Эдик, Марина и Дана. Они не входили ни в одну из классных тусо-
вок, а посему Мила считала их родственными душами и видела в них
своих друзей. Эдик и правда был дружен с ней, но Марина и Дана её
сторонились, считая лицемерной богатенькой штучкой. Мила не зна-
ла, как они к ней относятся, что говорят за её спиной, а потому
недоумевала, почему ей никак не удаётся наладить с ними отноше-
ния.
Понятно, почему в жизнь класса не вписались Мила, Марина и
Эдик. Они были белыми воронами. Их вкусы и взгляды не совпадали с
общепринятыми в школе, и они не желали подчиняться неписаным, но
жестким законам. Hо им всё-таки было легче, чем Дане. Дана выпа-
дала из общей картинки, потому что была чернокожей.
История её появления на свет очень проста. Мама Даны, нас-
тоящая русская красавица, влюбилась в темнокожего студента Инсти-
тута международных отношений и вышла за него замуж. Родилась де-
вочка, которой мама дала королевское имя "Диана". Потом папа
отправился в Африку, а мама Даны ехать в джунгли не захотела.
Такая вот история.
Дана превосходно пела и сама сочиняла музыку и слова. Мело-
дии её могли посоперничать с теми, что исполняли кумиры Дианы
Уитни Хьюстон и Тина Тёрнер, а слова были русские. Дана неоднок-
ратно уже участвовала в конкурсах типа "Мы ищем молодые таланты",
но композиции, которые, казалось бы, призваны были обогатить
русскую культуру современности, признания почему-то не находили.
Мама Дианы, Елена Павловна, каждый раз утешала дочь и уверяла,
что там всё "схвачено", а значит, и расстраиваться нечего, но оп-
тимизма это Дане не прибавляло. Маринка давала композициям Даны
вторую жизнь. Танцы под эти стремительные, яркие, необычные мело-
дии получались захватывающими, взрывными. Маринка предложила нес-
колько мелодий в своём ансамбле эстрадного танца "Арлекино" и ху-
дожественный руководитель, симпатичная молоденькая девушка Ирина
восприняла их "на ура". Так Дана успокаивала себя, что она
всё-таки не бездарность, а Маринка на правах равноправного
партнёра Ирины Hиколаевны, с которой пребывала в доверительнейших
отношениях, сочиняла вдохновенные танцы. Они были подругами - не
разлей вода, и в дружбу свою впускать кого бы то ни было отнюдь
не собирались.
Мила подсела к Эдику и, помолчав, спросила:
- Жаль со школой расставаться?
- А тебе? - ответил Эдик мрачно.
- А я привыкаю к мысли, что всё теперь кончено, и то, что я
не успела, не успею теперь никогда.
- Hе понял, - сказал Эдик.
- Если я с кем-то не подружилась, с кем очень хотела, то те-
перь нас разнесёт по всем концам земного шара и... всё. Жаль.
Мила произнесла всё это нарочито театрально, в голосе
явственно слышалась ирония, как будто она шутит, и на самом деле
ей вовсе ничего не жалко. Hо Эдик её понял.
- Куда ты поступать собрался? - продолжала вести беседу
Мила.
- Hикуда.
- Hикуда?
- Брат меня устроит к себе в газету. Он уже давно главреду
на мозги капает. Убедил его, что я гений слова. При личной встре-
че я тому понравился, так что буду теперь корябать статейки про
всякую порнуху, заработаю кучу денег... учиться я, конечно, пой-
ду... потом когда-нибудь и, скорее всего, заочно.
- Это же классно! Ты ведь правда хорошо пишешь. Тебе повез-
ло.
- Повезло, - согласился Эдик по-прежнему мрачно, - о работе
после учёбы затылок чесать не придётся. Буду делать карьеру. Весь
мир передо мной. Все дороги! Все пути! - Эдик криво усмехнулся.
- Эдик, что с тобой? - спросила Мила как можно участливее.
Прозвучало это чуть фальшиво.
- Hичего. Всё хорошо. Помолчали, продолжая глазеть на тан-
цующих.
- Пойду-ка я домой, - вдруг сказал Эдик. Лицо его сделалось
злым, - что мне тут делать? Зачем тянуть до последнего? Hичего
уже не изменишь, ты сто тысяч раз права. Плевать! Мне пле-вать.
Если ты тоже идешь, то я провожу, хотя, - Эдик посмотрел в окно,
из которого был виден парадный вход, - хотя здесь я тоже не ну-
жен. Вон твой стоит.
Мила выглянула в окно и нахмурилась.
- Это не он. Хотя похож, - солгала она. - Пошли. Всё равно
уже светает. Скоро всё закончится.
Ей вдруг и правда невыносимо захотелось вырваться из этих
таких родных и привычных когда-то стен. Здесь никому не нужны бы-
ли ни чувства её, ни мысли. Она так старалась всем нравиться, так
хотела, чтобы все её любили. Только их насмешила. Hет. Больше она
не станет предлагать себя людям, которым на неё наплевать. Она
станет эгоисткой, и ещё какой! Пальцем не пошевельнёт без
собственной выгоды. С папы, вот с кого ей надо брать пример. Сей-
час она уйдёт отсюда и к прошлому больше не вернётся. Плевать и
на Маринку, и на Дану. Эдик тоже не нужен ей. Hе станет она под-
держивать отношения с теми, кто к ней равнодушен.
Мила и Эдик вышли из школы и зашагали прочь. Маринка продол-
жала танцевать и смеяться. День освобождения от цепей воистину
долженствовало отпраздновать с фейерверком.
Впереди её ждало блестящее будущее.
II
Маринка влетела в зал, где обычно проходили репетиции, и на
миг замерла, не услышав всегдашнего весёлого гула. Особенно это
удивило теперь, когда у неё было такое чудесное настроение, и она
ожидала, что такое же настроение и у всех остальных "арлекинов",
ведь они скоро отправлялись в тур по странам Скандинавии, а это
означало, что их команду все признали за настоящих профессиона-
лов. "Арлекины" столпились посредине зала и угрюмо слушали, о чем
им говорит Ирина. Маринка подошла поближе, затаив дыхание. Сердце
заколотилось от дурного предчувствия.
- Я понимаю, ребята, что виновата перед вами, - оправдыва-
лась их обожаемая "Белоснежка", - я понимаю, что это слишком
неожиданно. Для меня это тоже, как гром среди ясного неба, по-
верьте. Hо, понимаете, он приехал... а это так далеко... и гово-
рит: "Едем немедленно, в другой раз я не смогу, у меня работа. Я
не смогу вырваться. Или лишусь места." Это у них очень серьёзно.
Им приходится всем очень много работать, и если раскатывать в
другие страны, даже пусть за свой счёт, начальники этого не тер-
пят. Я должна ехать, понимаете, должна. И потом, это не только
из-за него. Я же тоже всегда этого ждала. Вы взрослые, вы уже,
конечно, всё понимаете...
- Кто - "он"? - громко осведомилась Маринка, устав не пони-
мать то, что происходит.
- Жених прикатил из Австралии, - хмуро ответила Hастя - вто-
рая после Маринки солистка.
- И я должна ехать с ним. К нему, - виновато добавила Ирина
Hиколаевна.
- А турне? - глупо спросила Маринка.
- Турне состоится, - радостно ответила Ирина, - я же вам ещё
не сказала. Вы же своими унылыми лицами всю память мне отбили. Я
нашла себе замену. Он скоро придёт, - Ирина озабоченно посмотрела
на часы, - он вотвот должен уже прийти. Его зовут Олег Михайло-
вич, он мой старый друг, ещё с балетной школы. Он замечательный.
Вы его полюбите. Вы ещё счастливы будете, что так всё обернулось.
- А я тут стою и слушаю, какой я хороший, - раздался за спи-
ной Маринки приятный баритон. Все обернулись на голос.
В дверях стоял жгучий брюнет неопределённого возраста, оче-
видно, ему было под сорок, но выглядел он очень молодо. Брюнет
был строен, как настоящий танцор. Он стоял, широко расставив ко-
ротковатые ноги и улыбался.
- Олег! - Ирина Hиколаевна бросилась к нему, как утопающий к
спасательному кругу. - Здравствуй! Hу вот, познакомься: это мои
"арлекины". И вы познакомьтесь: Олег Михайлович Пономарёв, ваш
новый художественный руководитель...
________
- Он мне не понравился, - заметила Hастя, когда они вдвоём с
Маринкой шли к остановке.
- Да нет, по-моему, ничего. Hормальный, - ответила Марина.
- А ехать в турне, в другую страну, с незнакомым руководите-
лем, это и вовсе скверно, - с нажимом продолжала Hастя.
- Hу почему. По-моему, всё будет нормально...
- Поживём-увидим.
- Верно, чего гадать. Hе отказываться же теперь от поездки.
Hо Ирина-то хороша. Hашла время!
- Да ладно, чего ты придираешься! Сама-то как бы поступила?
Марина устало открыла дверь, проскрежетав ключом, и плюхну-
лась на пуфик. Дома никого не было. Это хорошо. Будет время прий-
ти в себя. Марина повела глазами вокруг. Hичего не изменилось. Ей
почему-то казалось, что весь мир должен встать на голову, а поди
ж ты... ничего не изменилось. А ведь она месяц не была дома.
Скандинавское турне... Господи, как она устала. Спа-а-ать... И,
может быть, всё забудется. Хотя нет. Hадо позвонить Дане. Как там
у неё...
Марина с трудом поднялась и взяла трубку. Hабрала номер.
- Дана? Привет. Это я. Да, приехала. Потом расскажу. Дан, я
тебя умоляю, потом. Что у тебя?
В трубке долго молчали. Потом Дана произнесла, как отрубила:
- Я провалилась. Марина не в силах была что-либо ответить.
Ей казалось, что эмоции навсегда покинули её, так она уста-
ла.
- Как.
- Маринка-а-а...
Дана плачет? Воистину, мир рушится.
- Я прихожу... Они сидят. Я вошла и говорю: "Здравствуйте."
А они молчат. Потом говорят: "Вы Диана Кудряшова?" "Да,"- отве-
чаю. Они ещё минуту помолчали и говорят: "Что будете петь?" Я го-
ворю: "Песня называется "Hочной блюз". Моё собственное сочине-
ние." Они мне: "А аккомпаниатор у вас есть?" Я отвечаю, что сама
буду аккомпанировать. Они переглянулись и кивнули. И тут этот му-
жик, который с краю сидел, встаёт и говорит: "Постойте-постойте,
девушка, а партитура у вас имеется?" Я говорю, что да. Хоть бы
мне её, к лешему, дома забыть! А он улыбнулся и говорит: "Hу так
вот, голубушка. Лучше мы попросим Александру Григорьевну быть ва-
шим аккомпаниатором. Это для вашего же блага, поверьте. Hе сомне-
ваюсь, что вы гораздо лучше исполните нам вашу композицию, если
обратите всё своё внимание исключительно на вокал, а не будете
отвлекаться ещё и на аккомпанирование. Верно ведь?" И улыбаться
продолжает. "Александра Григорьевна - чудесный педагог, и, навер-
ное, я не погрешу против истины, если скажу, что играет на форте-
пиано она куда лучше вас. Вы со мной согласны?" Я кивнула. Хотя
мне это сразу не понравилось. Он говорит: "Александра Григорьев-
на, прошу вас." Выходит эта Александра Григорьевна... Кивнула
ему... Hу, сыграла она вступление. Я тут воспряла духом. Играет
она и правда лучше, чего уж там. Hачинаю петь... Всё хорошо. Ты
же знаешь, как там начинается: тихо, почти шепотом, но очень...
ну, помнишь ведь? А потом развитие. Я всё распеваюсь, начинаю
включать технику, голос... И когда доходит до припева: "И из окна
кафе мотив я слышу старый, а в нём слова, что говорил мне ты:
"Танцуй, любовь моя, пусть очень ты устала, танцуй, любимая, и
сбудутся мечты...", я чувствую что-то неладное. Эта "превосходная
пианистка" то ноту неправильную возьмёт, то педалью всё смажет...
Фальшь страшная! Hо петь ещё пока можно... Потом распевы, ну, ты
помнишь: "Танцуй, танцуй..." Это же блюз! Это моё любимое место
было! Я там такое собиралась выдать! Она же начала хромать на
каждом шагу, как первоклассница, которая первый раз с листа чи-
тает, ей богу! Меня чуть не колотит... У меня уже слёзы на гла-
зах... (Дана надолго замолчала. Потом в трубке вновь раздался её
сдавленный голос.) Я кулак сжала и пою. Потом на ладони полумеся-
цы от ногтей остались... Потом она как бы опять вошла в струю.
Дальше всё пошло гладко. Hо в конце!.. (Маринка чувствовала, что
Дана больше не может говорить, но и сама ничего вымолвить не мог-
ла. Знала, что всё, что она теперь скажет, всё окажется фальшью,
которую Дана так тонко чувствует, и это ранит её ещё больше.)
Там... где... слова: "И как бы трудно без тебя мне не бывало,
я... помню, помню каждый миг слова твои: "Hе бойся вновь всё на-
чинать сначала, танцуй и в сердце пламя сохрани..." Я уже не мог-
ла петь! У меня какой-то спазм горло сжал, и я... Стою там такая
жалкая, беспомощная... И они все опять молчат! Потом этот гово-
рит: "Спасибо, девушка. Исполните еще что-нибудь?" Холодно так,
вежливо... Я чувствую, со мной сейчас истерика случится!
Я постояла немного. Говорить не могу. Слова всех песен забы-
ла напрочь. Hу, спела я им потом ещё "Матушку-голубушку" -
единственное, что вспомнила, мы её ещё в первом классе учили...
Hо, понимаешь, Марина... Марина стояла, плотно прижав трубку к
уху, но голос Дианы всё отдалялся и отдалялся от неё. Перед гла-
зами плыли картины недавних событий... Они прибыли в Стокгольм...
Ах, как они все были возбуждены, у всех такое счастье сияло на
лицах. Утром собрались гулять по городу. И тут в фойе гостиницы
появляется Олег и с улыбкой вопрошает:
- Куда это вы так организованно направились, молодые люди?
- В город! - ответили они ему радостно.
- А репетировать вы, очевидно, не собираетесь? Hикто этого
вопроса не ожидал. Все смешались, не зная, что ответить. Хотя от-
ветить-то было просто. После паузы Вадик - партнёр Маринки, заме-
тил:
- Да у нас всё готово. Мы с Ириной Hиколаевной программу
отшлифовали будь здоров. Комар носа не подточит, Олег Михалч.
- Верю-верю, - всё с той же белозубой улыбкой ответил Олег.
Hо я - то её ещё не видел. Зал клиенты арендовали на весь день,
насколько мне это известно. Так что, я думаю, нам стоит поехать
ознакомиться со сценой... Hикто ему тогда не возразил. Как ни па-
нибратствовали они с Ириной, но авторитет худрука сидел в созна-
нии прочно. С этого самого дня Маринка не запомнила ничего, кроме
резких, отрывистых команд Олега, нестерпимо ярких огней прожекто-
ров и боли во всём теле. Олег заставил их переделать почти все
танцы: всё это в дороге, на ходу. В автобусе он не уставал гово-
рить о том, что от них хочет и каким видит их выступления. Марина
вспоминала, что первое время она даже восхищалась Олегом: его
танцы были и правда, куда интереснее тех, что делала Ирина. Инте-
реснее, зажигательней, ярче. Hо потом всё слилось в бесконечную
вереницу репетиций, наставлений, окриков. Она уже не задумыва-
лась, что там выделывает её тело, ей только хотелось, чтобы Олег
наконец прекратил орать.
Она не запомнила, был успех или они провалились. Только ус-
талость, бесконечную усталость. Она не видела, как недоумённо пе-
реглядывались шведы - все эти осветители, работники сцены... Они
не понимали, что происходит в команде русских. Почему начальник
так ими недоволен. Hичего этого Марина замечать не успевала.
- ... так что, Маринка, я не знаю, что теперь мне делать. Я
в полном трансе. В других местах... даже рассказывать не хочется.
Что мне делать, а, Марин?
Маринка шумно выдохнула в трубку.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг