Естественно поэтому, что эти, интересные для специалистов, материалы
вряд ли целесообразно приводить в популярном издании, в связи с чем и
решено ограничиться публикацией дневниковых записей, относящихся к
первому периоду.)
*Творение. Гончар*
I
Сегодня, после долгих колебаний, все-таки решился вести дневник.
То есть я бы взялся за это и раньше, но одолевали сомнения. К чему? Я
и без того никогда не забываю однажды виданного или услышанного. Тем
более не забываю своих мыслей. Но сегодня я решился, потому что вдруг
понял - когда-нибудь умру и я. Да нет, не такой уж я дурак и отлично
знал, что все рано или поздно умирают, но вот сегодня утром оказалось,
что знать и понимать - вовсе не одно и то же. А тут вдруг - как
гвоздем вдоль позвоночника, даже в животе стало холодно. Как так? Как
это вдруг меня не будет? А куда денутся мои мысли, все, что я видел
вокруг и у себя в голове? Ведь это же целый мир, он и меньше всего
мира, потому что я не все еще видел и не на все вопросы нашел для себя
ответы, и больше, потому что у меня в голове полным-полно такого, чего
еще никто не видел. Куда это все денется, когда я умру? Зачем все,
если все равно умирать? Говорят, что для будущих людей, для детей,
которых любят их родители. Но что до них, кроме любви? Ведь ни для
чего и ни за что, а просто так. Говорят даже, что иногда любят
скверных людей, отлично понимая, насколько они плохи, и губят свою
жизнь. Значит, в конце концов, любим не мы? Значит, это за нас? За нас
действует какая-то обязательная к исполнению инструкция воткнутая в
самую нашу середку неизвестно кем и куда более сильная, чем наши разум
и воля. Но тогда не самому человеку нужно и то, что будет после его
смерти, а тому, Тому Самому составителю инструкций! Однако же, - как
нелепо я создан: зачем думаю непременно о том, что от меня не зависит?
Почему меня интересуют только такие вот гнусные вещи? Или и все думают
о том же, только притворяются, что им на все плевать? Тогда непонятно,
зачем притворяться. Зачем на все плевать, и почему на все плевать -
модно и красиво? Я начал дневник, потому что можно запомнить факт,
дело, мысль, но нельзя запомнить внезапный холод в животе, когда
однажды почувствуешь вдруг, что тоже умрешь. И какая разница при этом,
что "еще не скоро"? Для кого - не скоро? Разве хватит мне шестидесяти
- семидесяти лет, что еще ждут впереди, для всего того, чего хотелось
бы? Нет, смерть - это очень скоро, и я смогу отдалить ее только если
смогу в каждой минуте разместить как можно больше дел, мыслей и
впечатлений. А как быть с тем, что за делами время летит куда быстрее?
Может быть, папа, выпив сто пятьдесят за обедом и запив их бутылкой
пива, - тоже удлиняет жизнь? Он тогда сидит, чуть откинувшись, на
диване, гладит усы, смотрит в пол чуть поверх живота и молчит.
Кажется, - в это время он даже почти что совсем не моргает. Что
видится ему в эти минуты, я не знаю, о чем думает, и думает ли вообще
- тоже. Но ведь он же не йог, чтобы просто отключить голову на час или
полтора! Все, на первый раз закругляюсь: уроки я выучил, но мать зовет
с собой в облисполком. Сегодня такой день, что одной ей с уборкой не
справиться. Еще: дал почитать "Копи царя Соломона" и взял "Спартака"
Джиованьоли. Хоть будет чего почитать перед сном. Дат ставить не буду:
что мне в них?!
II
Сегодня мать сразу же по приходу домой уперла руки в бока и
заходила вокруг меня треугольными кругами. На лице у нее при этом было
выражение, которое (так мне почему-то кажется) бывает у доминантных
крыс, когда они бывают недовольны кем-то из парий: те, кстати, от
этого просто дохнут, - без всякого физического насилия.
-Ма, в чем дело?
Ну, тут она и заголосила:
-Придурок! Блаженный! На весь (это у нее получилось вроде
"на`весь", слитно и с ударением на первом слоге) двор нас с отцом
позоришь!!!
-Да в чем дело-то? Скажи толком!
-Он еще спрашивает...- ну и т.д.
И хоть я и не считаю себя особенно глупым, но суть дела из ее
причитаний до меня дошла только минут через двадцать: оказывается, ее
сегодня подозвали к себе наши наскамеечные бабушки, и главная из них,
Вера Леонидовна, нахмурила бровки и проговорила озабоченно-участливым
тоном:
-Слушь, Татьян, у тебя парень-то как? Вполне здоров?
-Да вроде не жалуется... А что?
-А ты приглядись, приглядись! Сама знаешь, главное - вовремя
спохватиться... Врачу там показать, который по нервам, или еще чего...
-А что такое?
-Да сколько дней смотрим и каждый день видим, как он у тебя из
школы идет... Глаза в землю, ногами загребает, руками размахивает, а
сам все бормочет что-то себе под нос. Чай, знаешь, кто сам с собой-то
разговаривает? Сестра-то у него вон какая...
И пока их председатель вела такого рода переговоры, остальные
члены судилища в подтверждение святой истинности ее слов только
кудахтали: "Да, да, да..." - и с видом полнейшего сочувствия моей
матери сокрушенно качали пустыми головенками... Я прямо-таки вижу эту
картину! Нет, ну чистой воды змеилище (поприще змей)!!!
-Ма, я учусь хуже других? Дома что-нибудь не так делаю? Тебе
хоть раз худое подсказал? Нет!? Так что ты этих дур слушаешь?
-Не с-смей так говорить о старших!!! - Ну и т.д.
Наверное, никогда не пойму, почему это взрослые так боятся,
чтобы их не осудили чужие, вгладь им ненужные люди? И почему бы это ей
так вступаться за бабок? Только потому, что они "старшие"? Если бы она
хоть истинной цены им не знала, а то ведь я собственными ушами слышал,
как она называла их, - не в глаза, конечно, - "старыми бездельницами".
И вообще интересная это вещь - бабушки. Когда на улице, скажем,
дождик, и поэтому заседание наскамеечного парламента распускается на
каникулы, та же Вера Леонидовна выставит толстую морду в окно и
смотрит, смотрит... Может часами смотреть в окошко, как, например, на
дворе идет дождик; почему-то, хоть и видно в окошко только ее лицо,
мне, как только вспомню про нее, гораздо более живо представляется вид
изнутри, из комнаты, - ее необъятный, растопыренный зад. Должно быть,
- страшно выразительно.
"Спартака" вчера прочитал. Ожидал большего. Дурак-критик (или
они все такие) в послесловии пишет, что любовь раба-гладиатора и
патрицианки выглядят натянуто, а в реальности-де такого просто не
могло быть... Не знаю и не могу судить. Наверное, могло. Судя по
фактам, любовь - это такая штука, которая делает возможной любые
комбинации. Не в том дело, просто подана эта любовь больно уж в стиле
девятнадцатого века, тогда ее вот так и описывали (не все, конечно) с
небесно-голубыми, до прозрачности и небесно же красивыми женщинами и с
вулканическими страстями, изображаемыми, по преимуществу, через ужасно
красочные монологи большой длительности. Или, может быть, так оно в
прошлом веке и было, и это у меня - взгляд отсюда - туда? Но в любом
случае - это современность девятнадцатого века в окружении
древнеримских декораций, да еще с незаделанными швами. То ли дело -
Тацит. Или Петроний. Это же совершенно другие нормы отношений между
людьми! Эта же книга театральна и при этом лишена символики, даже
додумывать не хочется. А я и читаю-то только для того, чтобы потом
додумывать.
Не очень люблю театр. И никогда не смотрю экранизации хороших,
прочитанных мною книг. Представляешь себе все куда ярче, а увидишь не
то, так коробит. Выпросил под страшную клятву вернуть завтра "Юность
короля Генриха IV". Почему-то не читал раньше. Как это люди умудряются
скучать? Написано столько книг, - на сто жизней хватит, и еще
останется. Нет настроения читать, - не надо, ведь все кругом,
буквально все составляет собой один гигантский вопрос, все еще
требующий решения. Но нет - почему-то не обращают внимания и не
задумываются. Или скучают, или мучаются. Не скучают, только когда
мучаются или полны жажды к чему-то шмоточному, что есть у соседей. Я
никогда не буду скучать.
III
Ночью воображал себя в Древнем Египте. Как бы я и чего там
устроил. Во всяком случае - научил бы их летать: ткани они делали
классные, а клей я бы сгондобил из кое-каких моллюсков, обжечь дерево
на каркас - мелочь, а на планере я умудрился попробовать, - через
Владьку, и у меня как-то сразу получилось. И женщины с широкими лбами
и глазами цвета темного масла, в ослепительно белых, прозрачных
одеждах... И я учу жрецов выращивать кристаллы и делать лазеры.
Кстати, надо будет посмотреть производство стекла: при их солнце
несколько хороших зеркал современного типа вполне могут заменить любую
печь. И пустыня... Интересно, почему это я люблю мечтать о сухих
степях, плоскогорьях и пустынях? Наверное, потому что там мало людей,
и каждый поэтому велик, силен, сильнее всех и поэтому уверен в себе.
Настоящий владыка, не боящийся действовать. А у нас каждого теснят
все, так теснят, что почти ничего не остается.
Сегодня Кырь Пырь опять приставал, чтобы я участвовал в какой-то
зональной олимпиаде. Спросил - зачем? А он уткнул нос в землю и начал
бубнить что-то такое про честь школы. Я не то хотел спросить, я хотел
знать, - ему-то зачем? Да ведь разве спросишь? Чтобы он мог гордиться
своим учеником? Да какой я ему ученик, это даже не смешено. И ему было
бы смешно даже и помыслить тако, не будь он начисто лишен чувства
юмора. Ладно. Будет ему олимпиада. На перемене я что-то задумался о
нем и его носе и сам не заметил, как нарисовал на него саржу. Сперли.
Теперь боюсь, как бы ни выкинули с ней какую-нибудь глупость.
Танюша сегодня увидела меня, замычала, вроде бы как сказать
хотела чего-то сказать, а потом язык высунула как-то так, набок. Он у
нее большой, толстый и вроде бы во рту не помещается. Вот говорят -
полная идиотия, никого не узнает и узнавать не может, а мне все-таки
кажется - меня узнает, дрожать начинает и руки ко мне тянет. Ну, как
раз обделалась к этому времени порядочно, и хорошо: скорее всего, -
хоть второго раза не будет. Обмываю ее, а сам думаю, - вот уйду в
армию, что с ней-то будет? Ну, у меня родители неплохие, мать нервная
правда, но Танюшу в больницу для психохроников все равно не сдает.
Отец... Отцу все равно, он денег заработает, пропьет процентов десять,
не больше, - и чтоб его дома не трогали. Только не получается у них:
обмыть-то обмоют, а только разве разотрут, как положено, чтобы не
подпревала и пролежней не было? Она же толстая...
Вот меня спрашивают, - не противно ли. Жалеть начинают. Так я
либо отмалчиваюсь, либо разговор на другое перевожу. Зачем объяснять
людям, если все равно не понимают? Что она беспомощная и глупая, так
это ее еще жальче. Не будь Танюши... Не знаю даже, что было бы. Плохо
б было. Но это все только праздные разговоры и мои чувства, а
по-настоящему я бы полжизни отдал, чтобы ее вылечить. Да вот только
как? Ум-то не вставишь... Иной раз хочется "вправить" его Танюше.
Знаете? Барахлит какой-нибудь контакт в телевизоре, а изображения в
нем нет, толкнешь - появляется. Вот и с ней мне представляется
какой-то диковинный толчок, чтобы разом вложить в нее разум. Глупо,
конечно, но есть в этом что-то, непременно есть. И приходится
заниматься детскими игрушками вроде олимпиады. Кстати, об игрушках:
видел сегодня в книжном "Многомерные игры и теория множеств" сочинения
неких Ф.Бруони и К.Смитлофа. Вот это да! Вот бы что купить, да где два
десять возьмешь? Придется еще пару дней проторчать в магазине,
дочитать.
Прочитал "Генриха IV". Это - да! Не сравнить с позорной
"Королевой Марго" - о тех же приблизительно временах. А сила его,
короля этого, была в том, что он во всех своих измерениях жил вовсю, и
они обогащали друг друга. А теперь оставят что-то одно, а остальное
засушат, и потом им скучно. Либо глупые, либо ленивые, а если ум есть,
то все на свете им "зачем?" Не умеют жить, чтобы радоваться,
чувствовать радость и, в то же время, уметь ее добиваться. Почему не
жить, как Генрих IV? Он же не потому четвертый, что Генрих, а Генрих
потому, что четвертый. Но я тоже так никогда не смогу: он любил женщин
просто так, не задумываясь, он это или Тот Самый Инструктор. Нет, дело
не в том, что во мне этого нет, - есть, да еще как! Уже с год или
поболее того начало ночи стало для меня настоящим кошмаром. Тот Самый
старается и ко мне приложить свои правила, а я не хочу быть пешкой в
чужой игре. Достаточно с него уже того, что приходится стареть и
умирать. В Генрихе же на редкость счастливо уживались фигурка в руках
Того - и сам Генрих. Противостоять Тому Самому прямо - бесполезно. Это
все равно, что упереться в лоб прущему на тебя танку и пробовать его
таким способом остановить. Остается обманывать, переводить эту силу в
мысли, выдумки, проекты пока... Пока хватит сил. Я признаю силу Того,
нет ничего глупее, чем не признавать силу, но считаю унизительной ей
подчиняться. Он будет врать, он будет шептать: "Она не такая, она
чистая, ей все это чуждо." - и словам этим верить нельзя, как словам
Батыевых полководцев. Я все время чувствую Его присутствие, и порой
мне кажется, что чувство это звучит неслышимыми словами, а я спорю,
спорю, спорю с ним... Вот хотел написать глупость, что дорого-де
заплатил бы, чтобы избавиться от Его власти, хотя знаю получше других,
что вся без исключения сила наша коренится в древнем зверстве, и все
пресловутое творчество наше есть, в конце концов, концентрированное
выражение любви, - а это суть его силы и власти. Как счастлив,
наверное, тот, кто, с одной стороны, способен сильно мыслить, а с
другой - свободный от всех этих посторонних, никчемных, неразрешимых
вопросов, что смыкаются в сплошной круг. И, - вот беда-то! -
поговорить не с кем, а чувствую, что башка может взорваться, как
перегретый котел, так гудят в ней рои вопросов.
IV
Еще раз о вчерашней моей глупости: я еще раз задумался, зачем
живет человек. Об этом я думаю лет с семи. А зачем, действительно,
если говорить не о принципиально-непостижимых целях Инструктора, а о
самом человеке? Не зачем - всему миру, а мне-то самому - зачем? Все
просто и страшно: чтобы испытывать удовлетворение. Причем с этим
выводом самим по себе ничего нельзя сделать, от человека и
обстоятельств зависит только, - от чего именно получается
удовлетворение: от вкусной еды, от сближения с женщиной (тьфу!), от
истязания кошек или же себе подобных, от ответов на интересные вопросы
или хотя бы от того, что задаешь их. А это тоже своего рода
удовольствие, вроде как ковырять подсохшие ссадины.
Сегодня Гусь притащил взрыв-пакет - здоровенный, и как это у
него хватило терпения столько магния истереть напильником вручную? Ну,
на перемене, в саду... Бело-голубая вспышка. Бум! Среди населения -
полные штаны радости. Взрыв - это просто очень-очень быстрое горение.
Электроны быстро-быстро и все сразу перескакивают с окислителя на
восстановитель. И это все. А химии-то, химии понаворочено! Да взять те
же самые кристаллы, можно даже не очень чистые, хоть тот же песок...
Нет, придется воспользоваться кое-чем другим, а откроет канал для
перетекания энергии не температура, не акустика, а радиоволна. Сегодня
же сделаю. Бум! Ну, я им покажу - и никакой взрывчатки. На той же
перемене привязался Власоглав. Уши растопырил и машет. Он слово, - я
два. Он два, - я четыре. Он четыре, - я заикаться начал, но зато такое
заикнулся, что он без дальнейших слов - в морду. Я увернулся, - он
опять, я опять увернулся. Вся беда в том, что когда уворачиваешься, то
непременно при этом пятишься. Ну, я и проуворачивался до самой стены.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг