как со старым знакомым, поздоровался и сообщил, что имеется письмо на мое
имя, только что принесенное в редакцию почтальоном. Он сразу же прошел в
комнату секретаря и принес оттуда письмо. В конверте было приглашение от
профессора Довгалюка заглянуть к нему сегодня вечером, так как именно
сегодня у него соберутся на чашку чая несколько друзей.
- Большое спасибо, - поблагодарил я Догадова. - Это приглашение на
"вечер фантазии".
- Что это за вечер? - поинтересовался он.
Когда я объяснил, он стал просить меня взять его с собой. Я был бы
рад выполнить его просьбу, но не знал, как отнесется к этому профессор.
- Знаете что? - сказал я своему коллеге. - Я сейчас позвоню Шелемехе
и спрошу, удобно ли это. Лучше будет, если вас приведет туда он. Я человек
совсем новый и профессору Довгалюку, вероятно, мало интересный.
Догадов согласился. Я воспользовался стоящим возле меня телефоном и
через минуту уже разговаривал со Станиславом. Летчик ответил, что привести
нового гостя к профессору - дело деликатное, он не хочет быть навязчивым.
Все же он обещал попросить Аркадия Михайловича, чтобы тот пригласил
Догадова на один из следующих вечеров.
- А почему так неожиданно? - спросил я Станислава. - Ведь вчера
профессор ничего не говорил...
- Он сегодня, как только ты ушел, звонил мне и просил обязательно
навестить его вечером. Это, собственно, ради моей недостойной персоны,
потому что завтра я все-таки уезжаю.
- А кто там будет еще?
- Не знаю. Ты, я, Лида, а кто еще, неизвестно. Только не опаздывай,
профессор этого не любит.
- Хорошо.
Я повесил трубку.
- Ну что? - спросил Догадов.
Я пересказал ему ответ Шелемехи и его обещание.
- Жаль! - разочарованно проговорил он. - Ну, буду тешить себя
надеждой, что летчик замолвит за меня слово и я еще попаду туда.
Мне и самому было жаль коллегу: я видел, что ему очень хотелось
попасть на этот вечер.
- А кто там еще будет? - с интересом спросил он.
- Шелемеха не знает. Сестра его будет.
- Лида Шелемеха? - быстро спросил Догадов.
- Да. А вы с нею знакомы?
- Нет. Когда-то видел.
И он отошел от меня.
"Может быть, это он?" - вдруг возникло новое подозрение.
Должен признаться, что вместе с подозрением сразу же во мне
шевельнулось и недоброжелательство к молодому человеку. Но я поборол это
досадное чувство.
Через час с письмом, подписанным Черняком, я ехал в институт
академика Саклатвалы.
5. "ВЕЧЕР ФАНТАЗИИ"
Аркадий Михайлович Довгалюк занимал маленькую квартиру на пятом
этаже, под самой крышей. Дверь мне открыл профессор. Он пригласил меня в
солярий, где уже были гости.
Очутившись на крыше, я невольно удивился, увидев там сад-цветник. В
центре возвышалась клумба, засаженная резедой, левкоями, табаком. Вокруг в
кадках стояли пальмы, а рядом с ними - обычные вишни и кусты орешника.
Немного дальше пристроилось несколько елочек. Под ними были поставлены
стол и несколько стульев. Все это освещала прикрытая темным абажуром
электрическая лампочка.
Возле клумбы стояли два человека. Я узнал инженеров Самборского и
Макаренко.
- Как вам здесь нравится? - спросил Самборский, подавая мне руку.
- Чрезвычайно нравится. Давно существует этот сад?
- Уже лет десять. Так, Ярослав?
Самборский посмотрел на Макаренко.
- Я в этом дендрарии впервые, - сказал Макаренко. - Профессор устроил
его после того, как я уехал отсюда. Когда-то мы собирались на квартире у
Аркадия Михайловича или во Дворце пионеров.
- И с тех пор вы на этих вечерах не бывали? - спросил я.
- Нет. Вот уже десять лет... С Аркадием Михайловичем я несколько раз
встречался на Кавказе... - Он на мгновение остановился, словно перед ним
проплыло какое-то воспоминание. - Да, на Кавказе, в Средней Азии, на
Алтае, на Дальнем Востоке. Он ведь каждый год ездит в какую-нибудь
экспедицию.
- А с Шелемехой вы давно знакомы?
- Нет, - вмешался Самборский. - Шелемеха ведь из Староднепровска.
Аркадий Михайлович преподавал там раньше и знает его с тех пор. Я видел
его уже несколько раз, а Ярослав вчера встретил его впервые.
- Я приехал сюда месяц назад, побыл здесь недолго, уехал и только
позавчера вернулся, - объяснил Макаренко.
- Думаете здесь остаться?
- Наверное еще не знаю.
К нам присоединились несколько гостей. Меня познакомили с ними. Они
называли свои фамилии, а Самборский тут же пояснял, кто они.
- Свечка, - сказал длинный, неуклюжий юноша.
- Астроном, - объяснил Самборский.
- Гопп.
- Физик.
- Макуха.
- Географ.
- Барабаш.
- Доктор. Лечит все болезни, кроме сердечных, - пошутил инженер.
Врач сразу привлек мое внимание. Как раз в это времся кто-то из
гостей зажег еще одну лампу, и в дендрарии стало светло как днем.
У Барабаша было приятное и умное лицо, в котором угадывались черты
волевого характера. Вместе с тем в его движениях была какая-то
мешковатость.
Услышав шутку Самборского, он немного подумал и только после этого
ответил:
- К счастью, ты в таком лечении не нуждаешься.
И лицо врача просияло, словно он неожиданно для самого себя сказал
что-то очень остроумное.
- Не прошло и получаса, как он нашел ответ, - насмешливо продолжал
Самборский. - Вот, знакомься с моим лучшим другом: Макаренко.
- Очень рад, очень рад, - сказал Барабаш, пожимая руку Макаренко. -
Ваш друг любит пошутить.
- Он всегда этим отличался, - ответил Макаренко.
Слушая доктора, я теперь убедился, что тогда, у моря, встретил Лиду
именно с ним.
Но вот и Лида.
На крыше появился Аркадий Михайлович в сопровождении брата и сестры
Шелемех. Увидев своего старого учителя, а с ним и знаменитого летчика,
гости сразу зашумели. Приход Лиды тоже немало способствовал общему
оживлению, и я заметил, что вольно или невольно взгляд каждого
присутствующего задерживался на ней дольше, чем на профессоре и майоре.
Но почему девушка вздрогнула и изменилась в лице, когда посмотрела в
нашу сторону? Она сразу же овладела собой, но я был уверен, что случилось
нечто для нее неожиданное. Неужели на нее так подействовало присутствие
Барабаша?..
- Прошу садиться, - обратился к гостям профессор.
- Лида, на минутку, - позвал Самборский. - Познакомься с единственным
из присутствующих, с которым ты еще не знакома. Мой лучший друг, - сказал
он, указывая на Макаренко.
Инженер, молча поклонившись, пожал Лидину руку. Лида тоже молчала.
- Ну, что вы словно воды в рот набрали! - продолжал неугомонный
Самборский. - Прикажете вас отрекомендовать? Пожалуйста. Лидия Дмитриевна
Шелемеха, инженер. Ярослав Васильевич Макаренко, инженер-изобретатель,
умеет строить шахты.
Стоявший рядом Барабаш весело засмеялся.
- Вы тоже здесь? - спросила меня Лида, как будто для нее это было
новостью.
Когда я с ней здоровался, у меня было такое чувство, словно мне
передалось от нее какое-то беспокойство.
Самборский посадил Лиду рядом с Макаренко. По другую сторону от нее
хотел пристроиться Барабаш, но, пока он собирался это сделать, место занял
я, и он вынужден был сесть на другой стул.
- Сегодня я был в вашем институте, - обратился я к Лиде.
- Зачем?
- Буду писать очерк о лаборатории металлов.
Наш разговор прервал Аркадий Михайлович.
- Начнем, - сказал он, обращаясь к присутствующим. - Как, товарищи
инженеры, - он посмотрел на Самборского и Макаренко, - можно выключить
большую лампу?
- Думаю, что можно, - ответил Самборский, погасил не прикрытую
абажуром лампу и, показывая на звездное небо, сказал: - Сегодня "вечер
фантазии" должен начать Свечка. Пусть он, пользуясь этими многочисленными
маяками, поведет наши мысли в космический океан.
- Нет, - возразил Аркадий Михайлович, - именно сегодня это больше
зависит от вас и от вашего друга Ярослава. Сегодня мы высоко подниматься
не будем. Прежде всего выслушайте это письмо.
Он вынул из кармана бумажку и начал читать:
- "Уважаемый товарищ редактор! У меня есть проект, как сделать, чтобы
поезда проходили путь от Москвы до Владивостока за восемь часов, а может
быть, и скорее. Я уже писал в несколько редакций, но они или не отвечают,
или пишут, что мой проект фантастический, неосуществимый. Посылаю этот
проект вам. Моя последняя надежда на вас. Иначе придется ждать, пока я
вырасту и закончу учение.
Ученик 32-й Староднепровской средней школы
Тааараааса Чауатаь".
Это, очевидно, было то самое письмо, о котором вчера упоминал Черняк.
Прочитав письмо, профессор положил его на стол, снял очки и, прищурив
глаза, оглядел своих друзей.
Все молчали, ожидая, что он скажет.
Аркадий Михайлович начал:
- Вы сами когда-то были юными фантастами и знаете мои симпатии к тем,
кто составляет головокружительные проекты. Смелая мысль - то, что я больше
всего ценю в людях. Подростки, еще не вооруженные знаниями, особенно
смелы, хотя почти всегда их замыслы слишком фантастичны и практически
неосуществимы. Но не может быть ни великого инженера, ни выдающегося
химика, ни знаменитого врача, если у них нет склонности фантазировать...
- ...и энергии, чтобы претворять свою фантазию в действительность, -
заметил Шелемеха.
- Совершенно справедливо. Мы об этом не раз говорили. Я не буду
задерживать ваше внимание общими рассуждениями и сразу перейду к делу.
Вместе с этим письмом Тарас Чуть прислал и свой проект, даже с рисунками.
Я не специалист ни в области механики, ни в других науках, относящихся к
этому проекту, а потому решил пригласить вас и услышать ваше мнение...
В эту минуту в солярии появился новый человек и бесцеремонно прервал
речь профессора.
- Гражданин Довгалюк, - послышался пискливый голос, - я предлагаю вам
и вашим гостям немедленно освободить крышу и забрать отсюда ваши цветы и
деревья. Это мое последнее предупреждение!
Профессор с удивлением смотрел на человека, видимо не зная, что ему
ответить.
- А в чем, собственно говоря, дело? - спросил, поднявшись со своего
места, Самборский.
- Я управляющий этим домом. Управдом, значит. Моя фамилия Черепашкин.
Я неоднократно предупреждал гражданина Довгалюка, чтобы гражданин Довгалюк
освободил солярий, который гражданину Довгалюку не принадлежит.
- У вас ведь есть еще один солярий, на другом конце крыши... И вы его
тоже не используете, - сказал наконец профессор.
- Мы и этот тоже пока не собираемся использовать, но это не ваше
дело, - с вызовом сказал управдом. - Все равно, это не порядок, что вы
заняли солярий. Освободить немедленно!
- Да вы просто какой-то формалист! - возмутился Довгалюк.
- А, так вы меня еще и оскорблять вздумали! - завопил Черепашкин. - Я
предвидел это! Я знал заранее! Я даже акт приготовил о вашем
возмутительном поведении, гражданин Довгалюк! Вот, получайте! - И управдом
вытащил из портфеля лист бумаги. - Подпишите, граждане... Вы все будете
свидетелями, что меня оскорбили!
- Послушайте, вы в своем уме? - гневно спросил Самборский.
Но управдом не слушал его. Он суетился, протягивал каждому из нас
лист, требуя подписать его. А так как никто из нас, само собой разумеется,
не соглашался это сделать, управдом наконец с проклятиями и угрозами
завтра же передать дело в суд удалился.
- Вы заплатите большой штраф, гражданин Довгалюк, - кричал он. - Вы
заплатите два штрафа: один - за незаконное пользование солярием, а другой
- за то, что оскорбили меня!
- Убирайтесь, убирайтесь вон отсюда! - под общий смех присутствующих
крикнул ему Самборский.
Я все время поглядывал на свою соседку. Бросалось в глаза, что она
почти не слушает профессора, а когда внимание всех было обращено на
Черепашкина, она украдкой обменялась несколькими словами с Макаренко. О
чем они говорили, я не слышал, но поведение обоих показалось мне немного
странным. Удивляла сдержанность, которая, впрочем, никак не могла быть
объяснена тем, что они только сегодня познакомились. Она говорила, глядя в
сторону, словно опасалась, что кто-нибудь обратит внимание на их разговор.
Макаренко ответил ей очень коротко, но, очевидно, она поняла его.
- Я думаю, мы продолжим, - сказал профессор, когда смех затих.
- Просим, просим! - послышались голоса.
- Так вот, я читаю проект Тараса Чутя.
Аркадий Михайлович поднес к глазам вторую бумажку.
- "Нужно построить абсолютно прямой туннель из Москвы к Тихому
океану..." На рисунке этот туннель имеет вид хорды между двумя точками на
поверхности земного шара. "...тогда и в Москве и на берегу Тихого океана
будет казаться, что туннель спускается вниз. Если по такому туннелю
пустить поезд, то он, по рельсам, идущим наклонно, будет катиться чем
дальше, тем скорее и скорее. Нужно только сразу хорошо его толкнуть. Мне
кажется, что такой поезд в ближайшем к центру земли месте может развить
скорость свыше шести тысяч километров в час, потому что путь будет прямой,
без поворотов и остановок. Правда, когда поезд дойдет до середины туннеля,
перед ним предстанет как бы подъем, который будет тянуться до конца
туннеля. Но инерции поезда хватит, чтобы преодолеть этот подъем и добежать
до конца".
С минуту царило молчание.
- И это весь проект? - спросил Самборский.
- Весь.
- Значит, он хочет просверлить четверть земного шара и пустить по
этой трубе поезда?
- Да.
- Почти перпетуум мобиле, - пробормотал астроном.
- Не совсем так, - возразил Макаренко. - Теоретически это возможная,
да и не совсем новая вещь. Если бы из этого туннеля выкачать воздух, чтобы
он не тормозил движение поезда, и устранить трение на осях поезда и между
его колесами и рельсами, то можно было бы, чего доброго, проехать из
Москвы до Тихого океана за восемь часов, а то и скорее.
- Но ведь не в этом дело, - возразил Самборский. - Ты, Ярослав, хотя
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг