Думал, думал Василий-царевич и "поехал дорогой, где женатому быть.
Доехал до терема с золотой крышей. Выбегает к нему прекрасная девица и
просит его откушать хлеба-соли и лечь почивать.
- Царский сын, не торопись ехать, а торопись делать, что тебе лю-
бо-дорого...
Тут она его из седла вынула, в терем повела, накормила, напоила и
спать положила.
Только Василий-царевич лег к стенке, она опять повернула кровать, и
он полетел в подполье.
А там спрашивают:
- Кто летит?
- Василий-царевич. А кто сидит?
- Федор-царевич.
- Вот, братан, попали!
Долго ли, коротко ли, - в третий раз царь собирает пир, зовет князей
и бояр:
- Кто бы выбрался из охотников привезти молодильных яблок и живой во-
ды кувшинец о двенадцати рылец? Я бы этому седоку полцарства отписал.
Тут опять больший хоронится за середнего, середний за меньшого, а от
меньшого ответу нет.
Выходит Иван-царевич и говорит:
- Дай мне, батюшка, благословеньице, с буйной головы до резвых ног,
ехать в тридесятое царство - поискать тебе молодильных яблок и живой во-
ды, да поискать еще моих братьецев.
Дал ему царь благословеньице. Пошел Иван-царевич в конюший двор -
выбрать себе коня по разуму. На которого коня ни взглянет, тот дрожит,
на которого руку положит - тот с ног валится...
Не мог выбрать Иван-царевич коня по разуму. Идет повесил буйну голо-
ву. Навстречу ему бабушка-задворенка.
- Здравствуй, дитятко, Иван-царевич! Что ходишь кручинен-печален?
- Как же мне, бабушка, не печалиться - не могу найти коня по разуму.
- Давно бы ты меня спросил. Добрый конь стоит закованный в погребу,
на цепи железной. Сможешь его взять - будет тебе конь по разуму.
Приходит Иван-царевич к погребу, пнул плиту железную, свернулась пли-
та с погреба. Вскочил ко добру коню, стал ему конь своими передними но-
гами на плечи. Стоит Иван-царевич - не шелохнется. Сорвал конь железную
цепь, выскочил из погреба и Ивана-царевича вытащил. И тут Иван-царевич
его обуздал уздою неузданой, оседлал седельцем неезженым, наложил две-
надцать подпруг с подпругою - не ради красы, ради славушки молодецкой.
Отправился Иван-царевич в путь-дорогу. Видели, что садится, а не ви-
дели, в кою сторону укатился... Доехал он до росстаней и поразмыслил:
"Направо ехать - коня потерять, - куда мне без коня-то? Прямо ехать -
женату быть, - не за тем я в путь-дорогу выехал. Налево ехать - коня
спасти, - эта дорога самая лучшая для меня".
И поворотил он по той дороге, где коня спасти - себя потерять. Ехал
он долго ли, коротко ли, низко ли, высоко ли, по зеленым лугам, по ка-
менным горам, ехал день до вечеру - красна солнышка до закату - и наез-
жает на избушку.
Стоит избушка на курьей ножке, об одном окошке.
- Избушка, избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом! Как мне в
тебя зайти, так и выйти.
Избушка повернулась к лесу задом, к Ивану-царевичу передом. Зашел он
в нее, а там сидит баба-яга, старых лет. Шелковый кудель мечет, а нитки
через грядки броеает.
- Фу, фу, - говорит, - русского духу слыхом не слыхано, видом не ви-
дано, а нынче русский дух сам пришел.
А Иван-царевич ей:
- Ах ты, баба-яга, костяная нога, не поймавши птицу - теребишь, не
узнавши молодца - хулишь. Ты бы сейчас вскочила да меня, добра молодца,
дорожного человека, накормила, напоила и для ночи постелю собрала. Я бы
улегся, ты бы села к изголовью, стала бы спрашивать, а я бы стал сказы-
вать - чей да откуда.
Вот баба-яга это дело все справила - Ивана-царевича накормила, напои-
ла и на постелю уложила. Села к изголовью и стала спрашивать:
- Чей ты, дорожный человек, добрый молодец, да откуда? Какой ты зем-
ли? Какого отца, матери сын?
- Я, бабушка, из такого-то царства, из такого-то государства, царский
сын Иван-царевич. Еду за тридевять земель, за тридевять озер, в тридеся-
тое царство за живой водой и молодильными яблоками.
- Ну, дитя мое милое, далеко же тебе ехать: живая вода и молодильные
яблоки - у сильной богатырки девицы Синеглазки, она мне родная племянни-
ца. Не знаю, получишь ли ты добро...
- А ты, бабушка, дай свою голову моим могутным плечам, направь меня
на ум-разум.
- Много молодцев проезживало, да не много вежливо говаривало. Возьми,
дитятко, моего коня. Мой конь будет бойчее, довезет он тебя до моей се-
редней сестры, она тебя научит.
Иван-царевич поутру встает ранехонько, умывается белешенько. Благода-
рит бабу-ягу за ночлег и поехал на ее коне.
Вдруг он и говорит коню:
- Стой! Перчатку обронил.
А конь отвечает:
- В кою пору ты говорил, я уже двести верст проскакал...
Едет Иван-царевич близко ли, далеко ли. День до ночи коротается. И
завидел он впереди избушку на курьей ножке, об одном окошке.
- Избушка, избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом! Как мне в
тебя зайти, так и выйти.
Избушка повернулась к лесу задом, к нему передом. Вдруг слышно - конь
заржал, и конь под Иваномцаревичем откликнулся.
Кони-то были одностадные. Услышала это баба-яга - еще старее той - и
говорит:
- Приехала ко мне, видно, сестрица в гости.
И выходит на крыльцо:
- Фу-фу, русского духу слыхом не слыхано, видом не видано, а нынче
русский дух сам пришел.
А Иван-царевич ей:
- Ах ты, баба-яга, костяная нога, встречай гостя по платью, провожай
по уму. Ты бы моего коня убрала, меня бы, добра молодца, дорожного чело-
века, накормила, напоила и спать уложила...
Баба-яга это дело все справила - коня убрала, а Ивана-царевича накор-
мила, напоила, на постелю уложила и стала спрашивать, кто он да откуда и
куда путь держит.
- Я, бабушка, из такого-то царства, из такого-то государства, царский
сын Иван-царевич. Еду за живой водой и молодильными яблоками к сильной
богатырке, девице Синеглазке...
- Ну, дитя милое, не знаю, получишь ли ты добро.
Мудро тебе, мудро добраться до девицы Синеглазки!
- А ты, бабушка, дай свою голову моим могутным плечам, направь меня
на ум-разум.
- Много молодцев проезживало, да не много вежливо говаривало. Возьми,
дитятко, моего коня, поезжай к моей старшей сестре. Она лучше меня нау-
чит, что делать.
Вот Иван-царевич заночевал у этой старухи, поутру встает ранехоцько,
умывается белешенько. Благодарит бабу-ягу за ночлег и поехал на ее коне.
А этот конь еще бойчей того.
Вдруг Иван-царевич говорит:
- Стой! Перчатку обронил.
А конь отвечает:
- В кою пору ты говорил, я уж триста верст проскакал...
Не скоро дело делается, скоро сказка сказывается. Едет Иван-царевич
день до вечера - красна солнышка до закату. Наезжает на избушку на
курьей ножке, об одном окошке.
- Избушка, избушка, обернись к лесу задом, ко мне передом! Мне не век
вековать, а одну ночь ночевать.
Вдруг заржал конь, и под Иваном-царевичем конь откликнулся. Выходит
на крыльцо баба-яга, старых лет, еще старее той. Поглядела - конь ее
сестры, а седок чужестранный, молодец прекрасный...
Тут Иван-царевич вежливо ей поклонился и ночевать попросился. Делать
нечего! Ночлега с собой не возят - ночлег каждому: и пешему и конному, и
бедному и богатому.
Баба-яга все дело справила - коня убрала, а Иванацаревича накормила,
напоила и стала спрашивать, кто он да откуда и куда путь держит.
- Я, бабушка, такого-то царства, такого-то государства, царский сын
Иван-царевич. Был у твоей младшей сестры, она послала к середней, а се-
редняя к тебе послала. Дай свою голову моим могутным плечам, направь ме-
ня на ум-разум, как мне добыть у девицы Синеглазки живой воды и моло-
дильных яблок.
- Так и быть, помогу я тебе, Иван-царевич. Девица
Синеглазка, моя племянница, - сильная и могучая богатырка. Вокруг ее
царства - стена три сажени вышины, сажень толщины, у ворот стража -
тридцать богатырей. Тебя и в ворота не пропустят. Надо тебе ехать в се-
редину ночи, ехать на моем добром коне. Доедешь до стены - бей коня по
бокам плетью нехлестаной. Конь через стену перескочит. Ты коня привяжи и
иди в сад. Увидишь яблоню с молодильными яблоками, а под яблоней коло-
дец. Три яблока сорви, а больше не бери. И зачерпни из колодца живой во-
ды кувшинец о двенадцати рылец. Девица Синеглазка будет спать, ты в те-
рем к ней не заходи, а садись на коня и бей его по крутым бокам. Он тебя
через стену перенесет.
Иван-царевич не стал ночевать у этой старухи, а сел на ее доброго ко-
ня и поехал в ночное время. Этот конь поскакивает, мхи-болота перескаки-
вает, реки, озера хвостом заметает.
Долго ли, коротко ли, низко ли, высоко ли, доезжает Иван-царевич в
середине ночи до высокой стены. У ворот стража спит - тридцать могучих
богатырей Прижимает он своего доброго коня, бьет его плетью нехлестаной.
Конь осерчал и перемахнул через стену. Слез Иван-царевич с коня, входит
в сад и видит - стоит яблоня с серебряными листьями, золотыми яблоками,
а под яблоней колодец. Иван-царевич сорвал три яблока, а больше не стал
брать да зачерпнул из колодца живой воды кувшинец о двенадцати рылец. И
захотелось ему самою увидать, сильную, могучую, богатырку, девицу Синег-
лазку.
Входит Иван-царевич в терем, а там спят - по одну сторону шесть поле-
ниц - девиц-богатырок и по другую сторону шесть, а посредине разметалась
девица Синеглазка, спит, как сильный речной порог шумит.
Не стерпел Иван-царевич, приложился, поцеловал ее и вышел... Сел на
доброго коня, а конь говорит ему человеческим голосом:
- Не послушался, ты, Иван-царевич, вошел в терем к девице Синеглазке
Теперь мне стены не перескочить.
Иван-царевич бьет коня плетью нехлестаной.
- Ах ты, конь, волчья сыть, травяной мешок, нам здесь не ночь ноче-
вать, а голову потерять!
Осерчал конь пуще прежнего и перемахнул через стену, да задел об нее
одной подковой - на стене струны запели и колокола зазвонили.
Девица Синеглазка проснулась да увидала покражу:
- Вставайте, у нас покража большая!
Велела она оседлать своего богатырского коня и кинулась с двенадцатью
поленицами в погоню за Иваномцаревичем.
Гонит Иван-царевич во всю прыть лошадиную, а девица Синеглазка гонит
за ним. Доезжает он до старшей бабы-яги, а у нее уже конь выведенный,
готовый. Он - со своего коня да на этого и опять вперед погнал... Иванто
царевич за дверь, а девица Синеглазка - в дверь и спрашивает у бабы-яги:
- Бабушка, здесь зверь не прорыскивал ли?
- Нет, дитятко.
- Бабушка, здесь молодец не проезживал ли?
- Нет, дитятко. А ты с пути-дороги поешь молочка.
- Поела бы я, бабушка, да долго корову доить.
- Что ты, дитятко, живо справлюсь...
Пошла баба-яга доить корову - доит, не торопится. Поела девица Синег-
лазка молочка и опять погнала за Иваном-царевичем.
Доезжает Иван-царевич до середней бабы-яги, коня сменил и опять пог-
нал. Он - за дверь, а девица Синеглазка - в дверь:
- Бабушка, не проскакивал ли зверь, не проезжал ли добрый молодец?
- Нет, дитятко. А ты бы с пути-дороги поела блинков.
- Да ты долго печь будешь.
- Что ты, дитятко, живо справлю...
Напекла баба-яга блинков - печет, не торопится. Девица Синеглазка по-
ела и опять погнала за Иваномцаревичем.
Он доезжает до младшей бабы-яги, слез с коня, сел на своего коня бо-
гатырского и опять погнал. Он - за дверь, девица Синеглазка - в дверь и
спрашивает у бабы-яги, не проезжал ли добрый молодец.
- Нет, дитятко. А ты бы с пути-дороги в баньке попарилась.
- Да ты долго топить будешь.
- Что ты, дитятко, живо справлю...
Истопила баба-яга баньку, все изготовила. Девица Синеглазка попари-
лась, обкатилась и опять погнала в сугон [25]. Конь ее с горки на горку
поскакивает, реки, озера хвостом заметает. Стала она Ивана-царевича нас-
тигать.
Он видит за собой погоню: двенадцать богатырок с тринадцатой - деви-
цей Синеглазкой - ладят на него наехать, с плеч голову снять. Стал он
коня приостанавливать, девица Синеглазка наскакивает и кричит ему:
- Что ж ты, вор, без спросу из моего колодца пил да колодец не прик-
рыл!
А он ей:
- Что ж, давай разъедемся на три прыска лошадиных, давай силу пробо-
вать.
Тут Иван-царевич и девица Синеглазка заскакали на три прыска лошади-
ных, брали палицы боевые, копья долгомерные, сабельки острые. И съезжа-
лись три раза, палицы поломали, копья-сабли исщербили - не могли друг
друга с коня сбить. Незачем стало им на добрых конях разъезжаться, сос-
кочили они с коней и схватились в охапочку.
Боролись с утра до вечера - красна солнышка до закату. У Ивана-царе-
вича резва ножка подвернулась, упал он на сыру землю. Девица Синеглазка
стала коленкой на его белу грудь и вытаскивает кинжалище булатный - по-
роть ему белу грудь. Иван-царевич и говорит ей:
- Не губи ты меня, девица Синеглазка, лучше возьми за белые руки,
подними со сырой земли, поцелуй в уста сахарные.
Тут девица Синеглазка подняла Ивана-царевича со сырой земли и поцело-
вала в уста сахарные. И раскинули они шатер в чистом поле, на широком
раздолье, на зеленых лугах. Тут они гуляли три дня и три ночи. Здесь они
и обручились и перстнями обменялись.
Девица Синеглазка ему говорит:
- Я поеду домой - и ты поезжай домой, да смотри никуда не сворачи-
вай... Через три года жди меня в своем царстве.
Сели они на коней и разъехались... Долго ли, коротко ли, не скоро де-
ло делается, скоро сказка сказывается, - доезжает Иван-царевич до росс-
таней, до трех дорог, где плита-камень, и думает:
"Вот нехорошо! Домой еду, а братья мои пропадают без вести".
И не послушался он девицы Синеглазки, своротил на ту дорогу, где же-
натому быть... И наезжает на терем под золотой крышей. Тут под Ива-
ном-царевичем конь заржал, и братьевы кони откликнулись. Кони-то были
одностадные...
Иван-царевич взошел на крыльцо, стукнул кольцом - маковки на тереме
зашатались, оконницы покривились. Выбегает прекрасная девица.
- Ах, Иван-царевич, давно я тебя поджидаю! Иди со мной хлеба-соли от-
кушать и спать-почивать.
Повела его в терем и стала потчевать. Иван-царевич, не столько ест,
сколько под стол кидает, не столько пьет, сколько под стол льет. Повела
его прекрасная девица в спальню:
- Ложись, Иван-царевич, спать-почивать.
А Иван-царевич столкнул ее на кровать, живо кровать повернул, девица
и полетела в подполье, в яму глубокую.
Иван-царевич наклонился над ямой и кричит:
- Кто там живой?
А из ямы отвечают:
- Федор-царевич да Василий-царевич.
Он их из ямы вынул - они лицом черны, землей уж стали порастать.
Иван-царевич умыл братьев живой водой - стали они опять прежними.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг