- Бей их всех, Никси, черт с ними! Говори мне что-нибудь. Мне плохо,
Никси! Минна пропала. Полицейский комиссар вызывал меня...
Той же дорогой радиоволны понесли тихую жалобу. Но теперь импульсы не
находили в памяти Никси подходящих комбинаций, и схема выдавала
стандартную формулу неопознания:
- Я не знаю, хозяин, не знаю...
Александр выключил передатчик, уронил голову на руки.
Он проснулся от громкого треска. Голубые искры усеяли радиатор парового
отопления под окном, в котором бледнело рассветное небо. На экране прибора
он увидел пустой стол; еле заметная, на глазах тускнеющая схема оказалась
под окном.
- Как она ушла со стола? - забеспокоился Александр.
Когда треск прекратился, схема отплыла от радиатора и через всю комнату
последовала к выпрямителю, припала к контактам. Начала заряжаться...
Теперь она наливалась на экране ярким светом. "При перезарядке она может
стать видимой, - размышлял Волошин, - и это погубило беднягу летчика. Он
погнался за светящимся призраком, попал между контактами, а двести тысяч
вольт не шутка!"
Реле перезарядки сработало, и схема поплыла по комнате. Она явно искала
место, куда сбросить ток. Светящийся чертеж рос на экране.
"Она идет сюда", - понял Александр и отскочил от прибора.
Согнувшись, он судорожно копался в хламе, скопившемся в углу комнаты,
выхватил длинный медный прут, бросил наугад. Прут разбил люстру. В комнате
стало темно - жидкая предрассветная мгла. Ползком подобравшись к пруту,
Александр снова бросил его, оглушительно лопнула трубка преобразователя.
Тогда он забился в самый угол, снова подобрав прут. Легкий зуд прошел по
голове, под волосами.
"Так, что ли, они встают дыбом?"
Искр на радиаторе отопления не было. Смертоносный заряд бродил где-то
рядом. Ищет... В мутном свете утра комната казалась чужой, никогда не
виданной. Что это? Искры на водопроводном кране... Бросить? Взмах - и
вспышка с грохотом озарила комнату. Почерневший, исковерканный прут
валялся возле раковины. В это время внизу раздался длинный звонок.
Александр взглянул в окно. У дверей стояла длинная черная машина, и
человек в черном, сияя выбритой макушкой, расспрашивал полуодетого князя.
Черный человек ввел Александра Волошина в большой зал, тускло
освещенный сквозь цветные стекла высоких стрельчатых окон, и бесшумно
удалился. Стены и пол зала были сложены из грубо обтесанных плит в
раннеготическом стиле, но пол зеркально блестел, залитый прозрачным
пластиком. Черное распятие на стене, черный полированный стол с белым
телефоном и два уютных, низких кресла - вот все убранство зала.
Кардинал Спиллейн в белом одеянии выплыл из маленькой боковой двери,
тщательно запер ее за собою.
- Я просил позвать вас, сын мой, - вкрадчиво сказал кардинал, опуская
подкрашенные веки, - потому что надеялся внести мир в вашу беспокойную
душу. Святая церковь в эти трудные дни должна стать прибежищем для
каждого.
- Что нужно от меня святой церкви? - дерзко спросил Волошин.
Кардинал разглядывал рукав его костюма, светлый, но в пятнах, мятый.
- Иногда мы можем нашими ничтожными силами способствовать славе творца,
- почти пел кардинал. - В своей благости бог забыл о дерзости и самомнении
человеческом. Ни очищающих громов с небес, ни проповеди малым сим мы не
слышали от неба с библейских времен.
- Я понял, что вы хотите, святой отец, - улыбнулся Волошин. - Но на
мелочи не размениваюсь. Чудеса поштучно - это не по мне. Поднимать на
прозрачном шаре магнитофон с динамиком или учинять дебош с искусственными
молниями - мне не к лицу. Я, знаете ли, первый инженер своего века. Вот
что... Хотите, я вам сделаю настоящего бога? Так и назовем: "В-1,
всевышний, первая модель".
Он почти грубил, надеясь, что его выгонят. Но Спиллейн только наклонил
голову и светски улыбнулся:
- А разве это возможно?
- Вы сомневаетесь в возможности существования бога?
- Нет, конечно. Но сделать...
- Почему бы и не сделать то, что принципиально возможно? Современная
техника в силах сделать бога, и ангелов, и самого дьявола, если есть
средства, время и инженер с ясной головой.
- Скажем, два миллиона, семьдесят дней и вы, мистер Волошин?
Это было сказано почти без выражения.
- А есть у вас техническое задание на проектирование, мистер заказчик?
- Что мы вкладываем в наше представление о боге? - кардинал раскрыл
книжку. - Он должен быть всемогущ, вездесущ и всеведущ...
- Вот что, святой отец, - сказал Волошин, с ненавистью глядя на белые
холеные пальцы кардинала, сцепленные на животе. - Мы, инженеры, метафор не
любим. Говорите точно. Всемогущ - в смысле побьет любой танк, самолет,
корабль, пехоту или толпу - пожалуйста! Он сможет нагонять панику,
воздействуя на мозг подходящими частотами - это ли не чудо? Нажмите кнопку
- он отнимет волю, память, растопчет личность, ее гордость и
независимость. Всеведущ? Скажем, миллиард битов памяти довольно? Машины,
которые сейчас рассчитывают полеты на Луну, не имеют и половины этого.
Вездесущий - на что вам такой большой? Сделаю пятьсот на пятьсот и на
триста.
- Он должен исцелять болезни.
- Рентген, физиотерапия? Это можно.
- Он должен быть нечувствителен к мирским соблазнам.
- Все мои машины таковы, хотите - верьте, хотите - нет. Они не пьют, не
курят, не заводят себе легкомысленных подруг и не нарушают без особой
команды ни одну из заповедей Моисея.
- Он должен вещать слова истины. Возможно громче...
- В децибелах это сколько? - свирепо переспросил Волошин.
- Мм... Не знаю.
- Ну так узнайте, посоветуйтесь. Еще что?
- Он должен изгонять бесов.
- Где, откуда? Вы уже имеете этих бесов? Знаете технологию изгнания?
- Нет, - заюлил кардинал. - Но я думал, что бесы комплектуют... вашу
установку.
- Только за особую цену. Работа мелкая, нудная, партия большая. За ту
же цену не берусь.
- А если он будет как бы изгонять... Понимаете?
- Понимаю. Не выйдет. Фокусами не занимаюсь. Что вас все тянет на
фальшивку, когда я предлагаю настоящего бога? Где ваша вера?
- И дорого обойдется партия бесов, скажем, сотня? - поинтересовался
кардинал, уклоняясь от диспута о вере.
- Три тысячи с носа или пары рогов, если угодно в рогах...
- Да?.. Ну, я думаю, бесы отпадают. Что ж нам переплачивать? Тем более
за такую нечисть, врагов рода человеческого...
И утру семидесятого дня инженер Александр Волошин вымотался до конца. В
наглухо огороженном высоченном эллинге на краю города под наблюдением
десятков лаборантов на решетчатых лесах сновали автоматически действующие
разрядники. Александр лично проверял через преобразователь квадрат за
квадратом, пока не начинало рябить в глазах. В шесть утра все было
закончено, проверено, исправлено. Он задремал в машине. Но и во сне перед
ним вставали клетки гигантского радиомозга, однообразные сплетения
усилителей, емкостей и сопротивлений, множество датчиков и эффекторов,
сложных излучателей, гигантский аккумулятор и всевозможные связи между
узлами машины. Все это существует, все это пришлось создать, затратив
массу сил и времени, но когда снимут леса, эллинг окажется пустым. Нечто,
наполняющее его решетчатый свод, уйдет в атмосферу, для непосвященных
исчезнет. И вместе с тем оно будет повиноваться шифрованным радиосигналам.
Сможет говорить и выполнять логические действия, сможет обрушить
электрическую бурю, лгать, интриговать, а главное - сковывать цепями
невежества, лицемерия и животного страха...
И перед засыпающим сознанием неслись смутные видения - грозно
светящаяся радиосхема, которую, как дубину, занес над миром
обезьяночеловек в белой сутане.
Когда Александр проснулся, солнце было уже высоко. Машина стояла у
пансиона, князь сидел на ступеньках с газетой в дрожащей руке и плакал.
- Смотри, Саша, смотри, - лепетал он, мешая русские и испанские слова,
- наши, русские, на Луне, еще вчера...
Волошин вырвал газету, С листа на него смотрел ряд портретов, русские
имена... Он уронил бумажный лист, откинулся на подушки машины, как от
пощечины. Князь проворно подобрал газету, уставился в нее.
- Гляди-ка, Саша, а этот, третий, так похож на тебя. Бортинженер. У
тебя, случайно, нет брата?
Нет, не было у Кси Волошина брата, никого в мире, и родители его давно
нашли последний приют на неуютном эмигрантском кладбище.
Хлопнув дверцей "кадиллака", он бесцельно побрел по улице. Навстречу
ему попался спешащий куда-то монах. Через два квартала монах по-прежнему
деловито, по-военному размахивая руками, пересек ему дорогу.
"Следят", - догадался Волошин. Оглянулся, сквозь скупые слезы заметил:
сзади медленно едет машина, в ней рыжий, а черной шляпе. "И эти тоже
следят".
Он вошел в респектабельную контору Вольфа. Человек в темных очках
поднялся ему навстречу.
- Кончили заказ церкви, мистер Кси? Теперь для нас. Невидимые панцири,
радиоуправляемые шаровые молнии... Наш бизнес требует техники.
- Хорошо. Только мне нужен новый паспорт.
- Этого добра сколько угодно. - Щелкнул несгораемый шкаф.
- Мне заграничный.
- Пожалуйста, хоть дипломатический. Э! Не хотите ли вы удрать от нас,
мистер? Не выйдет. Найдем, - сказал человек, подавая ему паспорт.
Из автомата он позвонил Спиллейну.
- Завтра в десять утра. Пророчествуйте, - не называя себя, сказал
Волошин.
- Деньги перевел, - деловито отвечал Спиллейн, - полтора миллиона.
Понимаете, комиссионные неудобно ставить отдельно. Но я слышал, вы имеете
новый, отличный заказ...
Равнодушно услышав, что его обокрали, Волошин повесил трубку. Лицо
неизвестного астронавта, похожего на него, стояло перед глазами, и все
остальное было так мелко, грязно, не нужно: и Минна, и князь, и кардинал,
и сам новенький, как никелевая монета, всевышний, последняя модель. Первый
инженер века, он мог бы на стартовой площадке подать шлем...
Когда Волошин вернулся домой, он застал в комнате полицейского
комиссара.
- Вашу знакомую нашли позавчера ночью на пляже. Мертвой. Вот.
На глянцевом листке удивленное лицо, разбитое, жалкое, чужое.
- Самоубийство, мы так понимаем. Опознаете? Подпишите здесь.
- Да... Рыба ударила хвостом.
Офицер покосился, откланялся и ушел.
Микрофон стоял на столе. Под окном бродили гангстеры и монахи, все на
одно лицо.
Волошин сел за передатчик, лицо его окаменело.
- Ка-два, эс-шесть, ка-четыре, - четко диктовал он команды, выводящие
бога в небо. Потом передал серию настройки и выглянул на улицу.
Рыжий детина в мятом белом плаще и черной шляпе проигрывал в кости
монаху с выправкой армейского сержанта. Монах ржал и хлопал рыжего по
плечу. Полицейский комиссар остановился, покровительственно сострил и стал
наблюдать игру.
Волошин вернулся к микрофону.
- Люди, - сказал он, - слушайте слова правды, которые вам обещали.
Бога нет. И не было и не будет. Это я говорю, я, инженер, построивший
всевышнего, первую модель. Он, всевышний, подтвердит это сам. Он - хорошая
штука, но это не бог, а машина. Математическая машина из невидимых
проводов и усилителей. Законы природы нерушимы, что, впрочем, сегодня меня
мало интересует.
Есть нерушимые законы сердца. Нарушающий их умирает, часто незаметно
для себя... Жизнь без родины, без дружбы, без любви - незаметная смерть.
Волошин рассказывал о себе, о своем открытии, о его бесславной,
преступной судьбе.
- Я, рядовой инженер, был мертвым среди мертвых в этом городе. И
сегодня я говорю вам голосом моего электронного всевышнего: живите!
Любите, верьте, боритесь за счастье. Разум человеческий не будет скован
вечно, он рвет путы, он знает, что будет, и творит будущее.
Кто не борется, тот мертв. Я буду бороться.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг