- А на прошлой неделе вот что видел. Будто еду я на слоне, с неба деньги
сыплются, а люди на коленях стоят. И вдруг слон побежал к пропасти. Я
кричу: "Стой!", а он мне отвечает: "Некогда!" И полетели мы в страшную
пропасть. Проснулся я в холодном поту. Толкуй!
- Сначала тебе, Бельведерчик, будет очень хорошо, а потом -очень плохо.
Может, даже и убьют.
- Нет! - взревел бандит, хватая волшебника за бороду - Все ты врешь.
Таракан! Меня не убьют, я буду долгожителем!
- Пусти бороду! - сказал волшебник.
- Не пущу!
- Пусти, а то чирей посажу, ты меня знаешь. Бельведер разжал пальцы.
Тараканыч расправил бороду, обиженно буркнул: "Псих ненормальный!"
- Злишься? - спросил Бельведер. Чародей не отвечал.
- Пошутить с тобой даже нельзя,- "режиссер" вздохнул.- Лучше предскажи мне
судьбу по звездам.
- Надо на звезды взглянуть,-грустно сказал Тараканыч.
- Так в чем же дело! - вскричал Бельведер.- Иди на палубу, полюбуйся на
свои звезды и расскажи мне всю правду. Только не вздумай расстраивать
меня! А не то вздерну на рее...
Бандит уронил голову на стол и захрапел. Темная ночь окутала корабль.
Океан вздыхал за бортом, облизывая корабль соленым языком волн. Слева
мерцали огни "Пилигрима". Волшебник побрел туда, где лежали пленники.
Охранники преградили ему путь.
- Вот что, чилдрены, дети мои дорогие,- сказал старик.- Начальник ваш,
небезызвестный Бельведер, назначил меня своим звездочетом. Приказал он к
утру определить его судьбу по звездам, а вас назначил моими помощниками.
Бандиты заикнулись, что они уже назначены часовыми.
- Одно другому не мешает,-успокоил их Тараканыч.-Левым глазом на палубу
глядите, а правым на звезды. Можно и наоборот.
Он провел рукой, как бы разделив небо чертой:
- Тут как раз середина неба будет. Ты, май френд, считай звезды слева, а
ты, мон ами, считай те, что cпpaва.
- Но мы умеем считать только до ста,- сообщил любезный ягненок.
- Не беда,-волшебник погладил бороду,-как ста досчитаете, вырывайте из
своих голов волосок, складывайте в пучок и начинайте следующую сотню.
Приступайте чилдрены, приступайте!
Пираты задрали головы к небу и, тыкая указательными пальцами в звезды,
забормотали цифры. Таракана уселся на палубе, рядом со связанным экипажем
"Калабрии", и вздохнул
- Давно лежите? - спросил он.
--- Лежим,- с ненавистью отозвался Сид.- А вы проваливайте отсюда,
любитель бычков в томатном соусе!
- Ты меня едой не попрекай,-тоскливо произнес Тараканыч,- мне сейчас очень
плохо. Меня "режиссер" за бороду таскал, всячески оскорблял и унижал. Это
меня! Тараканыча! Гордость всех злых волшебников!
Он покачал головой и неожиданно заплакал. Слышно было, как повизгивают
пираты, вырывая из головы волосы.
- Отомстить "режиссеру" надо! - сказал Тараканыч кончив плакать.-Чирей,
может, ему посадить? Так ведь для такого барбоса это пустяки. А я больше
ничего не ум не приходит.
- Если хотите ему насолить,- сказал капитан,- спасите "Калабрию".
- Спасти-это значит делать доброе дело,-старик вздохнул,- а я ведь злой
волшебник, мне совесть не позволяет творить добро.
- Вы заблуждаетесь, Тараканыч! - взволнована! воскликнул Сид.-Спасая
"Калабрию", вы совершаете зло
Посудите сами: если пиратам не удастся потопать "Калабрию", их накажут,
снимут с работы, например. А у них куча детей. Дети начнут голодать,
болеть. Вот вам и зло.
- Действительно,-прошептал Тараканыч,-и как я сам об этом не подумал.
- И кроме того,- продолжал Укротитель вареников,- можно потопить
"Пилигрим", красивый корабль, один из последних парусников. Разве это не
злое дело?
- Верно,-обрадовался Тараканыч,-молодец! Когда небо на востоке окрасилось
в нежно-розовый цвет, на палубу "Калабрии" вылез хмурый, с опухшим лицом
Бельведер.
- Ну, звездочет,-сказал он недобро,-определил мою судьбу?
- А как же,-улыбнулся Тараканыч,-значит, сначала тебе будет хорошо, потом
- плохо, потом опять хорошо, опять плохо, и так это будет идти одно за
другим: то хорошо, то плохо. Но кончится все хорошим, прямо сердце за тебя
радуется.
- А не врешь?
- Чего мне врать, когда на небе ясно все указано. Хороших звезд на одну
больше, чем плохих. Вот-братики кудрявые могут подтвердить.
Он обернулся к двум совершенно лысым пиратам с букетами волос в руках.
Счетоводы смущенно кивнули гладкими головами.
"Режиссер" повеселел.
- Ну, сейчас взрывать будем,- объявил он.
- А взрывчатки хватит?-осведомился Тараканыч. Бандит ухмыльнулся:
- У нас этого добра на десять таких кораблей хватит! Полный трюм на
"Пилигриме"
Он вынул свисток и засвистел. На палубу вылезли его подручные. Они
привезли с "Пилигрима" несколько ящиков взрывчатка, заложили их в машинное
отделение и протянули бикфордов шнур к борту "Калабрии". Затем пираты
погрузили! в шлюпки награбленые вещи, и шлюпки отчалили от "Калабрии".
Осталась всего одна лодка, в которой стоял Бельведер со спичками в руках.
- Эй, звездочет! - крикнул он.- Чего ты тянешь Может, оставить тебя на
"Калабрии"?
- Иду, мое солнце,- откликнулся Тараканыч,- бегу
Перед тем, как спуститься в лодку, он вынул из кармана серую мышь,
прошептал ей что-то, опустил ее на палубу и погладил. Когда он, наконец,
очутился в лодке, "режиссер" поджег бикфордов шнур, прыгнул к веслам, и
лодка понеслась подальше от обреченного на гибель корабля Взрыв должен был
произойти после того, как все пираты достигнут "Пилигрима".
В то время, как шлюпки летели к "Пилигриму", маленькая серая мышка
шмыгнула в машинное отделений "Калабрии" и быстро перегрызла бикфордов
шнур, по которому огонь должен был добраться до взрывчатки.
На "Пилигриме" ждали взрыва, но все было тихо. Бандиты толпились у борта,
молча глядя на чернеющую вдали "Калабрию". Лишь один Тараканыч не
интересовался происходящим и, побродив по палубе, куда-то исчез.
"Режиссер" был вне себя.
- Это корыто не желает взрываться! - кричал он, наливаясь кровью.- Кто
укладывал динамит? Бандиты молчали.
- Приказываю садиться в лодки! Немедленно! направляйтесь все на "Калабрию"
и выясните, в чем дело!
Но никто не сдвинулся с места. Слишком опасно было возвращаться на
корабль, который в любую минуту мог взорваться.
В это время на палубе появился Тараканыч и быстро засеменил к бандитам.
- Бельведерчик! -весело закричал он.- Давай сплаваю! Зачем рисковать
молодым парням? Они тебе еще пригодятся.
- Конечно,-закричали пираты.-Зачем рисковать нам, молодым парням? Мы еще
пригодимся! Бельведер согласился.
Тараканыч с удивительной быстротой впрыгнул в лодку и изо всех сил
навалился на весла. Пираты удивленно следили за смельчаком, который спешил
навстречу опасности. Отплыв на приличное расстояние от "Пилигрима", он
прокричал:
- Чао, камарилья! Если что не так сделал, вы уж не обижайтесь, искюз ми
плиз!.. Я вас всех обожаю. Адьос, амигос, другими словами - прощайте,
друзья!
- Глупец,-пробормотал "режиссер" и усмехнулся.
Вот отважный Тараканыч поднялся по трапу на "Калабрию". Вот он послал
воздушный поцелуй пиратам...
В эту секунду раздался страшный взрыв, и "Пилигрим", переломившись на
несколько частей, исчез в океанской пучине.
Над "Калабрией" загремело "ура". Матросы, беспомощно лежащие на палубе,
кричали "ура" так громко, что Тараканыч даже засомневался: уж не сделал ли
он чего-нибудь доброго.
Сид успокоил волшебника, сказав, что это всего лишь дань его высокому
мастерству.
- Неужели я вам так никакого зла и не сделаю? - озабоченно спросил
Тараканыч.-Сколько времени на корабле пробыл, а зла не причинил! Я ведь
все-таки злой волшебник, как-никак...
Он вздохнул:
- Может, хоть чирьев напоследок наставить? Так ведь было уж все это,
было... Ума не приложу. Слушай, Сид, сколько у тебя еще осталось ящиков с
бычками?
- Три,-недоуменно ответил толстяк.
- А ты их очень любишь?
- Очень!
- Порядок,- обрадовался волшебник.- Это и будет мое зло тебе. Тащи их
сюда, живо!
Сид приволок ящики и переправил их в лодку.
- Вот такие дела, пузанок,- сказал Тараканыч,- теперь ты остался без
любимых бычков, затоскуешь, может, даже и умрешь. Дай я тебя на прощание
поцелую.
Он облобызал Сида, вытер слезу и залез в свою лодку полную бычков в
томатном соусе.
- Будьте несчастливы! - прокричал Тараканыч :
и заработав веслами, отправился продолжать кругосветное путешествие.
"Калабрия", нагоняя потерянное время, понеслась острову.
Глава двадцать вторая,
в которой Редькин в последний раз встречается с Фебом
"Искатель" приближался к родным берегам. Все системы корабля работали
безупречно. Самочувствие наших героев было нормальным. Наступили последние
сутки путешествия.
На рассвете воздухоплавателей разбудил рев реактивного самолета. Сначала
они увидели розовеющее небо. Затем откуда-то снизу вынырнул самолет без
опознавательных знаков, пронесся рядом с шаром и скрылся.
- "Пума",-безошибочно определил Коля тип самолета,- всепогодный,
сверхзвуковой перехватчик.
- Хулиганье,-сказал Леро.-Места ему не хватает! Опять раздался грохот
двигателя. На этот раз перехватчик промчался всего лишь в десяти метрах от
иллюминатора, так что Редькин успел разглядеть лицо пилота. Коля узнал бы
это лицо из тысячи. За прозрачным колпаков "Пумы" сидел Морис Феб. Пальцем
правой руки он указал вниз, на океан, потом провел ребром ладони по горлу.
- Понятно,- сказал Коля,- требует, чтобы мы садились на воду, иначе
откроет огонь по шару.
- Примем условия?- спросил Леро.- Или будем игнорировать?
- Пусть попробует напасть,- спокойно ответил Редькин,- через десять минут
Мы войдем в наше воздушно пространство.
"Пума" продолжала кружить вокруг шара, надеясь запугать Редькина и
заставить его сесть на воду.
- Перископ! - сообщил Леро.
Коля поднес к глазам бинокль и обнаружил перископ подводной лодки, который
двигался в том же направлении, что и шар. Противник предусмотрел все.
Некоторое время "Искатель" продолжал полет, не меняя курса, но Феб потерял
терпение и начертил вокруг шара грозное предупреждение пунктиром пуль.
- Стрелять в детей и птиц! - возмутился Леро.- Какая наглость!
"Неудачный финиш,- думал Редькин, следя за разбойником.-Ни пулемета, ни
пистолета. Хоть харакири делай..."
Взгляд его скользнул по стенкам и наткнулся на подарок индейца. Это был
шанс, пусть ничтожный, но все же шанс на спасение. Коля схватил лист
бумаги и написал:
"Сяду на воду, если гарантируете жизнь. В знак согласия поднимите и
опустите колпак самолета".
- Леро,-сказал Коля,-доставь, пожалуйста, эту записку Фебу.
Попугай взял клювом бумажку, покинул кабину и полетел к "Пуме". Редькин
видел, как Леро передал Фебу записку и повернул назад. Коля быстро открыл
иллюминатор, взял в руки лук и вынул из колчана стрелу.
Феб прочел записку, улыбнулся и, сделав разворот, повёл машину на
сближение с шаром. Он сбросил скорость, как при посадке, и когда самолет
поравнялся с "Искателем", Феб послал Коле воздушный поцелуй и откинул
колпак кабины. Но прежде, чем колпак успел вернуться на место, просвистела
стрела, и страшный вопль прокатился по небесам.
"Пума" почти замерла, затем клюнула носом и неожиданно начала с воем
падать в океан. Ликующее "ура!" прогремело на борту "Искателя". Но в
последний момент Феб успел катапультироваться.
Агент Ноль Целых Пять Десятых опускался на воду, повизгивая от боли и
ярости. Ноздри его носа были сшиты стрелой, и Агент дышал ртом.
Серое тело подводной лодки закачалось на волнах. Два матроса затащили Феба
на палубу и исчезли вместе с ним в люке. Лодка сразу же начала
погружаться, Путь домой был свободен.
Глава двадцать третья,
в которой Редькин узнает, что он уже погиб
Коле очень хотелось совершить посадку в родном микрорайоне, но город,
опутанный проводами,-плохое место для посадки, и шар приземлился в дачном
поселке, где у Редькиных была маленькая дачка, похожая на голубятню, два
куста смородины и заброшенная бочка, в которой назначали свидание лягушки.
В поселке было пусто. Лишь дядя Никодим одиноко клал кирпичи, надстраивая
третий этаж своего особняка.
- Все летаешь, летун? - сказал дядя Никодим, ничуть не удивившись
появлению Редькина.-Откуда прибыл?
- Из разных стран,- ответил Коля.
- Почем там помидор? - деловито поинтересовался дядя Никодим, не прекращая
работу.
Но на такой пустяковый вопрос Коля даже не захотел! отвечать. Накрепко
привязав "Искатель" к клену, он помчался на автобусную остановку. Через
полчаса он уже шагал по знакомым улицам. Здесь все было как прежде.
Отбойные молотки весело вспарывали асфальт. У весов, полизывая мороженое,
сидели аккуратные старички. Афиши извещали о мотогонках и о гастролях
зарубежной балерины. Из окон консерватории летела песня "Не плачь,
девчонка". Хотелось останавливать прохожих и говорить им приятное.
Чем ближе Коля подходил к дому, тем больше он волновался. Два месяца его
носило по свету. Два месяца он ничего не слышал о папе и маме, и, они не
слышали о сыне. Исчезновение Коли было для них большим горем.
Он вошел во двор и остановился в недоумении. Двор был заполнен людьми. В
первую минуту Коля подумал, что ошибся адресом. Но, внимательно осмотрев
здание, он обнаружил герань и кактус в окне четвертого этажа, сушеную,
рыбу в окне третьего этажа. Сомнения исчезли - он попал именно к своему
дому, а собравшиеся во дворе люди были соседями Редькина.
Желая выяснить, что происходит, Коля поднялся по пожарной лестнице и
увидел сверху такую картину.
В центре двора стоял грузовик с опущенными бортами. Грузовик окружали
близкие и знакомые Редькина. Коля увидел папу, вытирающего глаза платком,
печально-суровую маму, папиного брата дядю Сеню из города Ейска, тетю Лизу
из Кутаиси и прочих близких и дальних родственников. Чуть сбоку от родни в
полном составе скорбел 6"а" класс, в котором учился Коля. Редькин с
удивлением отметил, что учителя тоже стояли рядом с грузовиком. О жильцах
дома © 7 уже было сказано. Эдисон Назарович теребил, вздыхая, фуражку.
Василиса Ивановна Барабасова раскачивалась и что-то причитала. Рядом с ней
сидел кот с заплаканными глазами.
В кузов грузовика поднялся управдом Удручанцев. Он строго посмотрел на
собравшихся и произнес:
- Вечер, посвященный памяти Коли Редькина, объявляю открытым! Слово имеет
Колина одноклассница Соломина Ирина.
Ирка Соломина, к которой Редькин испытывал сложное чувство, заговорила с
выражением, словно читала стихотворение у доски:
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг