защищавшим от ветра. Она смеялась, смотрела на нас и смеялась. Я открыл
дверцу, собираясь отчитать ее, но гнев мой совершенно прошел, едва я
выскочил под освежающий утренний ветер и увидел, как улыбается ее юное лицо.
Новый осел уже стоял, впряженный в повозку, и недовольно прядал ушами.
- А ведь она привела осла из какой-то деревни, - вдруг сказал Хаскинс. -
Неужели там кто-то остался?
Из этих мест все уходили, спасаясь от песка. Мысль Хаскинса показалась
мне сначала нелепой, но потом я понял, что он прав. Где-то ведь она взяла
осла, значит, кто-то еще оставался здесь, поблизости, в то время как
местность медленно заносилась песком. Здесь опасно было находиться, а в
селении кто-то жил, и спокойно держал ослов, и спокойно наблюдал
надвигающиеся сыпучие пески, не трогаясь с насиженного места. Я
насторожился.
- Слушай, девочка, а где ты взяла осла? - спросил я у нее, уже чувствуя,
что ввязываюсь в нехорошую историю.
В душе я надеялся, что она ответит примерно так: "тут их целое стадо
пасется, и совсем ничьи..." - настолько мысль об оставшихся людях была мне
неприятна. Но, конечно, я уже понимал, что люди остались.
- Здесь, во-он там, - она показала рукой, - живет один старик. Он
говорит, что песок живой, и не боится его. Как только песок подойдет к дому,
он с ним поговорит, и песок посыплется обратно в дыру, из которой вылез.
- В дыру? - озадаченно спросил я.
- Ну, в нору...
- Ты что-нибудь понял, Хаскинс? - сказал я.
- Я понял, что мы должны найти этого старикана и увезти его отсюда. А
дыра там, понимаешь, или нора, мне совершенно все равно.
- А эти? - показал я на кочевников.
- Они доедут сами, - безапелляционно заявил Хаскинс. - Вызови базу, пусть
их встречают, наверное, уже есть свободные машины.
Я вернулся в бронеход и вызвал Баггинса. Его голос был хриплым и злым:
они попали в самую бурю, до базы еще ехать и ехать, а продвигаются они очень
медленно. Но два бронехода с базы уже посланы к нам, так что все в порядке.
Я рассказал ему про старика. Он тихонько выругался, а потом приказал
немедленно ехать за ним, забрать со всеми пожитками и расспросить
хорошенько, что это за "живой" песок.
- Понял, - ответил я и махнул Хаскинсу.
Тот проводил взглядом медленно удалявшуюся повозку и полез в машину.
Запуская двигатель, довольно замурлыкал.
Кончилась остановка, подумал я.
Через десять минут мы уже разыскали жалкую лачужку, полускрытую среди
песчаных холмов. Старик вышел на шум мотора, приставил руку к глазам.
Заметив нас, растерянно затоптался на месте, но быстро успокоился, оперся на
палку и принялся с любопытством рассматривать. Он был очень старый и очень
худой, одежда висела на нем мешком, кожа на лице и руках была бурой и
иссеченной мелкими шрамами - следами от ударов песчинок. В глазах его
светилось беспокойство, но внешне старик никак его не проявлял, стоял в
непринужденной позе и был готов ко всему.
Мы подошли, и Хаскинс начал с места в карьер:
- Зачем остался здесь? Надо было идти вместе с женщиной. Мы приехали,
чтобы тебя забрать. Нужно уходить в безопасное место. Собирайся.
Старик молчал. Он медленно соображал что-то свое, шевеля губами. По всему
было видно, что он не понял Хаскинса.
- Куда уезжать? Зачем уезжать? - наконец спросил он.
- Все люди уходят от песка, - ответил я. - Женщина взяла осла, чтобы
уехать. Она сказала, что ты остался. Ты не должен оставаться, а должен
ехать. Сейчас ты поедешь с нами туда, где песок спокойный. А здесь все
засыплет...
- Песок живой, - сказал старик. - Он меня послушает. Он не станет меня
трогать. Это вы разрыли его нору и разозлили. А меня он не тронет. Я давно
здесь живу. И никогда песок меня не трогал.
Мы с Хаскинсом переглянулись. Со стариком явно было не договориться, и я
потерял терпение. Я зачерпнул ладонью горсть песка и сунул под нос старику:
- Смотри! Где же он живой? Где?
Старик покачал головой.
- Песок, который внутри, живой.
- Слыхал я сказки о силикатовой жизни, но чтобы такое... - сказал мне
Хаскинс тихонько. Он почему-то развеселился.
- А как же, - сказал старик. - Который внутри, он живой, и он, живой,
лезет вверх. Из дыры, - добавил он.
- Погоди-ка, - сказал Хаскинс. - Который внутри, говоришь? А вдруг он о
трепеле, а?
...Песок был кристаллический - и был песок аморфный. Аморфный, или
трепел, более древний, залегал глубоко под поверхностью обычного
кристаллического кремнезема, так глубоко, что его даже не сразу обнаружили.
Трепел образовался из органических остатков местных растений, для
внутреннего строения которых было характерно отложение оксида кремния в
стебле и листьях. Вероятно, для прочности. Растения постепенно вымирали, так
как климат становился более сухим, а их стебли сгнивали, кремнезем
откладывался в почве и там, на глубине нескольких метров, образовал слой
аморфного трепела, занесенного сверху обычным песком. Интересно, что здешний
трепел был почти аналогичен земному, образованному из наслоений скелетов
некоторых древних диатомей. Почти, но не совсем. Эта бурая текучая масса
поляризовалась в электрическом поле и довольно легко деформировалась.
Деформировалась и текла в направлении движения отрицательных зарядов. И
теперь Хаскинс подумал о местном трепеле как о возможной причине движения
песка, и я понял, к чему он клонит, похоже, он свихнулся вместе со стариком,
ведь трепел был глубоко и никак не мог влиять на процессы, происходящие на
поверхности, возможно, целиком под действием ветра. Да к тому же здесь не
было электрического поля.
А Хаскинс был уверен, что напал на след. Он принялся взахлеб
расспрашивать старика о "живом" песке. Я же отошел в сторонку и молча ждал,
пока они наговорятся.
- А где дыра, ты можешь показать? - лихорадочно вопрошал Хаскинс. -
Можешь, а? Слушай, Вуперс, - обратился он ко мне, - понимаешь, я думаю, если
эта дыра глубокая, то аморфный песок выходит там на поверхность, а если он
на поверхности, то еще неизвестно, что с ним происходит. Давай поедем,
посмотрим?
- Не глупи, Хаскинс! В лучшем случае, это легенда. Я вовсе не намерен
искать какую-то там дыру, когда у нас есть конкретное задание - доставить
старика в безопасное место. В конце концов, командую здесь я.
- Много тут всяких командует... - ворчливо сказал Хаскинс. - Ночью
командовал-командовал, теперь опять. Нет уж, хватит.
- Как ты со мной разговариваешь? - заорал я. - Смирно!
И опять мне стало неприятно, как в прошлый раз... Поймав себя на этом, я
решил согласиться с Хаскинсом.
- Хорошо. Я проверю, что это за дыра. Проверю, потому что спорить с тобой
бесполезно. Но на базе я подам рапорт Баггинсу, пусть с тобой разбирается.
- Ладно, Вуперс, кончай ты выделываться, - просто сказал Хаскинс. И
посмотрел на меня.
Не люблю, когда на меня так смотрят. Но старик стоял здесь же, рядом, и
при нем орать на Хаскинса мне больше не хотелось. Я демонстративно
повернулся к нему спиной.
- Где твоя дыра? - спросил я старика.
- Прямо за солнцем поезжай, быстро приедешь. И не моя это дыра вовсе, - с
достоинством сказал старик. - Вы ее разрыли, и песок полез наверх. Сам бы он
не полез, даром что живой.
- Послушай, - тронул меня за плечо Хаскинс. - Ведь наши как раз там
искали воду. И дыра - это, наверное, скважина?
- Проверим, - сказал я. И подумал: может быть, Хаскинс прав? Тогда какой
же я идиот! Ведь если он прав, то мы найдем причину движения песка и сможем
наконец его остановить. Сможем остановить песок!
- Поехали, - сказал я. - Ты, старик, собирайся. Сейчас мы вернемся и
заберем тебя.
- Заберите оттуда свою дыру, - буркнул старик. - Ходят тут всякие...
Не слушая его больше, я бегом бросился к машине. Хаскинс уже сидел в
водительском кресле. Он заговорщически подмигнул мне. Не злопамятный он
парень, это хорошо. А уж не пользуюсь ли я этим? Впрочем, командир всегда
прав...
Бронеход тяжело урчал, увязая гусеницами. Песок двигался прямо нам
навстречу и, может быть, именно от пресловутой "дыры". Хаскинс гнал машину.
Его глаза нетерпеливо блестели. Поднявшись на склон, мы внизу, в долине,
заметили то, что искали. Хаскинс остановил бронеход, и мы вышли. Он вытащил
бинокль, вгляделся, понимающе свистнул и передал бинокль мне.
"Дыра" была не дыра и не нора, а скорее воронка с высокими краями. И
располагалась она как раз там, где пробурили пробную скважину. Воды там не
нашли, хотя теперь, принюхиваясь, я чувствовал запах ржавчины. Я понял, что
так пахнет трепел. Наши ребята вызвали джинна из бутылки. Песок по краям
воронки волновался, было видно, как концентрическими кругами от ямы
рассыпаются его струйки; несомненно, источник активности был скрыт там,
внутри.
- Что я говорил! - сказал Хаскинс. Он хлопнул себя по коленям. - Вот
влипли, а? Выходит, сами себе работу задаем! Приезжаем, разбиваем базу, все
хорошо, ищем воду, бурим скважину - и на тебе! Ребятам скажи, они ведь со
злости заплачут, честное слово! И все потому, что сначала делаем, потом уже
начинаем думать. Мы здесь действуем по стереотипу, как у себя дома, и
никакой сукин кот ученый ни в чем не разобрался - песок и песок себе! А вот
оно как получилось! Боком! - орал Хаскинс. - Ну, теперь все! Теперь-то мы
поняли!
- Ничего мы не поняли, - сказал я. - Неужели от того, что трепел попадает
на поверхность, остальной песок как-то активизируется?
- А почему нет? Ведь трепел попадает на свет, понимаешь? И поляризуется,
чуешь, Вуперс? Он начинает двигаться, и теперь движется, смотри!
Он взял горсть песка и показал мне. Среди мелких зерен кварца
проглядывали бурые аморфные чешуйки. Под действием света трепел лез на
поверхность, смешивался с обычным песком и, двигаясь сам, двигал и его. По
всем направлениям от нашей скважины.
Воронка медленно расширялась. Чем больше песка попадало на поверхность,
тем больше активизировались внутренние слои. Нужно было немедленно
прекратить доступ света внутрь воронки. Я прикинул размеры: ничего себе...
Забросать песком, зарыть? Он тут же расползется. Вернее всего будет залить
яму цементом, но где его сейчас взять?
Хаскинс, будто угадав мои мысли, полез в машину.
- Так ведь не зарыть, Хаскинс? - удивленно сказал я.
- Не зарыть, - согласился он, хлопнул дверцей и рванул машину с холма
вниз. И тут я понял, что он задумал.
- Не смей! - закричал я.
Я бросился за ним.
Конечно, я не догнал бронеход. Песок из-под гусениц летел мне в лицо, я
задыхался, но все же бежал за ним, как будто мог остановить. Словно в
фантастическом сне я увидел, как бронеход приблизился к краю воронки, завис
на мгновение и рухнул точно в центр, закупорив ее, как пробка. Хаскинс успел
выпрыгнуть. Когда я подбежал, он лежал на песке.
- Хаскинс, Хаскинс! - только и мог сказать я.
Он медленно поднялся. Правая щека была рассечена дверцей, он молча
вытирал кровь и улыбался.
- Хаскинс!!
- Мы его остановили, Вуперс! - тяжело дыша, сказал он.
- Да ты соображаешь, что угробил машину?! Да ты вообще соображаешь, что
ты сделал? Нас теперь не найдут. Я ведь не сообщил никому, что поехал сюда,
мы действовали самовольно, это ты понимаешь?
- Ага, - сказал Хаскинс. - До старика мы как-нибудь с тобой сегодня
доберемся, а о нем наши знают. И бронеход потом вытащим, не волнуйся. Но ты
посмотри, мы же его остановили! Теперь нужно проверить все наши скважины,
зацементировать - и будет порядок!
Действительно, края воронки уже замерли. Песок еще рассыпался по долине,
но уже гораздо медленнее. И тут я вспомнил про надвигающуюся бурю, о которой
говорил Баггинс. Нам следовало торопиться.
Мы быстро пошли обратно. Я злился на Хаскинса, но молчал. Не до того
было. Здорово жарило солнце, потом подул этот ветер, и жара сменилась
пронизывающим холодом. Мы шли, пока могли. До лачуги старика было еще
несколько километров, когда ветер остановил нас. Он вздымал целые кучи
песка, который вихрился в воздухе, бил в глаза. Мы остановились и
повернулись к ветру спиной.
Хаскинс выплюнул изо рта песок.
- Нехорошо получилось, - сказал он. - И во всем я виноват, так? Но ты
тоже перегнул со своей осмотрительностью, и не один раз, скажешь, нет?
Я молчал.
- Чтоб ты понимал!.. - не унимался Хаскинс. - Руки у меня чесались, когда
ты не поехал за женщиной, И теперь чешутся, когда вижу, какой ты
умненький-благоразумненький.
- У нас нет никаких оснований действовать неблагоразумно, - ответил я. -
Если мы что-то не учли, недосмотрели, то расхлебывать приходится самим, как
видишь. И поэтому я склонен и дальше действовать по приказу, хватит
вольницы.
- Ты все еще не понял, что мы остановили песок, действуя вовсе не по
приказу? И что любой приказ должен быть соотнесен с обстоятельствами? Был у
ребят приказ бурить скважины - бурили. И набурили! Мы здесь не дома. Здесь
нужно самим смотреть, что делаешь. И как еще смотреть! - Хаскинс помолчал. -
Баггинс меня поймет. И катись ты со своим рапортом... - огорченно закончил
он.
Я уже и думать забыл про рапорт. Я понимал, что был неправ. Бывают
обстоятельства, когда действуешь по наитию, повинуясь внутреннему чувству,
которое одно подсказывает тебе, как поступить. И бывает так, что ты стоишь
перед выбором, остановился, застрял и сдуру сделал глупость. Такие парни,
как Хаскинс, дают тебе понять, что ты здорово опростоволосился. Думать,
думать надо! Только так...
Сквозь шум ветра донеслось знакомое гудение. Из-за гребня ближнего холма
вываливали два бронехода. Они медленно подъезжали к нам.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 23.09.2002 14:30
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг