Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
своего,  обычная,  в  общем,  песня.  Так  может они эту заразу занесли?..
Легату хорошо,  он в кабинете заперся и не пускает никого, а нам каково? С
тех пор,  как соседний дзонг взяли...  Ты давно вернулся? -  подозрительно
спросил вдруг писарь и вместе со стулом отодвинулся подальше в угол.
     - Сегодня утром, - думая о своем, ответил я. - Постой! Что, говоришь,
взяли? Дзонг Долинный?
     Вот,  значит,  как,  подумал я.  Долинный взяли. Это совсем рядом, за
хребтом. А ведь там у Малыша Роланда сестра знахаркой. Я встал со стула, и
писарь, точно подброшенный пружиной, тотчас оказался в углу и заверещал:
     - Не подходи! Не подходи, кому говорят!
     - Да уймись ты! Так это правда, что Долинный взяли?
     - Ну взяли и взяли, я-то причем? - запричитал писарь. - Что ты ко мне
привязался?  Чуть что - сразу я виноват. Получил свои письма и иди отсюда,
отдыхай. Ты же из рейда, тебе отдых положен. В кантину иди или еще куда.
     Глаза писаря странно блестели,  он  облизывал пересохшие губы  и  был
похож  на  испуганного зверька,  готового вцепиться со  страху если  не  в
глотку,  то хоть в щиколотку.  Мне стало не по себе, и я спиной отступил к
дверям.
     - Ухожу, ухожу, успокойся. Кто-нибудь спасся... в Долинном? - спросил
я  напоследок,  заранее зная  ответ.  Писарь  замотал головой так,  что  я
испугался, как бы она не оторвалась.
     Я  осторожно прикрыл за собой дверь и  услышал,  как с другой стороны
стукнула щеколда. Еще один кандидат в сумасшедшие.
     Уже по пути в кантину, машинально отдавая честь встречным офицерам, я
очень остро ощутил,  что за  то время,  пока мы с  Малышом Роландом были в
рейде,  в дзонге произошли перемены.  В глазах офицеров, в согнутых спинах
штрафников, убирающих осыпавшиеся во время землетрясения куски штукатурки,
в  наждачно  сухом  воздухе,  во  всем  чувствовалось тревожное  ожидание,
неуверенность и страх.
     Как тогда,  в  канцелярии под испуганно-злобным взглядом писаря,  мне
стало не по себе,  и опять я почувствовал онемение между лопатками,  будто
смотрит мне в спину готовый к прыжку изрод.


                               Парастрофа 1

     А  в  Заветный Город пришла весна.  Весла слепого лодочника выбросили
побеги с  молодыми листочками.  Он срезал их и  дарил русалкам,  чтобы они
могли сплести себе венки и водить хороводы на лунной дорожке.
     Кипели  бескровные сражения у  зеленеющей молодым плющом монастырской
стены,  а  Варланд,  совсем не  строго покрикивая на резвящихся на лужайке
коняков, готовился к приезду гостей со всех уголков Дремадора.
     Ночная птица пролетела над дорогой,  и  зашелестели листья у Дома над
теплой землей.


                               Ортострофа 2

     У входа кто-то кого-то хватал за ремень и что-то втолковывал,  стукая
спиной о  стену.  За грудой ящиков шушукались и  пьяно хихикали,  а  прямо
перед дверью стоял, широко расставив ноги и мучительно икая, всклокоченный
сержант в расстегнутой камуфле, залитом спереди темным и жирным.
     - Тогда я послал ее в и-и-ик!  а сам пошел и записался в доб-и-и-к! -
ровольцы, -  сказал  сержант.  Он  попытался  обхватить  меня  руками,  но
промахнулся и едва не упал, привалившись к косяку.
     - Молодец,  молодец,  правильно сделал, - я потеснил сержанта плечом,
толкнул  дверь  и,  войдя  внутрь,  поперхнулся от  сложной смеси  запахов
прогорклого масла, начищенных башмаков и пролитого скверного пива.
     Щурясь от табачного дыма,  я протиснулся к стойке, спихнул с табурета
раскисшего салагу,  который попытался было возмутиться,  но мне было не до
выяснения отношений.  Я  мазнул его  пятерней по  физиономии,  а  когда он
зажмурился,  резко толкнул.  Салага вскрикнул, взмахнул руками и грохнулся
на пол.
     Разговоры вокруг смолкли,  как  всегда бывало перед  дракой.  Ближние
потеснились,   дальние   шепотом   спрашивали,   кто   первый   начал,   и
протискивались вперед.
     - В чем дело,  ребята? -  крикнул Витус,  сгребая со стойки кружки. -
Если драться, давайте на середину.
     Драться мне не хотелось.
     - Все нормально, - сказал я. - Молодой грубить вздумал.
     Со  всех  сторон  разочарованно загудели.  Кантина вновь  наполнилась
ровным  гулом  голосов,  звяканьем посуды  да  руганью  игроков  в  кости,
устроившихся в дальнем углу. Салага тем временем барахтался на полу, держа
курс на выход. Но пока я раздумывал, не наддать ли ему для скорости, Витус
выставил передо  мной  на  стойку  две  кружки,  я  залпом  осушил первую,
медленно врастяжку выпил вторую и затребовал еще. После третьей сумятица в
мыслях немного улеглась,  и  я  попытался трезво поразмышлять,  что  такое
могло случиться с Вероникой и почему нет от нее писем, но трезво думать не
получалось, лезли в голову всякие мерзости, и хотелось тут же вскакивать и
куда-то бежать,  хватать за грудки, кричать и требовать. А после четвертой
я  решил  поискать Малыша  Роланда,  у  которого сестра  была  знахаркой в
Долинном,  и рассказать,  если он еще не знает, и напоить до бесчувствия и
просто посидеть рядом.
     Я огляделся по сторонам, но Малыша Роланда не заметил, зато обнаружил
рядом  с  собой  очень  чистенького,  промытого  и  благоухающего  хорошим
одеколоном салажонка  в  новенькой камуфле,  который  горячо  пересказывал
храпящему сержанту официальную сводку  о  боях  на  севере и  о  том,  что
отдельные части настолько продвинулись к морю,  что теперь его уже видно в
бинокли. Вот где нормально дают ребята!
     Дурашка ты, дурашка, - подумал я с неожиданной нежностью и чуть ли не
умилением.  Нормально дают,  нормально. И продвинулись хорошо. Еще полгода
назад в хронике показывали,  как наши бравые ребята на отдыхе ловят рыбу в
этом самом море,  к  которому они  теперь настолько продвинулись,  что его
видно в бинокли.
     Я  вспомнил,  как с  легионом точно таких же чистеньких,  с  горящими
глазами ребят прибыл в  дзонг.  В  дороге все  они  очень переживали,  что
вот-вот по приказу самого басилевса будет применено сверхоружие,  и  к  их
прибытию все уже закончится. А потом я очень долго, месяца два, пребывал в
уверенности,  что очень скоро,  увешанный наградами,  вернусь к  Веронике,
которая ждет  и  гордится и  любит,  и  мы  вместе  пройдем по  улицам,  и
встречные будут бросать цветы герою-добровольцу.
     Но сверхоружие так и не было применено,  а потом перестали взрываться
бомбы и  в  одночасье заглохли моторы всех  реактивных самолетов,  умолкли
орудия крупного калибра, и наконец появились и стали разрастаться заморы -
места,  где не  стреляет,  не  взрывается и  не  летает ничего,  сделанное
человеческими руками и способное убивать.
     Но  тогда,  с  песней  грохоча  новенькими башмаками  по  мостовой  и
улыбаясь девушкам,  мы не знали,  что будет так. Не знали, что половина из
нас погибнет в  первых же  рейдах,  не  успев сообразить,  от чего именно.
Половина оставшейся половины сгинет в заморах под обломками винтокрылов, и
лишь каждый шестой,  случайно выжив,  станет солдатом,  но  что-то  в  нем
все-таки умрет.
     В  нас  осталась только  злость  и  крохотный островок памяти о  том,
какими хорошими мы хотели бы быть.  Но и  этот островок мы заливаем кислым
пойлом у Витуса в кантине, чтобы осталась только злость. Так проще.
     Я  почувствовал  вдруг  острую  зависть  к  чистенькому  салажонку  с
горящими глазами -  откуда он взялся и зачем он здесь? -  и хотел что-то у
него спросить, что-то очень важное, что я знал, но забыл, а теперь не могу
вспомнить,  но  тут  появился из  сизого  тумана Малыш  Роланд с  бешеными
глазами и сигаретой в углу рта,  схватил меня за плечи и потащил к столику
в углу,  где уже стояли тарелки с жареным клюваньим мясом и в кружках было
что-то намного прозрачнее того пойла, которое Витус выдавал за пиво.
     А еще за столиком был каптер,  и один глаз у него заплыл,  зато синяк
под другим уже вошел в цвет и фиолетово лоснился. Рукой со сбитыми в кровь
костяшками каптер подпирал голову,  но она была очень тяжелой и  все время
соскальзывала. Каптер водворял ее на место и проникновенно бормотал:
     - Ребята, с этими башмаками-то что получилось...
     Договорить ему никак не удавалось, потому что Малыш Роланд подливал и
подливал, заботливо приговаривая:
     - Ты закусывай давай, закусывай. Ну их, башмаки эти. Сильно болит?
     Приглядевшись внимательней,  я вспомнил вдруг,  что каптер  тоже  был
там,  в  той давней когорте восторженных салажат-добровольцев.  Был он там
запевалой и шагал рядом с Витусом,  а вот ни в одном рейде он не был,  это
точно.  И Витус тоже ни в одном рейде не был. А вот Малыш Роланд ни одного
не пропустил.  И я ни одного не пропустил,  хотел  бы,  да  не  сумел,  не
получается у меня шустрить и изворачиваться.
     Глядя на аппетитно хрустящего клюваньими косточками Малыша Роланда, я
понял,  что он еще ничего не знает.  И  пусть не знает,  пусть подольше не
знает.  Жива еще, быть может, его сестренка. Бывает же такое, кому-то ведь
удается  иногда  вырваться.  Мне  захотелось хлопнуть  Малыша  Роланда  по
широченному  плечу,  сказать  что-нибудь  хорошее  и  доброе,  потому  что
отличный он дарень,  Малыш Роланд, простой и надежный. И аппетит отменный.
Приятно смотреть, как настоящий мужчина по-настоящему ест, не ковыряется и
не выбирает,  как лицеистка,  а  лихо работает челюстями,  словно это тоже
работа,  которую  нужно  не  просто  сделать,  а  сделать на  совесть и  с
радостью.
     - А ведь ты мне жизнь спас, -  растроганно сказал я. - Если бы не ты,
сожрал бы  меня  изрод,  тварь поганая,  точно сожрал.  Вот  завтра пойдем
вместе к  легату и  я  ему скажу,  что ты мне жизнь спас,  и пусть он тебе
отпуск даст на пару дней, ты же хотел отпуск.
     - Да  брось  ты, -   пробурчал  Малыш  Роланд,   друг  мой  верный  и
единственный. - Дел-то всего ничего. Каждый на моем месте... Ты пей давай,
у меня еще заначено.
     И  вот  весь  он  в  этом!  Я  всхлипнул сладко  и  не  стал  утирать
заструившихся по щекам слез.
     - А  башмаки  я  ваши  продал,  ребята, -  ласково  улыбаясь,  сказал
каптер. - Деньги я люблю очень, потому и продал. А еще будут, еще продам.
     - Будут, конечно, будут, - сказал Малыш Роланд, разулся и выставил на
стол свои башмаки. - Ты возьми, может, хоть полцены выручишь.
     И я тоже разулся,  и обнял каптера за плечи.  Господи! До чего же мне
повезло! Какие они все милые и добрые! Все, все, все!
     А  вокруг обнимались и счастливо плакали.  Витус ходил с бочонком меж
столами,  хлюпал носом,  просил прощения и подливал всем густого душистого
пива.  Порозовевшие  от  смущения  девчушки  из  Когорты  одергивали  свои
форменные мини-юбчонки,  безуспешно пытаясь натянуть их  на колени,  а  со
всех  сторон  к  ним  тянулись  руки  с  носовыми  платками,  камуфлами  и
плащ-палатками.  В  углу  в  голос  рыдал известный всему дзонгу картежный
шулер, вынимая из-за обшлагов тузов и королей.
     - Спасибо вам  за  все,  хорошие вы  мои, -  начал  было  дрожащим от
благодарности голосом  каптер,  но  вдруг  встрепенулся и  голосом  совсем
другим,  злым и  холодным,  сказал: -  Сдохнете вы  все,  потому что скоро
Последняя Битва.  Сдохнете,  как  один.  Долинный уже  взяли,  теперь ваша
очередь.
     Малыш Роланд что-то ответил,  и голос у него тоже был, как гвоздем по
стеклу. Слов я не разобрал, потому что слова все были неразличимо колючие.
Больно резанул по  ушам  чей-то  смех,  бульканье,  оглушительное звяканье
вилок и громкое чавканье, будто стадо свиней идет по грязи.
     Я  замотал головой,  озираясь по  сторонам,  но  вокруг все  было как
всегда.  Были вокруг сытые хамы из службы обеспечения со своими грудастыми
потными девками.
     Трусы, спекулянты, мразь.
     Отдельной группой,  не  глядя по  сторонам,  сидели те,  кому сегодня
удалось вернуться из  рейда.  Лица их  были серы,  они  молчали и  одну за
другой опорожняли большие кружки.
     Слабаки,  герои  поганые,  наверняка ведь  сбежали,  поджали хвосты и
сбежали, за шкуры свои испугались.
     За  соседним столиком с  некрасивой девицей из  Когорты сидел  пилот.
Девица зевала и озиралась, а пилот лапал ее за колено и шептал запекшимися
губами:
     -  ...машина вниз камнем,  у  земли  вывел  на  ротацию,  посадил,  он
выскочил через люк, тут-то нас и накрыло. Двадцать лет ему было, двадцать!
Я их зубами грызть буду,  он же младший был,  мать так и говорила: смотри,
говорит, за младшим...
     Трус, бросил брата, сбежал. Злости тебе не хватило и ненависти.
     Девица перехватила мой взгляд и призывно оскалилась.
     Встать и  врезать ей  наотмашь по наштукатуренным щекам,  чтоб голова
мотнулась и кровь брызнула из размалеванных жадных губ,  и раз,  и другой,
еще и еще...
     Я  залпом опорожнил кружку.  Каптер что-то  говорил,  брызгая слюной.
Малыш  Роланд  жрал  мясо,  заросшая  сизой  щетиной  рожа  лоснилась,  по
подбородку стекал жир,  пальцы тоже  были  жирные и  вилку  он  держал как
лопату.
     - Ты  поаккуратней  не  можешь  жрать?! -  в  бешенстве  прошипел  я,
привстал с табурета,  сгреб его за отвороты камуфлы и проорал, наслаждаясь
звуками собственного голоса: -  Я  тебе говорю,  скотина!  Поаккуратней не
можешь жрать,  а?  Думаешь,  я  не помню,  как ты к Веронике подкатывался?
Отлично я  все  помню,  да  вот  кишка у  тебя тонка,  не  такая она,  моя
Вероника!  А  Долинный взяли,  нет больше Долинного,  потому что мразь там
была  одна,  слабаки  и  трусы.  И  сестричка твоя...  О-о!  Знал  я  твою
сестричку,  мало кто у  нас в  Институте,  да и во всем городе ее не знал,
разве что старики и  дети...  И  то потому что одни уже,  а  другие еще не
могли ее знать!
     Я захохотал,  как мне хотелось,  зло и хрипло, тряхнул Малыша Роланда
так,  что поползла под пальцами ткань,  швырнул на табурет.  А  кто-то уже
хватал меня сзади, выворачивал руки, норовя лягнуть в пах. Кто-то раздирал
губы грязными пальцами,  но с другой стороны,  переворачивая столы и ломая
на ходу табуретки, мне уже неслись на подмогу. И кто-то, наверное, я, рвал
из кобуры не стреляющий пистолет.
     Заклубилась,   заклокотала  драка,   бессмысленная  и  жестокая,  как
человеческая жизнь,  выкатилась из  кантины и  только  тут,  под  холодным
взглядом равнодушных звезд, распалась.
     Малыш Роланд протянул мне руку,  помогая подняться,  и часто и хрипло
дыша, спросил:
     - Это правда... про Долинный?


                               Парастрофа 2

     И я тоже хотел туда.
     Туда, где спокойно и красиво.
     Туда, где свободен. От всего и от всех.
     Туда, где Дом.
     Остановите! Я схожу.


                               Ортострофа 3

     День Последней Битвы настал.
     Тяжелые рейдовые ползуны вспарывали гусеницами плато  от  края  и  до
края.  Туча ржавой пыли поднялась от ржавой земли к серому небу, заслонила
солнце,  и оно тоже стало ржавым.  Дрожали скалы.  Броневой вал неудержимо
накатывался на  временные укрепления изродов,  охватывал подковой,  а  над
наспех  вырытыми  окопами,  над  вросшими  в  землю  капонирами с  черными
ощеренными пастями амбразур уже завертели смертоносную карусель <Клюваны>.
     Но дрогнула и оборвалась туго натянутая струна, и сдвинулось что-то в
окружающем мире.  Умолк  рев  моторов,  разом  остановились могучие боевые
машины,  обрушилась на мир тишина,  и в тишине медленно и страшно падали с
неба начиненные смертью и ненавистью винтокрылы.
     Люди  выскакивали из  предавших их  машин,  в  ярости рвали на  груди
камуфлы, отшвыривали не стреляющие автоматы, выхватывали из ножен клинки и
с рычанием устремлялись туда,  где из траншей уже поднимались им навстречу
черные шеренги.
     Тишина была как удар молнии.
     Тишина билась в висках толчками крови.
     Тишина была страшной.
     Я давил побелевшими пальцами на гашетку,  но пулемет,  поперхнувшись,

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг