а из лука стрелу пустить и ребенок может.
- Рабыням оружие?
- Как ты не поймешь, это не только твой, это и их караван. Когда
на нас напали, матка двоих в нуль отправила, я двоих порешила. А если бы
у каждой нож был, мы бы половину сволочей перебили. А помнишь, еще при
старом кэптэне, когда нас засада ждала, нам кэптэн разрешил луки взять.
И, без всякой стрельбы, все миром кончилось.
- Это же ты подбила его девкам луки раздать.
- Ага, - улыбнулась Дора. - Я думала, он мне ошейник оденет. А он
умер через три дня.
- И ты досталась мне. Знаешь, почему я тебя маткой не сделал? Как
раз из-за этих луков. - Телим глубоко задумался. - Я дам твоим рабыням
оружие. Пусть узнают, как голова болит за караван. Сейчас они как бы между
небом и землей. В моем караване, но не мои. Продать я их не могу, а плетки
они не боятся.
- Боимся, Телим. Любая рабыня боится плетки. Но только дура это
показывает.
Некоторое время они разговаривали о делах каравана. Дора клевала
носом. А потом вдруг обнаружила, что лежит на подстилке, укрытая одеялом.
Норик, улыбаясь во сне, посапывает ей в подмышку. Как раньше.
П Р О В О Д Н И К
- Итак, сегодня выходить, а что мы имеем? Проводника нет, а вся
планета скоро будет говорить только о нас! - Греб ударил по столу ладонью.
- Вся планета скоро будет говорить только о степняках, - возразил
Крис. - А проводник скоро будет.
- Ты веришь этому? - Греб ткнул пальцем в лист бумаги, на котором
корявыми буквами было выведено: "Я ВЕРНУС".
- Да, верю!
- Погодите! - вмешалась Мириам. - О чем спор? У нее медальон.
- Вот ее медальон!
- Я дала другой, полнофункциональный. Меч, медальон, гранаты, деньги.
- Надо засечь пеленг.
- Я засекла. Дорога на Сэт. Пятьдесят шесть с половиной километров
от нас. Судя по пульсу, два часа назад спала. Сейчас работает.
- Прикажи ей немедленно возвращаться. Или я ликвидатором медальона
воспользуюсь.
- Греб, ты не сделаешь этого! - возмутился Крис. - Это убийство!
- А ты не понял, для чего она удрала? Своих предупредить! Сколько ты
ей наболтал? Скоро о нашествии все караваны знать будут.
- Греб, ты уверен, что этого уже нет в ткани истории? - вмешалась
Мириам. - Города ведь знали о нашествии и готовились к обороне.
- Я ни в чем не уверен. Я только знаю, что наше влияние должно быть
минимальным. Прикажи ей возвращаться.
- Зачем? Нам в ту же сторону. Подберем по пути.
- Бардак! Стоит появиться женщине, и все летит к чертовой матери!
Дурдом!
- Скажи прямо: не дурдом, а дом дур. Так ведь? - улыбнулась Мириам.
- Улыбайся, улыбайся. Что будешь делать, если она кольцо причинности
порвет?
- Если порвет, скорректируем.
- Мири, не изображай из себя дурочку. У нас нет реперных точек.
Летописи нашествия утеряны. Это черная дыра в истории Сэконда. А через
пятьсот лет корректировать поздно будет.
- Я займусь летописями. Все, что уцелело, должно быть в архивах
информатория.
Поднявшись утром вместе с солнцем, Дора помогла собрать караван.
После легкого завтрака Телим распаковал один вьюк, достал два кинжала,
четыре лука и три тесака, раздал девушкам. Радостному визгу и щенячьему
восторгу не было предела. Но Дора кусала губы. Рабыни с оружием смотрелись
жутко и противоестесственно. Посмотрев, как испуганно сжались в сторонке
новенькие, Дора убедилась в своем подозрении. В таком виде караван не
мог выйти на дорогу. Телим тоже хмурился. Дора отозвала его в сторону.
После короткого обсуждения Дора подозвала девушек к себе.
- Слушайте меня, амазонки. В таком виде вы на беглых похожи. Мы с
Телимом решили одеть на вас для вида кожаные ошейники. Все поняли? Кожаные,
и для вида. Кто не хочет, может отойти в сторону. Это дело добровольное.
Рабыни погрустнели, но никто не отошел. Кожаные ошейники носили
незамужние девушки, старые девы и бывшие жены, выгнанные мужами из дома.
Одеть кожаный ошейник после железного считалось позором. Многие предпочитали
остаться в доме бывшего мужа совсем без ошейника, чем возвращаться к
родителям в кожаном. И все-таки, кожаный ошейник давал права свободного
человека. И у женщины в кожаном ошейнике больше шансов одеть железный,
чем у рабыни.
Изготовить ошейники было минутным делом. Телим достал кусок кожи,
ножом раскроили его на полоски, в концах прокололи дырки для шнурка - и
все. Недовольные вначале девушки хвастались друг перед другом обновкой,
вертелись перед Телимом, подражая рабыням постели. Тот смеялся, щипал за
бока, шлепал пониже спины. Новенькие сбились в кучку и, со слезами на
глазах, наблюдали за примеркой ошейников.
- А вы что сырость разводите, - прикрикнул на них Телим. - Ошейник
заработать нужно.
Пришло время собирать караван в дорогу. Дора помогла девушкам погрузить
товары. Ее поразило, что Телим работал вместе со всеми, улыбался, шутил с
рабынями и они отвечали ему радостными улыбками. Это был не тот караван,
что знала Дора. Пусть совсем маленький, загруженный на три четверти чужим
товаром, но добрый и родной. Как семья.
Прощание было недолгим, но теплым. Дора больше не держала зла на
Телима и не боялась за своих девушек. Привстав на цыпочки, ответила на его
поцелуй, проводила караван до большой дороги. На груди что-то затрепетало.
Словно насекомое, попавшее под одежду. Оказалось - медальон. Дора вытащила
его, растерянно ощупала, надавила на выступ, который указала Мириам.
- Зверюшки лесные, что же с тобой делать?
- Дора, когда говоришь, держи кнопку нажатой, - раздался из медальона
голос Греба. - Рядом с тобой есть люди?
- Нет, караван ушел. Я одна осталась. Я к ужину вернусь.
- Ты на дороге в Сэт?
- Да. На обочине стою.
- Возвращаться не надо. Жди нас там. Конец связи.
Дора села под деревом и задумалась, что хотел сказать Греб. Приказал
ждать - это понятно. Что возвращаться не надо, тоже понятно, если они
сюда едут. Но как понять последнее слово? Почему конец? Что за связи?
Связка, связать, увязать - слова понятные. А если он что-то приказал, а
она не поняла?
- Госпожа Мириам, если слышишь Дору, отзовись, - заскулила она в
медальон. Волшебная вещь не подвела. Мириам отозвалась почти сразу.
- Слышу тебя, милая.
- Хозяин сказал: "Конец связи". Дора не поняла. Доре что-то сделать
надо?
Из медальона донеслись добродушные смешки Криса и Греба.
- Конец связи - это значит конец разговора. Только не простого,
а как мы сейчас говорим. Через медальон, - объяснила Мири.
- Госпожа, когда лошаков грузить будете, на серого поменьше грузите.
У него недавно в копыте камень застрял, пусть ногу побережет.
Оказалось, мужчины ничего не могут сделать правильно. Дора заставила
разгрузить и заново загрузить вьючных лошаков. Без нее забыли погрузить много
самых необходимых вещей. А деньги они совсем считать не умели. Греб хотел
расплатиться с хозяином дома золотыми. Дора велела пригласить его на второй
этаж и показать зеркала в комнате Мириам. Если оценит их меньше, чем в
десять золотых, гнать его в три шеи. Греб скептически хмыкнул.
Хозяин дома оценил зеркала в пятнадцать монет, отсчитал четыре
золотых сдачи и остался очень доволен.
Наконец, маленький караван из трех верховых и двух вьючных лошаков
отправился в путь. Дора спрятала медальон и, очень довольная собой, собралась
отдохнуть. Никто не мог сказать, что она зря ест свой хлеб. Пусть купили ее
за двадцать пять золотых, пятнадцать она уже вернула. И остальные вернет!
Устроившись поудобнее, Дора принялась мечтать. Мысли ее вернулись к
вечеринке, к песне, которую пел Греб. "Все равно я отсюда тебя заберу в
светлый терем с балконом на море" - как она сразу не поняла, светлый терем
с балконом на море может стоять только в Сэте. В единственном городе, в
котором она согласилась бы жить, променяв кочевую жизнь на оседлую. Холмы
Сэта, золотистые сосны Сэта, ласковые песчаные пляжи и голубое море Сэта.
Легкие вина и добродушные жители Сэта... Есть ли на Секоне второе такое
место? И вдруг острая боль сжала сердце - песня на этом не кончалась. Был
там последний куплет - "Соглашайся хотя бы на рай в шалаше, если терем с
дворцом кто-то занял". Через год прекрасный Сэт будет сожжен и разрушен.
Степняки займут дома и дворцы. Трупы будут качаться на волнах лазурной
бухты. У Сэта даже стен нет. Зачем сжигать мирный город, прекрасный как
мечта?
К обеду подъехали Греб, Крис и Мириам. Доре почти не попало. Только
Крис больно ударил ладонью по щеке. Чудак. Сначала поцеловал, а потом ударил.
В караване наоборот делают. Сначала наказание, а потом уже как всегда жить
можно. После наказания вины как бы и нет. Греб смотрел волком. Дора скинула
жилетку, протянула Гребу плетку.
- Господин, накажи Дору.
- Ты не моя жена.
Дора сняла ошейник. встала перед ним на колени.
- Накажи. В караване нельзя, чтоб друг на друга кто-то зло держал.
Мири что-то шепнула Гребу на ухо. Он несильно, для вида стегнул по
спине плеткой. Дора радостно вскочила, чмокнула Греба в щеку, защелкнула
на шее ошейник.
- Куда мы едем? - спросила после обеда. Греб развернул карту.
- Орда подошла к Ашену с юго-востока. Откуда-то с этой равнины. Раньше
о ней никто не слышал. Значит, и зародилась она здесь. Сюда нам и дорога.
- Здесь есть очень хорошая караванная тропа на Нибус, - показала
Дора. Она пересекает дорогу на Сэт. До нее часов пять пути.
- Какие опасности на пути?
- Для крупных караванов - никаких, - пожала плечами Дора. - А мелким
везде опасно.
- Крис, когда вы еще до меня лошаков покупали, вы каких купили
- лесных или степных? - забеспокоилась вдруг Дора.
- Не знаю. А какая разница?
- Скоро степь. Зверюшки лесные, проверить надо! Эгей, выньте ноги
из стремян! - закричала она обернувшись. Мири вынула сразу, Греб посмотрел
недоверчиво, но тоже вынул.
- Птеры!!! - крикнула во всю силу легких Дора. Ее лошак и оба вьючных
рухнули на бок. Лошаки Греба, Криса и Мириам остались на ногах. Крис,
оказалось, даже не вынул ноги из стремян.
- Это что за шутки? - удивленно спросил Греб, оглядываясь. Дора
разломила сахарную палочку с орехами на три части и угостила лежащих лошаков.
- Ваших троих обменять надо будет. Они ложиться не умеют.
- Зачем ложиться? Что за птеры?
- Птеры - ну это птеры. Они с крыльями. Завры такие, - принялась
объяснять Дора. - У них зубы. Могут голову на лету скусить.
- Понятно. А если лечь, не могут?
- У них крылья длинные. Они низко летать не могут. А если сядут,
быстро бегать не могут. Тут их или мечом по шее, или убежать можно. А если
мечом по крылу ударить, взлететь не смогут. Тут делай с ним что хочешь.
- Милые пташки. Голову на лету скусывают, - пробормотал Крис.
Р Э Й
Переход получился очень хороший. Хотя караван и выехал поздно, но
лошаки были свежие, отдохнувшие и шли в охотку. Первые два-три дня всегда
так. Потом у новичков накапливается усталость, и в норму они приходят только
к концу второй недели. А пока у костра велись оживленные разговоры.
- Дора, вроде, в городе ты по-другому ругалась.
- То в городе. А здесь грубо ругаться нельзя. Лес кругом, однако.
- В городе можно, а в лесу нельзя? - мужчины рассмеялись. Почему-то
не над ней смеялись, а над Мириам.
- Так ведь Белая Птица отвернуться может! - обиделась девушка на
непонятливых чужаков. В городе шумно, все говорят, суетятся. Не разберешь,
кто сказал. А в лесу - сразу ясно. Нельзя в лесу ругаться, никак нельзя!
Утром поднялись рано. Дора даже удивилась - городские, вроде, жители,
а так рано встают.
- Здесь сутки длиннее. Мы еще не адаптировались, - объяснила Мири,
но Дора не поняла. Взяв опустевшую флягу, она побежала к ручью. Умылась,
полюбовалась своим отражением, ощупала грудь. Вроде, чуть больше стала.
Мири сказала, что поднимется как у нее. Неужели такое возможно?
Дора наполнила флягу и уже вставляла пробку, когда на затылок
обрушилась дубинка.
Очнулась, конечно же, связанной, перекинутой через седло. Лошак
шел мерной рысью.
- Господи, опять! - застонала она.
- Болит? - поинтересовался мужской голос.
- Что?
- Голова болит? Не тошнит?
- Болит. И не только голова.
- Не хотел так сильно бить, но твои совсем близко были.
- Меня Дора зовут. Я караванщица. А ты кто?
- Рэй.
Без всяких пояснений. Рэй - и все.
- Послушай, Рэй, развяжи меня. Рабынь каравана не связывают.
- Не очень-то ты похожа на рабыню.
Дора покрутила головой. Ошейник был еще на ней.
- Я ошейник совсем недавно получила. А с караваном десять лет хожу.
Не веришь, взгляни на мою спину.
Рэй взглянул и присвистнул.
- Рэй, караваном клянусь, не убегу, пока сам не отпустишь.
Сильные пальцы принялись распутывать узлы, стягивающие за спиной
руки и правую ногу Доры. Растерев запястья, она схватилась за луку седла,
подтянулась и села перед Рэем. Он обнял ее за талию левой рукой. Дора
ощупала шишку на затылке, осмотрелась. Лошак крупный, мощный, мускулы так
и играют. Всадник под стать лошаку. И ведь симпатичный. Смотрит на нее с
доброй улыбкой.
- Рэй, отпусти меня. У меня муж есть. Тебе я для забавы, а он любит
меня. И я его люблю.
Молчание.
- Рэй, мы по делу едем, не просто так.
Руки мужчины потянулись к ошейнику.
- Не прикасайся! - взвизгнула Дора. - Я сама сниму. Не ты его надевал.
Она расстегнула ошейник и хотела забросить в кусты, но Рэй не позволил.
- Кто ты сейчас?
- Твоя рабыня, - уныло проговорила Дора. - Хозяин, продай меня. За
меня хорошо заплатят. Двадцать пять золотых дадут.
Рэй застегнул на ней ошейник.
- Кто ты сейчас?
Так просто... Двенадцать лет без ошейника, ночей не спала, мечтала об
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг