я еще когда-то не убегал, а был законным супругом со всеми вытекающими из этого
правами и обязанностями; Толик ответственно относился к своим обязанностям), но
к прежним странностям он успел уже малость привыкнуть. Не то чтобы аббат
Гершкович, Квинт Сестерций и Дима Б... казались ему более естественными (хотя
Дима-то как раз был абсолютно реален), но они имели весьма косвенное отношение к
Толику и уже поэтому были, в сущности, безопасны, а вот ночное вторжение в чужое
жилище, пусть даже Толик участвовал в нем крайне пассивно... Нет, неуютно было
Толику.
- Вот как? - донеслось до него почему-то словно издалека. - Что ж, это, по
крайней мере, похоже на правду. Впрочем, основное твое достоинство как раз в
том, что ты врешь очень похоже на правду.
- Да ладно тебе, - ответил Сашка, - чего ты от него хочешь? Ты что, его за
человека считаешь?
Нет, это уже, по мнению Толика, было слишком: комплекс превосходства
комплексом, даже и забавно, быть может, снять с фарцующего интеллигента (между
прочим, мне-то он почему что-то такое лепит, будто бы я покупал, не было такого,
уж ему-то не рассказывал) импортный лоск, но чтоб вот так грубо и нагло... Нет,
ни в какие ворота не лезет...
Толик готов был уже возмутиться столь хамски-отвратительным проявлением
неуважения к человеку, возмутиться, может быть, даже и вслух, но все же
воздержался, тем более Сашке все равно возразила которая.
- В этом вся и беда. Ведь если ты возьмешь на себя труд хоть слегка напрячь
память, ты будешь вынужден признать, что вы с ним не только похожи, но едва ли
не идентичны - в определенные моменты. К тому же, если уж совсем отказывать ему
в праве именоваться существом хоть относительно разумным, тогда действительно -
уронить бы ему на голову книжную полку и счесть свою миссию выполненной. Ты сам
возражал, помнится...
- Ну, если уж напрягать память, - Сашка задумчиво вертел в руках бокал -
откуда?! - так вот тебе еще одно разумное существо. А, Толь, ты ведь разумный?
- Не знаю, - обиделся Толик.
- Да ты что? - изумился Сашка. - Если ты не знаешь, что ж тогда обо мне
говорить? Ты напрягись, вспомни...
И Толик вспомнил, он стал вспоминать, хотя и не понял, зачем, собственно,
это Сашке надо. Толик был человек послушный, и когда его просили - он делал.
Конечно, по-прежнему обидно было Толику, что вот так вот тут им вертят, будто бы
он какой-то аргумент в непонятном споре, может быть, поэтому он не без
некоторого озлобления принялся реставрировать прошлое, когда этот олух Сашка вел
себя, в общем, вполне прилично, когда о глубоких различиях, перерастающих чуть
ли не в пропасть между в разной степени разумными существами, и речи не было.
Ведь было же, было такое время, когда вместе они сочиняли за машинкой что-то
такое про бедную Настю или про абсолютное оскорбление,
Нет, не думал, что он еще и плагиатом занимается!
было, еще как было, и маялся он тогда, и все жаловался Толику на пьющего своего
соседа Вовку, и это было, и было, если уж на то пошло, такое, что этот хренов
чистоплюй Сашка вовсю ухаживал за Людочкой,
ЧТО?! Впрочем, может, и было, хотя нет, хотя она бы рассказала, Людочка -
порядочная женщина, а с Сашкой я больше не разговариваю.
нет, правда, было, было, и Толику еще тогда мотивы свои разъяснял с такой
откровенностью, что бедный высоконравственный Толик не знал, куда деваться от
стыда. И женился ведь Сашка на Людочке, было это, было, и на работу удачно
устроился, тоже было, а потом вдруг сдуру с женой рассорился, к Толику подался,
а Толик, бедняга, торчал один-одинешенек в квартире из-под знакомого геолога, и
не было, видно, у Толика более важных дел, нежели таскать мающегося Сашку по
всяким пышношумным борделям...
Вот оно что! Нет, чтобы быть до такой степени свиньей, так это ж надо
уметь... Это ж он просто не знал, как бы еще поболее Толика с грязью смешать,
как бы Толикову неполноценность подчеркнуть (а откуда у него вообще получилась
неполноценность?). Сам такой, вот мне приписывает, а на самом деле это ведь
Сашка и есть такой, ничем он меня не лучше, хуже, скорее всего, был бы лучше, не
было б у него на квартире такого безобразия, да и квартира была бы своя.
- Вспомнил? - осведомился Сашка. - Ну вот, радость моя, а теперь сюда
посмотри.
Черт знает что! Теперь Сашка держал в руке светло-серую указку, и указывал
он на несчастного интеллигента. И как-то так уж четко Толику то ли
представилось, то ли пригрезилось такое, уж такие картины из жизни этого
интеллигента, что стало Толику даже жутко. Собственно, ничего такого особенного
и не было, было, напротив, кое-что вполне даже похожее на собственную Толикову
биографию, и если бы что-то этакое с ним самим приключилось бы (а Толик был чужд
ханжества и понимал, что приключиться с ним могло всякое), сказал бы он себе,
что ничего особенного, что такова жизнь и что все мы, в конце концов, человеки.
Вполне, здраво рассуждая, благопристойная была биография - но только если
рассуждать совсем уж здраво, а Сашка именно этого не позволял, Сашка монтировал
эпизоды и комментировал их так, что это совершенно иначе выглядело, вовсе не
считался Сашка со здравым смыслом и с тем, что ничего особенного, словно бы и в
самом деле существовал он на свете изначально лишь с указкой в руке, а высшее
жизненное предназначение его состояло в том, чтобы осуществить возможно более
нетрадиционный монтаж. Даже, пожалуй, и неплохо у него получалось, даже
интересно, пожалуй, доведись Толику что-нибудь такое читать, доволен бы остался
Толик, - ну так и писал бы, какого хрена Сашка в жизни-то так мозги пудрит?! Тем
более что ведь наверняка тут еще и отбор, ведь этот интеллигент, небось, такое
может в свое оправдание загнуть, что стыдно станет от него отличаться, а чем,
собственно, отличаться? Интеллигент выходил у Сашки чем дальше, тем более похож
на Толика, чуть ли не до неотличимости, ну да и ладно, если уж у Сашки у самого
едва ли не идентичность, так и нечего тут выступать, в конце концов, такова
жизнь!
- Вот такие вот получаются вокруг нас разумные существа, - сказала которая.
- И что тут прикажешь делать?
- А ничего особенного, - ответил Сашка. - Сама понимаешь.
- Понимаю.
И вроде бы ничего такого с ней не происходило, вроде бы сидела она
по-прежнему спокойно, вроде бы все было нормально, ничего особенного, - но
что-то мягко ударилось об интеллигента и обиженной лягушкой плюхнулось на пол.
- Резонно, - Сашка даже и не взглянул, что там упало.
А Толик все же посмотрел, но лучше б он этого не делал! Впрочем, с другой
стороны, после всех хотя бы только сегодняшних радостей ничего удивительного не
видел он в огромной черной перчатке с какими-то серебряными на ней штуковинами.
Перчатка словно бы как-то невнятно шевелилась, дрожала на циферблате тоненькая
стрелочка, и показалось Толику даже, что перчатка издает некий звук - то ли
тикает, то ли слегка потрескивает. Которая шевельнула рукой - и перчатка, будто
бы в самом деле настоящая лягушка, ни с того ни с сего сама собой вернулась на
место.
Ну конечно, раз шпага, значит, дуэль, раз дуэль, так перчатка, все
правильно, все понятно, но чего ради он уходит в дешевую фантастику - иначе
откуда на перчатке циферблат со стрелочкой? Нет, совсем исписался Сашка, ерунда
у него выходит.
Да, подумал Толик, ничем она не лучше Софьи: которая была одета не то в
мундир, не то в скафандр, не то вообще у них там все такое носят, только вот где
это там?
- Это что же, - сказал интеллигент, - это же вы, значит...
- Совершенно верно, - сказала которая. - Именно это я предпочла не
формулировать вербально. Итак, за вами выбор. Где и когда?
- Здесь и сейчас! - интеллигент неожиданно быстрым движением сдернул со
стены шпагу.
- Но ведь соседи же! - испугался Толик: не хватало еще дуэли в коммунальной
квартире!
- И верно... Ладно, пошли. Да, я выбрал оружие, вот.
Интеллигент, похожий на Толика (теперь это было уже несомненно), поднял
шпагу. Выглядело это здорово - как в кино.
- Не извольте беспокоиться.
Которая (нет, теперь уж, пожалуй, Софья или скорее та, на кого эта Софья
похожа) вытянула руку, и оказалось, что она тоже держит шпагу, тоже длинную,
блестящую, с массивной рукоятью.
- А мы, стало быть, секунданты, - подал голос Сашка. - Идет. Только вот по
городу с оружием-то...
И вытащил из какого-то пыльного закоулка тубус - обыкновеннейший, бурым
дерматином крытый тубус, в каких студенты носят чертежи.
- Давай сюда.
- Не влезет же, - уверенно возразил интеллигент.
Интеллигент был явно прав, не зря же он так походил на Толика: ну не может
ведь быть, чтоб влезли. Не бывает!
- Ну вот, - Сашка преспокойно разместил в тубусе обе шпаги. - А ты говорил,
не влезет. Теперь пошли.
По-прежнему было раннее-раннее утро, по-прежнему было пусто во дворе, а на
улице попадались лишь редкие прохожие. Сашка с которой собрались было вновь
двигаться пешком с непонятной своей скоростью - вроде неимоверно быстро, но
почти не шевелясь, - однако разумное существо интеллигент воспротивился.
Все уже как-то знали то, чего и не предполагал Толик, - знали, где состоится
дуэль, - и казалось интеллигенту, что добираться до этого самого места очень
далеко и трудно, он возмущался, ныл, хамил, хохмил, требовал. И они стали
дожидаться трамвая. Толику казалось, что это просто увертки, потому что какой
трамвай в такую рань, просто ждет, время тянет, в конце концов, если и есть
место, пригодное для дуэли, так не во всякое же время оно пригодно, - однако
трамвай в самом деле подошел, даже оказался как раз нужный маршрут, чем
интеллигент был, похоже, недоволен. Даже и пустой был трамвай, и они удобно
устроились на старых продавленных сиденьях. Толику было неуютно.
Действительно, пусть даже этот тип оказался именно таким, каким его
смонтировал Сашка, пусть даже и были за ним все перечисленные Сашкой грехи (а
надо еще разобраться, в какой мере это грехи), - все равно трудно поверить,
чтобы это было единственной причиной дуэли. И вообще, как-то все это и опасно
даже: вчера еще Софья игралась с оружием, а теперь и вовсе бог весть куда их
может завести этот террористический активизм: неровен час, увидит кто... Нет,
решительно не мог Толик ни понять этого, ни тем более принять, и стало Толику
жалко, что не остался он хотя бы в сумасшедшей квартире, ну и пусть там Людочка
спит, тем более, пожалуй, если Людочка, если и спал с Людочкой, мало ли что с
похмелья и спросонья показаться может, как раз поговорили бы, умилились бы
неустанно хранимой верности и, глядишь, помирились бы... Все-таки Людочка
хорошая, подумал Толик неожиданно для себя.
А трамвай все шел, мелькали прямо за окном какие-то непонятные заросли,
залез внутрь на остановке голодный и настырный комар, кажется, и вода какая-то
проглядывала, ну и должна быть вода, откуда бы комары иначе...
- Приехали, - сказал Сашка. - Дальше идем пешком... И слава богу!
Было вокруг пустынно, настолько пустынно, что даже трамвайные пути тоже
казались неким естественным объектом. Вокруг шли все те же заросли, и теперь
Толик понял, что трамвайный комар был по безвредности сущий ангел в сравнении с
местной оравой разъяренных самок. Было душно, пахло болотом и, может быть, такое
место как раз и надобно в нынешние времена для дуэли: труп в кустах спрятать
или, если повезет, в трясину - и поминай как звали. Бр-р-р... Но все-таки - чего
ради? Тропа, правда, была вполне ничего, ходили тут, стало быть, и нередко
ходили (тоже, следовательно, не самое подходящее место).
Они шли довольно долго, и Толик как-то пропустил момент, как-то не заметил,
как это получилось, что мокрые кусты вдруг кончились, пошла каменистая земля,
подул ветер и комаров словно именно что ветром сдуло. И шум, странный какой-то
шум.
- Ну что же, сударь, - сказала которая, - это место, надеюсь, вас устроит?
Море, сообразил Толик, море и шумело, ну да, город южный, может, даже и
приморский, так почему бы и не быть тут морю? Замечательное в своем роде
умозаключение, но, пожалуй, учитывая некоторую распыленность сознания, в то
время Толику свойственную, его можно понять и простить.
Действительно, море было самое настоящее, насколько, разумеется, Толик
разбирался в морях. Шла вдоль берега узкая полоса пляжа не пляжа, а вроде бы
просто ровной каменистой земли, всего-то шагов, наверное, десять шириной. А
дальше поднималась скала, не слишком, правда, крутая, не слишком даже и высокая
скала.
- Ладно, - сказал интеллигент, - можно и тут. Только, знаете, вообще-то мне
не по нутру с женщинами драться.
- Тебе вообще не по нутру драться, тем более честно, не так ли, самец
недоношенный? - которая произнесла это без малейшей обиды, очень спокойно, даже,
пожалуй, весело.
Все-таки непонятно, почему все тут более или менее внятно обозначены, а этот
тип остается по-прежнему интеллигентом; к тому же и не слишком он интеллигентен.
Но самец недоношенный - нет, это уже переходит все границы...
- К барьеру! - заорал недоношенный.
- Впрочем, - сказал Сашка, - если вам угодно, сударь, я к вашим услугам.
Нет, кажется, не было угодно.
- А все-таки, - сказал Толик, - из-за чего все-таки дуэль?
- Надо же решить, кто из присутствующих разумное существо.
Толик ожидал, что ответит Сашка, но произнесла это почему-то которая, теперь
уже точно не которая похожа, а та, которая. Странным образом Толика вполне
удовлетворило тогда это объяснение. Может быть, не будучи вообще сторонником
дуэлей, Толик считал этот повод не более и не менее достойным, нежели любой
другой. Впрочем, полагая себя обязанным еще немного помиротворничать, Толик все
же сказал:
- Слушайте, может, правда, чего там, ну его, а?
- Дудки, - ответила которая. - Как это "ну его", если он существует?
- Мало ли что существует? - изумился Толик. - Я вот, например, тоже
существую, так со мной, что ли, драться из-за этого?
- Что ж, - согласился Сашка, - возможно, ты и прав. Возможно, как раз ты в
самом деле существуешь.
Что-то такое вчера, кажется, это Софья болтала насчет существования,
экзистенциализм какой-то выходит, чушь все это и бред, существуем мы, ну и что?
- Да ты что?!
- Там видно будет, - молвил недоношенный. - Ладно, хватит. К делу!
Сашка был, видимо, не более Толика компетентен во всяких там ритуалах,
поэтому он пробормотал нечто невнятное и сделал невразумительный жест правой
рукой - милости, мол, просим.
И началось. Тут надо - в который уже раз! - напомнить, что Толик не имел
возможности ни адекватно воспринимать события, ни тем более членораздельно их
комментировать. Пожалуй, имело все же некоторые основания подозрение, что
руководил дуэлистами - в первые минуты, во всяком случае, - скорее страх,
стремление избежать чужого клинка и, может быть, даже удержать свой, словно бы и
в самом деле все это было понарошке, словно бы и не собирались они доводить дело
до чего-то серьезного, словно бы и впрямь это была спортивная забава, вполне
пристойная и допустимая для молодого поколения. Так, кажется, было дело, но если
в самом деле так, если в самом деле стремиться не поранить противника шпагой,
так проще всего не двигаться вовсе, - а они очень даже двигались, пожалуй, все
это было похоже на кино, пожалуй, возникло даже у Толика подозрение, что чуть ли
не ведут их клинки, - возникло, но Толик задерживаться на нем не стал.
И прав был, пожалуй, Толик, потому что не так уж, в сущности, это напоминало
попытки уклониться и замять дело - нет, просто настолько уж им везло, этим
драчунам, что никого из них до сих пор не задело, хотя клинки звенели,
дуэлирующие скакали по камушкам, оба были настолько целы и невредимы, что Толик
даже перестал за них бояться, а просто стоял и глазел. Было, пожалуй, на что
глазеть: интеллигент то ли от которой научился, то ли вспомнил недавнее
отсутствие у себя лица - так или иначе, теперь уже трудно было понять, на кого
он, в самом деле, похож. На Толика, разумеется, на Петраита с Гермеротом, на
Дефлоринского, - и еще на каких-то уж таких людей, которых Толик, кажется, даже
и видел когда-то где-то, то ли по телевизору, то ли в кино, то ли на портретах.
А которая - что ж, теперь она была похожа на себя.
Видимо, невинный этот маскарад настолько увлек и чуть не загипнотизировал
Толика, что он и не заметил, как интеллигентов стало два, и оба со шпагами. А
заметил лишь тогда, когда Сашка, пробормотав нечто непонятное, но скверное,
вдруг вытянул руку - и поймал невесть откуда появившуюся шпагу.
- Ты чего?! - изумился Толик.
Но Сашка не удостоил его ответом: Сашке было некогда, он уже скакал по
бережку, шевеля шпагой как-то неуверенно, словно жук испытующе-анализирующими
сяжками. Так, пожалуй, мог бы подумать Толик, если бы события не занимали его
внимание настолько полно, что на мысли уже ничего не оставалось. Ведь ко всему и
шпага Сашкина, очень длинная и гибкая, не звенела: клинки сталкивались молча,
слегка сгибались, выписывая остриями совершенно тараканьи траектории.
Не слишком изящно получалось у Сашки фехтовать, но это как раз было в
порядке вещей: откуда бы Сашке уметь-то, - а вот тишина Толика пугала. Ведь и
которая с интеллигентом (с толиком то есть, какой он там интеллигент, не надо
обижать благородное сословие) тоже давно уже не звенела, и движения, все более
быстрые и уверенные, совершались в полном безмолвии - даже и камушек под ногой
не хрустнет.
А когда которая сделала шаг, другой, легко, словно и не заметив ее,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг