Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
Мы не боги, а жалкие плагиаторы матери-природы.
  - Но если умеем повторять, значит, духовный мир каких-то людей можно
сделать бессмертным! - возражал Александр.
  - Увы! Для того, чтобы вырастить копию мозга, необходимо как основу
использовать несформировавшийся мозг человеческого зародыша. То есть, чтоб
дать вторую жизнь кому-то, пришлось бы перебежать дорогу другому человеку.
  - Повторить, скажем, такой ум, как ум Эйнштейна, - стоит пойти на это.
  - Вся беда, что Эйнштейны неповторимы.
  - Как так?
  - При всяком подражании неизбежны малейшие потери и отклонения. Передать
привычки, характер, наконец, память мы можем, даже с ручательством. А
гениальность, таинственную, почти неуловимую категорию мышления, - нет!
Никакой гарантии, что получится второй Эйнштейн, с его привычками, его
характером, но не гениальный, а просто заурядно способный. Словом, на
бессмертие в широком масштабе не рассчитывайте. Человечество будет
прибегать к копированию мозга только в таких исключительных случаях, как
забрасывание посла в недоступные миры.
  - Есть ли надежда, что коллегиане раньше пришлют нам своего посла? -
спросил Александр.
  - Навряд ли. Некоторые данные дают право предполагать, что они отстают от
нас в этом вопросе... Хотя возможно всякое... Не будем обольщать себя
праздной надеждой. До них еще не дошло наше сообщение, что посылаем душу
землянина. Дойдет лет через тридцать, а там они будут готовиться к
встрече... Словом, трезво рассуждая, я не жду их посла раньше, чем ваш дух
вернется обратно.
  - Через семьдесят лет?
  - Возможно, и позже. Подводит нерасторопная природа-матушка.
  - Они отстают, вы сказали?
  - По свежим данным. А их свежесть - сорокалетней давности.
  - Не получится ли так, что бросим душу во Вселенную, как в мусорную
корзинку?
  - Вас от этого не убудет, дружочек.
  - Если б успех зависел от того, убудет меня или нет!..
  - Оживет ваша душа, гарантирую.
  - Даже гарантия?
  - Да.
  - Докажите.
  - Душа-то ваша вырастет перед ними не сейчас. Через тридцать шесть лет
прилетит. А это срок немалый, их наука шагнет вперед. Да еще наши данные,
собственно, подсказывающие принцип материализации...
  - Положим...
  - Вы хотите сказать, что и это еще не гарантия?.. Что ж, допустим, и через
тридцать шесть лет они окажутся невеждами. Маловероятно, но допустим.
Однако данные-то будут записаны и наверняка сохранены как ценность.
Пройдет еще лет десять, тридцать, сто - и рано или поздно секрет откроют,
ваша душа обретет плоть. Правда, она будет старомодна немного, но даже при
самых благоприятных условиях свеженькой ее не доставишь. Тридцать шесть
лет путешествия - за это время мы не будем сидеть сиднем, ускачем вперед,
переданные нами сведения, увы, покроются пыльцой.
  Маленький коттеджик, упрятанный в густой зелени, стал самым маленьким
университетом из всех, какие когда-либо существовали на Земле.
Слушательский состав - один человек. Ни в одном из университетов мира не
читало лекций столько светил. Ни в одном из университетов не было такой
способной аудитории.
  После рабочего дня к коттеджу подплывал лимузин. В нем сидели
жизнерадостные, мускулистые ребята, они же - наблюдающие за Александром
врачи. Тащили на велосипедные прогулки, на греблю. По воскресеньям
компанией улетали к морю - погулять на яхтах. Распорядок прежде всего.
Перегруженный мозг должен отдыхать. Иначе автомат "здравоохрана" своим
сладеньким голосом подымет тревогу.


  6.

  Вечером шел с реки. После двухчасовой гребли он выкупался, холодная вода
прогнала усталость. Шагал по узкой тропинке, немного расслабленный,
счастливый тем тихим, бессмысленным, почти биологическим счастьем, у
которого нет иной причины: ты живешь, и тебе в эту минуту ничего больше не
надо от жизни.
  А вечер был темный - сказывалась близость осени, - и горели крупные
косматые звезды. Среди них, нарядных, тянет свой долгий звездный век
звезда Лямбда, галактическая старушка, еле видимая отсюда из-за своей
ничтожности.
  И не хотелось думать о неприветливой Вселенной с затерянными в холодной
пустоте сгустками бушующей плазмы, жидкими разливами туманностей, снующими
планетами, пригретыми чужими солнцами. Чего тебе не хватает на Земле,
человек? К чему вся Вселенная, когда лучшего рая, чем твоя собственная
планета, ты не найдешь?
  И пугливо трогал ветерок лицо, и с обескураженным шепотом падал к кроне
берез одинокий лист-неудачник, не дождавшийся листопада. И было немного
печально и хорошо на душе, и как ни хорошо, а чего-то не хватало.
  Тропинка подымалась по склону холма. Это был суровый и голый холм.
Пыльный, угрюмый старик среди цветущих садов, зеленых рощ и тучных полей -
место, отданное современниками прошлому.
  Почти каждый вечер проходил Александр по этому холму. На его вершине,
осевший в землю, торчком стоит изъеденный временем тупой каменный обелиск.
На нем выбита пятиконечная звезда и старинным шрифтом вырублены три
фамилии:

  Рядовой ОСИПОВ П. Н.
  Сержант КУНИЦЫН А. А.
  Младший лейтенант СУКНОВ Г. Я.

  Ниже надпись:

  Пали смертью храбрых в боях за Советскую Родину
1.XII. 1941 года.

  И Александр представил себе то далекое время: была зима, и в мерзлой земле
темнолицые, обмороженные мужчины вырубали своими примитивными
инструментами могилы, закидывали окоченевшие тела каких-то Осипова,
Куницына, Сукнова, убитых другими людьми. Жутко и почему-то без причины
стало стыдно перед этими предками, закопанными в мерзлую землю. Стыдно за
себя, не знающего, что такое голод и холод, что такое боль тела,
развороченного грубым куском стали. Стыдно перед теми, о которых сказаны
эти варварски гордые слова: "Пали смертью храбрых".
  Он не спеша поднялся.
  Сверху, от старинного камня, донесся голос.
  Этот голос был чист и ясен, а слова тяжелы и жестоки, как слова на
старинном надгробии.
  Женский голос в глухом месте, в навалившейся ночи читал:


  Привыкли мы, хватая под уздцы
Играющих коней ретивых,
Ломать коням тяжелые крестцы
И усмирять рабынь строптивых...

  Старинное стихотворение - стихийная, необузданная мощь, угловатая, все
презирающая гордыня, бесстрашный вызов жестокого человека к жестокости.
Старинное стихотворение - строчки, оставляющие незаживающие раны.

  Мы любим плоть - и вкус ее, и цвет,
И душный, тяжкий плоти запах...
  Виновны ль мы, коль хрустнет ваш скелет
В тяжелых, нежных наших лапах?

  Чистый, ясный и безжалостный голос.
  Александр подошел...
  Стиснутая ночью, невнятно белела узкая девичья фигурка. Александр сделал
еще шаг вперед, и голос смолк.
  В черном небе чиркнула падающая звезда. Они часто падают в это время.
Тихо...
  И девушка шарахнулась в сторону.
  - Не бойтесь! Я не восставший из могилы.
  Она остановилась.
  - Кто здесь? - Голос придушен страхом, бледный голос.
  - Человек, как и вы...
  - Догадываюсь.
  - Можно подойти? Не убежите?
  - Попробуйте.
  Он подошел.
  Ночь смыла с ее лица все черты, темнели только глаза.
  - А я вас знаю, - сказал Александр.
  - И я вас...
  Девочка-лаборантка. Это она пригласила его на первую беседу с Шаблиным.
  - Откуда эти стихи?
  - Из книг...
  - Я их не знаю.
  - Разве что-то знать - только ваша монополия?
  - В таком месте - и такие стихи!
  - В другом они так не звучат... Проводите меня, я боюсь.
  И они пошли бок о бок. Хрустел песок под ногами, от ее тела, затянутого в
тонкое платье, тянуло теплом, и в темноте был виден ее профиль,
загадочный, древний, библейский в эту минуту. Смутной влагой блестели
большие, выпуклые глаза.
  А над головами лениво жила Вселенная, поеживались звезды, вколоченные в
знакомые созвездия. И снова упала звезда - острый, более сильный росчерк
заблудившегося метеорита. В ее глазах мелькнул колючий отсвет.
  - Как сабля... - обронила она тихо.
  - Что? - не понял он.
  - Сверкнул, как сабля... "И ханской сабли сталь..." Какие сильные и
страшные люди жили прежде! Мы теперь больше надеемся на свои сильные
машины, и в нас самих сила умирает за ненадобностью...
  Ее слова были не новы, они гуляли по свету как сомнительное утверждение:
"Человек становится тепличным". Такие утверждения когда-то питали
человеконенавистнические теории: сила воспитывается в столкновениях; с
прекращением войн у общества отнят такой решающий стимул развития, как
внутривидовая борьба... А общество развивалось, преобразовывалась планета,
заселялись океаны, шло освоение солнечной системы, жизнь опрокидывала
теории, перечеркивала эти слова.
  Но сейчас Александр не возражал: ночь, девушка, дух предков - какие тут
теории! И самому хотелось бы стать грубым, "ломать коням тяжелые крестцы и
усмирять рабынь строптивых".
  - А они умели не только пугать, - произнесла она. - Они умели быть
нежными... Не помните?..
  И она тихо-тихо стала читать:


  Имя твое - птица в руке,
Имя твое - льдинка на языке.
  Одно-единственное движение губ -
Мячик, пойманный на лету,
Серебряный бубенец во рту...

  Как налетевший дождь, прошумел с глухой тревогой тихий голос и оборвался.
Нет, он не помнил... Память его, прославленная по всему миру память, много
прекрасного не увезет с Земли, много такого, чем можно гордиться. Богаты
минувшие века, всего не захватишь.
  - А как ваше имя? - спросил он.
  - Галя...
  И тем же голосом под дождевой шепот:

  Камень, кинутый в тихий пруд,
Всхлипнет так, как тебя зовут...

  Они стали встречаться.
  Ей было семнадцать лет, год назад перешла из школы в институт, работала и
училась, готовилась стать биологом, старая русская поэзия - просто
увлечение.
  А липовые рощицы осветились призрачно-лимонным светом, а дубки в
институтском парке стояли в ржавом наряде, молоденькие, неокрепшие, но уже
солидные, себе на уме, как мужички из сказок.
  Над рекой был переброшен паутинный мост. Сверху видно было, как на черной
воде корчится от усилий луна - холодное, жидкое золото, - корчится, рвется
и не может сорваться. Прикована.
  Он смотрел и думал, что человеческая мысль похожа на это лунное отражение.
Неистовствует, рвется вперед, хотя бы во враждебные глубины космоса, где
господствует один лишь неприветливый бог - Пустота, облаченный в нищенские
лохмотья материи. Сорваться вперед, в неведомое будущее! И постоянно
неоправданное недовольство настоящим, даже если это настоящее приветливо,
как сама Земля, укутанная синим небом.
  В яркие лунные ночи Лямбда Стрелы была почти не видна на небе.
  В лунные ночи рядом с Галей он забывал о своей миссии.
  Она читала стихи, а он сразу запоминал их. Если и декламировал, то
повторял даже ее интонации.
  В полночь они шли знакомой тропкой мимо могильника. Она клала луговые
цветы к камню. И это она делала со строгим и значительным лицом, словно
исполняла жертвоприношение. Все-таки она была чуточку по-девичьи
сентиментальна.
  Там, где начинается институтский парк, они прощались. Он целовал ее, на
губах после этого оставался чистый, молочный привкус. Потом стоял и слушал
ее легкие, пугливо глохнущие в ночи шаги. И охватывала грусть пополам с
радостью: ушла, но завтра-то снова встретятся... И никуда он не улетит, не
расстанется с ней...


  Он спешил к ней, подпрыгивая от нетерпения на каждом шагу. На мосту
темнела одинокая фигура. Ждет! Уже! Александр рванулся и, вбегая на мост,
замер. Стояла не она, кто-то другой. Этот кто-то шевельнулся ему навстречу.
  - Не правда ли, чудесная ночь?
  Привалившись к шатким перильцам, стоял Шаблин.
  Александр молчал.
  - И луна, и звезды, и журчание воды... Вы, надеюсь, не откажете в
любезности побыть со мной несколько минут?
  - Да... Конечно...
  - Помолчим, повздыхаем... Вы что-то оглядываетесь? Вы кого-то ждете?
  - Нет... Впрочем, да, жду.
  - Напрасно.
  - Что?
  - Я сказал: напрасно.
  - Что-нибудь случилось, Игорь Владимирович?
  - Просто она не придет сегодня.
  Александр молчал, уставившись в притаившиеся под бровями глаза профессора.
  - Не придет. Ни сегодня и ни завтра...
  - Что это значит?
  Шаблин крепко взял его за локоть.
  - Вам никогда не приходилось болеть странной болезнью - ностальгией?
  - Что с ней случилось?
  - С ней - ничего, а вот с другим человеком могут случиться неприятности.
  - С каким человеком?
  - С ним...
  - С кем - "с ним"?
  - С Александром Бартеньевым номер два, который оживет на планете Коллега.
  - Ну, знаете!..
  - А вы все еще не принимаете его в расчет? Он для вас лишь отвлеченный

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг