- На ней мой ошейник, папа.
- Мне плевать, что на ней ошейник. На ней должно быть клеймо воровки!
На лбу!
- Папа, я не хочу, чтоб мать моего ребенка носила клеймо воровки.
- Мать твоего ребенка!!! - отец грохнул по столу обоими кулаками.
Кувшин красного вина подпрыгнул, упал на бок, скатился со стола и разбился.
- Как ты посмел?!
- Пап... Я был неправ, но теперь уже ничего не изменишь...
- На кол, голову ей отрублю, удавлю! В нужнике утоплю, - Отец обхватил
голову руками.
Я понял, что гроза миновала. А еще я понял, что отец выпил. И очень
много. Столько, сколько никогда не пил в замке при матери. Только иногда,
на охоте. А охоты были не чаще одного-двух раз в месяц.
- Пап, ошейник рабыни - это тоже хорошее наказание. Все будут видеть,
что дочь непокорного вассала прислуживает тебе за столом. И во всем
послушна.
Отец резко встал, опрокинув стул, подошел, пошатываясь к окну,
распахнул его резким толчком. Долго-долго стоял, пошатываясь, вдыхая
холодный утренний воздух. Я наблюдал за лужицей красного вина на полу.
Узкий ручеек из нее тек к двери. Я думал, что подумают слуги, когда он
вытечет за порог.
- Сын, дай мне слово лорда, что никогда не снимешь с нее ошейник.
- голос отца был на удивление трезв.
- Я не могу дать такого слова. Я буду снимать с нее ошейник, когда
она будет рожать мне детей. Хочу, чтоб моих детей рожала свободная женщина.
Отец опять надолго замолчал.
- Рано ты начал, сын... Надеюсь, у тебя будет от нее дочь. Сына должна
родить настоящая жена, а не рабыня. Старший сын лорда должен быть рожден
свободной женщиной. Мать знает?
- Леди Сара знает. Мама, наверно, тоже.
- Не давай ей воли, иначе она тебя погубит. Помни, что она всего
лишь рабыня. Джон, раз уж так получилось, давай поговорим как мужчина с
мужчиной. Она тебе не пара. Но ты этого пока понять не можешь. У тебя нет
опыта. Ты согласен со мной, что у тебя нет опыта?
- Да, папа, с этим я согласен.
- Так наберись опыта! Не останавливайся на одной. Ты - лорд, все
они вокруг - твои. Не нравятся эти, съездим в Сентраль, купишь на базаре
любую, какая приглянется. А понравится свободная, предложи ей двадцать
золотых, и она твоя. Не захочет за двадцать, предложи двести. Не захочет
двести, купи на эти же двести золотых погремушек. Ты - лорд. Не обеднеешь.
И вот, после десятой или сотой, ты начнешь чувствовать их слабые и сильные
стороны, как рука чувствует оружие. Вот тогда выбирай себе подругу жизни и
сделай из нее себе леди. Неважно, кем она была до этого. Она станет тем,
что ты из нее сделаешь.
- Даже если до этого она была воровкой?
- Ты видел изумруд, который носит мать? Он долгие годы лежал где-то
в земле. В грязи. Нуждался в огранке и оправе. Так и с твоей воровкой.
Не жалей денег на учителей для нее, и получишь бриллиант. Смотри только,
чтоб на ней клейма не было.
- Папа... А... У тебя с мамой ведь не так было.
- Мне повезло... Тебе - нет.
И тут я понял, что делать дальше. Как перейти к третьему неотложному
делу.
- Я подумаю над твоим советом... Дай мне Уртона на неделю.
Отец посмотрел мне в глаза.
- Оказывается, я тебя совсем не знаю. Даже сомневаться стал, стоило
ли говорить с тобой на эту тему. Расскажи о нашем разговоре леди Элане.
- Обещаю, пап.
ГЛАВА 20
О том, как я посетил замок сэра Добура.
Теперь снова нужно идти к леди Элане. Какого черта, лорд я, или не
лорд? В конце концов, сколько я для нее сделал... Не все ли равно, в
ошейнике она была, или нет, когда я ее взял? Разве я отказываюсь от своих
слов?
Выдумывая обвинения и оправдания, я медленно шел к подземелью. Как
на казнь. Из-за двери доносились голоса Саманты и тети Элли. Беседовали
они дружелюбно. На секунду я задумался, не постоять ли за дверью, слушая,
о чем они говорят. Но вспомнил, какой чуткий слух у тети Элли и толкнул
тяжелую дверь. Разговоры мгновенно прекратились. Два взгляда скрестились
на мне. Под их прицелом я взял стул и сел на него верхом перед тетей Элли.
Несколько секунд мы сердито смотрели друг другу в глаза. Я сумел не отвести
взгляд. Тетя Элли втянула воздух.
- Джон, от тебя вином пахнет.
- Это от одежды. Разбился кувшин красного вина, - я услышал, как за
спиной охнула Саманта. - Тетя Элли, после завтрака я уезжаю на неделю.
- Куда?
- В замок сэра Добура.
- Ты что, сдурел! Никуда ты не поедешь! - закричала Саманта. - Отец
тебе яйца отрежет! Не пущу!
- Выйди! - рявкнул я.
- Никуда не выйду! Ты думаешь, крутой очень, если меня одолел? Отец
тебя в пять секунд как свинью заколет!
- Еще два слова, и ты получишь десять плетей на конюшне.
- Хоть сто. А если ты отца убьешь, я тебе этого никогда не прощу!
Я тебя в кровати прирежу. Зубами горло перегрызу, понял?
- Я не собираюсь с ним драться.
- Санта, девочка, выйди, пожалуйста, на минуту, - мягко попросила
тетя Элли.
Слышу, как за Самантой закрывается дверь.
- В угол бы тебя поставить, да взрослый уже, - вздыхает тетя Элли.
- Итак, ты решил ехать в одиночку к сэру Добуру. Это мудрое и рискованное
решение.
- Я не один. Со мной поедет Уртон.
- Один или вдвоем - это ничего не меняет. Если сэр Добур тебе не
поверит, возьмет тебя в плен, у лорда Райли будет масса неприятностей. У
Саманты тоже. О тебе не говорю. Если же он тебе поверит, ты предотвратишь
войну, спасешь множество жизней, сэр Добур вновь станет вассалом твоего
отца, твоим родственником и самым верным вассалом. Давай подумаем, как
строить беседу с ним.
Я вышел от тети Элли только часа через два. Мы обсудили множество
вариантов на все случаи жизни. Под конец я рассказал о разговоре с отцом.
Тетя Элли сказала, что у меня переходный возраст плюс гипертрофированное
чувство собственной значимости. Еще немного, и я зазнаюсь.
Саманта ждала меня, сидя на ступеньках. Она завернулась в одеяло
и дремала, прислонившись к стенке.
- Я отцу письмо напишу. Только поклянись, что читать не будешь.
И еще поклянись, что не будешь вызывать отца на бой.
- Не буду.
- Поклянись.
- Глупышка. Тебе мало слова Конгов?
Завтракали в хмурой столовой. Саманту я, разумеется, отослал завтракать
на кухню. Видимо, между отцом и матерью тоже состоялся серьезный разговор.
Сидели хмурые, насупленные, бросая изредка друг на друга сердитые взгляды.
Мать явно собиралась побеседовать со мной после завтрака, поэтому я очень
быстро, не поднимая глаз от тарелки, умял свою порцию и выскользнул из
столовой. Бегом добрался до своей комнаты, затолкал в мешок одеяло, охотничью
одежду, арбалет, кинжал, сунул меч под мышку, мешок - за спину и выбежал
из комнаты. В коридоре столкнулся с Самантой.
- Ты куда?
- К твоему отцу.
- Джон, стой, я еще письмо не написала.
- Некогда.
- Ты слово дал.
- Хорошо. Иди за мной, - мы припустили по коридорам вдвоем. Я
торопился на конюшню, но выбирал такой маршрут, чтоб не повстречать мать.
Иначе поездка сорвалась бы. Уртон, уже предупрежденный тетей Элли, кончал
седлать лошадей. Тех, на которых мы поедем, и сменных. Я кинул ему мешок.
Уртон встряхнул его, в мешке забрякало. Уртон с грустью посмотрел на меня.
- Не обращай внимания. На первом же привале сложу все как следует.
- Джон, письмо...
- Видишь, некогда.
- Это очень важно!
Я задумался.
- Хорошо. Напишешь письмо и пошлешь с гонцом. Мы будем ждать его за
лесом. Уртон, поезжай вперед и открой ворота замка.
Я это здорово придумал. Если бы мы вдвоем возились у ворот, мать
могла бы заметить меня и приказать остаться. А теперь я проскачу галопом,
даже если она меня заметит, не успеет открыть окно, чтобы крикнуть. Уртон
шагом подъехал к воротам, ведя в поводу сменную лошадь, груженую нашим
имуществом, отдал распоряжение солдатам. Те налегли на рукоятки ворота.
Тем временем Саманта обняла меня и поцеловала. Я обалдел. Вчера это было
совсем не так...
Потом я опомнился, что время идет, мать наверняка уже разыскивает
меня. И, конечно, у тети Элли. Потом пошлет кого-нибудь на главную башню,
и только после этого - на конюшню.
- Джон, сними, пожалуйста, с меня ошейник, - попросила Саманта.
Я дал ей ключ.
- Можешь снимать его в моей комнате и у тети Элли. Если отец увидит
тебя без ошейника, поставит клеймо воровки на лоб. Или прижжет пятки и
вденет железное кольцо в нос, как беглой.
Это я тоже здорово придумал. Теперь Саманта не будет приставать ко
мне, чтобы я снял с нее ошейник. Вроде бы, я и разрешил его снять, но
снимать все равно нельзя. Конечно, отец не будет ее клеймить, разве что
прикажет выпороть на конюшне, но она-то этого не знает!
Я проверил в последний раз подпругу (моя кобылка любит иногда надувать
живот) и вскочил в седло. Намотал на кулак повод второй лошади.
- Джон, не забудь, ты дал слово не читать мое письмо. Ой, Джон,
стой! Как же я пошлю гонца? Меня же никто слушать не будет. И за ворота
не выпустят.
Саманта была права.
- Йорик! - позвал я помощника Уртона. - Пока Уртона нет, головой
отвечаешь за леди Элану. Саманта сейчас принесет тебе письмо, отвезешь его
Уртону. Он будет ждать тебя за лесом. Поедешь на этой лошади, - я бросил
ему поводья второй лошади. - Лошадь оставишь Уртону. Все понял?
- Чего не понять. Назад пешком топать.
Я рассмеялся, хлопнул его по плечу, подмигнул Саманте и пустил
кобылку с места в карьер. Распугивая кур, пронесся по двору, круто свернул
к воротам и был таков. За воротами перешел на легкую рысь. Нет, положительно,
я сегодня молодец! Даже если Йорика спросят, где я, он не знает. Где
искать Уртона, он знает. Но Уртон сам по себе, я сам по себе... Сегодня
я предвижу все не хуже тети Элли. А может, зазнаваться начал?
Уртона догнал в лесу. За лесом мы остановились, я переоделся в
охотничий костюм, прицепил к поясу ножны меча, с другой стороны повесил
кинжал, сунул нож за голенище сапога. Перебрал вещи и сложил в мешок как
полагается. Йорик все не ехал. Уртон бросил на траву попону и улегся
досыпать. Я высмотрел самое высокое дерево, залез на него, но именно в
этот момент подъехал Йорик. Кроме письма он передал Уртону какой-то
сверток. Я решил не показываться Йорику на глаза, чтоб у него не возникало
ненужных вопросов. Вскоре тот ушел. Я слез с дерева, развернул сверток
и застыл с открытым ртом. Там была кольчуга. Да какая! Все звенья маленькие,
блестящие, не больше пяти миллиметров. Вы видели кольчуги простых солдат?
У них звенья размером с маленькую монетку. Кинжал милосердия проходит сквозь
них беспрепятственно. Эта была не такая. Эта была как изделие ювелира. И
вместе с кольчугой были кольчужные перчатки такой же тонкой работы. Очень
дорогой подарок. Я не удержался и одел ее. Уртон хмыкнул. Он не признавал
кольчугу. Говорил, какая от нее польза, если тебе не отрубят руку, а сломают.
Ведь следующим ударом все равно голову снесут. Вот панцирь из пластин - это
другое дело. Я не стал спорить. Я любовался кольчугой. Она сидела на мне как
вторая кожа. Замечательное ощущение. Я решил ее не снимать. Откинул только
капюшон за спину, а поверх накинул легкий плащ. Уртон опять хмыкнул. Моя
кобылка обнюхала обновку, фыркнула и потрясла головой. Не понравилось. Нет,
ей далеко до рыцарского коня. Конечно, у нее есть свои достоинства, но конь
рыцаря должен одобрять все, что защищает его хозяина. Даже если ему придется
нести чуть больше груза.
Если очень торопиться, до замка сэра Добура можно доехать за сутки.
Только торопиться мне совсем не хотелось. Все же, я спросил Уртона.
- Чем тебе не нравится этот свет? - поинтересовался он. И мы поехали
шагом. С таким расчетом, чтоб добраться за два дня, переночевать где-нибудь
поблизости, а утром третьего дня войти в замок. Погода была чудесная,
светило солнце, копыта лошадей весело стучали по дороге. Мимо проплывали
поля, а на мне сияла новая кольчуга. Жаль, что никто меня не видит.
Неужели так никто и не увидит меня в кольчуге?
Ну хоть бы один селянин попался. Что они, повымерли, что-ли?
Сволочи! Гнусные сволочи! Когда не надо, их навалом. Так и путаются
под ногами со своими повозками. А когда надо - ни одного! Хоть бы один
полюбовался на своего лорда. Потом рассказал бы остальным. Ради кого я,
спрашивается, терплю эту муку? Попробовали бы сами весь день походить в
кольчуге. - Я подсунул ладонь под воротник и покрутил шеей. Кольчужный
капюшон, который я не стал одевать, оттягивал ворот назад и звенья кольчуги
давили на горло, затрудняя дыхание. Пальцами ощутил, что кожа на шее не
гладкая, на ней отпечатался узор, словно чешуя. Плечи тоже болят. Надо было
одеть вниз толстую фланелевую рубашку, но кто мог знать?
Все... Наконец-то Уртон решил остановиться на ночь. Слезаю с лошади
и раскорякой ковыляю в кусты. Даже когда я ездил со сборщиками подати, и
то проводил в седле меньше времени. А тут еще эта кольчуга. Завтра еду без
нее. Если вообще еду. Если Уртон сумеет меня разогнуть и посадить на лошадь.
Просыпаюсь поздно. Уртон готовит завтрак. Поднимаюсь, потягиваюсь.
Солнышко светит, птички поют, травка зеленеет. Мышцы не болят. Хорошо! И
тут вспоминаю, куда и зачем мы едем. Завтракаем в хмуром молчании (с моей
стороны). Уртон доволен жизнью и любуется пейзажем. А я думаю, что делать,
если со стены в меня начнут стрелять. Хороший арбалет - он латы пробивает.
А еще есть луки такие - в рост человека. И стрела для этого лука полтора
метра. Лучник ложится на землю, упирается в лук ногами, оттягивает тетиву
обеими руками. Если стрела попадает коню в грудь, она вся в него уходит.
Только оперение торчит. Нет, из такого лука по мне стрелять не будут. Со
стен из такого стрелять неудобно.
В подобных веселых размышлениях пребываю до самого обеда.
- Уртон, о чем ты сейчас думаешь?
- О леди Элане.
- Ты думаешь, Йорик не справится?
- Справится, конечно. Куда он денется, - сердито буркнул Уртон и
надолго замолчал. Молча проезжаем километра два. - Понимаешь, Джон,
в темнице должны сидеть узники, - неожиданно продолжает Уртон. - Пока
дракона была узницей, я знал, что делать. И отец мой знал, и дед. Но
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг