Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
видимо, не знавшие косметики,  смотрели  с  настороженным  любопытством  и
почему-то с обидой. До меня вдруг дошло, что я ее разбудил.  Это  же  надо
быть таким невнимательным: не удосужиться уточнить, который у них на Земле
час суток. Называется, создал атмосферу взаимного расположения...
   - Извините, Елена Петровна, - начал  я,  -  кажется,  беспокою  вас  не
вовремя. Но мне поручили с вами поговорить, и у меня только  десять  минут
гиперсвязи...
   - Я не люблю вспоминать эту экспедицию, - выслушав мои объяснения, сухо
сказала Бурцен. - Я не верю,  что  Феликс  действительно  имел  контакт  с
внеземным интеллектом.  Это  галлюцинации.  От  каких-нибудь  испарений  с
озера,  например.  Галлюцинации   могли   быть   вызваны   и   наведенными
примитивными биополями. На Мегере анормально высокий  общий  психофон.  На
мозг  человека  воздействие  спонтанных  возмущений  природного  психополя
опасно. Для защиты от него мы применяли спецшлемы.  Однако  очень  сильный
всплеск психополя мог пробить защиту...
   - ...и, пробив, заставить их совершить непредсказуемый  поступок.  -  Я
закончил за нее мысль. - Например, сорвать с себя шлем!
   Но вдове Бурцена моя  поспешная  версия  явно  не  понравилась.  На  ее
высоких  скулах  проступили  ненатурально  ровные  кружки  румянца,  сразу
состарившие женщину лет на двадцать. Вдруг  глаза  Елены  Бурцен  налились
слезами. Экран подернулся рябью помех, и сквозь  космическое  пространство
до меня донесся затухающий выкрик:
   - Да не был Феликс героем, не был! Он был сам виноват в своей смерти...
   Я попытался вызвать Набиля Саади, но контактолога  дома  не  оказалось.
Коммутатор его института сообщил, что Саади завтра улетает на  Эрнандес-3.
Разыскивать там профессора могло оказаться делом непростым. Я  перевел  на
имя Саади вызов  гиперсвязи  и  попросил  связаться  со  мной  при  первой
возможности.
   Потом набрал номер Альберто Тоцци и услышал от компьютера, что  абонент
умер два года назад.
   Известие меня ошеломило: Тоцци был самый молодой в экспедиции  Бурцена,
и я  сильно  рассчитывал  на  его  рассказ.  Но  Альберто  уже  ничего  не
расскажет.
   Терри Масграйв оказался на космическом  корабле,  у  гиперприемника,  и
связаться  с  ним  удалось  сразу.  Экран  заполнило  широкое,  иссеченное
складками и морщинами бородатое лицо. Узнав, о чем пойдет речь,  Масграйв,
как и Елена Бурцен,  даже  не  потрудился  скрыть  своего  неудовольствия:
взгляд его стал отчужденным и подчеркнуто официальным.
   Масграйв неприязненно  прищурился,  пожевал  мясистыми  губами,  отчего
ходуном заходила его пиратская - или раньше она называлась "шкиперской"? -
борода.
   - В этой экспедиции погибли люди, - сказал  он.  -  Все  мои  показания
изложены в рапорте, который вы могли прочесть. На Мегере  могло  произойти
все, что угодно.
   Капитан явно не желал распространяться. Интересно, почему?
   - Какое у вас мнение о составе  экспедиции?  -  попробовал  я  зайти  с
другого бока. И почувствовал, что зацепил: в прозрачных  глазах  Масграйва
мелькнуло нечто похожее на замешательство. Снова будет увиливать? Нет,  не
должен" вопрос слишком лобовой.
   - Отвечаю, - качнул головой Масграйв. - В Тринадцатой  гиперкосмической
был не самый лучший в моей практике экипаж.
   Звякнул, словно рассыпал медные шарики на стекло, зуммер.  Сеанс  связи
заканчивался.
   - Не лучший в научном отношении? - уточнил я.
   - В психологическом.
   Это  было  неожиданно.  Я  замешкался  с  очередным  вопросом,   но   с
нарастающим треском эфира связь оборвалась.
   Набиль Саади вызвал меня под утро, когда я уже собирался, но  никак  не
мог заставить себя встать. Чтобы выглядеть нормально, пришлось одеваться.
   Набиль Саади был одет в вечернюю фрачную пару малинового цвета. Стоячий
воротничок его белоснежной рубашки стягивала пятнистая "бабочка".
   - Сожалею, что прервал ваш отдых, но мне  передали,  вызов  срочный,  -
сказал он.
   Насколько оба предыдущих  собеседника  сдержанно  и  даже  отрицательно
воспринимали мои объяснения, настолько восторженно отреагировал Саади.
   - Вы не представляете, как я завидую вам, дорогой  Алексей  Васильевич.
Вы летите на Мегеру  -  удивительную,  уникальную  планету.  Второй  такой
просто нет. Будь у меня возможность, я посвятил бы исследованию Мегеры всю
жизнь. Я уверен, что контакт с внеземным разумом все-таки  имел  место  на
Мегере. Но я в своей уверенности  пока  одинок.  Разве  мыслимо  сообщения
Бурцена  и  Декамповерде  объяснить  галлюцинациями?  И   потом,   Алексей
Васильевич, я сам был там, ходил по земле Мегеры шесть дней. Только  шесть
дней! И могу сказать, такая планета не может не родить разум, не может!
   Звякнул проклятый зуммер. Успеть бы задать главный для  меня  вопрос  к
Саади.
   -  Профессор,  а  что  вы  можете  сказать  о  личных  взаимоотношениях
участников экспедиции?
   - Личных? - Собеседник неопределенно  пожал  плечами.  -  Сложные  были
взаимоотношения... Но на работе они не сказывались. Да и  зачем  вам  это?
Разум надо искать на Мегере, разум...
   В тот же день  мне  передали  гиперграмму.  Мой  настольный  секретарь,
аппетитно хрумкнув кристаллом  с  записью,  выкатил  на  ленту  текст:  "В
случае, если вопрос вашего спутника не решен или  решен  не  окончательно,
хотел бы предложить собственную кандидатуру.  Помимо  горячего  личного  и
научного стремления побывать на Мегере еще раз, приведу следующие  доводы.
Ваш покорный слуга является  одним  из  ведущих  специалистов  по  Мегере,
участвовал в интересующей вас экспедиции и может помочь воссоздать картину
тех дней; а также располагает пока экспериментальной,  но  вполне  рабочей
моделью прибора, который должен значительно  облегчить  поиски  разума  на
Мегере. Если вы подтвердите согласие на мое  участие  в  экспедиции,  буду
встречать вас на борту гиперлета, которым планируется  перебросить  вас  к
Мегере. С нетерпением и надеждой жду вашего ответа. Искренне  ваш,  Набиль
ибн-Хишам ас-Саади".


   Таламяна удалось уговорить быстро, я даже подивился его  покладистости.
Но потом выяснилось, что шеф все рассчитал заранее, и выдумку с Новичковым
он  рассматривал  как  своеобразное  психологическое  закаливание   своего
сотрудника.
   Довольный, я вернулся в информаторий, набрал положительный ответ Саади.
   У меня оставался еще  один  вызов  гиперсвязи,  которым  следовало,  не
откладывая, распорядиться. Я навел справку и узнал, что у  погибшей  Аниты
Декамповерде в Сан-Пауло жива мать.
   Разговор получился не из легких. Донья Декамповерде плакала, показывала
фотографии дочери.
   Уже не надеясь  получить  нужные  сведения,  я  остановил  однообразные
причитания пожилой женщины и спросил прямо:
   - Извините, сеньора Декамповерде, но чем, по-вашему, вызван  несчастный
случай с вашей дочерью?
   Она отложила в сторону альбом, осуждающе посмотрела  на  меня  глазами,
полными горечи.
   - Не говорите мне о несчастном случае, молодой человек, - вскинув сухой
старческий подбородок, с вызовом произнесла она. - Произошло преступление.
Мою дочь убили.


   Сахаристый сок вопреки всему стекал не вниз, к  корням,  а  поднимался,
карабкался по треснутому стеблю, присасываясь липким языком  к  основаниям
боковых побегов. Ближе к вершине,  у  трещины,  ползучий  сок,  белый  как
сахар, становился все темнее, скатывался в бурые шарики, которые  один  за
другим  отваливались  от  клейкой  массы  и  выпускали  крылья.   Впрочем,
мушки-шарики далеко не разлетались - проделав путь  в  несколько  десятков
метров, они с плаксивым  теньканьем  пикировали  и  ввинчивались  в  сырой
грунт.  Жук,  снова  высунувшись  из  хвоща,  неодобрительно  наблюдал  за
мушками. А те, не обращая внимания на сердитые  призывы  усиков  -  антенн
квазипредка, спешили закопать себя как можно глубже.



   4

   Мушки-шарики готовились к непогоде. Красное солнце  наконец  освободило
небосклон, целиком передав его Желтому, и то вступало теперь  во  владение
этим миром,  заполаскивая  континент  янтарным  светом  -  не  жарким,  но
каким-то густым, тягучим, почти осязаемым. К желтому светилу подтягивались
его небесные вассалы. Сперва ущербные, неуверенные  полумесяцы  постепенно
набирали силу и блеск. Когда же солнце оказалось в самом центре  их  каре,
спутники развернулись  в  тяжелые,  полнофазные  луны  и  засверкали,  как
начищенные медные блюда.


   Разговор с матерью Аниты оставил на  душе  тяжелый  осадок.  Из  какого
сундука она и слово-то такое выкопала: "убийство"! Понятно, конечно:  горе
матери, старость без детей  и  внуков,  обида  на  мир,  забравший  у  нее
единственную дочь...
   Однако, если вдуматься, в словах матери,  может,  заключается,  истина:
вдруг действительно произошла встреча с неким разумом, который повел  себя
агрессивно? И тогда его действия можно определить и как убийство.
   Все, что удалось узнать по экспедиции Бурцена,  я  задвинул  в  дальний
угол памяти - пусть информация отлежится, мысли  дозреют,  а  теперь  надо
было готовиться в дальнюю дорогу.
   Планета, чем больше я о ней узнавал, тем больше меня интриговала. Когда
я узнал, что Мегера расположена в двухсолнечной  системе  и  имеет  четыре
луны, то воспринял это не больше чем любопытный факт. А  позже  задумался:
если прикинуть, то на Мегере ни много ни  мало  -  двадцать  шесть  времен
года, мегерианского года.  Значит,  сезоны  сменяют  там  друг  друга  как
заведенные. Щелк - зима. Щелк - лето. Щелк - еще что-то.


   На площадке, полностью подготовленной к полету, сверкающим пятиметровым
колобком светился шарик межпланетного модуля. На люке красовалась  эмблема
"Пальмиры-информ" - гусиное перо на фоне римской  колоннады,  напоминающей
руины земной Пальмиры в Сирийской пустыне.
   Лететь на модуле -  одно  удовольствие:  аппарат  легкий,  маневренный,
приличный запас хода. Мне предстояло выйти в точку  рандеву  -  нырнуть  в
гиперпространство  и  сошлюзоваться  с  гиперлетом,  вылетающим  с  Земли.
Главная проблема - совершить переход точно  в  заданный  момент:  малейшая
задержка, и мы разминемся.


   Поднявшись над Пальмирой, я вышел в указанный сектор.  Бортовой  таймер
показывал минус сорок  три  секунды.  Времени  оставалось  как  раз  чтобы
оглядеться. И как только на дисплее зажглась крутобокая баранка,  я  нажал
"пуск". Переход до  обидного  прозаичен.  Включился  гиперпространственный
преобразователь, в несколько волн  прокатилась  слабая  вибрация,  немного
заложило уши. И все.
   За бортом, снаружи, будто замигали красные фонари. Только что я  был  в
обычном, черном космосе, усеянном звездами,  вроде  бы  в  пустоте,  но  в
пустоте  реальной,  как  вдруг   оказался   в   густом   красном   тумане,
непрозрачном, как томатный сок. Пришло  в  голову  нелепое  определение  -
томатно-соковое пространство.
   Приближения транспорта  я  не  видел.  По  каким-то  законам  гипермира
помещенное в нем нормальное тело визуально  наблюдать  невозможно.  Внутри
корабля все, конечно, по-другому,  благодаря  стабилизаторам  пространства
видимость сохраняется.
   Раздался  неприятный  свистящий  звук,  модуль  куда-то   потащило.   В
следующее мгновение помидорный туман  рассеялся,  и  я  с  удовлетворением
убедился, что нахожусь в отсеке транспортного корабля.
   Я  выбрался  из  модуля,  лег  в  автокибер,  похожий  на  саркофаг   с
колесиками, и покорно прошел все круги медицинского чистилища. Затем кибер
довез меня до каюты, где на двери уже светилась моя фамилия. Кибер пожелал
приятного путешествия и замер в ожидании приказаний.
   Я ткнул клавишу настольного секретаря.
   - Профессор Саади хотел бы  вас  видеть,  как  только  вы  отдохнете  с
дороги, - ответил приятный голос.
   - Сначала надо бы представиться капитану...
   - Соединяю с капитаном.
   В секретаре что-то щелкнуло, и я получил очередной сюрприз.  С  экрана,
не выражая особого восторга по поводу  столь  приятной  встречи,  на  меня
смотрел пилот Терри Масграйв.
   - Капитан! - изумился я. - Вот уж не ожидал... Здравствуйте.
   - Здравствуйте. - Масграйв сдержанно кивнул. - Как прошел переход,  без
осложнений?
   - Спасибо, жив, как видите. Капитан, но это  же  замечательно,  что  мы
встретились. Мы смогли бы побеседовать?
   - Товарищ Санкин, - плохо сдерживая раздражение, заговорил Масграйв,  -
позвольте дать вам  совет.  Экспедиция  Бурцена  окончена  и  забыта.  Мне
неприятно ворошить эту историю.
   - Вы меня удивляете, капитан. У меня своя работа, а у вас своя. Неужели
вы откажете мне в помощи?
   - Постараюсь найти для вас несколько  минут,  но  не  обещаю.  Я  очень
занят.


   Медные блюда лун, подхватывая огненный солнечный  бульон,  выплескивали
его на поверхность Мегеры, где он дробился о стратосферу,  фильтровался  в
нижних слоях воздуха и падал уже едва  теплой  силовой  пылью,  которую  с
готовностью поглощали всевозможные  организмы.  И  в  какой-то  неуловимый
момент в силу миллиардов взаимозакономерностей мегерианские спутники вдруг
из  добрых,  безобидных  раздатчиков  энергии  превратились  в  гигантские
зеркала, рефлекторы, которые  соединили  весь  отраженный  свет  в  мощный
энергетический луч и метнули его вниз. Первой прорвалась наружная оболочка
из инертных газов, за ней поочередно сдались остальные атмосферные слои, и
на континент разом  обрушилась  четырехкратно  усиленная  лучами  радиация
Желтого солнца.



   5

   На Мегере, казалось, все было испепелено.  Однако,  приспосабливаясь  к
новым условиям, под толщей пепла корчились в агонии бесчисленные организмы
-  продукт  радиационных  мутаций.  Делились,  почковались,   спаривались,
прорастали, вылуплялись из коконов, гибли - и снова возрождались.  В  этом
году сезон желтой радиации выдался особо яростным, но  программа  сезонной
эволюции шла своим чередом:  то  там,  то  здесь  наружу  стали  выползать
существа совершенно иного типа, чем прежние обитатели планеты.  Некрупные,
закованные в конусный панцирь, они проворно сновали на змеевидном  брюшном
мускуле, отыскивая кусочки минералов - единственную их пищу.


   Мысль, исподволь вызревающая после  разговора  с  доньей  Декамповерде,
теперь разом выплеснулась из подсознания и захватила меня целиком.  Почему
Масграйв не захотел беседовать со мной? А вдруг убийство -  незаметно  для
себя  я  принял   это   определение   -   совершил   человек!   Чудовищное
предположение, недопустимое, а потому, может, никем и не проверенное.
   Всю ночь я боролся с дикой мыслью, убеждая себя, что убийство - событие
для  человечества  чрезвычайное,  исключительное.  Под  утро,   измученный
сомнениями и угрызениями совести, я понял, что просто  так  мысли,  как  и
навязчивую мелодию, из головы не выкинешь. Чтобы разубедить себя, возможен
только  один  путь  -  досконально  изучить  всех  участников  Тринадцатой
гиперкосмической и выяснить их отношения между собой. Как знать,  не  было
ли у кого повода желать гибели Феликса Бурцена и Аниты Декамповерде?  Если
нет, то все подозрения сами собой отпадут.
   Заверив себя, что  расследование  будет  вестись  не  для  того,  чтобы
обвинить ученых, а, напротив, чтобы высвободить их от обвинений,  я  сразу

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг