Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
Найденов несколько секунд пристально смотрел на него, потом подошел к
кровати, поднял одеяло. В окровавленной пижаме, на залитом кровью
постельном белье лежал мертвый Майлс.
  В огненной западне
Плывя на "Марии-Глории" в роли сопровождающего советский груз, Житков был
спокоен: благодаря контакту между советской и британской контрразведками,
он знал то, чего не знал "суперкарго Бэр": консервные банки, которые тот
считал наполненными пикриновой и серной кислотами, в действительности
содержали невозгораемую смесь. Но, в свою очередь, Житков не знал того,
что стало ясно из шифровки, сообщившей ему о банке, взятой Найденовым в
больнице: это был настоящий снаряд. Значит, и среди банок, заложенных в
пеньке, могли быть такие же снаряды, ускользнувшие от глаз британской
службы, наблюдавшей за Бэром при отплытии из Англии. Это было явным
просчетом англичан, но теперь имело значение другое: груз мог загореться.
Правда, "Мария" уже прошла траверз Моржового, где по расчету Витемы должны
были загореться снаряды, но все же Житков решил действовать и посвятил
старого шкипера в суть дела.
  - Так нужно поскорее выкинуть груз за борт, - сказал старик.
  - Нет, груз мы обязаны сохранить. Давайте доберемся до снарядов. Вероятно,
они заложены в нижних рядах пеньки.
  - Как же проникнуть к нему, не разгружая трюмы? - Шкипер пожал плечами.
  План Житкова заключался в том, чтобы, проделав в грузе вертикальную шахту,
вынуть нижний ряд тюков, не трогая всей пеньки. По мере вытаскивания
нижних тюков, верхние будут подпираться на манер штрека в руднике.
  Житков руководил работой в трюме ©3; шкипер взял на себя трюм ©1.
Спустившиеся с ними люди работали с ожесточением, и в скором времени
Житков обнаружил две банки. Их вынесли на палубу и встряхнули, чтобы
нарушить перегородку, разделяющую кислоты. Одна банка тотчас загорелась.
Струя огня била из нее, как пламя паяльной лампы.
  Продолжая раскопки, Житков извлек еще одну банку. Однако, кто мог сказать,
сколько еще было заложено в трюме?
  Вскоре и старый шкипер извлек жестянку и с торжеством принес ее Житкову.
  - Дорого дал бы я, чтобы узнать, кто это сделал?
  - Удовлетворю ваше любопытство бесплатно, - сказал Житков. - Немец,
скрывавшийся под именем Бэра, был слишком осторожен, чтобы делать это
своими руками. Он нанял для этого вашего первого офицера.
  - Майлса? - едва не задохнувшись от негодования, спросил шкипер. -
Английский моряк мог пойти на такую подлость? - Шкипер с поникшей головой
направился было обратно к трюму. - На моей "Марии"... Англичанин! - Он
остановился и спросил: - Сколько времени еще в нашем распоряжении?
  - Точно не скажу. Но кислота действует довольно быстро.
  Шкипер молча кивнул головой и исчез в трюме.
  Через полчаса Житков нашел пятую банку. Весь нижний ряд тюков был
осмотрен. Можно было надеяться, что в третьем трюме снарядов больше нет, и
пора переходить во второй. Времени оставалось совсем мало, а тут еще
некстати резко усилился ветер. Развело волну. "Марию-Глорию" стало класть
с борта на борт. Верхние тюки то и дело срывались и грозили завалить
шахту, где работали моряки. Партия Житкова стала редеть. Мало кто хотел
быть заживо погребенным под пенькой... Оставшиеся внизу люди с настоящим
остервенением выдирали тюки и крепили их к гаку, на котором груз
вытаскивался наверх и майнался на борт. Работа подвигалась медленно.
  Житков и шкипер выбивались из сил. Шкипер, наконец, отыскал еще одну
банку. Это был первый снаряд во втором трюме. Старик выполз из штрека со
своей находкой, и как раз в это время от сильного крена "Марии-Глории"
груз пополз поперек трюма. Крепления не выдержали, и Житков оказался
заваленным, как при обвале шахты. Он не сразу сообразил, что случилось, но
когда понял, мороз пробежал по его спине. За толстым слоем пеньки не было
слышно ни малейшего звука, даже могучих ударов волн о железные борта
судна. Житков не имел представления о том, что происходит, не знал,
приняты ли меры к его освобождению. Сам он был бессилен помочь себе. Нора,
в которой он очутился, не позволяла даже повернуться. Нечего было и думать
раздвинуть ее стены изнутри. Житков погасил переносный фонарь. Оставалось
одно: ждать. А между тем с минуты на минуту мог возникнуть пожар...
  Шкипер ясно представлял себе опасность, угрожающую русскому и всему судну
от оставшихся в трюме снарядов. Он собрал экипаж и рассказал о положении
дела.
  - Нужно спасти русского, - сказал старик. - Кто идет со мной?
  - Все, кто вам нужен, сэр, - раздалось из рядов команды.
  Во главе со шкипером люди бросились ко второму трюму. Работа закипела, но
в самый разгар ее кто-то крикнул:
  - Пенька горит, сэр!
  Шкипер принюхался. Снизу тянуло едким чадом. Дыма еще не было видно, но
скоро темные струйки просочились между тюками.
  Шкипер разделил людей. Одни вместе с ним энергично откапывали Житкова,
другие готовили к спуску спасательные суда. О пожаре на "Марии" уведомили
флагмана каравана. Ответ последовал через несколько минут: "Если пожар не
может быть ликвидирован собственными средствами, то, не задерживая конвоя,
затопите трюмы. Команда будет принята эсминцем эскорта".
  Шкипер понял, что судьба его "Марии-Глории" решится в ближайшие минуты.
Но, если не удастся вытащить Житкова, он все же не решится затопить трюм,
хотя почти уверен, что дым все равно задушит русского.
  Руки старика были в крови. Лицо побагровело. Он работал за десятерых, сам
не зная, откуда берутся силы. Все мысли сосредоточились на одном - спасти,
спасти русского. Выбор был сделан: он рисковал своей старой "Марией" во
имя спасения русского.
  Работать без респираторов стало невозможно. Около шкипера осталось человек
пять-шесть.
  - Если мы не пустим в ход помпы, - сказал старший механик, - будет поздно.
  - Что вы хотите сказать? - спросил шкипер.
  - То, что вы уже сейчас можете приказать людям покинуть судно.
  - Дайте мне еще несколько минут!
  И старый шкипер исчез в дыму.
  Вскоре до него глухо донесся голос механика:
  - Время вышло, сэр. Прикажете спускать шлюпки?
  - Еще две минуты!
  - Слушаю, сэр. Часы у меня в руках.
  И когда механик, не отрывавший взгляда от часовой стрелки, уже нагнулся
над трюмом, чтобы окликнуть шкипера, снизу донесся торжествующий крик
нескольких голосов. Из трюма с рук на руки передавали задохнувшегося
Житкова.


  "Корабль в огне!"


  Пока Житкова приводили в чувство, механик распорядился задраить трюм, где
горел груз, и подать туда по пожарным шлангам. Но скоро стало ясно:
мощность старых помп "Марии-Глории" была недостаточна для борьбы с
разгулявшимся огнем. Из-за необходимости пропустить в трюм шланги нельзя
было наглухо задраить трюм, чтобы кислород не проникал туда. Пенька горела
все интенсивнее. Доски трюмного люка трещали от опалявшего их изнутри
жара. Брезент коробился и вздулся огромным пузырем.
  По мере поступления воды в трюм "Марии" осадка ее увеличивалась.
Работавшие на максимальных оборотах машины не могли удержать скорости.
"Мария-Глория" потеряла свое место в караване и все больше сближалась с
замыкающими кораблями эскорта. Флагман конвоя уже дважды запрашивал
шкипера, надеется ли он удержать ход и не отстать от каравана?
  Житков пришел в себя в тот момент, когда около него происходило совещание
шкипера с механиками. Мнение механиков было ясным: прекратить подачу воды
в трюм - значит предоставить "Марию" власти огня. Продолжать подавать воду
- значит все больше сбавлять ее ход и остаться вне конвоя. Удержаться в
строю "Мария-Глория" не может.
  Старший механик пожал плечами:
  - Выхода нет, сэр.
  - Хорошо, - сказал шкипер. - Я не имею права подвергать людей дальнейшему
риску. - Он подозвал второго офицера. - Прикажите спускать спасательные
шлюпки. Экипаж переходит на суда эскорта.
  - А наше судно, сэр? - спросил офицер.;
  - На судне остаюсь я, - сказал шкипер.
  - Приказ флагмана: затопить судно, сэр, - сказал офицер.
  - Я остаюсь на судне и сделаю все, что нужно, - твердо повторил шкипер.
  - Мы не можем бросить вас, сэр!
  - Капитан будет не один. - С этими словами Житков с трудом встал на ноги.
По его тону все поняли, что решение его бесповоротно и уговоры ничего не
изменят.
  Шкипер приказал радировать флагману, что "Мария-Глория" просит по принятии
ее экипажа не заботиться о ее судьбе. Остающиеся на ней люди отдают себе
полный отчет в опасности, угрожающей им со стороны подводных лодок и
самолетов противника. Но они гарантируют своим словом, что судно не
достанется противнику и в случае угрозы захвата будет затоплено. По
настоянию Житкова к радиограмме было добавлено, что шкипер все же не
теряет надежды на спасение судна.
  Как только передатчик "Марии" освободился от этой депеши, поступила
следующая, адресованная на советский берег, командиру спасательного
буксира "Пурга".
  - Неужели вы думаете, что какой бы то ни было спасатель выйдет в море один
при нынешних обстоятельствах? - спросили Житкова. - Он быстро станет
жертвой джерри.
  - Я потому и не совсем точно характеризовал степень угрожающей нам
опасности. Стоило бы мне описать истинное положение вещей, - "Пурга" вышла
бы в море через две минуты по получении радио, не взирая ни на что.
  - Вы так уверены в своих моряках?
  Житков подумал об Элли, но ничего не сказал.
  Между тем шлюпки были спущены. Команда заняла места. Офицер попробовал в
последний раз уговорить шкипера.
  Старик пожал ему руку:
  - Отправляйтесь и делайте свое дело. Вам доверена теперь жизнь этих людей.
  Последняя шлюпка отвалила от "Марии".
  Два человека поднялись на мостик и оттуда глядели на удаляющиеся шлюпки. С
палубы "Марии" в лицо им тянуло смрадом горящей пеньки и жаром
накаляющегося железа. Дерево палубного настила начинало темнеть и
потрескивать. Внутри "Марии" бушевал огонь.
  Шкипер молча следил в бинокль, как эсминец принимает его людей. Когда
последний человек был поднят на борт, эсминец развернулся и пошел следом
за удаляющимся караваном.
  Долго можно было видеть, как один за другим исчезают на горизонте дымки
конвоя.
  Потом горизонт стал чист.
  "Мария-Глория" осталась одна - совсем одна в неоглядном океане.


  "Спасите наши души!"


  Старый шкипер обошел судно. Машинально взобрался к себе в ходовую рубку и
с удивлением увидел чью-то спину у штурвала. Это был русский.
  Житков целый час стоял за рулем, не напоминая о себе шкиперу. Он дал ему
время освоиться с положением, так как хорошо понимал состояние старика.
  Теперь Житков сказал:
  - Нужно держать вахту, сэр. Руль нельзя оставлять без надзора.
  Шкипер молча кивнул.
  - Придется перекрыть пар в машине, - продолжал Житков.
  - Пар сядет сам. Топки почти загасли.
  - Хотя бы в одном котле надо держать давление. Нам нужен пар для динамо и
для рулевой машинки.
  - Я об этом не подумал... - После некоторого колебания шкипер проговорил:
- А нужно ли все это, а? Я остался тут только для того, чтобы не
расставаться с моей "Марией". Нет никакой надежды на ее опасение.
  - Если бы не было надежды, я не остался бы тут, - возразил Житков.
  - Вы чертовски сильны и молоды. Завидую вам... Погодите-ка минутку. -
Шкипер прошел к себе в каюту и вскоре вернулся, утирая губы тыльной
стороной ладони. Он протянул Житкову стакан. - Это поможет нам держаться.
  Житков отстранил его руку.
  - Я выдержу и так.
  Тогда шкипер выпил и этот стакан.
  - Завидую молодости. С чего же начинать, а? Идти в кочегарку?
  - Если не возражаете, я попросил бы вас постоять на руле, - сказал Житков
старому шкиперу. - А я поднимусь в радиорубку. Нужно установить связь с
"Пургой".

  * * *

  По мере того, как Иван Никитич Балабуха отпивал чай, стакан доливался
коньяком... Сначала четверть стакан, потом треть, половина... Когда в
стакане оказался почти чистый коньяк, Иван Никитич, отхлебнув,
удовлетворенно крякнул и сказал:
  - Вот теперь чай, как чай!
  Элли с улыбкой сказала:
  - Мой отец делал так же...
  - Значит, он был у тебя настоящий марсофлот.
  - О, еще бы! - многозначительно произнесла Элли, хотя и не поняла этого
мудреного слова. Но ей было достаточно того, что от этого слова пахло
морем и флотом. Это-то она отлично поняла. Вообще же в речи Элли теперь
все реже и реже встречались английские или норвежские слова - в тех лишь
случаях, когда слишком долго было искать в памяти нужное русское.
  - Вот послужишь с мое, помнет тебя море, и ты... - начал было Иван Никитич.
  Элли от души расхохоталась.
  - Буду пить коньяк вместо чая?
  - Знавал я людей, которые от многого зарекались. А потом что от их зароков
оставалось? Дым!.. Между прочим, говорю не о ком ином, как о твоем
собственном Павле.
  При упоминании о муже лицо Элли просветлело.
  - О, Павел, наверно, исполнял все, что обещал, - с гордостью сказала она.
  - Я его вот каким знал, - Иван Никитич показал рукою немного выше стола. -
На "Керчи" познакомились, сколько годов назад и сказать невозможно. С тех
пор мы с ним немало соли вместе съели. Недаром он и Найденов называли меня
своим дядькой. Я их в люди выводил. Ну и, кажется, вывел, а? Только вот
одного зарока Пашка все-таки не выполнил. Обещал не жениться.
  - Вы на меня сердитесь? - спросила Элли.
  - Ну, сердиться не сержусь, а все-таки... - Старик покрутил ус. - Беда моя
- не умею говорить комплименты дамам.
  В глазах Элли загорелся лукавый огонек.
  - Я думала, вы давно перестали смотреть на меня, как на женщину.
  Старик заправил в рот половину седого уса и пробормотал:
  - Иногда я и впрямь забываю. Женщина - помощник на "Пурге"... - Он яростно
куснул ус. - Противоестественно.
  В дверь просунулась голова стармеха.
  - Можно?
  - Входи, входи, Лукич, - обрадовался Балабуха, как будто появление Гурия
Лукича выручало его из трудного положения. Он достал из шкафчика второй
стакан и подвинул его вместе с бутылкой стармеху: - Отмеривай.
  - Уж ты по своему рецепту, Иван Никитич, - сказал стармех и скромно
отвернулся. - О чем, бишь, хотел спросить? Да! Мне главную пожарную помпу
перебрать нужно. Время есть?
  Взгляд капитана по привычке обратился на барометр, висевший на переборке.
Ртуть стояла низко. Балабуха осторожно щелкнул по трубке.
  - Шибко падает, - проговорил он, и нельзя было понять - огорчает это его
или радует. Впрочем, оба старика отлично знали, что теперь, во время
войны, положение барометра не имеет решающего значения и на выход в море
влияния почти не оказывает.
  В те времена, когда единственным врагом кораблей в открытом море были
стихии, всякое начинание на "Пурге" - от ремонта механизмов до отпуска
команды - было связано с пристальным взглядом на барометр и разрешалось
лишь в том случае, если столбик ртути имел тенденцию ползти вверх. Теперь
все изменилось. Главной причиной бедствий кораблей стали не силы природы,
а коварство врага. На смену ветрам и воде пришли торпеды и мины. Мертвых

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг