Н.ТОМАН
Просчет мистера Бергоффа
Повесть
Рис. Г. Балашова
1. ПОДОЗРИТЕЛЬНЫЙ РЫБОЛОВ
На нем был легкий, хорошо сшитый серый костюм. В зубах дымилась дорогая
папироса. Короткими взмахами весел он гнал вниз по течению Волги легкий
однопарный ялик, на корме которого лежали спиннинг с набором блесен,
десятка полтора кружков, бадейка для живцов, багор, зевник, экстрактор и
другие рыболовные принадлежности.
- Опять, видно, к нам за живцами этот чудак, - усмехнулся бригадир
рыболовецкой колхозной артели, принимавший улов на моторный бот.
Ялик, в самом деле, подплыл к рыбачьей флотилии. Гребец пустил весла по
борту и, добродушно улыбаясь, поздоровался с бригадиром.
Поинтересовавшись, как идут дела в артели, предложил закурить и спросил:
- Не одолжите ли живцов?
- Это можно, - отозвался бригадир. - Сколько вам?
- Да вот не знаю, как брать будет, - задумался рыболов, поднимая со дна
ялика пустую бадейку. - Погода-то, кажется, к ветру?
- Да, к вечеру ждем ветра, - подтвердил бригадир.
- Сильного? - заинтересовался рыболов.
- Порядочного. Баллов так пять - шесть, с дальнейшим усилением.
- Надолго, значит?
- Может, и на недельку заладит.
Рыболов, видимо, остался доволен полученными сведениями. Приветливая
улыбка не сходила с его сытого лица. В порыве благодарности он снова
достал коробку с папиросами и почти всю роздал рыбакам. Ему наполнили
бадейку живцами. Он поставил ее на прежнее место в ялике и, уже
попрощавшись, будто невзначай, спросил:
- А насчет ветра по местным приметам предположение делаете или как?
- Мы кустарщиной не занимаемся, - усмехнулся молодой рыбак. - Нас
метеорологическая станция обслуживает. Прогноз дает на несколько дней.
Рыболов еще раз кивнул колхозникам и взялся за весла.
Когда он отъехал довольно далеко, пожилой рыбак, член правления
рыболовецкого колхоза, покачал головой и заметил:
- Не правится мне этот рыболов.
- Чего так, дядя Семен? - спросил бригадир.
- Все ветром интересуется. Вчера, думал, случайно это, а сегодня опять
вот.
-Ну, так что же? - удивился бригадир. - Для рыбака погода - дело важное.
- Так-то оно так, - задумчиво произнес дядя Семен, - только
присмотрелся я к его рыболовному снаряжению: как в магазине - все
новенькое. Да и кто же кружками на течении ловит? Видом опять же не похож
он на местных любителей, тех, что я знаю.
Минут пять дядя Семен сосредоточенно размышлял, потом подозвал парнишку
и шепнул ему что-то на ухо. Парнишка проворно сел в лодку и поплыл, огибая
островок. Часа через полтора он вернулся и доложил дяде Семену:
- Он для вида только порыбалил: забросил раза два спиннинг, а кружки и
не ставил даже. Расплатился с Охрименко за ялик и ушел в город. Живцов в
воду выпустил, а жерлицы Охрименко подарил. "На память", говорит.
- Ну, а кто он таков? - допытывался дядя Семен. - Поинтересовался?
- А как же! Охрименко его хорошо знает. Он у него третий раз ялик
нанимал.
Говорит, что из гостиницы "Волга", вроде иностранный турист какой-то.
2. ДЕЛО НОМЕР 00113
Майор Дубравин долго рассматривал стеклянные осколки, разложенные на
чистом листе белой бумаги. Осколки были разной формы. Стекло самое
обыкновенное, прозрачное и не очень тонкое. Но по всему чувствовалось, что
майора эти простые стекляшки очень интересовали. Он терпеливо соединял их,
хотя стоило это немалого труда, и пытался возможно точнее измерить диаметр
получавшейся трубочки.
Лишь на короткое время оставлял он это занятие, принимаясь ходить по
кабинету и вполголоса напевать любимую песню: "Летят перелетные птицы".
Укрепившись, наконец, в каком-то твердом мнении, майор вышел из-за
стола и открыл дверь в соседнюю комнату.
- Товарищ Глебов, - обратился он к старшему лейтенанту, разбиравшему
картотеку. - Вы не помните, каков был диаметр той, первой?
Старший лейтенант посмотрел запись.
- Пятнадцать миллиметров, товарищ майор, - доложил он.
- Так-с, - задумчиво проговорил Дубравин, прохаживаясь перед фронтом
книжных шкафов, в стеклах которых отражалась его высокая фигура. -
Диаметры совпадают!
Старший лейтенант, белокурый молодой человек, терпеливо ждал. По упрямо
сведенным бровям начальника он заранее знал, что вопросов будет немало.
- Как, по-вашему, - продолжал майор, - случайность это?
- Полагаю, нет, - твердо ответил Глебов.
- Почему?
Майор остановился и, чуть прищурившись, посмотрел в глаза старшему
лейтенанту.
- Совпадает ведь не только диаметр, - ответил тот, - но и место находки
- полотно железной дороги.
- Резонно, - майор одобрительно кивнул.
- Содержание пробирок, - продолжал старший лейтенант, - по-видимому,
тоже одинаковое.
- Ну, это, положим, нужно еще доказать. Вы имеете в виду разновидность
Aphidodea? - спросил Дубравин, слегка приподняв брови.
- Так точно. В первом случае это ведь бесспорно?
- Бесспорно, - согласился Дубравин.
- А во втором - может быть допущено. Знаете, как в математике.
- Я очень ценю вашу лаконичность, - улыбнулся майор, - но на этот раз
прошу высказаться подробнее.
- Слушаюсь, - отозвался старший лейтенант и стал выкладывать свои
соображения:
- Путевой обходчик, который обнаружил пробирку номер два, сначала
обратил внимание на травяной покров у полотна дороги. Ощупывая траву, он
порезал пальцы об осколки стекла и только тогда их заметил. От стекла шел
неприятный запах, так же как и от травы вокруг. Это и побудило обходчика
доставить нам осколки пробирки. Судя по его описанию внешнего вида травы,
мы и тут имеем дело с Aphidodea.
Майор помедлил немного и спросил:
- Вы поинтересовались тем, в какое время путевой обходчик делал обход
железнодорожного полотна?
- Так точно.
- Понимаете, для чего я это спрашиваю?
- Вы хотите знать, какие поезда прошли перед тем, как обходчик
обнаружил осколки пробирки? В промежуток между предпоследним и последним
его обходом прошел только один поезд - скорый номер пятьдесят девять.
- Значит, тот же самый поезд?
- Так точно, тот же самый.
Майор походил в задумчивости по комнате и уже у дверей своего кабинета
спросил:
- Кто из специалистов выехал на место происшествия?
- Выехал сам товарищ Сердечный.
- Очень хорошо, - с удовлетворением отметил майор.
Через несколько минут старший лейтенант снова услышал его голос:
- Прошу вас, товарищ Глебов, приготовить мне все документы, касающиеся
этого дела.
- И сообщение рыбаков тоже? - спросил старший лейтенант.
- Безусловно.
Когда все, что просил майор, лежало на его столе, он тщательно
пересмотрел документы, сам наколол их на металлическую планку и четко
написал на верхней крышке папки:
"Дело © 00113".
3. МЕТЕОРОЛОГ НЕЧАЕВ
Загорелый, с крупными чертами лица, с волосами, выгоревшими на солнце,
Василий Нечаев стоял на берегу Волги, облицованном огромными каменными
плитами, и задумчиво смотрел на веселую игру утренних лучей в широкой
волжской волне.
- Ну, хватит вам, - потянула его за рукав флотской куртки Галина
Сугробова.
- Знали бы вы, Галина Сергеевна, до чего тяжело уходить от Волги в вашу
пустыню... Ну, да что теперь говорить об этом, решение принято, и точка.
Нечаев по-военному, четко повернулся к высокой стройной девушке в
светлом платье, приложил руку к лакированному козырьку фуражки и шутливо
произнес:
- Разрешите доложить, товарищ агролесомелиоратор: волжский метеоролог
Василий Иванович Нечаев в полном вашем распоряжении.
Нечаев взглянул украдкой на Галину и тяжело вздохнул. А Галина сразу
как-то заторопилась и сказала почти строго:
- Не будем, в таком случае, терять времени.
Однако, не выдержав строгого тона, она рассмеялась и добавила весело:
- По коням!
С этими словами Галина села за руль открытого автомобиля и включила
мотор.
Нечаев положил на заднее сиденье два своих чемодана и уселся рядом с
Сугробовой.
С Нечаевым Галина познакомилась года два назад в Саратове, где он
работал на волжской метеорологической станции, а она училась в
агролесомелиоративном институте. Когда Галина, окончив институт, уехала в
астраханскую полупустыню, между молодыми людьми завязалась переписка.
Случилось, что метеоролог опорного пункта, на котором работала
Сугробова, уволился по состоянию здоровья. Оставшись без службы погоды,
директор пункта, Михаил Александрович Птицын, сам ездил в область, просил
дать ему метеоролога, но в отделе кадров никого не были в резерве. Тогда
Галина, вспомнив о Нечаеве, написала ему письмо, горячо убеждая
перевестись на службу в управление лесного хозяйства.
Недели две после этого от Нечаева не было писем. Галина уже начала
сомневаться в успехе своего предложения, как вдруг получила короткую
телеграмму:
"Встречайте двадцать второго пароходом Молотов тчк Нечаев".
И вот он приехал сегодня.
- Удивительно как-то у меня все получается, - заметил Василий, когда
машина тронулась. - Помню, во время войны я, речник, все время во флот
рвался, а меня убедили в пехоте остаться, говорили, что главный фарватер
войны по суше проходит.
Он протер ладонью пыльное лобовое стекло машины и добавил:
- Вот и теперь - столько лет проработал на переднем крае трудового
волжского фронта, возглавлял метеорологическую службу на одном из его
участков, мечтал и дальше воевать там с ветрами, с непогодами, а вы меня
опять переубедили.
Отчего это происходит, спрашивается? От бесхарактерности моей, что ли?
- Нет, не от бесхарактерности, - серьезно ответила Галина. - От
сознательности. Перед вами теперь шире стоит задача. Придется повоевать не
за отдельный участок Волги, а за все Поволжье. Передний край этой борьбы
лежит не по фарватеру Волги, а гораздо восточнее - по линии Уральск -
Калмыково - Гурьев. Где же вам быть, Василий Иванович, как не на переднем
крае войны с песками и суховеями?
Нечаев только вздыхал потихоньку да искоса поглядывал на красивый,
строгий профиль Галины. Машина шла асфальтированной магистралью города к
одной из его окраин уходящих в зеленые заросли Волго-Ахтубинской поймы.
Миновав пригород и многочисленные ерики и ильмени, вышла она, наконец, на
песчаную дорогу, пролегавшую через степь.
Нечаев был задумчив, и Галине казалось, что он не очень доволен
переводом на новую работу.
- Вы не унывайте, Василий Иванович, - говорила она, стараясь ободрить
его, - не жалейте, что на предложение мое согласились. Большим, интересным
делом будете у нас заниматься.
Но Нечаев не нуждался в утешении. Он был одним из тех людей, которые,
однажды приняв какое-нибудь решение, уже не раздумывают долго о том,
правильно ли они поступили.
Теперь он думал только о пустыне, в которой придется вести службу
погоды, и ему уже казалось, что работа будет необычайно увлекательной.
Ведь если север с его ледяными полями именуют кухней погоды, то и пустыни
с их перегретыми солнцем песчаными пространствами тоже не могут не
повлиять на метеорологические явления. И кто знает, может быть, ему,
молодому метеорологу Василию Нечаеву, выпадет счастье открыть что-нибудь
новое в секретах погоды, которые, как известно, далеко еще не все
разгаданы. Нет, он ничуть не жалел, что согласился поехать в пустыню.
- Да вы меня не агитируйте больше, Галина Сергеевна, - улыбаясь, сказал
Нечаев, слегка коснувшись руки Сугробовой. - Позвольте лучше снять мою
походную куртку. Жарковато тут у вас.
- Боюсь, что ваше флотское обмундирование не очень будет гармонировать
с фоном нашей полупустыни, - пошутила Галина.
- Оно мне очень дорого, Галина Сергеевна, - серьезно ответил Нечаев, -
в нем я любое пекло выдержу, а что касается вашей пустыни, то я уже горю
нетерпением познакомиться с ее романтикой.
- Смотря о какой романтике вы мечтаете, Василий Иванович, - усмехнулась
Галина. - Если о самумах, песчаных штормах и прочей экзотике, то всего
этого уже нет.
- То, что нет самумов, я и сам знаю, - заметил Нечаев, - но неужели нет
и барханов?
- Не только барханов, Василий Иванович, но и обнаженных песков почти
нигде вы теперь не увидите. Да вот взгляните-ка вокруг.
Галина отняла руку от руля и указала вперед. За ветровым стеклом машины
распростерлась до самого горизонта ровная местность, покрытая зелеными,
желтыми и бурыми пятнами.
- Этот пестрый ковер вокруг - степная растительность.
- А под ней пески?
- Да, те самые пески, которые собирались когда-то в барханы, засыпали
водоемы и реки, наступали некогда на целые поселки, угрожали Волге...
Вглядитесь, растительность эта не скудна! Много лет назад был тут посеян
песчаный овес, а теперь растут и кумарчик, и май-камбак, и кара-камбак, и
люцерна, и многие другие травы. И ведь все это, в основном, дело рук
человека. Советские люди сеяли все эти травы, чтобы закрепить пески,
получить пастбища для скота, создать с помощью многолетних трав
структурную почву, сделать возможным земледелие Они ехали степью, самой
молодой степью в Советском Союзе, и им все чаше попадались бахчи и посевы
под защитой молодых лесных полос, посадки вокруг искусственных прудов,
стада овец на пастбищах.
- Трудно даже поверить, что тут были пески когда-то! - воскликнул
Нечаев, удивленно покачивая головой.
- Это "когда-то" было всего несколько лет назад, - засмеялась Галина.
- А что это там? - спросил Нечаев, слегка приподнимаясь с сиденья. -
Железная дорога, кажется?
- Да, железная дорога. Разве она была бы мыслима без сплошных,
дорогостоящих оград, если бы мы не закрепили травами пески вдоль полотна?
Ее заносило бы песком.
Дорога, по которой вела машину Галина, шла теперь рядом с
железнодорожной линией, и Василий Нечаев, всматриваясь вперед, видел, как
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг