Пьетро. Говорят. Я к вам по делу. Этот проклятый пятнадцатый номер
просит вас принять его. Этот газетчик. Этот вор, который норовит даром жить
в прекрасной комнате. Можно? Ученый, Пожалуйста. Я буду очень рад.
Пьетро. Не радуйтесь прежде времени. До свидания! (Уходит.)
Ученый. Хозяин гостиницы - оценщик в городском ломбарде. Людоед?
Подумать только!
Открывает дверь, ведущую на балкон. Видна стена противоположного дома.
Улана узкая. Балкон противоположного дома почти касается балкона комнаты
ученого. Едва открывает ом дверь, как шум улицы врывается в комнату. Из
общего гула выделяются отдельные голоса.
Голоса. Арбузы, арбузы! Кусками!
- Вода, вода, ледяная вода!
- А вот - ножи для убийц! Кому ножи для убийц?!
- Цветы, цветы! Розы! Лилии! Тюльпаны!
- Дорогу ослу, дорогу ослу! Посторонитесь, люди: идет осел!
- Подайте бедному немому!
- Яды, яды, свежие яды!
Ученый. Улица наша кипит, как настоящий котел. Как мне нравится
здесь!.. Если бы не вечное мое беспокойство, если бы не казалось мне, что
весь мир несчастен из-за того, что я не придумал еще, как спасти его, то
было бы совсем хорошо. И когда девушка, живущая напротив, выходит на балкон,
то мне кажется, что нужно сделать одно, только одно маленькое усилие - и все
станет ясно.
В комнату входит очень красивая молодая женщина, прекрасно одетая. Она
щурится, оглядывается. Ученый не замечает ее.
Если есть гармония в море, в горах, в лесу и в тебе, то, значит, мир
устроен разумнее, чем...
Женщина. Это не будет иметь успеха.
Ученый (оборачивается). Простите!
Женщина. Нет, не будет. В том, что вы бормотали, нет и тени
остроумия. Это новая ваша статья? Где же вы? Что это сегодня с вами? Вы не
узнаете меня, что ли?
Ученый. Простите, нет.
Женщина. Довольно подшучивать над моей близорукостью. Это
неэлегантно. Где вы там?
Ученый. Я здесь.
Женщина. Подойдите поближе.
Ученый. Вот я. (Подходит к незнакомке.)
Женщина (она искренне удивлена). Кто вы?
Ученый. Я приезжий человек, живу здесь в гостинице. Вот кто я.
Женщина. Простите... Мои глаза опять подвели меня. Это не пятнадцатый
номер?
Ученый. Нет, к сожалению.
Женщина. Какое у вас доброе и славное лицо! Почему вы до сих пор не в
нашем кругу, не в кругу настоящих людей?
Ученый. А что это за круг?
Женщина. О, это артисты, писатели, придворные. Бывает у нас даже один
министр. Мы элегантны, лишены предрассудков и понимаем все. Вы знамениты?
Ученый. Нет.
Женщина. Какая жалость! У нас это не принято. Но... Но я, кажется,
готова простить вам это - до того вы мне вдруг понравились. Вы сердитесь на
меня?
Ученый. Нет, что вы!
Женщина. Я немного посижу у вас. Можно?
Ученый. Конечно.
Женщина. Мне вдруг показалось, что вы как раз тот человек, которого я
ищу всю жизнь. Бывало, покажется - по голосу и по речам - вот он, такой
человек, а подойдет он поближе, и видишь - это совсем не то. А отступать уже
поздно, слишком близко он подошел. Ужасная вещь быть красивой и близорукой.
Я надоела вам?
Ученый. Нет, что вы!
Женщина. Как просто и спокойно вы отвечаете мне! А он раздражает
меня.
Ученый. Кто?
Женщина. Тот, к которому я пришла. Он ужасно беспокойный человек. Он
хочет нравиться всем на свете. Он раб моды. Вот, например, когда в моде было
загорать, он загорел до того, что стал черен, как негр. А тут загар вдруг
вышел из моды. И он решился на операцию. Кожу из-под трусов - это было
единственное белое место на его теле - врачи пересадили ему на лицо.
Ученый. Надеюсь, это не повредило ему?
Женщина. Нет. Он только стал чрезвычайно бесстыден, и пощечину он
теперь называет просто - шлепок.
Ученый. Почему же вы ходите к нему в гости?
Женщина. Ну, все-таки это человек из нашего круга, из круга настоящих
людей. А кроме того, он работает в газете. Вы знаете, кто я?
Ученый. Нет.
Женщина. Я певица. Меня зовут Юлия Джули.
Ученый. Вы очень знамениты в этой стране!
Юлия. Да. Все знают мои песни "Мама, что такое любовь", "Девы,
спешите счастье найти", "Но к тоске его любовной остаюсь я хладнокровной" и
"Ах, зачем я не лужайка". Вы доктор?
Ученый. Нет, я историк.
Юлия. Вы отдыхаете здесь?
Ученый. Я изучаю историю вашей страны.
Юлия. Наша страна - маленькая.
Ученый. Да, но история ее похожа на все другие. И это меня радует.
Юлия. Почему?
Ученый. Значит, есть на свете законы, общие для всех. Когда долго
живешь на одном месте, в одной и той же комнате и видишь одних и тех же
людей, которых сам выбрал себе а друзья, то мир кажется очень простым. Но
едва выедешь из дому - все делается чересчур уж разнообразным. И это...
За дверью кто-то испуганно вскакивает. Звон разбитого стекла.
Кто там?
Входит, отряхиваясь, изящный молодой человек. За ним растерянная
Аннуанциата.
Молодой человек. Здравствуйте! Я стоял тут у вашей двери, и
Аннуанциата испугалась меня. Разве я так уж страшен?
Аннуанциата (Ученому). Простите, я разбила стакан с молоком,
которое несла вам.
Молодой человек. А у меня вы не просите прощения?
Аннуанциата. Но вы сами виноваты, сударь! Зачем вы притаились у чужой
двери и стояли не двигаясь?
Молодой человек. Я подслушивал. (Ученому.) Вам нравится моя
откровенность? Все ученые - прямые люди. Вам должно это нравиться. Да? Ну
скажите же, вам правителя моя откровенность? А я вам нравлюсь?
Юлия. Не отвечайте. Если вы скажете "да" - он вас будет презирать, а
если окажете "нет" - он вас возненавидит.
Молодой человек. Юлия, Юлия, злая Юлия! (Ученому.) Разрешите
представиться: Цезарь Борджиа. Слышали?
Ученый. Да.
Цезарь Борджиа. Ну? Правда? А что именно вы слышали?
Ученый. Многое.
Цезарь Борджиа. Меня хвалили? Или ругали? А кто именно?
Ученый. Просто я сам читал ваши критические и политические статьи в
здешней газете.
Цезарь Борджиа. Они имеют успех. Но всегда кто-нибудь недоволен.
Выругаешь человека, а он недоволен. Мне бы хотелось найти секрет полного
успеха. Ради этого секрета я готов на все. Нравится вам моя откровенность?
Юлия. Идемте. Мы пришли к Ученому, а ученые вечно заняты. -
Цезарь Борджиа. Я предупредил господина Ученого. Наш хозяин говорил
ему, что я приду. А вы, блистательная Юлия, ошиблись комнатой?
Юлия. Нет, мне кажется, что я пришла как раз туда куда следует.
Цезарь Борджиа. Но ведь вы шли ко мне! Я как раз кончаю статью о вас.
Она понравится вам, но - увы! - не понравится вашим подругам. (Ученому,)
Вы разрешите еще раз зайти к вам сегодня?
Ученый. Пожалуйста.
Цезарь Борджиа. Я хочу написать статью о вас.
Ученый. Спасибо. Мне пригодится это для работы а ваших архивах. Меня
там больше будут уважать.
Цезарь Борджиа. Хитрец! Я ведь знаю, зачем вы приехали к нам. Здесь
дело не в архиве.
Ученый. А в чем же?
Цезарь Борджиа. Хитрец! Вы все глядите на соседей балкон.
Ученый. Разве я гляжу туда?
Цезарь Борджиа. Да, Вы думаете, там живет она.
Ученый. Кто?
Цезарь Борджиа. Не надо быть таким скрытным. Ведь вы историк,
изучаете нашу страну, стало быть вы знаете завещание нашего последнего
короля, Людовика Девятого Мечтательного.
Ученый. Простите, но я дошел только до конца шестнадцатого вена.
Цезарь Борджиа. Вот как? И вы ничего не слышали о завещании?
Ученый. Уверяю вас, нет.
Цезарь Борджиа. Странно. Почему же вы просили у хозяина отвести вам
как раз эту комнату?
Ученый. Потому, что здесь жил мой друг Ганс-Христиан Андерсен.
Цезарь Борджиа. Только поэтому?
Ученый. Даю вам слово, что это так. А какое отношение имеет моя
комната к завещанию покойного короля?
Цезарь Борджиа. О, очень большое. До свидания! Позвольте проводить
вас, блистательная Юлия.
Ученый. Разрешите спросить, что именно было написано в этом
таинственном завещании?
Цезарь Борджиа. О нет, я не скажу. Я сам заинтересован в нем. Я хочу
власти, почета, и мне ужасно не хватает денег. Ведь я, Цезарь Борджиа, имя
которого известно всей стране, должен еще служить простым оценщиком в
городском ломбарде. Нравится вам моя откровенность?
Юлия. Идемте! Идемте же! Вы тут всем понравились. Он никогда не
уходит сразу. (Ученому.) Мы еще увидимся с вами.
Ученый. Я буду очень рад.
Цезарь Борджиа. Не радуйтесь прежде времени.
Цезарь Борджиа и Юлия Джули уходят.
Ученый. Аннуанциата, сколько оценщиков в вашем городском ломбарде?
Аннуанциата. Много.
Ученый. И все они бывшие людоеды?
Аннуанциата. Почти все.
Ученый. Что с вами? Почему вы такая грустная?
Аннуанциата. Ах, ведь я просила вас быть осторожным! Говорят, что эта
певица
Юлия Джули и есть та самая девочка, которая наступила на хлеб, чтобы
сохранить свои новые башмачки.
Ученый. Но ведь та девочка, насколько я помню, была наказана за это.
Аннуанциата. Да, она провалилась сквозь землю, но потом выкарабкалась
обратно и с тех пор опять наступает и наступает на хороших людей, на лучших
подруг, даже на самое себя - и все это для того, чтобы сохранить свои новые
башмачки, чулочки и платьица. Сейчас я принесу вам другой стакан молока.
Ученый. Погалдите! Я не хочу пить, мне хочется поговорить с вами.
Аннуанциата. Спасибо вам за это.
Ученый. Скажите, пожалуйста, какое завещание оставил ваш покойный
король Людовик Девятый Мечтательный?
Аннуанциата. О, это тайна, страшная тайна! Завещание было запечатано
в семи конвертах семью сургучными печатями и скреплено подписями семи тайных
советников. Вскрывала и читала завещание принцесса в полном одиночестве. У
окон и дверей стояла стража, заткнув уши на всякий случай, хотя принцесса
читала завещание про себя. Что сказано в этом таинственном документе, знает
только принцесса и весь город.
Ученый. Весь город?
Аннуанциата. Да.
Ученый. Каким же это образом?
Аннуанциата. Никто не может объяснить этого. Уж, кажется, все
предосторожности были соблюдены. Это просто чудо. Завещание знают все. Даже
уличные мальчишки.
Ученый. Что же в нем сказано?
Аннуанциата. Ах, не спрашивайте меня.
Ученый. Почему?
Аннуанциата. Я очень боюсь, что завещание это - начало новой сказки.
которая кончится печально.
Ученый. Аннуанциата, ведь я приезжий. Завещание вашего короля меня
никак не касается. Расскажите. А то получается нехорошо: я ученый, историк
- и вдруг не знаю того, что известно каждому уличному мальчишке! Расскажите,
пожалуйста.
Аннуанциата (вздыхая). Ладно, расскажу. Когда хороший человек
меня просит, я не могу ему отказать. Наша кухарка говорит, что это доведет
меня до большой беды. Но пусть беда эта падет на мою голову, а не на вашу.
Итак... Вы не слушаете меня?
Ученый. Что вы!
Аннуанциата. А почему вы смотрите на балкон противоположного дома?
Ученый. Нет, нет... Вот видите, я уселся поудобнее, закурил трубку я
глаз не свожу с вашего лица.
Аннуанциата. Спасибо. Итак, пять лет назад умер наш король Людовик
Девятый Мечтательный. Уличные мальчишки называли его не мечтательным, а
дурачкам, но это неверно. Покойный, правда, часто показывал им язык,
высунувшись в форточку, но ребята сами были виноваты. Зачем они дразнили
его? Покойный был умный человек, но такая уж должность королевская, что
характер от нее портится. В самом начале его царствования первый министр,
которому государь верил больше, чем родному отцу, отравил любимую сестру
короля. Король казнил первого министра. Второй первый министр не был
отравителем, но он так лгал королю, что тот перестал верить всем, даже
самому себе. Третий первый министр не был лжецом, но он был ужасно хитер. Он
плел, и плел, и плел тончайшие паутины вокруг самых простых дел. Король во
время его последнего доклада хотел сказать: "утверждаю" и вдруг зажужжал
тоненько, как муха, попавшая в паутину. И министр слетел по требованию
королевского лейб-медика. Четвертый первый министр не был хитер. Он был прям
и прост. Он украл у короля золотую табакерку и бежал. И государь махнул
рукой на дела управления. Первые министры с тех пор стали сами сменять друг
друга, А государь занялся театром. Но говорят, что это еще хуже, чем
управлять государством. После года работы в театре король стал цепенеть.
Ученый. Как цепенеть?
Аннуанциата. А очень просто. Идет - и вдруг застынет, подняв одну
ногу. И лицо его при этом выражает отчаяние. Лейб-медик объяснял это тем,
что король неизлечимо запутался, пытаясь понять отношения работников театра
друг к другу. Ведь их так много!
Ученый. Лейб-медик был прав.
Аннуанциата. Он предлагал простое лекарство, которое несомненно
вылечило бы бедного короля. Он предлагал казнить половину труппы, но король
не согласился.
Ученый. Почему?
Аннуанциата. Он никак не мог решить, какая именно половина труппы
заслуживает казни. И наконец король махнул рукой на все и стал увлекаться
плохими женщинами, и только они не обманули его.
Ученый. Неужели?
Аннуанциата. Да, да! Уж они-то оказались воистину плохими женщинами.
То есть в точности такими, как о них говорили. И это очень утешило короля,
но вконец расстроило его здоровье. И у него отнялись ноги. И с тех пор его
стали возить в кресле по дворцу, а он все молчал и думал, думал, думал. О
чем он думал, он не говорил низкому. Изредка государь приказывал подвезти
себя к окну и, открывши форточку, показывал язык уличным мальчишкам, которые
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг