Дзинтра ШУЛЦЕ
РОБЕРТИК
Фаис была просто прекрасной планетой. Ее оранжевые долины, темные
ущелья и белоснежные вершины гор непрерывно то темнели, то светлели,
потому что планета была крайне невелика и время на ней, похоже, текло
очень быстро. Непривычным землянам сутки на Фаис казались весьма
короткими.
На Фаис не было ни полей, ни садов, и когда на нее высадились
прилетевшие с Земли люди, они привезли с собой все, что требовалось им для
жизни. На оранжевых равнинах оборудовали космодромы, на высоких горах
установили антенны, а тенистые ущелья покрыли зеркальным веществом, чтобы
использовать отраженную энергию белого солнца Фаис.
Чем больше люди обживали Фаис, чем чаще их корабли использовали ее как
промежуточную станцию в космосе, тем безвозвратное планета теряла свою
яркую красоту.
Оранжевые долины исчезли под слоем износоустойчивого пластика, из
ущелий вылезли и расползлись в разные стороны толстые и тонкие кабели, а
горные вершины больше нельзя было увидеть за частыми решетками локационных
антенн.
Жившие на Фаис астронавты - их там было всего шестеро - понемногу
освоились на планете, по утрам с удовольствием любовались восходом солнца,
а ночами, если не спалось, усаживались в свой старенький вездеход и катили
в другое полушарие - позагорать в одной из еще не цивилизованных долин.
Кроме людей, на Фаис жил робот. Звали его Робертик. Вообще-то его
предназначением было развлекать астронавтов, но кроме того он был
совершенно незаменим в одном деле. Он проверял линии напряжения,
тянувшиеся от накопителей энергии. Робертик делал это очень странным
образом: шел вдоль линии, не выпуская проводов из железных пальцев, и
насвистывал; и чем выше было напряжение на линии, тем веселее звучала его
песенка.
Во всем же остальном Робертик был просто маленьким шалуном, который
смешил астронавтов своей болтовней, порой в чем-то помогал, но чаще скорее
мешал работе. Ночами, когда люди засыпали, Робертик, не нуждавшийся в
отдыхе, бродил по маленькой планете, развлекаясь тем, что заставлял
провода искрить, передвигал с места на место ракеты, катался на старом
вездеходе, а с приближением утра принимался усердно готовить завтрак.
Будить людей и сервировать для них утренний кофе доставляло Робертику
величайшее удовольствие. Улыбаясь, сидел он в конце стола, не уставая
разглядывал людей и следил за их действиями.
В отличие от тех серийных роботов, которые когда-то входили в состав
экспедиций по освоению планет, Роберт обладал кое-какими индивидуальными
особенностями. Например, он носил короткие штанишки. Сперва, правда, он
потребовал нарядить его в такой же костюм, какой носили все астронавты.
Однако, такой костюм закрыл бы множество индикаторов и кнопок управления,
которые находились в разных местах его корпуса и должны были оставаться
всегда на виду. Так что пришлось ему согласиться на специально для него
сшитые короткие штанишки.
Из всех работавших на Фаис астронавтов Робертик больше всего подружился
с Увальдом, которого тогда звали просто Увис. Он был самым молодым в
экипаже, и маленькая планета оказалась первым местом работы в его жизни.
Увис добровольно принял на себя заботы о Робертике. Чистил, смазывал,
проверял режимы и никогда не оставлял без внимания ни одной жалобы
Робертика на искрящиеся контакты, поскрипывающий сустав или скачущее
напряжение. Портился Робертик редко, он обладал прочной конструкцией,
мозгом среднего объема и увеличенным блоком записи информации. Увису порой
казалось, что Робертик запоминает множество всякой ерунды вместо того,
чтобы заполнять блоки памяти какими-нибудь полезными сведениями.
В краткие и бесконечно прекрасные на Фаис рассветные часы Увис с
Робертом нередко любовались восходом солнца с ближайшего к лагерю холма.
Однако, Робертик и тогда больше смотрел не на солнце, а на Увиса, потому
что зрелище восхода, однажды запечатленное в памяти робота, больше не
интересовало его, Увис же каждый раз выражал свою радость и восхищение
по-новому.
Когда они возвращались в лагерь, Увис обычно задавал Робертику вопросы;
ему было интересно, как робот представлял себе разные явления жизни.
- Робертик, что такое цветы?
- Редко встречающийся во Вселенной процесс, в ходе которого
неорганические соединения превращаются в органические.
- А дождь?
- Круговорот водорода и кислорода, - немедленно отвечал Робертик.
Тут Увис, не сдержавшись, принимался рассказывать о Земле сам. Робертик
слушал его с удовольствием: в такие минуты он чувствовал себя почти
человеком и ощущал, что в его железном теле происходят какие-то
незапрограммированные процессы и перемены; ему хотелось куда-то лететь,
зачем-то спешить, его волновал дувший на Фаис ветерок, обычно отмечавшийся
лишь барометеоиндикатором. Робертику чудилось, что он улавливает запах
цветов, доносящийся с лугов далекой Земли, что высоко в небе парят птицы
(а птиц никогда не было на Фаис) и что голые склоны гор покрываются
зеленым ковром.
День проходил за днем, и вот наступило время для очередного полета на
Землю, чтобы пополнить запасы продовольствия, воды и технических
материалов. Полет считался несложным, и обычно его выполнял один человек.
Разумеется, каждому астронавту хотелось побывать дома, поэтому летали все
по очереди.
Когда пришел черед Увиса, он попросил разрешения взять в полет
Робертика. Ему разрешили, потому что некоторое время на планете можно было
обойтись и без робота.
Так Робертик увидел Землю, настоящую живую планету. До сих пор он знал
только Фаис. Но что такое Фаис по сравнению с Землей! Яркая поверхность
Фаис напоминала наряд, сшитый из множества кусков одного и того же цвета,
Земля же была многокрасочной, гармоничной и, главное, живой.
Вернулись они точно в срок.
Увис, понятно, был полон новых впечатлений о Земле и с удвоенной силой
принялся за работу, не уставая повторять, как хорошо и спокойно дома.
Глядя на него, астронавты вспоминали свои собственные первые полеты и
первые возвращения, и только улыбались. Но уже вскоре их внимание
переключилось с Увиса на Робертика. Потому что с роботом явно творилось
что-то неладное.
Началось это сразу после полета.
Когда корабль только опустился на Фаис, Робертик отказался покинуть
его. Впрочем, об этом знал тогда только Увис. Вместо того, чтобы выйти,
Робертик остановился подле распахнутого люка, и Увису почудилось даже, что
в обычно бесстрастном взгляде робота на сей раз промелькнул страх.
- Что случилось, Робертик? - спросил Увис. - С тобой что-то не в
порядке?
- Нет, - ответил робот. - Просто я не хочу на Фаис.
Увис встревожился. Роботам не полагается говорить "не хочу". Робертик
мог бы сказать: "не могу", "не умею", "не смею" или "не знаю".
- Почему? - спросил его Увис, совсем как человека.
Робертик не ответил. В тот миг он был похож на маленького капризного
мальчугана в коротких штанишках. Так что Увис просто взял его за руку и
вывел из корабля.
Но с того случая, собственно, все и началось.
Веселый и жизнерадостный Робертик сделался молчаливым и грустным. Он
подолгу просиживал в одиночестве на холме, что-то тихо напевая, и
единственным, что он еще делал с удовольствием, был контроль электрических
линий.
Ежевечерне Увис тщательно проверял техническое состояние Робертика. Но
никаких отклонений в нем не было, все узлы, блоки и ячейки работали
нормально.
По утрам Робертик больше не стряпал.
- На кухне слишком жарко, - объяснил он Увису, сидя на космодроме в
тени башни управления. Увис в тот же вечер проверил термостаты. Нет, все
было в исправности.
Восходы они, как и раньше, встречали вдвоем, но Увис больше не задавал
вопросов, боясь услышать в ответ что-нибудь совсем необычно. Увис понимал,
что грозит роботу, если и другие заметят его странности. Пока еще
удавалось выкрутиться, ссылаясь то на испорченный блок, то на севшие
аккумуляторы или разрегулировавшийся режим, но если так будет
продолжаться, бесконечные неисправности могут показаться подозрительными.
Увис стал все чаще брать Робертика с собой в дальние выезды, чаще
прежнего поручал ему проверять линию, стараясь не оставлять робота без
дела.
Но вскоре перестало помогать и это. Капризы Робертика становились все
заметнее. То он отказывался провести ночь на свежем воздухе, заявляя, что
ночи на Фаис чересчур прохладны, то требовал усилить его защитные схемы,
чтобы уменьшить ток, проходящий через него при проверке линий... Во время
прогулок вдвоем Увис начал серьезно разговаривать с Робертиком, объясняя
ему, что у людей и роботов - разные правила жизни, что роботов в случае их
неподчинения можно наказывать, отдавать в ремонт, заменять или вообще
разбирать на части.
- Ну и ладно, - отвечал Робертик, даже не глядя на Увиса.
И наступил день, когда Робертик вообще отказался работать. Ток высокого
напряжения, по его словам, был для него опасен, а на линии можно обойтись
и без робота - можно включить в цепь обычные индикаторы, а также
автотрансформаторы, зря пылящиеся где-то в дальнем углу склада.
Не помогали ни уговоры, ни угрозы. Спокойный и безразличный, Робертик
стоял перед шестью астронавтами.
- Так ты не будешь работать?
- Нет.
- Тебя отошлют в разборку.
- Пусть.
- Может ты скажешь - почему?
- Я не хочу оставаться на Фаис.
- Да почему же?
- Фаис - неживая планета.
В этом он был прав.
Собрание решило сообщить о неисправности робота на базу. Вскоре им
ответили, что новый робот выслан, а Робертика следует разобрать на части.
Выполнить это, однако, оказалось очень трудно. Все соглашались
переносить капризы Робертика, чинить его, налаживать и уговаривать, но
разобрать?.. Это было почти то же, что убить.
Вопреки всем инструкциям, люди решили предоставить Робертику свободу
действий. Он ведь не делал ничего плохого. Надо было разве что
повнимательнее приглядывать за ним, но меры принимать лишь в случае
крайней необходимости.
Известие о том, что вскоре на Фаис появится еще один робот, Робертик
встретил совершенно спокойно. Несколько суток он провел, неподвижно сидя в
тесной оранжерее, где климат напоминал земной и где астронавты в свободное
время сажали, поливали и пололи привезенные ими для собственного
удовольствия растения.
- Не сиди тут, - предупредил Увис. - Очень сыро, и много азота в
воздухе, для тебя это вредно.
- Знаю, - ответил Робертик. - Но я _должен_ быть тут.
Напрасно пытался Увис увлечь Робертика какой-либо работой. Робертик
никуда не выходил. А в то утро, когда Увис впервые встретил восход солнца
в одиночестве, остальные астронавты готовились принять корабль с новым
роботом.
- Робертик, теперь у тебя будет друг, - сказал Увис, заглянув вечером в
оранжерею.
- Мне все равно.
Увис хотел, как всегда, проверить и смазать робота, но тот отказался:
- Не надо. Тебе теперь хватит работы с новым. Расскажи лучше еще о
Земле. Я успел там увидеть так мало... Там много таких больших деревьев,
как те, что растут у космодрома? Помнишь, как я шел по тропинке и все
время спотыкался о корни? Помнишь? А почему ты не спотыкался и не падал? Я
все время думал об этом, и вот наконец понял. Это оттого, что ты родился
на Земле и все знаешь заранее...
Увис растерялся. Если бы такое сказал человек - еще понятно, но
робот...
- Ну да, - сказал он. - На Земле много лесов.
- Почему ты не живешь там?
- На Фаис у меня работа.
- Разве на Земле ее нет?
- Нашлась бы...
- Тогда почему ты здесь?
- Я люблю летать, путешествовать, видеть новые планеты...
- Даже некрасивые? Неживые?
- Всякие.
- Не, понимаю, - сказал Робертик и отвернулся.
Увис ушел. На следующее утро он обнаружил Робертика сидящим без
движения. Подсветка его лица погасла, стрелки приборов стояли на нуле,
хотя аккумуляторы, как оказалось, были полностью заряжены. Правая рука
Робертика была протянута к обогревателю. Увис нагнулся и в железной ладони
увидел маленький зеленый росток, крохотную елочку со светлой, бархатистой
хвоей. В горсти был песок, и росток удерживался в нем, цепляясь едва
заметными корешками.
Самым дорогим талисманом, привезенным на Землю доктором трех
космических наук Увальдом, был маленький кристаллический блок.
Все двадцать лет, проведенные ученым на разных планетах, станциях,
космодромах, а потом и в Научной группе Центра, Увальд хранил и повсюду
возил с собой эту безделушку.
Вернувшись на Землю, он поселился в одиночестве в своем лесном доме, и
часто целыми днями бродил среди молодых елочек, а вечера проводил у
камина. Иногда, в какие-то ему одному известные дни, Увальд включал
телевизионную запись.
Источником записи был маленький кристаллический блок.
Видели эту запись лишь немногие.
Среди астронавтов ходили слухи, что она изображает какую-то оранжевую
планету, очень красивую и маленькую.
Ее покрывали зеленые леса и цветущие сады.
Птицы, звери и насекомые на этой планете очень напоминали земных.
Реки и озера были тоже совсем как земные.
И всего этого там было много.
Но все же больше всего на планете росло елей.
Увальд ничего не рассказывал о происхождении этой записи. Однако, его
бывшие коллеги уверяли, что кристалл - это все, что осталось от блока
памяти какого-то разобранного некогда робота.
Правда, специалисты считают, что такой планеты нет и быть не может. Но
другие возражают, что в блоке памяти не может фиксироваться то, чего не
существует в действительности, ибо роботы не способны ни фантазировать, ни
мечтать.
Недавно Увальд завершил исследование о способности электронного мозга к
творческой деятельности. Однако, его выводы пока приняты лишь в качестве
гипотезы, потому что каждому известно, что у роботов отсутствует
воображение.
Сб. "Хрустальная медуза". Рига, "Лиесма", 1985.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 15.05.2003 13:32
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг