Григорий ТАРНАРУЦКИЙ
ЖИВАЯ ВОДА
- Не давайте Марьину открывать шампанское, он всех обольет.
- Кто, я оболью?
Через стол протягивается огромная пятерня Гречкова и крепко обхватывает
бутылку.
- Дай мне. У меня все же тонкие пальцы хирурга, а ты у нас теоретик.
Зинка, не подставляй свой фужер, ты достаточно валерьянки перед экзаменом
наглоталась.
Хлопает пробка. Бутылка взрывается пенистым фонтаном. Девчата с визгом
вскакивают, отряхивают платья. Потом все хохочут.
- Предлагаю выпить на антибрудершафт, - смахивая с пиджака капли,
говорит франтоватый Лебедев. - Хочу тебя, Марьин, на "вы" называть.
- Вот подожди, сделается Володька академиком, вообще не поговоришь
запросто. Встанет в дверях этакая пышнотелая секретарша и проворкует:
"Владимир Андреевич заняты. Они важные научные проблемы решают".
- А я скажу, что академик Марьин задолжал мне еще со стипендии пять
рублей.
- Ой, мальчики, неужели уже наступил другой год? Наш последний
студенческий.
- У тебя, Зинка, все шансы его продлить, если опять завалишь зачет у
Гаврилова.
- Не завалю. Надену такую мини-юбку, что старика инфаркт хватит.
- Инфаркт хватит, - передразнивает Гречков. - Эх ты, мини-врач!
Хрупкая, похожая на подростка Зиночка Дорохова замахивается кулачком на
крупного Гречкова...
- Честное слово. Юрка, ты у меня уйдешь отсюда с гематомами Третью
степень не обещаю, но больно будет.
- Зин, это неблагоразумно, у нас ведь разные весовые категории.
- Бей его, Зинуля! Когда поженитесь, будет поздно. Тогда он чуть что
побежит в местком жаловаться.
Смеясь, Гречков сгребает Дорохову в охапку и целует в нос.
- Осторожно, Гречков! Ты же ее сломаешь. И вообще, что у нас, в конце
концов. Новый год или свадьба?
Маленькая общежитская комната, где сидят прямо на кроватях, тесно
прижавшись друг к другу, так переполнена весельем, что кажется, будто оно
вот-вот вырвется наружу, как та струя шампанского, и забрызгает всех, кто
попадется, яркими каплями радости.
Вера в который раз подумала, что не зря согласилась с Сергеем встретить
Новый год в студенческой группе. До чего все они славные! И эта изящная
Зинка, и большой добродушный Гречков, и умница Володя Марьин - надежда и
гордость всей группы.
О Марьине Вера слышала и раньше. Однажды даже прочла о нем очерк в
молодежном журнале. Очерк был восторженным, с длинным заносчивым названием
"Он сказку сделал былью". Сергей долго потом сердился: "Эти твои коллеги
ради красного словца черт знает что наобещают. Владимир пока лишь принцип
открыл, а до "живой воды", как они ее называют, еще многие годы. Морочат
людям головы своей писаниной".
Сергей вообще не одобрял Вериной профессии. Считал, что сестра изменила
семейной традиции, хотя врачами у них были только он да мать. Отец же имел
весьма косвенное отношение к медицине: преподавал философию в
мединституте. Сам Сергей закончил здесь ординатуру, затем профессор
Гаврилов пригласил его на кафедру и дал читать лекции по анестезиологии.
Попутно брат занимался теоретическими исследованиями акупунктуры,
переписываясь с десятками врачей, практически осваивающими иглотерапию, и
считал себя очень занятым человеком. Когда ему поручили руководство
учебной группой, Сергей взялся неохотно, но вскоре сдружился с ребятами,
увлек их научной работой. Марьин и Лебедев едва ли не ночевали в его
лаборатории. Пристрастился было и Гречков, но его буквально отвоевал
Евгений Осипович Собецкий, суливший Юрию будущее блестящего хирурга. На
третьем курсе ребята уже выступали на научных конференциях с
самостоятельными докладами. Вот тут-то Марьин и выдал свою идею.
Зал, как рассказывал потом Сергей, слушал сначала со снисходительной
насмешливостью, не принимая всерьез запальчивые студенческие фантазии,
пока кто-то не выкрикнул удивленно: "Да ведь это возможно!" Поднялась
целая буря. Марьина из запальчивого фантазера произвели в гении, затем два
раза разжаловали и опять произвели. Наконец встал молодой член-корр из
Киева и резюмировал: дескать, идея, конечно, крайне интересная, но
практическое ее воплощение весьма сомнительно, ибо само средство должно
обладать столь необычными функциональными свойствами, каких в природе,
увы, не наблюдается. И все же последнее слово осталось за Марьиным,
который звонко объявил с трибуны, что он с друзьями готовы посвятить этому
жизнь, пока не создадут такой эликсир, пусть даже природа ничего подобного
никогда не предполагала, и сошел в зал под одобрительные аплодисменты.
Позднее его идею восприняли серьезнее. Кто-то из медицинских светил
заявил, что ее осуществление изменит всю лечебную практику, сведя
количество специализаций до минимума. Некоторые поговаривали, что и
подготовка врачей понадобится менее обстоятельная. Вера плохо во всем этом
разбиралась, даже очерк в журнале не дал ясного представления. Сергей же
популярно объяснять не любил и раздражался от всякого упрощения научных
понятий. Ей хотелось расспросить самого Марьина, но она стеснялась, так
как была здесь впервые и не совсем еще освоилась в их компании. Да и время
для таких разговоров казалось неподходящим.
В комнате сделалось шумней. После шампанского ребята разлили в те же
фужеры воду. Лебедев включил принесенный им же магнитофон и танцевал с
красивой молчаливой Заремой Кудаяровой, умудряясь в такой тесноте легко
кружить свою даму. А за столом уже завязывался спор - какая же
студенческая вечеринка без спора!
- Вот, нам еще школьникам внушали, что в жизни всегда есть место
подвигу. И сочинения на эту тему, и комсомольские диспуты. Начинили
героизмом, а куда его теперь девать? - горячится маленький очкастый Лева
Печурин. - Ну, Гречков может, к примеру, хулигана задержать. Так разве это
подвиг? Просто у Юрки кулаки пудовые.
- Ты неправильно слово "подвиг" понимаешь, - вмешивается Зиночка. -
Самоотверженный честный труд - вот что это значит. Помнишь Аллу
Александровну из второй хирургии? Она, говорят, еще самому академику
Самойлову ассистировала. И сейчас, если у нее отгул, Собецкий нервничает.
А ведь, казалось бы, вся работа - "Подайте скальпель!", "Зажим!".
- Чепуха, Зинуля! То, что буднично, не подвиг. Он романтики требует.
Взрыва эмоций. Думаешь, почему так часты стали разговоры о стрессовых
ситуациях? Просто большинству людей некуда свой духовный заряд выпалить.
Тот самый, которым их смолоду наполнили. Вот он их и распирает.
Лебедев, меняющий в это время пленку на магнитофоне, заговорил
спокойно, не подымая головы:
- У тебя, Печурин, обо всем в жизни какое-то медицинское представление.
Даже подвиг вроде скопления газов. Недаром ты философию трижды пересдавал.
А она как раз учит судить несколько шире. - Лебедев наконец разогнулся и
обвел всех взглядом, словно проверяя, все ли слушают внимательно. - Я тоже
не согласен с привычным пониманием подвига. Вернее - с тем, какому нас
учили и продолжают учить сегодняшних школьников. Спросите у филологов, они
вам объяснят происхождение этого слова: подвиг - значило подвинуть,
заставить общество сделать шаг вперед. А в нынешних условиях для этого
нужны не столько моральные качества, сколько смелая оригинальная мысль,
огромный запас информации. Будь Эйнштейн безнравственным человеком, он все
равно создал бы теорию относительности и тем самым подвинул науку на новый
рубеж. И не делай, Дорохова, страшные глаза, я вовсе не отрицаю мораль, но
к современному подвигу она не имеет никакого отношения.
- Ну ты загнул, - засмеялся Гречков. - И зачем тогда Марьину его
золотой характер?
- Я ничуть не против того, что Володя отличный парень, только его делу
это нисколько не поможет. Впрочем, ему не помешало бы побольше честолюбия.
Атмосфера накалялась. У спорящих все задорней посверкивали глаза.
- А духовная культура человека? Разве тот же Эйнштейн не играл на
скрипке? - наступала Зиночка.
- Он с тем же успехом мог увлекаться вышиванием...
- А помните очерк Аграновского "Однолюб"? Там ученый Даже в кино не
ходил и красоту природы не замечал...
Вера наклонилась к брату и тихо спросила, показывая глазами на
Лебедева:
- Неужели он всерьез, Сережа?
- Генка-то? Да нет, пожалуй. Всех их во время споров заносит. А Лебедев
к тому же перед тобой оригинальничает. Старается привлечь внимание, вот и
умничает. Ты ведь у меня красавица. Смотри, и Володька глаз с тебя не
сводит.
Марьин действительно сидел тихий и глядел на нее. Он, вероятно, даже не
услышал напоминания о себе в кипящем вокруг споре. Смотрел неотрывно, не
прячась, но не было в этом взгляде какой-то настойчивости, требующей
ответного чувства. "А он на Алешу Карамазова похож, - удивилась вдруг
Вера. - Вот таким надо изобретать "живую воду". Добрым и святым. Ох, я,
кажется, опьянела и рассентиментальничалась". Вера поднялась и незаметно
вышла в коридор.
Длинный неосвещенный коридор общежития кончался с обеих сторон окнами.
У одного, обнявшись, стояла парочка. Вера направилась к противоположному.
Оно выходило во двор школы, где стояла большая новогодняя елка, на которой
забыли выключить разноцветные огни. Вокруг нее толпились забавные
снеговики; все с морковками вместо носов. "И откуда зимой столько
морковок?" - подумала Вера. На снеговиках красовались цифры: видно, каждый
класс лепил своего. Под одной из цифр - "5-й "А" было еще выведено: "Вера
+ Вова". Стало очень смешно от этого совпадения. Где-то открылась дверь,
выплеснув на мгновение шум из комнаты, потом послышались шаги и замерли за
спиной. "Марьин или Лебедев?" - загадала Вера, сдерживая желание
обернуться, но тут же сама поняла кто и, прижавшись лбом к холодному
стеклу, тихо засмеялась. Он осторожно сел на подоконник и сказал:
- А знаете, это "окна влюбленных". Если кого-то увидят здесь вместе с
девушкой, считают, что между ними что-то есть.
Вера опять засмеялась, не оборачиваясь.
Марьин помолчал, тоже глядя на неостывшую елку, на смешные снежные
фигурки с морковными носами - на весь этот остаток детского веселья и
спросил:
- Почему, когда испытываешь серьезное чувство к женщине, не хочется о
нем говорить вслух?
- Считайте, что за вас уже объяснились, - кивнула Вера на снеговика
пятиклашек. - Расскажите-ка лучше, что за "живую воду" вы создаете?
- Вы не медик?
- Нет, журналистка.
- Тогда трудновато. Знаете хотя бы, что такое реанимация?
- В общих чертах. Это когда выводят из состояния клинической смерти.
- Правильно. Только существующие способы реанимации сложны и
малоэффективны. Вот наш препарат и должен их заменить. Причем он будет
способен полностью восстанавливать жизнедеятельность организма после... Ну
как бы это вам попроще сказать?.. После довольно долгой смерти.
- Действительно, как в сказке. Спрыснул он Ивана-царевича живой
водой...
- Нет, так не пойдет. Скорей всего придется делать инъекцию.
- Ну хорошо. Сделал Серый Волк Иванушке инъекцию, и ожил царевич во
всей своей красе.
Оба громко расхохотались.
Вышел Сергей и, закуривая на ходу, приблизился к ним.
- Медицину на фольклор переводите? Несерьезное дело. Ты бы, Владимир,
вот о чем подумал. Может, не состав надо искать, а какие-то еще
неизвестные китайские точки? Есть ведь тут аналогия с акупунктурой.
- Вам всюду, Сергей Сергеевич, эта аналогия чудится. Конечно, все
системы жизнедеятельности организма связаны между собой. А вегетативная -
лишь часть всей нервной системы...
Дальше в их разговоре посыпались сплошные термины, и он стал совершенно
непонятным Вере. Ей сделалось скучно так молча стоять, и она перебила:
- Вы, Володя, остаетесь на кафедре?
- Нет, его приглашают в институт вакцин и сывороток, - ответил за
Марьина Сергей. - И по-моему, он напрасно согласился. Это намного сузит
поиск. Все вы держитесь за сказку о "живой воде", и боюсь, она уводит в
сторону. А сейчас пойдемте в комнату, невежливо надолго покидать компанию.
Марьин и Вера неохотно побрели вслед за ним.
Их встретили веселыми возгласами. Только Лебедев посмотрел строго и
отчужденно и опять склонился над своим магнитофоном, меняя очередную
кассету с пленкой.
В этот приезд Вера не узнала родного города. Последний раз она была тут
семь лет назад. И тогда еще здесь многое изменилось. Даже старинное здание
мединститута, когда-то гордо возвышающееся своими башенками над площадью,
словно поникло и совсем потерялось среди исполинских новых корпусов,
построенных в современном архитектурном стиле.
Но больше всего Вера заметила изменение в знакомых людях. Первым удивил
ее брат, который в тот год получил звание профессора и созвал по такому
случаю всех своих друзей. Среди них не было ни одного, с кем провели они
ту памятную новогоднюю ночь. Вера постеснялась сразу спросить о Марьине и
начала с Зиночки.
- Какая еще Зиночка? - удивился Сергей.
- Та, на которой Гречков собирался жениться. Ну, маленькая такая,
озорная.
- А, Гречков! Я что-то слышал. Он действительно стал великолепным
хирургом и уехал, чудак, в какой-то новостроящийся город.
Помнил Сергей еще Лебедева.
- Этот далеко пошел. Нынче докторскую защищает. Да он, наверно, будет
сегодня. Кстати, не раз о тебе спрашивал.
- А Марьин?
Сергей поморщился.
- Знаешь, я до сих пор считаю, что он талантливый малый. Но, видно, из
неудачников. В институте вакцин им очень недовольны. Уперся в свою "живую
воду", а дело оказалось мертвое.
- И с остальными не встречался? Помню, ты говорил, что здорово к ним
привязался.
- Работа, сестренка. Да и они все повзрослели, обзавелись семьями, у
каждого свои дела. Вот только Геннадий Лебедев не забывает.
Сейчас, сидя в автобусе, везущем ее из аэропорта, Вера во всех
подробностях восстановила и этот разговор с братом во время чествования
его профессорской должности, и дальнейшие встречи. Лебедева она увидела в
тот же вечер. Он пришел с опозданием и принес цветы.
- Узнал, что вы сегодня прилетите, и выпросил в Ботаническом саду. У
меня теперь с университетскими биологами крепкие связи. - И вручил ей
букет роскошных роз, галантно склонив голову. Вера заметила, что у него
пробивается седина, и, хотя Лебедев выглядел моложаво, была в нем
достаточная солидность. - А как журналистские успехи? Читал ваши последние
очерки из Италии. Я сам два месяца назад вернулся оттуда с симпозиума и,
знаете, кое в чем с вами не согласен. Правда, у нас, ученых, несколько
иной взгляд на заграничную жизнь, не столь политически категоричный.
Вера вновь ощутила ту давнюю неприязнь и, вероятно, поэтому стала сразу
расспрашивать о Марьине. Даже теперь, семь лет спустя, она хорошо помнила,
какое выражение мелькнуло на лице Геннадия. Мелькнуло и тут же уступило
место печальной озабоченности чужой судьбой.
- Мне жаль Владимира, но его идея оказалась ему же не по силам.
- Кажется, вы собирались претворять ее вместе, отдавая этому свободное
время?
- Ах, Вера Сергеевна, в студенчестве с его неэкономной энергией все
кажется осуществимым, но обычно жизнь распоряжается иначе. У меня возникли
свои научные цели, они потребовали всего меня полностью. И потом, знаете
ли. Марьин стал совсем не тот. Замкнулся и, простите, опустился. Видимо,
неудачи сломили его. За все это время он не смог сделать даже кандидатской
диссертации, многие совсем молодые коллеги обогнали его. В институте
Владимира считают настолько бесперспективным, что до сих пор не решились
дать ему квартиру, и он поселился у родственников. Попробуйте в такой
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг