Александр Торин
Мы - пионеры, дети рабочих
(Две истории про лигу скаутов и о том, как с ней бороться)
История первая. Взвейтесь кострами.
Меня с некоторых пор периодически мучает вопрос, на который я так и не
смог найти ответа: существует ли какая-нибудь связь между Лордом
Баден-Пауэллом и городом Баден-Баденом, в который, расстроившись, по слухам
очень любил уезжать Тургенев?
А началось все с нескольких дней, проведенных в Лондонской гостинице
имени Лорда Баден-Пауэлла, в самом что ни на есть центре скаутского
движения. С тех пор я подозрительно отношусь к лиге скаутов. И, как это не
парадоксально, время от времени тоскую по исчезнувшим с лица земли советским
пионерам.
Говорят, пионерские дружины были созданы по образу и подобию
идеологически чуждых советскому строю скаутских отрядов. Так или иначе, в
детстве пионерская организация ни разу не вызвала в моей душе теплых чувств.
Я ненавидел гладить пионерский галстук утюгом: чуть зазеваешься, и запахнет
горелым стекловолокном, а на красной атласной поверхности появится рваная
дыра с черными, обугленными краями. Не осталось у меня в памяти никаких
романтических воспоминаний: ни о сборе металлолома или макулатуры, ни о
военно-патриотических играх, ни, тем более, о пионерском лагере...
Бррр...Манная каша, компот из сухофруктов и вожатая Лида.... Лидия
Георгиевна, с мускулистыми мужскими ногами, поросшими кудрявыми черными
волосиками, обладавшая железным голосом и широким как блин
убежденно-идеологическим лицом. Она заставляла нас до изнемождения
маршировать на асфальтированной площадке. Называлось это, кажется,
подготовкой к празднику строя и песни. Или песни и строя.
Так что день, когда мы по возрасту выбывали из членов пионерской
организации, был чуть ли не самым счастливым в моей жизни. Помню, как
толстая и сентиментальная завуч Вера Ивановна произносила прочувственную
речь и разрыдалась, снимая с нас обтрепанные галстуки. В тот момент мне даже
как-то стыдно стало за свой юношеский цинизм, тем более, что здоровый
верзила-акселерант Толька Великов расчувствовался и, когда Вера Ивановна
сняла с него галстук, неожиданно заголосил юношеским баском и пустил слезу.
Тем вечером мы с Лехой Коньковым, закадычным моим другом, с
наслаждением расстегнули воротнички белых школьных рубашек, и отметили
знаменательное это событие бутылкой белого сухого вина и пачкой болгарских
сигарет "Опал", наслаждаясь хрипящими записями чего-то модного в то время,
кажется, Лед-Зепеллинов. И с тех пор мальчики и девочки в красных галстуках
для нас не существовали: мы переросли через досадный период детства, и,
руководствуясь революционными принципами, решительно отряхнули его прах с
наших ног.
Не ведал я, что призрак тревожного детства, взвивающихся кострами
ночей, звуков пионерских горнов, еще неоднократно настигнет меня в зрелости.
Да, к тому же, за тысячи километров от Москвы, в капиталистическом мире...
Итак, в самом начале перестройки, мне, подающему смутные надежды
научному сотруднику вымирающей Академии Наук, выпало получить приглашение от
Королевского Общества Великобритании посетить знаменитый Императорский
Колледж с двухмесячным научным визитом.
Стоит ли говорить, как я волновался, особенно учитывая то, что я до тех
пор выезжал только в дружескую Болгарию. А уж как встал на рога первый
отдел... Но времена неумолимо менялись, к тому же какие-то мои бумаги
потерялись, не дойдя до соответствующих органов, и я, попав под колесо
истории, стал одним из избранных бывших советских пионеров, приземлившихся в
Лондоне.
Я начал подозревать, что чего-то не понимаю в этой жизни, в тот самый
момент, когда проходил паспортный контроль в аэропорту Хитроу.
-- С какой целью вы въезжаете в Великобританию, -- неприязненно спросил
у меня хмурый мужик в сером костюме, обладавший по крайней мере тремя
подбородками и маленькими поросячьими глазками.
-- У меня приглашение от Королевского Общества, -- напыжившись от
гордости ответил я, достав из нагрудного кармана бережно сложенную бумажку с
гербом и печатью.
-- Какое еще такое Королевское общество? -- Мужик недоверчиво покрутил
бумажку, даже понюхал ее, и посмотрел на свет, явно в поисках водяных
знаков. -- Чем они занимаются?
Ах, великое Королевское общество! Сэры Исаак Ньютон, Генри Кавендиш,
Майкл Фарадей, Джеймс Клерк Максвелл, Чарльз Дарвин... Я аж задохнулся от
такого вопиющего невежества... "Сэр, это знаменитое научное общество
Великобритании, которое в рядах которого имели честь состоять..." --
приготовился произнести я с негодованием, но не успел...
-- А, вспомнил, -- чиновник яростно выдернул из носа длинный черный
волос. -- Они с футбольными клубами работают. Спартак-товарищ! Аякс! -- он
подмигнул мне, и, поморщившись, брякнул штамп в серпасто-молоткастом
паспорте.
Поселили меня в приличной довольно-таки гостинице "Кобург", напротив
знаменитого Гайд-Парка на улице "Королевская дорога". Гостиницу эту заснял
когда-то знаменитый Хичкок в одном из своих фильмов ужасов, поэтому теперь,
много лет спустя, переключая телевизионные каналы, я иногда вдруг узнаю на
экране маленкую прихожую, в которую меня вместе с чемоданами буквально
вытряхнул двухметрового метра черный водитель такси с заплетенным косичками
и серьгами в ушах и в носу.
-- Двадцать фунтов, -- завопил он, закатывая глаза и пританцовывая.
-- Королевское общество, -- робко возразил я, предъявляя очередную
бумажку, -- обещало, что такси будет оплачено.
-- А чаевые? -- Водитель понимающе ухмыльнулся и похлопал меня по
плечу. И мне пришлось расстаться с драгоценными фунтами стерлингов, всего
день назад полученными под расписку в валютной кассе при Президиуме Академии
Наук. Не знаю, как повлияли на это чаевые, но собственно чай в
Великобритании оказался ароматен и крепок. До сих пор я время от времени пью
крепчайший чай с молоком...
Имперский Колледж Науки и Технологии располагался на другой стороне
парка, за знаменитым Альберт-Холлом на улице "Королевские Ворота". Вообще, в
Лондоне все было связано с королями и королевой, так что я вскоре перестал
удивляться тому, что Королевское общество не вызывает у аборигенов
решительно никаких эмоций. Тут и там я натыкался на таблички типа
"Королевское общество страхования на воде", "Королевское общество слепых и
глухонемых". И так далее.
Несколько дней я наслаждался прогулками по улицам, знакомством с
учеными мужами и лабораториями знаменитого учебного заведения, но, в один
прекрасный день, под дверью моего номера оказалось письмо, в котором меня
извещали, что в связи с сезонным повышением расценок, Королевское общество
вынуждено перевести меня в другую гостиницу. Передо мной извинялись, но
выражали надежду, что в конечном счете я оценю тот факт, что новая гостиница
расположена просто-таки напротив того самого Императорского Колледжа, и мне
больше не придется пересекать парк, добираясь до места работы.
Как нетрудно догадаться, мое новое место обитания оказалось обычной
дырой. В комнатах стояла вытертая мебель, к тому же всюду густо пахло
керосином, видимо, в гостинице недавно морили клопов или тараканов. В
оффисе, вернее в прихожей, сидела надушенная чем-то пряным, скучающая девица
с густо накрашенными фиолетовыми веками в рваных колготках. У нее были
длиннющие ногти, покрытые красным лаком, и она непрерывно курила. Каждый
раз, когда я приходил вечером в свой номер и просил у нее ключ, девица
пристально смотрела на меня каким-то двусмысленным взглядом, приоткрывая
пухлые губы, выкрашенные темно-красной, почти-что черной помадой, что, надо
признаться, меня слегка волновало. Смущали меня, в основном, ее длинные
когти.
Еще в гостинице время от времени встречались: менеджер Майкл, толстый
парень с поросячьими глазками в грязной рубашке с обтрепанным воротником,
точь в точь чиновник из аэропорта, который не хотел давать мне въездную
визу, и молоденький мальчик Дэвид в грязном комбинезоне, говоривший на таком
ужасном Кокни, что я его почти не понимал.
Тем не менее, в гостинице этой можно было жить, до тех пор, пока...
Короче, однажды вечером, воодушевленный каким-то научным семинаром, я
радостно толкнул входную дверь, и ....
Что-то было не так. Что-то было совсем даже не так. Каким же еще
образом можно было объяснить то обстоятельство, что около входа стояли два
пузатых чемодана советско-румынского образца, как две капли воды похожие на
мои собственные чемоданы? И почему в коридоре раздавались возбужденные
детские крики, а мимо меня сновали мальчики в серых шортах, в до боли
знакомых галстуках, пилотках и рубашках пионерского образца. Галстуки у них,
впрочем, были зеленого цвета.
-- Мистер, -- Это накрашенная девица впилась в меня своим чувственным
взглядом. -- Мистер, подойдите сюда, пожалуйста.
-- А, что, собственно....
-- Вам придется освободить комнату, -- девица загасила сигарету со
следами помады, укусила себя за ноготь и в то самое мгновение утратила свою
мимолетную привлекательность. -- У нас произошел массовый заезд скаутов.
-- Что? -- Смысл ее слов еще не окончательно до меня дошел. -- Каких
еще скаутов? Как это, освободить? Королевское общество оплатило мой номер
вперед, еще целый месяц....
-- Мы вернем деньги вашему обществу имени дворцовых паразитов, --
девица прекратила грызть ноготь. -- Извините, но вам придется переехать.
-- Но как же так, -- происходящее не укладывалось у меня в голове. Даже
проникнутое классовой ненавистью упоминание о дворцовых паразитах не вызвало
у меня протеста. -- Вы не имеете права! Я никуда не уеду, дайте мне ключ,
это недоразумение.
-- Ваша комната уже занята.
-- А мои вещи? -- Я потерял дар речи.
-- Мы их сложили, -- девица кивнула в сторону чемоданов.
О, лживая Британская пропаганда! Где же хваленая неприкосновенность
личности, чувство собственного достоинства, права человека, в конце концов!
Кто позволил этим идиотам копаться в моих вещах, доставать из шкафа мою
одежду, складывать мои бумаги. А мое белье? Черт возьми! -- Кровь ударила
мне в голову. Происходившее настолько противоречило моим представлениям о
демократии и капитализме, что я на глазах начал звереть.
-- Вы, -- задыхаясь начал я, -- Вы заплатите за это. Вы не имеете
никакого понятия о том, чего вам это будет стоить. Я пожалуюсь в Королевское
общество!
-- Это ваше право, -- девица зевнула. -- Попробуйте, найдите комнату в
центре Лондона за такие деньги. Мы работали в убыток самим себе.
-- Но у вас же была договоренность, -- растерялся я.
-- У нашей гостиницы сменился хозяин, так что все ранее заключенные
контракты больше не имеют никакой силы.
-- Я... Я напишу письмо в... -- тут взгляд мой упал на глянцевый
проспект, лежавший на журнальном столике. -- В ассоциацию гостиниц Большого
Лондона. Дайте мне бумагу!
-- А, -- девица растерялась. -- Да, -- она неожиданно стала со мной
вежлива. -- Конечно, мистер. Я сейчас позову Майкла.
-- Ага, попался, который кусался! -- сладострастно думал я, строча
кляузу на листе бумаги. -- Вы не думали, что перед вами человек с Советской
бюрократической закалкой... Кстати, надо признаться, что умение строчить
жалобы и кляузы, в будущем пригодилось мне неоднократно, особенно в Америке.
-- В чем дело, мистер? -- Майкл был раздосадован.
-- Это неприемлемо, -- отчеканил я. -- Я обращаюсь с жалобой в
Королевское общество, -- при этих словах Майкл нагло ухмыльнулся, -- и в
ассоциацию гостиниц Большого Лондона -- я поджал губы и покрутил в воздухе
глянцевым проспектом с адресом той самой ассоциации, в которую входило мое
место обитания.
-- Хмм... -- Улыбка сошла с припухшего лица менеджера. -- Ну зачем же
так, поймите, у нас чрезвычайная ситуация. Скауты, вы сами понимаете, -- он
развел руками, и как раз вовремя: к крыльцу подкатил двухэтажный автобус, и
из него высыпала толпа возбужденных юнцов в галстуках.
-- А я здесь при чем? Я никуда не уйду, пока вы не вернете мне мою
комнату. Скауты, или пилигримы, вас ждут крупные неприятности. Я буду
жаловаться в ассоциацию...
-- Shit! -- Майкл сплюнул прямо на ковер и достал из кармана сигареты.
-- Как мне все осточертело, ухожу к чертовой матери с этой работы. (Я был бы
счастлив процитировать дословно всю его речь по-английски, но немного
стесняюсь). Я же говорил этому ... что у него будут проблемы, так нет! Ну и
.... с ним. Все, ноги моей здесь больше не будет! Чертова ... работа! Мистер
Хабиб! -- Майкл злорадно набрал какой-то номер. -- У нас постоялец только
что позвонил в ассоциацию гостиниц... Ну как... Я же вас предупреждал...
Нет, он не желает уходить... Как так выселить скаутов? Вы хотите скандала со
скаутской лигой? Они жуткие зануды, я знаю. Я вам сочувствую. Хорошо,
делайте что хотите...
-- Сейчас приедет наш ... хозяин, мистер Хабиб, -- оскалился Майкл. --
Он вам поможет, подождите в прихожей. Пошло оно все к чертовой матери! Беру
выходной. Развели тут... и ....
Тут я окончательно расстроился, потому что Майкл упомянул в совершенно
нецензурной форме братские арабские народы, одновременно не оставил без
внимания евреев, прошелся по цыганам, обложил фрицев, ирландцев и почему-то
поляков, выругал французов, и, уж совсем непонятно почему - смешал с грязью
датчан и норвежцев. Затем, он, к счастью, вернулся к еврейскому вопросу.
Логика его была изощренной: мистер Хабиб потому и оказался в Лондоне, что
его выгнали из Иордании сионисты, которых недобили англичане вместе с
Гитлером во время войны. Из-за этого в Большом Лондоне появилось ничем не
оправданное количество поляков, и с тех пор все стало как-то совсем не так.
Словом, в его голове, не направленной на путь истинный какой-либо приличной
пропагандой, образовалась истинная каша. Задумавшись, я удивился тому, что
Майкл совершенно не честил в своей пространной речи русских и коммунистов,
хотел уже подбросить ему эту идею, но сдержался, решив не провоцировать
международных конфликтов.
Впрочем, к его чести, и несмотря на всю эту национально-политическую
кашу, закончил Майкл страшным проклятием в адрес невинных скаутов, заявив,
что они хуже мистера Хабиба, иудеев и американцев вместе взятых, так как
только что сломали перила на втором этаже. После этого проклятия, затушив
сигарету, идеологически дезориентированный управляющий гостиницей навсегда
исчез из моей жизни.
Мистер Хабиб оказался щеголевато одетым господином арабского вида с
черными усиками.
-- Мистер.... Он расплылся в благодушной улыбке. -- Какое несчастье,
просто произошло недоразумение! Мы не поняли друг друга, правда? Зачем же
жаловаться? Мы не будем жаловаться.
-- Верните мне комнату, -- я принял круговую оборону. -- Я никуда
отсюда не уйду!
-- Ах, мистер, войдите в наше тяжелое положение. Мы только что вселили
в ваш номер новых жильцов. Произошла трагическая ошибка, но я постараюсь ее
уладить. Подождите секунду, -- мистер Хабиб набрал телефон и что-то быстро
заговорил по-арабски.
-- Ялла! О-кей, -- обрадовался он. -- У меня для вас замечательное
известие, -- улыбнулся он. -- Я нашел для вас прекрасную комнату, всего
через два дома отсюда. На пару ночей.
-- Я никуда больше не хочу, -- уперся я.
-- Ну, зачем же так, у меня для вас сюрприз! -- Он сверкнул золотой
коронкой. -- Сейчас мы пойдем обедать в прекрасный арабский ресторан. Я
угощаю. К тому же, подарок от фирмы, мы компенсируем вам неудобства, скажем,
устроят вас сто фунтов стерлингов? -- Мистер Хабиб достал бумажку из
нагрудного кармана и, как фокусник, ловко пропустил ее между пальцами.
Проклятая жизнь советского командировочного... Сто фунтов в твердой
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг