- Нет, не очень. Один раз я слышал даже, как он ему говорил: "Вам много
нельзя... Вам вредно..."
- И кто он, по-твоему? Может быть, действительно какой-нибудь спившийся
интеллигент?
- Не похож что-то на спившегося... Пожалуй, даже и пьяным не был ни разу,
а прикидывался только.
- Да, загадка, черт возьми... - почесывает затылок Корнелий. - Может быть,
кто-нибудь из оперативников? Тогда непонятно - зачем им это? А что, если и
еще кто-то за Кречетовым охотится, помимо нас? Может быть, даже и Диббль
об этом не ведает...
- Думаешь, еще чья-нибудь разведка?
- Все может быть. Не удивлюсь, если даже окажется, что и он нанят Дибблем
для перестраховки. Только не тем путем он идет. Путь к профессору
Кречетову лежит не через его брата, а через племянницу. И если ты не
оплошаешь, мы обскачем наших конкурентов.
21
В течение последних двух недель встретиться с Леонидом Александровичем
Кречетовым Алексею Русину так и не удается. Профессор в принципе дает
Василию Васильевичу согласие на такую встречу, просит даже дать почитать
что-нибудь из произведений его сына, но свободного времени у него все эти
дни так и не оказывается.
Алексей теперь редко сидит дома. Несколько раз был на творческих встречах
с читателями. Участвовал в обсуждении альманаха научной фантастики, был на
просмотре новых фильмов в Центральном доме литераторов. И вчера весь вечер
провел там же на встрече с молодыми учеными.
Алексей вообще не пропускает ни одной из таких встреч. В Доме литераторов
они давно уже стали традицией, и ученые охотно приезжают к писателям.
Алексею посчастливилось встретиться там с многими прославленными деятелями
науки самых различных направлений. Более всего интересовали его, однако,
физики и астрономы.
Много читал он и сам по всем вопросам физики и астрофизики. Но более всего
интересовала его теперь физика элементарных частиц, среди которых
особенное внимание привлекло, конечно, нейтрино. Он прочел все работы
Понтекорво, какие только оказались посильными для него. Отец принес еще и
статьи Филиппа Моррисона, Серджио де Бенедетти, Фримена Дайсона. И чем
больше он читал все это, тем очевиднее становилась для него необходимость
встречи с профессором Кречетовым.
А сегодня утром разговор о Кречетове заводит сам Василий Васильевич.
- Забыл тебе сказать, - говорит он, заходя к Алексею, - Леонид
Александрович собирается в июле в ваш Дом творчества в Гагре. В Академии
наук существует, оказывается, специальная договоренность с Литературным
фондом Союза писателей, и многие ученые пользуются вашими домами
творчества, а писатели - нашим кардиологическим санаторием в Болшеве.
- Значит, мне так и не удастся повидаться с ним до отъезда? - упавшим
голосом спрашивает Алексей.
- А почему бы тебе самому не поехать в Гагру? Ты ведь был там как-то, и
тебе она понравилась. Там бы вы с Леонидом Александровичем вволю
наговорились. Да, между прочим, он берет туда с собой и Варю.
- Ему что ж, дают две путевки?
- Варе он достал курсовку. Устроит ее у кого-нибудь на квартире - там это
не проблема, а сам будет жить у вас по путевке.
Алексей до того взволнован этой новостью, что не сразу отвечает на вопрос
отца. Василию Васильевичу приходится повторить его:
- Ну, так как же ты, Алеша?
- Я бы поехал, пожалуй, - деланно-спокойным голосом отвечает Алексей. -
Только вряд ли сейчас достанешь путевку в Гагру на такой месяц, как июль.
- А ты попытайся все-таки.
- Попытаюсь... А с профессором Кречетовым мне о многом нужно поговорить.
22
Поезд отходит из Москвы поздно вечером. Кречетовы, запоздавшие по какой-то
причине, входят в вагон уже почти перед самым его отходом, и Василий
Васильевич едва успевает познакомить их со своим сыном. Лицо Леонида
Александровича кажется Алексею очень усталым, даже хмурым, пожалуй. На
Варю он вообще старается не смотреть. Да она и сидит так, что почти все
время находится в тени от верхней полки. Кречетов, видно, из вежливости
задает Алексею несколько ничего не значащих вопросов, а как только
проводник приносит постели, сразу же предлагает:
- А что, если мы с вашего разрешения, Алексей Васильевич, ляжем спать?
Время-то позднее.
- Да, да, конечно!.. - торопливо отзывается Алексей, ибо разговор у них
явно не клеится.
И он выходит из купе, прикрыв за собой дверь. В коридоре вагона почти
никого нет. Только какой-то средних лет мужчина слишком уж поспешно, как
кажется Алексею, отходит от окна перед их купе.
"Не похоже, чтобы он был нашим четвертым соседом, - невольно думает о нем
Алексей. - Чего бы ему стоять здесь так долго, ведь чемодан и макинтош его
давно уже лежат в купе на верхней полке..."
Подозрительный пассажир прохаживается теперь по коридору, не обращая на
Русина никакого внимания.
"А может быть, он охраняет Кречетова? - продолжает рассуждать о нем
Алексей. - Но тогда ему лучше было бы устроиться четвертым пассажиром в
нашем купе. Да так оно, наверно, и есть..."
Подождав минут десять, Русин решается приоткрыть дверь. Ну да, Леонид
Александрович и Варя улеглись уже и даже потушили верхний свет. Алексей
гасит и настольную лампу, включая плафон ночного освещения. Свое нижнее
место он сразу же уступил Варе и без особого труда взбирается теперь на
верхнее. А четвертого пассажира все еще нет. Алексей засыпает, так и не
дождавшись его.
...Просыпается Русин около восьми. Похоже, что все еще спят в его купе. На
второй верхней полке он видит теперь чью-то спину. Внизу спит Варя,
укрывшись с головой легким летним одеялом.
Алексей торопливо одевается, намереваясь встать первым. Но когда
спускается со своей полки, обнаруживает, что Леонида Александровича в купе
уже нет. Стараясь не шуметь, Русин осторожно открывает дверь и выходит в
коридор.
- А, вы тоже проснулись уже, молодой человек? - слышит он веселый голос
профессора Кречетова.
Леонида Александровича не узнать - будто совсем другой человек. У него
теперь очень доброе, пожалуй, даже веселое лицо. Большой лоб с тремя
глубокими морщинами, темные, с сильной проседью волосы, крутой ("волевой",
- отмечает про себя Алексей) подбородок. Рост выше среднего и не просто
широкие плечи, а плечи человека, занимающегося спортом.
Алексей и сам увлекается гимнастикой, которую считает более высокой
категорией физической культуры человека, чем все остальные виды спорта. А
спортсменов распознает он обычно по соотношению их талии и плеч. Особенно
это бесспорно, когда человек в летах и талию уже не так-то просто
сохранить, не занимаясь спортом. А Кречетову, видимо, около пятидесяти
(потом Алексей узнает, что ему уже за пятьдесят).
- Я вообще встаю рано, - отвечает Леониду Александровичу Русин.
- Это похвально, - улыбается профессор. - Утром все видишь по-иному, даже
если утро ненастное. А за окнами-то какая прелесть! И вообще я вам скажу -
на отличнейшей планете мы с вами живем! Я бы даже сказал - на уникальной
планете. Это ведь только у вас, фантастов, чуть ли не каждый астероид
обитаем, не говоря уже о планетах. А я, должен вам признаться, боюсь, что
мы очень одиноки. Во всяком случае, в радиусе нескольких десятков световых
лет. И учтите, я слыву в нашем институте оптимистом. Да я и на самом деле
оптимист!
В этом у Алексея теперь почти не остается сомнений, хотя заявление
Кречетова об одинокости Земли кажется ему слишком мрачным.
- Вы имеете в виду разумную жизнь только на углеродной основе? -
спрашивает он профессора.
- Да, только такую. Никакой другой не признаю. На нашей планете, да,
видимо, и на большинстве других достаточно крупных планет в начальном
этапе их развития условия для возникновения жизни на кремниевой основе
были ведь куда более благоприятные. И все-таки жизнь возникла гораздо
позже, когда Земля в процессе эволюции обогатилась органическими
соединениями. И вообще, дорогой Алексей Васильевич, я вижу глубокий смысл
в том, что в основе жизни лежат такие легкие химические элементы, как
водород, углерод и кислород, а не более тяжелый кремний или германий.
"Надо бы как-то перевести разговор на нейтрино..." - думает Алексей, а
профессор Кречетов и не собирается менять тему, напротив, он заявляет:
- Я, знаете ли, вообще сожалею, что посвятил себя физике, а не биологии.
Это ведь куда более тонкая материя. Только биологам, по-моему, недостает
того, я бы сказал, изящества эксперимента, которым владеют физики. Да и
вообще, для того чтобы успешно заниматься вопросами биологии на
молекулярном ее уровне, по-моему, нужно сначала получить степень доктора
физико-математических наук.
- А изучение таинственного нейтрино разве менее интересно? - удивляется
Алексей.
- Ну, теперь-то оно не такое уж таинственное, хотя было открыто, как
говорится "на кончике пера", а экспериментально обнаружено уже совсем
недавно. Померкла в связи с этим его слава и как неуловимого.
- Да, я это знаю, - кивает головой Алексей. - И все-таки нейтрино
продолжает оставаться частицей довольно загадочной.
- Не знаю, не знаю, - задумчиво произносит Кречетов. - Я бы этого не
сказал. Мы знаем теперь о нейтрино вполне достаточно, чтобы не только
регистрировать его присутствие вспышками сцинтилляционного счетчика и
другими детекторами излучения, но и...
Но в это время шумно открывается дверь купе и в коридор выходит, к
великому удивлению Алексея Русина, его коллега по жанру Сидор Омегин.
- Так это вы наш четвертый сосед по купе! - оживленно восклицает Кречетов.
- Вот кого я действительно считал таинственным, - добавляет он, смеясь, и
протягивает руку Омегину. - Будем знакомы - Кречетов Леонид Александрович.
- Омегин Сидор Евсеевич. И совсем не таинственный. Я раньше всех в наш
вагон пришел и сразу же к соседям... Там наши с Русиным коллеги. Вот и
заболтался до двенадцати...
- А кто из коллег? - интересуется Алексей.
- Фрегатов и Семенов.
- Как, и Фрегатов тоже?
- Ну да. Проспорили с ним почти всю ночь.
- Да, теперь не будет нам в Гагре спокойного житья, - полушутя,
полусерьезно вздыхает Русин. - Это ведь все фантасты, - обращается он к
Кречетову.
- Ну, так это же очень интересные собеседники! - довольно восклицает
Леонид Александрович. - Кстати, у меня к вам много претензий.
- Это профессор физики, - объясняет Алексей Омегину. - Ты только Фрегатову
об этом не говори - не даст ведь спокойно доехать до Гагры.
- Нет, нет, Сидор Евсеевич, - протестующе трясет головой профессор
Кречетов. - Пусть заходит, охотно с ним поспорю. Это не он ли написал
роман "Счастливая планета"?
- Нет, это творение Семенова.
- А вы его читали? - спрашивает Кречетов Омегина.
- Да так, полистал... Ужасная скучища! Я ему так прямо и сказал... Чуть не
поругались из-за этого. А ты разве не читал его романа, Алеша? -
обращается Омегин к Русину. Никогда прежде Сидор не называл его по имени,
но ведь от него всего можно ожидать. Он и на "ты" перешел так же
бесцеремонно. - В общем-то правильно, конечно, сделал, а я вынужден был
полистать - он подарил его мне. Роман этот про очень счастливую жизнь на
какой-то планете. Ну что может быть скучнее?
- Смотря какое счастье ты имеешь в виду, - замечает Русин.
- Да и не в счастье там дело, - морщится Кречетов. - На такой "идеальной
планете" вообще ни о какой жизни не может быть и речи, и уж во всяком
случае о разумной.
- Дядя Леня, а мы будем сегодня завтракать? - раздается вдруг голос Вари.
Алексей и не заметил, как она приоткрыла дверь купе.
- Ну, а как же, Варюша, - ласково отзывается Леонид Александрович. - Вот и
молодых людей пригласим.
- Ну, я пойду тогда умываться.
И она выходит из купе в легком светлом халатике, а Омегин, смешно разинув
рот, смотрит ей вслед.
- Это что, наша спутница?
- Это племянница профессора Кречетова, - торопится уточнить Русин,
опасаясь, что Омегин может позволить себе какую-нибудь вольность.
- А и в самом деле, товарищи фантасты, давайте-ка сообща? - снова
приглашает их Леонид Александрович. - Варя будет у нас за хозяйку.
- Что за вопрос? - широко улыбается Омегин. - Я лично просто счастлив
буду. Только ведь у меня...
- Ничего, ничего! - успокаивает его Кречетов. - Зато у нас все в избытке.
Варя позаботилась.
- Вы не беспокойтесь, Леонид Александрович. Обо мне тоже ведь позаботилась
мамаша, - улыбается Алексей.
- Ну, это тогда на обед. А на завтрак мы вас приглашаем.
- Ты видал, какая девушка? - восхищенно шепчет Омегин, едва профессор
уходит в купе. - Я сейчас сбегаю к Фрегатову. У него, кажется, осталось
еще что-то в бутылке от вчерашнего...
- А я тебя прошу не делать этого, - хмурится Русин. - Кречетов известный
ученый, и неудобно...
- Да что же неудобного-то? Что они, известные ученые, не люди разве?
- А я тебя очень прошу воздержаться от этого, - слегка повышает голос
Алексей. - Не будем начинать с этого наше знакомство с Кречетовыми.
- Ну хорошо, тогда коньяк на обед.
"Надо же, чтобы так не повезло? - сокрушенно вздыхает Алексей. - Лучше уж
было бы с Фрегатовым попасть в одно купе. Представляю себе, какое
впечатление сложится у Кречетова о нас, фантастах... За коньяком он хотел
сбегать! У Вари от этого коньяка и без того, наверно..."
А Варя уже возвращается в купе. Через плечо у нее полотенце, в руках мыло
и зубная щетка с тюбиком пасты. Лицо свежее, сияющее. Копна густых русых
волос так и полыхает в солнечных лучах, когда она проходит мимо окон. И
никакой косметики. Чем же тогда занимается она по утрам у своего окна?..
- С добрым утром, Алексей Васильевич, - кивает Варя Алексею, поравнявшись
с ним.
- Познакомь же меня, - шепчет Русину Омегин, но Алексей делает вид, что не
слышит его.
А Варя уже скрывается в купе, закрывая за собой дверь.
- Ну что же ты? - обиженно морщится Омегин.
- Успеется еще, - смеется Алексей. - Почти сутки будем вместе, да и в
Гагре тоже...
- А они в Гагру?
- И даже в наш Дом творчества. Только ты учти, Омегин, у Вари есть жених...
- Подумаешь - жених! Вот если ты только?..
- Да и я тоже... - хмурится Алексей.
- Ну-с, прошу вас, друзья! - энергично открывает дверь Леонид
Александрович.
На столике в купе пестрая салфетка, на ней - бутерброды, тарелка с
помидорами, масленка с маслом и еще что-то.
- Будет и чай, - весело сообщает Варя. - Я уже заказала проводнику.
- А спиртного ничего нет, - разводит руками Леонид Александрович. - Уж
извините...
- А мы непьющие, - заявляет вдруг Омегин.
- Так я вам и поверил! - смеется профессор.
Омегину очень хочется сесть рядом с Варей, но Алексей опережает его. На
Варе теперь пестрый сарафанчик (и когда только успела переодеться?), он
очень ей идет, так же, видимо, как и вообще все, что бы она ни надела на
себя. Так, во всяком случае, кажется Алексею.
- Ну-с, а теперь приступим к скромной трапезе, - приветливо улыбаясь,
произносит Кречетов. - Прошу вас!
Но тут широко раздвигается дверь и в купе просовывается рыжая голова
Фрегатова.
- А, вот он где! Ба, да тут и Русин!.. Это что же такое - выездной пленум
фантастов на брега Черного моря?
- Это ваши друзья, наверно? - кивает Кречетов на Фрегатова и
выглядывающего из-за его плеча Семенова.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг