Словно плела паутиновую вязь, тихо играла траурная музыка. Все
начиналось до неприличия непонятно. Вдалеке появилась черная точка,
стремительно разрослась до огромадных размеров кошачьей морды и, лязгнув
челюстями, укатила вбок. Потом еще одна. И еще. И пошли, пошли одна за
другой сначала тоненькой вереницей в очередь, потом потоком, широким
бурлящим потоком. Перед лицом стояла оглушительная зубодробилка. Все
слилось в серые дрожащие тени. Механические изумрудные глаза, как огни
большого города, тянулись до самого горизонта и надвигались, и
надвигались, предчувствуя наживу. Музыку заглушил шумный крикливый мяв.
Уши заложило, громче, еще громче, невыносимо громко...
Проклятие! Так неудобно ехать, душно, голова болтается. Тут Егор и
проснулся. Жарища, рубашка срослась со спиной. И сразу мысль: а какая ж
это остановка? Автобус мчал по запруженному машинами проспекту, а Егор
вертел головой, вглядывался в окна и ничуть не узнавал мест. Хотел было
спросить у соседа где ему сходить, но как назло название из башки
вылетело. Серчишко заколотилось. Он сжал челюсти и руку в кулак чтобы
успокоиться: спокойно, малыш, все идет путем.
- Простите, - обратился он к ожирелому старичку, - сейчас какая будет
остановка?
- Мна... - вякнул сосед. - Каво?
- "Федерации", - свысока бросила темпераментная женщина,
приготовившаяся на выход.
Егор в первый раз слышал. Он судорожно ощупывал карманы в поисках
клочка бумаги. Виола просто сказала: съезди за стиральным порошком в
хозмаг, всего четыре остановки на автобусе.
Так и есть! Адрес остался на трельяже возле вазочки с икэбаной. Там
еще слева гребень и перчатки, а справа флакончик с супердухами.
Автобус зашипел и открыл двери.
- Постойте, женщина, а какая была предыдущая?
Егор сорвался с сидения и выскочил на тротуар.
- Предыдущая что? - высокомерно обернулась темпераментная женщина и
по лицу ее было видно, что она едва удержалась чтобы не клацнуть зубами.
- Ну это... предыдущая остановка, - оробел Егор.
- Та была "Обарже Козыря"...
Опять промах.
- ...а перед ней "Розовая". Достаточно?
- Спасибо, - мрачно буркнул Егор и присел на скамейку. Мчащиеся
машины расплывались в полосы. "За порошком. Четыре остановки"...
Проклятие! Я еще не вписался в этот мир. Видимо потому что я не
"акционер" его, не владею хоть малой его толикой. Другие владеют и крепче
стоят на ногах, а я нищий. Егор не ожидал, что потеряться окажется так
просто. Раньше казалось все предусмотрено: подписаны улицы и номера домов,
в киосках продаются карты города, а приветливые прохожие с радостью
объяснят дорогу. Оказалось не так. Вот он - да, сморило от невыносимой
жары, уснул и проехал лишнего. Как далеко проехал? Память отвратительная,
не помнил ни названия магазина, ничего, ни адреса Мини. Всяко бывает. Как
у Бога: знает все, а помнит мало. Однако, как же теперь узнать где я, где
Минин дом и насколько это далеко отсюда. А денег, жаль, только на
транспорт и порошок.
Егор поднялся и, выбирая людей посимпатичнее, попробовал объяснить
создавшееся положение. Первый сразу же отмахнулся: "Я не местный". Второй
прежде всего спросил номер автобуса, на котором приехал Егор. Ибо в этом
месте проспекта в одну сторону проходит пять, два из которых экспрессы, а
в обратную три маршрута. А на номер-то Егор и не обратил внимания. Кто
знал, что на номер надо смотреть. После описания местности прохожий
заявил, что похоже, ваш Миня живет где-то в районе РТЗ. "Единственно
скажу, - говорит, - обратитесь в горсправку... ну или в полицию, но только
если фамилию Минилая знаете". И пошел. Третий прохожий всучил Егору мелкую
монету.
Есть вдруг захотелось. Чтобы душевно успокоиться, Егор поплелся по
аллее в сторону от проспекта. Дорожка, посыпанная кирпичной крошкой, вела
вдоль и между многочисленных постаментов с гипсовыми бюстами различных
деятелей. Между памятниками росли симпатичные пушистые цветы. Егор
развернулся в конце аллеи и снова вернулся к автобусной остановке. Тут его
взгляд поразил высовывающийся из-за спинки скамейки еще один гипсовый
бюст. И сразу же точно кипятком ошпарило - скульптура качнула головой.
Егор аж отпрянул, но его добило - белый бюст встал и, смешавшись с толпой,
полез в подошедший автобус. Через миг в окне мелькает обмотанная бинтами
голова и уплывает в даль проспекта.
Есть все еще хотелось. Егор бесцельно побрел вдоль тротуара,
рассматривая спешащих навстречу людей. Память их не запоминала. Взгляд
только опирался на какой-нибудь кокетливый беретик и тут же скользил
дальше, а в мозгу ничего не менялось и ничего оттуда не извлекалось.
Пустота. Из тянущихся рядком ларьков доносились запахи шашлыков, стряпни,
и отчаянные призывы их продавцов в грязно-белых фартуках. По сигналу
светофора Егор перешел улицу и поднялся в огромный стеклянный универмаг.
Чего и говорить, было здесь красиво, прохладно. То темно-фиолетовые полки
и прилавки с золотыми каймами и начищенными до отблеска зеркалами, то
изумительного цвета белой ночи, то в жирно черном и красном. А уж товары
на полках блестели куда пуще своих полок и девушек-продавщиц. Но! Но...
Разве что поглазеть на это великолепие... А люди все-таки покупали - и как
они только умудрялись выбирать из огромного изобилия вещей, большую часть
из которых они видели в первый раз. Здесь то ли люди странные, или опять я
отстал в понимании мира. Не смешно как-то. На втором этаже магазина Егор
понял, что и не покупатель он одежды, пусть даже когда есть деньги. Ведь
ее надо выбирать. Выбор лучшего среди равных - проблема. Поиск
необходимого среди возможно нужного - проблема. И-иэх, жисть!
Внимание Егора привлекла неестественность позы одного покупателя, без
отрыва смотревшего в стену. И глаза...
... Ах, да это же манекен. И вон тоже - то-то ноги такие длинные. И
вон. И еще - их много тут. Теперь Егор рассматривал только манекенов,
выискивая их среди настоящих людей. Один из них смотрел как-то в упор.
Егор уж прошел мимо, да обернулся - смотрит. Он подошел поближе.
- Время не знаешь? - спросил манекен.
- Нет, - ошеломленно.
- Жаль, - и отвернулся.
Как выбрался оттуда под открытое небо Егор не помнил - выбрался и
ладно, - и пошел куда глаза глядят, куда ноги тянут. У одного встречного
поинтересовался где найти справочное бюро, ему подробно объяснили, а он
запомнил только где делать первый поворот, а остальное сразу забыл, а
переспрашивать неудобно. Дошел до этого злополучного первого поворота,
спросил было еще у одного, а тот шарахнулся в сторону и удалился быстрым
шагом.
Нет, странно, странно, странно все как-то. Махнул Егор рукой и забрел
в парк, где хоть было прохладно. Совсем недалеко от входной арки он
наткнулся на уютную, увитую плющом беседку, смахнул с лавочки сухие листья
и блаженно растянулся. Очень сильно хотелось есть и горели икры. С этим и
уснул.
..."Какой бы ни была жизнь, - вдруг встрепенулся Магистр, - сложной
или непонятной, не отчаивайся, оптимизм - вот твои щит и меч. Я знаю, ты
сильный, ты умеешь изменять себя, ты сможешь ЖИТЬ..."
...и: "Дерзай!" - сказал ему Всадник, и он дерзнул...
Затекла рука от плеча до кончиков пальцев. Егор отупело приподнялся и
перевернулся на другой бок, лицом к стенке. Было совсем неудобно.
"Ненавижу козлищ, - подумал он, - ибо у них отсутствует чувство меры;
ненавижу баранов, ибо нет у них гордого самоосознания; и ягнят тоже
ненавижу за то что растеряли они жизненную активность". "Да, да, это я еще
могу из себя выдавить. Ненависть, - второй раз подумал он. - Не-на-висть"
- по слогам.
- Ну чего разлегся! - закричали над ухом. - Им все Сот мало - ишь,
норовят элитный парк загадить. Лодыри!
Егор проснулся. Оставшееся без плюща небо загораживал строгий
дворник.
- Да поживее, говорю! Сваливай в Соты!
- Понимаете... - начал было Егор.
- Еще и разговаривай с ними! Уж побольше тебя понимаю, бомжина.
Ударить не ударишь - за что, собственно? Егор обиделся и - чтобы хоть
согреться, теперь познабливало - пробежался до выхода из парка. Супился
уже вечер. Он придумал что ему делать дальше. Он зайдет в подъезд
какого-нибудь жилого дома и переспит в пролете между этажами, а там
посмотрим. Он спать хотел.
- Мил человек, - вдруг окликнули издалека сзади. Егор обернулся и
увидел спешащего с припаданием на одну ногу рыжего бородача. Егор
терпеливо дождался, пока тот нагонит его, спешить было некуда.
- Здоров, начальник, - еще не подойдя близ, обратился рыжебородый. -
Да не бойсь ты меня, не съем. Я вот чего: свой свояка видит издалека.
Одет он был так. Чрезвычайно прочные штаны, когда-то, видно, бывшие в
моде, а теперь выцветшие и стершиеся от долгого ношения, но не потерявшие
былой прочности. Из той же ткани, что и штаны, была куртка на плоских
огромных пуговицах. Кепка. Вечные ботинки. А через плечо пестрая, с
надписями на иностранном языке сумка.
- В Соты? - спросил рыжебородый.
Егор подумал.
- Да.
- Вот вишь - ЧУТЬЕ! Это тебе не чих. Тодысь нам по пути.
В целом спутник оказался неразговорчивым, а так как и Егор
отмалчивался, слышалось только шарканье четырех подошв об асфальт. Так
миновали квартал.
- Ну рассказывай, - наконец потребовал бородач.
- Что?
- Как звать, сколь лет. Рассказывать неча?
- Егором зовут, - сказал Егор.
Они снова помолчали.
- Откель?
- Понимаете... Понимаешь - сам не знаю. Я прошлого не помню, очнулся
в лесу и пришел сюда вот.
Бородач хмыкнул.
- Сперва я подумал... будто я посторонний для этой планеты: что я
Наблюдатель, или выполняю задание; потом что меня из райского места в
качестве наказания; и что из будущего; и что сотворенный воображением -
чего только я не придумал, но не было ощущения Правды. Только потом,
собрав первые впечатления, понял что скорее всего был болен.
Спутник лениво насвистывал себе под нос. Сказал:
- Наверное. Кто еще спросит, ты так подробно не рассказывай, а
только: "С мозгами не в порядке" - и баста. А меня Косяком зовут.
- Приятно познакомиться.
- Угу. Приятно. А вот скоро и придем, осталось у моста под откос
спуститься.
Они спустились вниз по улице и очутились на широкой длинной
набережной площади, утопающей противоположным концом в густо сиреневых
тонах накатывающейся ночи. Влево с дороги сбегали частые спуски к реке:
тропиночки и крутые бетонные автомобильные съезды, маскировавшиеся плотным
кустарником. В противоположной от реки стороне вверх по склону холма
размещались друг к другу вплотную приставленные зданьица, построенные еще
невесть в кои века и кем. На площади было людно. Желтые, обрамленные витым
чугуном фонари конкурировали освещением с большими витринными окнами
прилегающих к площади рестораций, игорных домов, борделей, с огнями
неоновой рекламы, с остатками солнца, с мрачным именно сегодня месяцем,
выбравшемся из-за верхушек деревьев далекой тайги. Публики было изрядно,
причем невиданная роскошь и невиданная нищета мирно соседствовали,
держась, правда, по отдельности разноцветными пятнами, между которыми
вместо границы держался четко очерченный вакуум. У "крутоголовых" был свой
уголок площади, который они "застолбили" еще давно, там они собирались в
стайки и решали свои проблемы. Типари тусовались ближе к реке и к обрыву,
а в одном месте так даже у них были установлены спортивные снаряды для
тренировок. На этой Площади свято блюли Пакт о ненападении, и разборки
претензий группировок друг к другу очень неодобрялись. Время от времени
видны были прогуливающиеся полицейские патрули.
Лидеры групп в парадных костюмах и миллионеры, президенты фирм и отцы
мафий забавлялись в казино и салунах - об этом свидетельствовала
заполненная отборными авто охраняемая автостоянка. Они миновали еще одну
тусовку - блаженных транссексуалов, нарядившихся как на маскарад:
королевские одежды с обильными кружевами, невероятные парики, брюки в
обтяжку, сверхдлинные и мини-юбки.
- Саундеров, - буркнул Косяк, - слава богу, выгнали, а то больно
шумно было. И этих тоже - на мотоциклах.
Им надо было идти на самый конец площади, теперь это Егор понял. Там
под навесом были сколочены длинные деревянные лавки, а на лавках сидели,
но больше лежали грубые серые тела, и редко кто из них был укрыт
пожульканным покрывалом. Естественные стены с трех сторон образовывал
густой кустарник, так что эта часть площади сужалась и образовывала тупик.
Впереди лавочек на подобии арены горел костер и копошились люди.
"Бродяжки, - подумал Егор. - Когда-то я считал, что никогда в жизни
не стану бродяжкой, пока есть руки и голова. Оказывается, помимо них нужна
еще и ориентация на местности для самоутверждения на этой земле".
- Слышь, Егор, - проговорил Косяк. - Коли водятся монеты, то можешь в
избе заночевать. Я знаю тут одну, - он показал на склон холма, - недорогую
хижину. Благодетельница наша, особенно в холода. Без еды, конечно, все
свое - только угол и кров, зато ветер не поддувает. А вообще-то, что
здоровому лета бояться - не зима, понятно, перекантуешься, пообживешься,
может и выскочишь с ямы.
- С какой ямы? - рассеянно спросил Егор.
- Слышь, Егор, мне надобно в одно место сходить, а ты устраивайся.
И Косяк внезапно покинул его, а Егор продолжал по инерции идти в том
же направлении. Его организм засыпал.
Он встряхнулся.
Толпа у костра бурно захохотала и он приблизился к ним. Лица сидящих
кружком казались выветренными или красными от водки, страшными или
смешными, но непохожими, а верховодил над всеми некто Аугусто.
- Красавица Изергиль, - вспоминал он какую-то шутку. - Обхихикаться
можо.
И все чему-то смеялись.
- Когда я служил в войсках - это Соломенский округ, поселок
Недоделкино, километров сорок от Багадага и все низиной, низиной, дорога
хреновая, не вылезешь, если развезет, и по камышам, но это когда
подъезжаешь к "точке", а до поселка отличнейшая. Во-от. Для танков-то не
проблема. Там у нас еще все говорили, молодые были: "Не плюй в колодец.
Стоя над ним ты можешь простудиться". Во-от. А у нас офицер классный был -
представляешь, анекдоты выдумывал и нам на пробу подсовывал.
И Аугусто стал пересказывать похабные, омерзительные анекдоты,
которые у них выдумывал классный офицер.
Тут к костру неторопливо приблизился полицейский.
- Огонь бы затушить полагается, братишки.
- Холодно, - послышались выкрики.
- Мы тихонько будем, смирно...
- Какие-то претензии еще!..
- Ничего не знаю, - твердо настаивал полицейский. - Здесь жечь нельзя
и я вам на исправления даю полчаса, - и отошел.
Никто тушить и не собирался, понятно. А бродяжки продолжали себе
травить разухабистые анекдоты, каждый из которых был в диковинку Егору и
бил хлесткой плетью по слуху и по его хрупкой, но духовности. Каждый.
Плетью. Словно сговорились. Плетью. Плетью. Вжжи-и-жих.
- Эй, паря, - окликнули Егора, - я правда не видел тебя прежде,
теперь твоя очередь.
- Точно, новенький нам расскажет что-нибудь новенькое.
- Мне нечего рассказывать, - почти с испугом сказал Егор.
- Брешет, плешивый! Всякому что вспомнить есть.
Говоривший подразумевал исключительно острое, животное - бабы, водка,
- и, говоря, едко подхихикивал напополам с кашлем.
- Мне нечего... У меня с головой... я болен, у меня нет ничего
такого, - со страхом отпирался Егор.
- Вспомнил, балда стаеросовая! - вдруг воскликнули из полутьмы, все
посмотрели в его сторону и огонь тоже, огонь выхватил ржавое,
исковерконное многостраданием лицо.
Лицо с заиканием рассказало что полиция сегодня делала облаву на
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг