видно уже из имени его, был ирландец, но, будучи монахом смиренного ордена
бенедиктинцев, юность провел во Франции (а то и в Галлии), зрелые же годы
- в земле Италианской. И повсюду, помимо всяких там богоугодных дел, а
порою, вероятно, и вместо них, занимался он также и перепиской книг, что,
по его словам, споспешествовало души его спасению. Иными словами, человек
он, вне сомнения, порядочный, тем более что именно это занятие он любил и
писал красиво и без ошибок.
И все было бы хорошо, если бы не попались однажды смиренному иноку
какие-то материалы о скитаниях короля ирландского, кажется, Тундала; брат
Аврелий склонен видеть в этом перст диавола, тем паче текст был явно не
богослужебный. Будучи не лишен талантов, текст этот он не просто
переписал, но еще якобы добавил много чудесно-сумарчных подробностей и
тщательно все проиллюстрировал.
Дело это и впрямь было несколько сомнительного благочестия, и понятно,
что за такие художества Господь вполне может и покарать истинного
католика. Посему брат Аврелий, грешный и кающийся, был за гордыню низринут
в сию обитель греха и страданий. И терзал демон адский душу его словами
премногостранными и еретическими, к коим он питал некогда пристрастие
столь неистовое. Ну, в общем, вот и аминь.
* * *
- И что же, - спросил небрит, - это оно все время вот так?
- Увы, сын мой, постоянно, исключая лишь время, к несчастью, краткое,
оному демону для сна потребное.
- Да чего же ему надо?!
- Сказано уже было, сын мой: требует, говоря мне слова многостранные и
пречудные, чтобы добыл либо сделал ему вещи, этими словами именуемые.
Брат Аврелий явно надорвался на видениях ирландского короля, и тут
небрит его вполне понимал. Неясно было, правда, как эти видения связаны с
дпевом маразма, но раз уж брат Аврелий был здесь, следовало предположить,
что как-то связаны.
Поскольку демон все еще спал, небрит мог поразмыслить, как именно, и
эти продолжительные и приятные умствования помешали ему прислушаться к
разговору брата Аврелия и Кварка. Эти последние путем в высшей степени
схоластическим пришли к несколько неожиданному выводу, что гомункулус,
даже если он не крещен, может и должен считаться христианином, будучи
создан человеком, может быть, даже и неверующим, но... Раз у других не
получилось, стало быть, его Господь сподобил.
Меж тем существо пробудилось и потребовало метаболизм, чтобы им
позавтракать.
Метаболизма под рукой не оказалось, и существо, довольно легко с этим
примирившись, возжелало последовательно девиацию, акцент либо параллакс.
Небрит угостил его парадоксом (что-то из Оскара Уайльда), и существо
малость успокоилось.
Оказывается, и с этим существом (или демоном, но, в конце концов,
демоны ведь тоже существуют... или нет?) можно поладить, решил небрит. Он
подошел к брату Аврелию и что-то прошептал ему на ухо. Брат Аврелий
расплылся в улыбке.
- Не угодно ли эпигастрия? - спросил он, набравшись смелости.
- Угодно! Жить без него не могу!
Вместо эпигастрия существо в конце концов получило эпиграф, и эпиграф
пришелся ему по вкусу. Затем последовали эпифания, эпиллий, эпиграмма,
эпиталамма, под конец же - эпитафия.
Брат Аврелий говорил много и долго, и самой длинной оказалась эпитафия,
сочиненная экспромтом. Было там, наверное, страницы на полторы гекзаметром
на нескольких языках. У небрита мороз пробежал по коже, а неосторожно
выросшие поблизости уши тут же увяли. Существо через некоторое время
последовало их примеру. Оно стало совсем крохотным, сморщенным, и теперь
уже никак нельзя было бы углядеть на нем особые приметы, даже если бы
таковые были. Потом и существо стало неразличимо для глаз, а на то место,
где оно только что находилось, упала с неба огромная каменная плита - наша
троица едва успела от нее увернуться. На плите было написано: "Здесь
никого нет".
- Плита не могильная и тем более не надгробная, - задумчиво
констатировал небрит.
- Так ему и надо: нечего гоняться за всем заграничным, - сказал Кварк.
Брат Аврелий только перекрестился и молвил, что аминь, мол.
- Ну да, - согласился небрит, - именно аминь. Пошли отсюда.
- Айда! - возгласил Кварк.
- Истинно говорите: надлежит нам покинуть сию пустынь во имя Господа.
Но покинуть пустынь оказалось не так-то легко - в первую очередь
потому, что как раз пустыни никакой и не осталось. Однако даже и то, что
осталось, вело себя странно, еретично, пожалуй, себя вело: когда странники
повернули назад, чтобы укрыться от устрашающего дыхания маразма под сенью
клюкв, - зарослей не оказалось и в помине. Вместо них поперек дороги
торчал высокий серо-бурый забор.
На заборе было написано: "Посторонним вход запрещен". А чуть пониже:
"Предъявляй пропуск только в развернутом виде".
Что такое пропуск, небрит не знал, то есть, пожалуй, даже и знал, но,
во-первых, предпочитал такие досадные погрешности именовать лакунами,
во-вторых же, как ни старался, не мог представить себе, каким это образом
лакуну можно не только развернуть, но еще и предъявить. Поэтому небрит
начал теряться в догадках, и терялся бы он, надо полагать, долго, если бы
машинально не нацепил на нос очки.
Это помогло: он увидел, что справа забор загибается, что там стоит
маленькая будочка и, самое главное, что возле будочки в заборе проделаны
ворота.
Будочка тоже была серо-бурого цвета, маленькая и обшарпанная, какая-то
вся из себя перекосившаяся. До такой степени перекосившаяся и
полуразвалившаяся, что плотно закрытая дверь стояла отдельно от нее, и
внутрь можно было пролезть, а не то что заглянуть.
Изнутри будочка являла собой зрелище не более привлекательное, нежели
снаружи:
было там сумрачно, на полу стояла лужа чего-то, издали похожего на
чернила, а по потолку вилась паутина. Как-то сбоку стоял убогий стол, на
столе дырявый чайник, а на стуле рядом - существо, каких небрит раньше
никогда не видывал.
Было оно маленького роста, но при этом очень жирное, короткорукое и
коротконогое, с жиденькой бороденкой на шее. Одето существо было в нечто
серо-бурое с проплешинами, а в руке держало арбалет. Арбалет тоже был
старый, с порванной тетивой, но приклад у него был еще цел. Существо
сидело и строго смотрело на чайник. Потом достало откуда-то лист ветхой
бумаги с большой кляксой внизу, что-то там нацарапало и показало чайнику.
Тот немедленно закипел - даром что пустой и дырявый. Существо налило в
стакан жидкость невнятного цвета - как показалось небриту, тоже
серо-бурого.
- Здравствуйте, - сказал небрит, - я небрит.
Существо воззрилось в щель.
- Почему?!
Голос был такой, что небрит ощутил, как волосы его встают дыбом.
- Предъяви пропуск, - продолжало существо.
- Простите, пожалуйста, - сказал небрит, - но что такое пропуск?
- Ты того, - сказало существо, взяв арбалет наизготовку, - не нарушай,
а то получишь...
- Извините, - вступил в разговор брат Аврелий, - что именно он получит?
- Известно что, - сказало существо, улыбнувшись. - Заряд соли он
получит, по филейным частям.
- Ну что же, - сказал небрит, - мы, разумеется, не будем нарушать. Мы,
конечно, сразу уйдем, только покажите, пожалуйста, какой он, этот пропуск.
У вас ведь, наверное, есть...
Небрит поинтересовался из чистого любопытства, в известных пределах
свойственного всем небритам, однако существо повело себя странно и
неожиданно.
Оно переменилось в лице, стало суетиться, бегать по будочке, охлопывая
свое неопрятное одеяние, а потом вылезло наружу, село на землю и горько
заплакало.
- Ну вот, - сказал Кварк, - то он угрожал, теперь разревелся. Кто же
нам объяснит, что такое пропуск?
А существо сидело и рыдало, заслонив дверь своим могучим задом. Арбалет
остался на столе; приглядевшись, небрит увидел, что не только тетивы на
нем не было, но и самого арбалета, в сущности, не было тоже: арбалет
оказался призраком, как и существо в серо-буром.
- Так вы, стало быть, дух, - с облегчением сказал небрит.
- Да, - простонало существо, не прерывая рыданий, - я дух, всего лишь
дух.
- А чей вы дух, позвольте полюбопытствовать?
- Я не просто дух, - горделиво проплакало существо, - я последний из
духов-хранителей древнего и мудрого племени ухров.
История падения племени диких ухров, пересказанная небритом Что это за
племя, откуда взялось и почему так называется - этого, кажется, не знает
никто. Ясно, что дикими они были всегда, а вот самоназвание, как
утверждают некоторые, приобрели одновременно с начатками грамотности. Кто
именно обучил их писать хотя бы пропуска, неизвестно по сей день. Автору
представляется наиболее вероятным, что племя это, уже и в ту отдаленную
эпоху людоедское, было посещено каким-то странствующим миссионером. Он
успел выучить грамоте нескольких туземцев, после чего был съеден как
впоследствии выяснилось, преждевременно:
читать туземцы еще не могли, зато писать очень полюбили. Какой
национальности был почивший слуга Господа, сказать мудрено, поскольку во
всех памятниках письменности ухров нет ни одного осмысленного слова.
Несомненно, однако, что в смысле племя и не нуждалось: некий колдун
сумел непонятным автору способом связать письменность с магией. Когда ему
это удалось, и началась эпоха ухров.
О раннем периоде ничего определенного сказать нельзя. Известно лишь,
что в ходу был алфавит не то латинский, не то арабский, а печать не была
еще изобретена. В эту же эпоху племя в целях решения продовольственной
проблемы начало взимание штрафов с шедших на водопой животных, для каковой
цели был воздвигнут забор с примыкающей живодерней.
Культура племени быстро развивалась, пока с изобретением печати не
произошел раскол на несколько враждующих партий, каждая из которых владела
собственной печатью - разумеется, единственно правильной. В ходе
гражданской войны, в которой использовались такие варварские виды оружия,
как арбалеты, заряженные солью, скоросшиватели и даже пресс-папье, племя
оказалось под угрозой вымирания.
Спасло его лишь появление Великой печати Роршаха в виде большой кляксы,
в которой каждый мог увидеть все, что ему угодно.
Демографический кризис был побежден с помощью справки о размноженности,
по предъявлении которой незамедлительно появлялся новый ухр. В связи с
этим съели оставшихся женщин, предварительно изъяв у них пропуска.
Воцарившийся вслед за тем мир был нарушен лишь много лет спустя, когда
один из ухров потребовал пропуск у другого: справка, как оказалось,
способна была создавать лишь новых членов племени, но отнюдь не
документацию на них. В соответствии с национальным характером это досадное
упущение привело к многовековому кровопролитию, за которым несколько
неожиданно последовала эпоха расцвета.
В стране началось всеобщее благоденствие, демократия достигла
неслыханных высот:
за последние двести лет существования племени ни один ухр не был съеден
против своего желания. Казалось, ничто не предвещало катастрофы.
Но внезапно было обнаружено, что на Великом охранном заборе,
воздвигнутом незадолго до того на месте пришедшего в ветхость Изначального
забора, висит бумажка с большой и страшной печатью. Что там было написано,
ухры, не умея читать, не знали; вероятно, именно поэтому они перебили и
съели друг друга. В живых остался лишь один, спрятавшийся в бутылку из-под
чернил. Его дух и по сей день требует пропуск у всех, кто направляется к
водопою.
С духом не рекомендуется вступать в разговоры, поскольку это может быть
опасно для вашего здоровья. Оружие его не причинит вам вреда, если только
сами вы не дух. Впрочем, всегда можно обезопасить себя, потребовав
пропуск: дух-хранитель убежден, что пропуск существует по сей день, однако
найти его невозможно, поскольку пропуск заколдован и залит чернилами.
* * *
- Да, ребята, много же на свете идиотов! - сказал Кварк.
- Воистину ужасен гнев Господа нашего на язычников, осмелившихся впасть
в грех чревоугодия относительно смиренного служителя церкви.
- Пошли отсюда, а то я, кажется, начинаю попахивать пылью, - сказал
небрит.
- Точно, и клякса на тебя ползет.
Небрит в испуге стряхнул кляксу.
Пройдя через будочку, они пересекли становище, по дороге осмотрев
вигвамы.
Вигвамы были входящие, исходящие и отхожие, и на всех было написано,
что требуется пропуск, а к двери отхожего вигвама оный пропуск был
прикреплен отравленными кнопками. Пропуск был большой, круглый и страшный:
там было очень много страниц, и в центре каждой зияла огромная жуткая
печать. Кварк поднес к пропуску зажигалку - все вокруг заколыхалось,
завоняло и исчезло. Исчез и забор, только дух-хранитель по-прежнему торчал
около своей призрачной будочки, да осталась стоять живодерня, сложенная из
циклопических каменных блоков, потому что на крыше ее давно уже свили
гнезда дикие еропланы.
Впереди лежала широкая ровная дорога, вымощенная паркетными плитами. По
дороге бродили разные звери: они давно уже поняли, что дух им не страшен и
что здесь можно устроиться вполне уютно. Мимо пробежало что-что большое и
пушистое.
- Здравствуйте, - сказал небрит, - я небрит.
Но большое и пушистое уже скрылось. Вместо него небриту ответил
изрядный тигр с полосками темно-фиолетового цвета на ярко-желтой шкуре.
Тигр был вида настолько сытого и добродушного, что небрит даже не особенно
испугался.
- Здравствуйте, - сказал тигр. - Вы на водопой?
- Нет, - ответил небрит, - нам надо найти дубовую рощу.
- Ну, стало быть, нам по дороге.
- А вы воистину тигр? - спросил брат Аврелий.
- Кто же я, по-вашему, такой, если не тигр?
Он изогнулся так, что полоски стали отливать изумрудом.
- Вы, сын мой, поистине очень сходны с оным, только вот расцветка у вас
какая-то... небогоугодная.
Видимо, брату Аврелию доводилось переписывать и бестиарии.
- Разве я похож на малолетнего тигренка?
- Отнюдь, - успокоил его Кварк.
- Почему же мне нельзя одеваться по моде?
- Стало быть, у вас не вошел еще в моду стиль ретро, - решил небрит.
- Был, - вздохнул тигр, - в прошлом году был. Только это очень быстро
отошло:
кому понравится друг друга есть...
- А сейчас чем вы питаетесь, сын мой?
- Да все больше чаек пьем, - сказал тигр, блаженно осклабившись, - с
плюшками.
Вы, кстати, не проголодались?
- Нет, спасибо, нам вот в дубовую рощу бы надо...
- В таком случае, с прискорбием вынужден вам сообщить, что не могу
сопровождать вас далее. Видите тропинку? Вам по ней идти. Только не
советую я...
- Почему же?
Тигр задумчиво почесал задней лапой за ухом.
- К сожалению, не могу сказать вам наверное. Но, знаете ли, говорят,
что вдоль этой торпинки творятся странные дела. А в конце...
Он помолчал минуту, словно то, что он собирался сказать, представлялось
ему вовсе уж невероятным.
- В конце тропинки поляна, а там пасется сивый мерин. И главное будто
бы с ним не заговаривать. Лучше всего пройти мимо, там будет еще одна
тропинка, как раз в рощу. Так, кажется...
Тигр оглядел компанию, облизнулся и сказал:
- Слушайте, а может все-таки не надо? Плюшек лучше поедим...
- Не приличествует ли нам остаться, братия? - с надеждой спросил брат
Аврелий.
Небриту тоже очень хотелось чаю с плюшками, но он боялся, что пока они
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг