- Добро.
Он предпочитал обдуманную немногословность. Терпеть не мог эмоции. Он
был холодным каменным замком.
Так через полчаса, балагуря о пустяках, они собрались и спустились на
лифте к машине с пятью сумками домашнего комфорта.
- Последняя модель? - оценивающе восхитился Поэт, обходя красавец
автомобиль, сверкающий в лучах дня.
- Уже предпредпоследняя.
Автомобили этой марки, получавшей все большее распространение не
только у людей среднего достатка, в народе ласково называли "черепашками"
- из-за мощного панциря и абсолютной надежности, а еще из-за того, что
"черепашки" служили самоходными крепостями своим владельцам, что
становилось актуальнее день ото дня. Если бы настала такая нужда, то
машина могла превратиться в мобильное бомбоубежище с регулируемым
микроклиматом, способная обеспечивать безопасность владельца и его семьи
до скончания их века.
Наши дачники проникли внутрь, заперлись и плавно тронулись с места,
продолжая меж тем начатую беседу.
- А вы богатая семья по сравнению с остальными? - нескромно
спрашивает Егор.
- У него ускоренный курс детства, он прошлого не помнит, -
комментирует Поэт.
- Середина, - отвечает Миня.
- А где вы работаете? Сколько зарабатываете?
- Три подачки, - шутит Поэт: - аванс, получку и премию.
- Я на Комбинате, в Бюро Эстетики Продукции, восемь часов,
пятидневка, - за все про все сто двадцать монет.
- Миня, - позвала Виола. - Остановись, я манны куплю.
Минилай припарковал авто в тесный промежуток меж "линкором" и
"благородным" и обернулся к Егору:
- Сходи с ней.
- Ага, - кивнул Егор и вылез, еле протиснувшись в узкую щель. Виола
сжала его локоть и, маневрируя им, двинула наперерез людскому потоку, как
буксир водит судна к причалу, а потом бурное течение, привыкши к ним,
сменило направление и внесло их в блистательный супермаркет. Тех, кого
заносило сюда, ревниво обслуживала холодная автоматика. Виола прошлась
вдоль парочки длинных демонстрационных рядов, погоревала о дороговизне
всего, взяла несколько пакетов упругих серых кусочков манны и они
выбрались обратно.
- Ты какой-то чудный, - сказала она Егору.
- Почему?
- Ну, не знаю. Не такой какой-то.
- Какой?
И снова подхватил их гольфстрим.
Позади "высокородного" раздавались выкрики и Виола прошептала:
- Скорее Е! Типари!
Минилай отворил им дверцу и они ввалились в край южных благоуханий и
мягкой музыки. Ничто постороннее сюда не проникало и они поскорее уселись,
но не тут-то было. Не было теперь никакой возможности сдвинуться с места,
потому что потасовка между двумя толстяками с кастетами и группкой молодых
парней переместилась прямо на место выезда их "черепашки". Минилай
терпеливо посигналивал.
- Типари! - злобно плюнула Виола. - Обнаглели!
Молодые парни, как казалось вначале, как-то неудачно отмахивались, но
вдруг упал один толстяк, а потом почти сразу второй и их стали жестоко
пинать, превращая красные хари в красные месива, а людской поток на
недалеком тротуаре продолжал мерно течь, а если кто и оглядывался, тут же
отворачивался и скрывался в толпе. Их не касалось. Их святой покой
охранялся оплачиваемой полицией. Но вот, наконец, подскочили полицейские в
полной защитной экипировке с электрическими хлыстами, да к тому времени
молодых парней уже простыл и след.
Офицер копов приблизил лицо к стеклу и постучал по нему костяшками
тыльной стороны кисти - он не видел внутренностей "черепашки".
- Имеешь право не открывать, - сказал Поэт.
- Угу, - буркнул Миня. - Он еще посигналил, а потом круто рванул
скорость и влился в поток машин, двигавшихся из города. Они спешили на
дачу.
В оконце Егор стал наблюдать за дорогой и разглядывать обгоняемые
автомобили. Это были обтекаемые черные "капли" со срезанным днищем и
заостренным задним бампером, или длинные спортивные "снаряды" с богатым
хвостовым оперением, или крохотные юркие "малышки".
- А как поживает наш мэр? - неожиданно спросил Поэт.
- Как. Пенсионеры за него горой - переизбрали на второй срок.
- Боже избавь! Склизкий вертлявый угорь! Он умудряется всех
умасливать, и при этом все себе прет, и прет, и прет. Подозреваю, что он
полгородской казны разделил по родственникам и на две свои виллы, а уж
сколько у него гаражей, квартир, собственности, а сколько земли - так
поди, посчитай!
- Откуда вы знаете? - спросил Миня.
- Э, да была бы охота - узнать все можно.
- А кто теперь не прет! - сказала Виола. - Каждый со своей
колокольни. Ведь не зря же, в конце концов, он и учился в столичном
университете, чтобы уметь лавировать.
- Ха, - хохотнул Поэт. - Тащат все, а кто имеет образование, тот,
вдобавок, еще знает что надо тащить в первую очередь?
- Ну конечно!
Егор обернулся к ним и сказал:
- Даже не качает. Хороший асфальт.
Сразу и опять вклинился Поэт:
- Это не асфальт. Одна фирма запатентовала изобретение: что-то
связанное с кораллами, которые заливают какой-то гадостью. И теперь по
договору с местной администрацией покрывают дороги. Деньги гребут
бульдозером. Скажи? - спросил он у Минилая.
- Тормози-и! - заорала Виола. - Тормози-и!!!
Это мальчуган школяр перелез через оградку и, дождавшись просвета,
как ему казалось, побежал на другую сторону дороги. И чего-то он, видно,
не учел...
... Половину намеченного он проскочил, но навстречу несся желтый
фургон...
... Визжали шины и гудки...
... Фургон же и увез его в клинику...
... А когда "черепашка" вновь тронулась из узелка машин, у Егора
долго стояло в глазах желтое пятно.
И когда они полчаса дрыхли перед закрытым шлагбаумом, за которым,
брякая буферами и чмокая отошедшим рельсом, телепался по стрелкам
товарняк, желтое пятно еще стояло и стояло.
- Виола, - как будто ни в чем не бывало спросил Миня, - ты Дудзика
знаешь? Сосед через гараж напротив. У него еще сын в Лицее.
- Ну и?
- У них в позапрошлом году квартиру обворовали, они железную дверь
поставили; потом, в прошлом году, их месяц досаждали телефонными звонками,
высчитали когда все отлучатся из дому, срезали плазменным резаком замок и
снова обокрали. Тогда они договорились с соседями и вскладчину приобрели
на весь подъезд домофон, а себе еще и супердверь. Так три дня назад снова
залезли - через крышу - и обобрали подчистую, видно даже не торопились.
Драгоценности, шубы, технику - все! И самое интересное, что никто ничего
не видел.
- А может и видели, да промолчали - откуда мы знаем?
- Может и видели. Ну а полиция поискала - тю-тю. Дудзик, бедняга!
Представляешь его состояние?
- Вот так! - сказал Поэт, обращаясь к Егору.
Егор кивнул головой.
"Черепашка" взлетела на запруженный машинами мост, перекинутый
полосатой трапецией над свободными водами великой реки от взметнувшегося
ввысь правого берега до растекшихся слева мокрых пятен заливных лугов, и
выскочила на скоростную трассу до Багадага. Самое трудное на этом пути
было выехать из города. Теперь уж в окно виднелись косяки резиновых
лодчонок с рыбаками и усиками удочек, кустарники по пояс в воде и
неоседающий пух белых облаков.
- А у моего друга был кот, - стал вспоминать Поэт, - кот Лизка.
Своенравнейший котище - жуть. Гордец страшенный. Он по карнизу
одиннадцатого этажа ходил по всем соседям. Зайдет, бывалыча, к кому-нибудь
на кухню, - умный, чертяка, - открывает морозилку и жрет сосиски от души.
Любые дверцы открывал.
- И что? - спросил Егор.
- Ничего. Его потом, говорят, в форточку выбросили. Да, кстати, Миня,
я все хотел спросить!
- Спрашивай.
- В последнее время заметно участились встречи людей с привидениями.
Это связывают с деятельностью комбината.
Минилай поморщился и, не отрывая взгляда от дороги, сказал:
- Иной раз, сами того не замечая, мы спрашиваем о вещах, о которых
другие дают подписку о неразглашении...
- Да ладно тебе! Все же все знают! Киберпсихика, "невидимки",
"ловушки", визиоэффекты?
- Молчание, как говорится, жизнь.
- Гм! - Поэт очевидно рассердился и обиделся. - Если в обществе
существуют общественно значимые тайны, оно не может называть себя
демократическим.
Вскоре целыми грибными полями потянулись дачные домики. Свернув в
лесополосу у развилки шоссе и поковыляв по разбитым колеям грунтовой
дороги, они приехали. Миня открыл ворота и загнал "черепашку" на
бархатистую зеленую лужайку перед изящной избушечкой.
- Вылазь, - сказал он, - гвардия!
- О, как мило, - воскликнул Поэт и разразился: - У-лю-лю-лю-лю...
Райское местечко.
Егор огляделся. Бабочки слетали с цветка на цветок. Прожужжал над
головой, словно стратегический бомбардировщик, мохнатый слепень. Из-под
припухлых листиков земляники жеманно выглядывали красные ягодки,
интересуясь - кто же это пожаловал?
- Это божественно, - плясал и скакал Поэт. - Такую природу я люблю -
безопасную, обузданную. А в Слободке не природа - зверь!
- Минечка, - заласкалась Виола, - вы с пылу с жару не желаете за
землею съездить? А я пока стол приготовлю! Баньку.
- Поедете? - грудным голосом спросил Миня.
- За землей? - не поверил и улыбнулся Поэт. Егор давно подметил, что
тот остро реагирует на смешное или нелепое.
- Это образное выражение - земля. Земли море! Нет хорошей земли.
- Удобрения, что ли?
- Да... Навоз.
- Где?
- На ферме.
- А его разве не развозят машинами?
- Ну конечно развозят. Только за баснословные цены.
Поэт оглянулся на Егора.
- Украсть, что ли?
- Если хочешь, назови так. Но я себя оправдываю вполне приличной
причиной: ферме назем мешает. И если я беру его, то этим помогаю им в
подготовке к встрече с санинспекцией.
Поэт вторично оглянулся на Егора.
- Ну поехали, - сказал тот, ему было все равно.
- А там шибко шугают таких? - еще раз перестраховался Поэт.
- Иногда, - ответил Минилай. - Меня - ни разу.
- Мне все равно, - сказал Егор. - Ехать так ехать. Я тебе доверяю в
этом смысле.
- Но при чем здесь доверие! Есть вопросы, связанные с личной
ответственностью, где человек уже не может просто копировать опыт других,
он делает абсолютно свой выбор.
- Не вижу разницы.
- Как хочешь, - сказал Поэт. - Тогда вперед... Прицеп есть? - спросил
он Миню. - Или мешки взять, да пару вил.
- Да, мешки возьмем.
Миня ушел за ними, а Егор с Поэтом стали вытаскивать из машины все
ненужное, чтоб не возить взад-вперед лишний груз. "Вот у них какие
разговоры, - размышлял Егор. - Вот о чем. А как говорят и что делают, тем,
верно, и живут. Вот тебе и город. Познал?.. Мало. Это лишь кусочек большой
жизни...
- Поэт! - окликнула подошедшая Виола, - на, - она протянула Поэту
спелое желтое, мокрое от ополаскивания яблоко. - А это тебе, - протянула
Егору второе. - Наши, - с гордостью сообщила она.
- М-м-м, - откусил Поэт, - прелесть. Аж сахарные.
Виола заулыбалась. Из избушки вышел Миня с вилами и мешками.
- Готовы? - И жене: - Никому не открывай.
- Приедете - к баньке, - ответствовала та. - Ни пуха!
- Навоза! - ответил ей Поэт и засмеялся.
Первые полпути ехали молча, Поэт чему-то улыбался, мечтательно
возводя глаза и шевеля губами. Ехали полями, по пыльной ныряющей дороге,
ехали златоусой рожью.
- Остановись пожалуйста, - вдруг среди поля попросил Поэт и тронул
Миню за плечо. Миня подумал и притормозил. Поэт лирично вылез, развел руки
вширь, потягиваясь и, одновременно, пытаясь объять вселенную. - Благодать
все-таки, - прошептал он. - Выходите, - крикнул он друзьям в машине, -
посмотрите какая здесь благодать. По этой пыли охота ходить босиком, эти
колосья охота трогать руками, выходите! Взгляните на ласковое лазоревое
небо. Ах как хочется жить в такой атмосфере, чувствовать себя в
безопасности, ничего и никого не бояться, знать что нет в таком мире
подлых подвохов. Здесь обретают успокоение!
Он снял обувь и босиком пошел в злаки, осторожно раздвигая золото
руками и вскоре скрылся в них с головой.
- Чего он? - спросил Миня, - по нужде?
Егор смолчал - сдержался. И параллельно подумал: "Шагая по жизни -
теряя малое, мы приобретаем малое; приобретая великое, мы безвозвратно
теряем великое".
Струны воздуха трогало порывами ветра, носились стрижи, гоняясь за
мошкарой. Метра на два в сторону вдоль дороги лежал мягкий половик из
подмятой колесами комбайна ржи и невдалеке от их "черепашки" в этом
коврике Егор разглядел валявшуюся оторванную собачью ногу со свисавшими
обрывками побелевшего мяса. Потом их обогнал урчащий мотоцикл, везший
копнушку сена, и оставил сидеть в загашнике из поднятой пыли. Наконец,
вернулся несколько омраченный Поэт. Миня ему ничего не сказал и завел
двигатель.
- В воздухе стоит предчувствие войны, - возвестил Поэт. - Слышите?
- Скоро дождь, - немного с обидой сказал Миня, - надо успеть
вернуться до дождя.
- Что-то физики в загоне, что-то лирики в загоне, - Поэт туманно
мотнул головой и надолго замолк, кусая ногти.
Остальную часть пути тоже ехали молча.
Возле рощицы они уткнулись в песчаный обрыв речушки с шатким мостиком
на двух ржавых тросах, развернулись и загнали машину вглубь деревьев, для
маскировки. Миня вытащил рабочий инвентарь и провел инструктаж. Не
мозолить глаза, действовать оперативно, слаженно, при нечаянном
обнаружении: женщинами - отшучиваться; мужчинами - спрашивать кратчайшую
дорогу к Бруумедару Копченому, коий здесь сроду не работает, но якобы
работает; сторожами и охраной - бросать вещественные доказательства и
половчее тикать в сторону деревни. Уяснили? Да, Егор уяснил. А Поэт
спросил: "А нельзя ли машину как-то наверх оврага загнать, негоже говно в
такую даль на собственном хребте таскать." - "Это невозможно, - ответил
Миня, - да и мы много брать не станем." - "Здоровье надо щадить, оно
чахнет без внимания также скоро, как от чрезмерной ласки", - повторил
мысль Поэт и они стали выходить из рощи, а пока выходили, Егор что-то
хотел сказать, да забыл, загляделся на вытоптанный коровами луг, на
убегающую змейкой дорогу и на окраину деревни, ершащуюся пыхающими дымками
печными трубами. С запада угрожал густой кисель черной тучи. "Нет, -
подумал Егор, - это все ж таки не мое, я бы не этого хотел в идеале". Но
тут он споткнулся, чуть не упал, и Миня вскрикнул: "Внимательней!" С
частыми оглядками они почти бегом дошагали до речки, берег которой порос
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг