Борис немного замедлил темп. Он отчетливо, слегка брезгливо выговари-
вал слова и держался официально, как чиновник, выполняющий неприятное
распоряжение своего начальника.
- Коллега, - академик вскочил с места. - Это все очень интересно, но
ваши соображения не всегда верны. Смотрите! - он открыл тетрадь. - Ведь
толщина пластины много меньше, чем ее длина. Поэтому деформации, которых
почему-то все боятся, возникают вовсе не в плоскости подставки, а в по-
перечном направлении. - Он быстро набросал на доске чертеж.
- Это чушь! - Борис с издевкой скривил рот. Он вскочил со стула,
схватил с полки красный фломастер и, размахнувшись, жирной красной лини-
ей перечеркнул рисунок. - Любому студенту известно, как следует оцени-
вать напряжения!
- Ну, позвольте, - академик засмеялся. - Извините, Боря, здесь вы ме-
ня не поймаете, это почти что моя родная область. Посмотрите, элементар-
ный здравый смысл...
- Я не желаю далее обсуждать ваши бредовые, лженаучные теории! -
Взбешенный Борис сжал кулаки и выскочил за дверь. Он резким движением
налил в пластиковый стакан воду, отхлебнул ее и с искаженным лицом вошел
к Леониду в кабинет.
- Что случилось? - Леонид оторвался от телефонной трубки и с со-
чувствием посмотрел на раскрасневшегося Бориса.
- Это возмутительно! - Борис отпил еще глоток и прикусил край белого
стаканчика. - У меня аллергия на этого типа! Меня учили тому, что дважды
два четыре, а этот маразматик несет чушь с умным видом. Да любой студент
был бы здесь более полезен, чем он. Какого черта он сидит здесь и полу-
чает зарплату? Я ненавижу эту благотворительность, не говоря уже о том,
что это разлагает моральный климат в компании!
- Да, - Леонид нахмурился. - Это проблема. Я сразу, как этого акаде-
мика увидел, понял, что ничем хорошим эта история не кончится. Развели
ученых, вначале Эдик, потом еще этот. Я и сам не знаю, что нам делать.
Ты же знаешь, Ефим к нему благосклонен. Кстати, Ефим собирается пригла-
сить сюда двух его сотрудников, и это будет уже полная катастрофа. Эдика
мы придавили, одного академика как-нибудь переварим, но с целой оравой
мудаков будет тяжело.
- Что? - Борис побелел от ярости. - Не будет этого! - Он сжал стакан
в кулаке так, что он треснул и вода тонкой струйкой полилась на пласти-
ковый пол. - Или я или он! Я сейчас же иду к Ефиму!
После бегства Бориса академик закрыл дверь в свою комнату и разложил
на столе листы с записями последних экспериментов, сделанных в Москве.
Несмотря на стычку с Борисом, настроение его не испортилось, а даже ско-
рее поднялось. "Мальбрук в поход собрался, Тра-та-та-та-та," - весело
напевал он. Числа, отпечатанные на белых листах бумаги, наредкость удач-
но ложились на простую логарифмическую зависимость. "Боже мой", - поду-
мал он, и чувство восторга охватило его и поднялось откуда-то изнутри.
"Ведь это же открытие, настоящий подарок!" - Академик придвинул к себе
чистый листок, схватил остро заточенный карандаш и быстро написал два
уравнения. -"А сюда надо добавить простой член! Сейчас, сейчас. - Форму-
лы крутились, заплетались и неожиданно несколько членов сократились и
исчезли. - Минутку, минутку," - он даже замурлыкал от радости. Академик
проверил результат еще раз. Все было правильно. Он отложил в сторону ка-
рандаш и сделал глубокий вдох. -"День не прошел напрасно", - подумал он
с радостью. - "Теперь еще раз все проверить и срочно писать статью."
Академик вышел из комнаты и прошел в сборочный цех. Там за длинным
столом окруженный горой приборов сидел Эдик и увлеченно совал паяльник
куда-то вглубь развороченной серой коробки, из которой торчали наружу
клубки черных проводов.
- Эдик, - академик улыбнулся, - дорогой мой, представьте себе, что бы
сказали ваши друзья из Кембриджа, увидев вас в таком окружении. Да вы
просто-таки былинный богатырь, вооруженный копьем конца двадцатого века,
в просторечьи именуемым электрическим паяльником.
- Да, - Эдик был невозмутим, - дядя Ефим был прав, в починке этих
приборов нет ничего сложного, мне это даже нравится. Вот например, у
этого был отпаян всего один проводок, а из-за него весь прибор забрако-
вали. - Эдик снова засунул паяльник внутрь ящика и неожиданно между ды-
мящимся жалом и корпусом прибора проскочила длинная голубая искра.
- Ой, - Эдик испугался и от страха уронил паяльник внутрь коробки,
отчего мгновенно раздался треск и посыпался сноп искр. Люминисцентные
лампы замигали и погасли, экраны компьютеров почернели и в зале сразу же
стало темно и тихо.
- Что же я наделал! - Эдик побелел от ужаса.
В конце зала появился взмыленный Леонид.
- Серега, давай, давай, не останавливайся, работай! -кричал он на бе-
гу.
- Так света же нет, - удивился меланхоличный Сережа, сидевший за мон-
тажным столом.
- Я сказал, припаивай седьмую ножку, пока паяльник горячий! - Леонид
с ненавистью посмотрел на Эдика и академика.
- Быстро, быстро, выключайте питание. Компьютеры, компьютеры! - По
рядам бежал Борис, щелкая кнопками. - Это что, вредительство? Саботаж? -
он подскочил к Эдику, сжимая кулаки. - Вы парализовали работу всей ком-
пании по крайней мере на полчаса. Вы знаете, во сколько нам обойдется
простой аппаратуры и людей? - Борис с яростью посмотрел на академика. -
А вы что здесь делаете? У вас есть свои задания, и вы должны их выпол-
нять в рабочее время, а не слоняться из угла в угол, отвлекая людей от
работы!
- Ну знаете, это уже слишком! - академик почувствовал, что он теряет
над собой контроль. - Что вы себе позволяете, это не концентрационный
лагерь в конце концов! И не ваша собственная компания. Почему вы указы-
ваете мне, что и как делать, унижаете и оскорбляете людей!
- А ты какого черта на меня орешь? - неожиданно грубо, по-русски зао-
рал Борис. - Я вице-президент и пока что отвечаю за дела фирмы. А ты кто
здесь такой и вообще что здесь делаешь? Убирайся отсюда, идиот!
- Вы, молодой человек, хам и мерзавец! - академик повернулся и быст-
рым шагом ушел в свою комнату.
Свет замигал и наконец снова зажегся, загудели многочисленные серые
коробки, засветились экраны компьютеров, и жизнь вошла в нормальное рус-
ло. Дверь в комнату академика распахнулась.
- Подлец, - в комнату вошел возбужденный Ефим. - Щенок! Прибежал жа-
ловаться. Сопляк! Да кто он такой, что он о себе возомнил?
- Ефим, не будем об этом.
- Будем, обязательно будем! Мерзавец! Антисемит! А я то его к тебе
послал, думал он сможет себя пять минут вежливо вести. Вначале из-за
комнаты устроил безобразную сцену, теперь на тебя начинает лить грязь!
Да он под стол ходил пешком, когда ты уже профессором был!
- Ефим, все в порядке, я только тебя прошу, выдели мне комнатку
где-нибудь подальше от него, знаешь, бывают люди, с которыми не хочется
иметь дело.
- Ну, устроил Эдик короткое замыкание, с кем не бывает? Это даже хо-
рошо, посидим все в темноте, компьютеры не жужжат, можно расслабиться,
подумать. Пойди погуляй на улице, вон какой вечер прекрасный! Так нет,
Борис бегает и считает, во сколько это нам обойдется. Ну, потеряем мы
пару десятков, ну даже сотню тысяч, это что его деньги? Нет, это мои до-
ходы и моя компания. Я тебя пересажу. Подлец, вначале Эдика раздавил,
гениальный парень, а веру в себя потерял, сидит на сборке как простой
чернорабочий. Он всех давит, а теперь решил тебя уничтожить! Это он наз-
ло мне, показать, что мои друзья ничего не стоят. Ну он у меня получит.
Я его выгоню, пусть убирается к чертовой матери. Не сейчас, он должен
проект закончить, а потом дам ему под зад! Сколько можно его терпеть?
Так что я создаю группу по исследованию отверстий, и ты ей будешь руко-
водить. Выпиши себе своих ребят, разберитесь наконец во всем этом! Да,
еще, тебе нужен помощник, я у Бориса заберу одного паренька и отдам те-
бе, пусть знает сука, кто здесь хозяин! - Ефим раздраженно фыркнул и вы-
шел за дверь.
Академик подошел к окну. Вечерние лучи солнца пробивались сквозь по-
лосатые шторки и падали на белую стену комнаты, покрывая ее багровой
сеткой. "Почти как тюремная решетка," - усмехнулся академик.
Небо уже приобретало слегка фиолетовый оттенок, какой бывает перед
закатом, свежая зелень деревьев за окном была чуть подернута красноватым
отливом начинающего садиться солнца. Прозрачный воздух был наполнен ти-
шиной и волшебным светом, как будто весь светился изнутри. Вдали, посе-
редине поля гарцевал на лошади одинокий всадник в широкой соломенной
шляпе, из соседнего здания степенно выходили хорошо одетые люди, сади-
лись в свои блестящие машины и один за другим уезжали по широкой пустын-
ной асфальтовой дороге навстречу наступающим сумеркам.
"Какой прекрасный, мирный пейзаж - подумал он. - И рядом, за этими
стенами поселилась гадость, от которой никуда не деться."
На душе было гадко, как бывает, когда столкнулся с чем-то неприятным,
от чего хочется скорее избавиться, но мерзкое ощущение никак не оставля-
ет тебя, как липкая слизь, приклеившаяся к рукам и к одежде. Академик
вздохнул.
"Молодые, здоровые, умные ребята, - подумал он с болью. - И лица у
всех красивые, с мыслью в глазах. Странно, вроде бы попали в Америку,
хорошо зарабатывают, все сыты и в безопасности, за детей и жен сердце не
болит, накупили блестящих новеньких автомобилей, ан нет! Сидит червячок
внутри, вырывается наружу ненависть, искаженная доморощенной идеологией,
нетерпимость, жестокость. Они заводят свои порядки, требуют чтобы им
подчинялись, вводят униформу и своеобразную американскую прописку,
как-будто хотят построить свою маленькую тоталитарную империю в этом ва-
кууме.
Этот Борис, Ефим пожалуй прав, дай ему волю, он бы шел по трупам, оп-
равдывая все идеологией, как крестоносец или инквизитор, слепо веря в
свою правоту. И ведь явно неординарный парень, с хваткой, с талантом и
острым аналитическим умом. Не дай Бог такому оказаться у власти в удоб-
ный момент, он будет опаснее десятка дураков. Даже тот же Гитлер, хотя и
был незаурядным оратором и истериком, все же вышел из пивных, неудавших-
ся художников и фельдфебелей, иначе весь мир бы носил свастику. Да и Ио-
сиф Джугашвили был все-таки недоучившимся семинаристом. Будь он поумнее,
не устрой террора и аппаратных чисток, вся Европа ходила бы под его
портретом под барабанную дробь и учила бы теорию великой пролетарской
революции, а Сибирь была бы покрыта концентрационными лагерями для унич-
тожения буржуев и гнилой европейской интеллигенции. Всех бы их туда, ху-
дожников, поэтов, Эйнштейна с его антимарксистской относительностью,
Нильса Бора обязательно, а датского короля с английской королевой к
стенке по стопам Романовых... Что же это за зараза сидит внутри людей и
движет ими? Что нужно тому же Борису? Больше денег? Нет, он достаточно
умен, чтобы понимать, что деньги проще делать другими способами. Что
еще? Пожалуй, что власть, нет даже не столько власть, сколько желание
переделать окружающий мир по своим меркам, унифицировать его в соот-
ветствии со своей идеологией. А это значит подравнять рубанком слишком
длинные и неровные конечности, расплющить или убрать тех, у кого слишком
выпирающие носы, подрезать длинные шеи, постричь волосатые головы, унич-
тожить тех, кто раздражает взгляд, ввести универсальный порядок, строгую
казарменную дисциплину, полосатые рубашки, чтобы сердце радовалось и от-
дыхало в наступившей гармонии.
А может быть, я неправ, и оттого-то он и хочет власти, что чувствует
в чем-то свою неполноценность по сравнению с другими людьми, что завиду-
ет тому же Ефиму, Эйнштейну, даже мне, ревнует, когда у кого-нибудь по-
лучается хороший результат, и в эти минуты ощущает свое бессилие. Ведь
гений и злодейство две вещи несовместные..."
У академика неожиданно сильно сдавило сердце, как будто чья-то тяже-
лая и враждебная рука беспощадно зажала его в кулаке и не хотела отпус-
кать. Он достал из сумочки таблетку нитроглицерина и проглотил ее. Тупая
боль продержала его еще несколько минут и начала отступать. "Чего это я?
- удивился он. - У меня такой результат здесь на листочках, пальчики об-
лижешь." - Академик как гурман подошел к столу и еще раз пробежал взгля-
дом по столбикам цифр и уравнений. Почему-то на этот раз он не ощутил
почти никакой радости от своих результатов. Перед глазами стояли холод-
ные глаза Бориса и металлическая блестящая поверхность злосчастной подс-
тавки, изрешеченная просверленными отверстиями, как будто по ней прош-
лась пулеметная очередь. "Дырки, дырки, - с тоской подумал академик. -
Надо поскорее вызывать ребят и начинать потихоньку эксперименты. "
В дверь аккуратно постучали.
- Да! - академик отвлекся от грустных мыслей.
- Здравствуйте, - в комнату зашел Олег. - Со мной только что разгова-
ривал Ефим и, насколько я понимаю, меня перевели к вам в штрафную роту.
Академик пристально посмотрел на Олега. Парень ему определенно нра-
вился, но помня о том, как в первый момент ему показался симпатичен Бо-
рис, он уже боялся доверять своим ощущениям.
- Коллега, скажите, как вы относитесь к великим гуманистам восемнад-
цатого столетия? - осторожно спросил он, начав издалека.
- А вот взять бы их всех да на Соловки! И вообще, угрозами вы от нас
ничего не добьетесь! - Олег подмигнул академику, и они оба весело и об-
легченно рассмеялись.
Глава 20. Совещание в верхах.
Утро было туманным. Белая молочная пелена, казалось, поглотила все
вокруг, и из моего окна, вместо привычного пейзажа Литтл-Три виднелись
лишь неясные контуры ближайших деревьев, да и те время от времени пол-
ностью исчезали в налетавших клочьях тумана.
"Еще врежешься так в кого-нибудь..." - подумал я и с беспокойством
отхлебнул горячий кофе. Через несколько минут надо было уже выходить из
дома и садиться за руль. Неожиданно на стене заверещал телефон.
- Привет, - из трубки раздался голос Сергея, инженера, работавшего
под начальством Леонида и жившего на соседней улице. - Не сможешь меня
сегодня подвезти на работу?
Сергей был на хорошем счету. Хотя его и не причисляли к основной ко-
манде, он тем не менее часто присутствовал на совещаниях и явно был вы-
делен из массы бывших советских специалистов, выполнявших черновые рабо-
ты. Уже один тот факт, что Леонид когда-то хлопотал перед Пусиком о том,
чтобы выписать Сергея в Америку, говорил сам за себя.
- Привет, конечно подвезу, а что случилось?
- Да чего-то чувствую себя не очень хорошо.
- Конечно, через несколько минут выходи на улицу, я подъеду. -Я то-
ропливо сделал глоток кофе и вышел в холл.
- Вы систематически передвигаете мой цветочек! - древняя старушка в
ночной рубашке открыла дверь и укоризненно смотрела на меня. Какая-то
неистовая и безумная убежденность в ее глазах испугала меня.
- Извините, мы ничего не передвигаем. - Я попытался вскочить в лифт.
- Я все знаю! Вы отодвигаете цветочек от центра стола! И я обращусь к
управляющему! - старушка неожиданно сильно хлопнула дверью, и настроение
у меня испортилось.
Я подкатил к дому, в котором жил Сергей. Дверь открылась, и он вышел
на асфальтовую дорожку. Я с удивлением обратил внимание на то, что Сер-
гей еле идет, с трудом передвигая ноги.
- Спасибо большое, - он с трудом плюхнулся на сиденье и подергиваю-
щейся рукой с мелко дрожащими пальцами закрыл дверь. Я с ужасом заметил,
что глаза его лихорадочно горят, а лицо покрыто мелкой сыпью с отврати-
тельными гнойными волдырями.
- Бог ты мой, Сергей, что это такое? Да на тебе лица нет!
- Да это аллергия наверно.
- По-моему, тебе надо остаться дома, ты с ума сошел! А если это за-
разное заболевание, ты половину компании заразишь! Смотри, ты же с тру-
дом передвигаешься, наверняка у тебя температура...
- Да Леонид приказал, чтобы я работал, надо проект завершать...
- Смотри, хуже будет, если разболеешься окончательно! По-моему это
просто безумие, отлежись дома, попей лекарств...
- Поехали, - Сергей покрылся испариной и в бессилии откинулся на си-
денье. - А то опоздаем, не дай Бог!
Я пожал плечами и отъехал в белое кромешное марево, в котором изредка
мелькали проезжающие навстречу автомобили. Сергею явно становилось все
хуже и хуже, он часто дышал, вцепившись рукой в сиденье и несколько раз
вытирал пот со лба. "Вот угораздило, - думал я, - того и гляди подцеплю
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг