А вам, херре пастор, придется... - Нильс запнулся, - вам придется немного
пострадать... Вы видели бочки, что каждый вечер порожняком скатывают вниз
к берегу для заполнения цементом, а утром снова поднимают сюда? Так вот,
вы должны забраться в такую бочку, мы с Нордалем и Лундом возьмемся помочь
рабочим скатить ее вниз, и вам придется посидеть в ней, пока мы вас
выпустим. Эдак примерно до полуночи.
То, что предлагал Нильс, сильно смахивало на ловушку. Когда парень отошел,
Найденов оказал:
- Дорого дал бы я, чтобы знать, кто из них предатель.
- По-моему, это уже безразлично. Если мы и не сделаем попытки к бегству,
нас все равно здесь не оставят. Риске знает все. Этого достаточно, чтобы
посадить нас под замок, за каменную стену.
- Может быть, вы и правы, Нордаль.
- Мы мало чем рискуем, попытав счастья. К тому же, нам нельзя откладывать
эту попытку. Говорят, будто вчера ночью сюда тайно приехал какой-то важный
гестаповец. Едва ли нам следует ждать добра от такого визита.
- Может быть, вы и правы, - повторил Найденов и стал осторожно пробираться
в тени бараков к дому, где жил Риске и другие офицеры охраны. Среди
освещенных окон четко выделялось одно, затянутое темной шторой. Оно
невольно привлекло внимание Найденова. Он тихонько подошел, заглянул в
щелку. В маленькой комнатке спиной к окну, у постели, стоял коренастый
человек и делал гимнастику. Найденову бросилось в глаза, что вся спина
этого гимнаста покрыта густыми волосами, а под левой лопаткой виднеется
небольшое розовое пятно четырехугольной формы - след удара стилетом или
кортиком.
Найденов вздрогнул. Не эту ли спину он видел уже в ванной перед прибытием
"Ярроу"? Это было накануне того дня, когда Мейнеш расставил ему силки на
пристани.
Вероятно, этот человек прибыл сюда за ним. И под конвоем его увезут в
Германию.
Найденов понял: откладывать бегство нельзя.
* * *
Через час на щебнистом скате - единственном склоне Олеёйя, плавно
спускавшемся к берегу, грохотали пустые бочки.
На откосе стоял комендант Риске и, попыхивая папиросой, следил за работой.
- Эй, вы, - крикнул он двум рабочим, бережно катившим бочку, в которой
сидел Найденов. - Вы так нянчитесь с этой бочкой, будто в ней сидит ваша
любимая бабушка!
Рабочие испуганно остановились и, вытянув руки по швам, ждали приближения
Риске. Он подходил с фонарем в руке. Острый луч света скользнул по бочке.
Сидевший в ней Найденов понял, что еще секунда, и все будет кончено. Но в
этот момент со стороны офицерского дома послышался хриплый голос:
- Риске! Пойдите-ка скорей сюда! Быстро!..
На крыльце, в квадрате растворенной двери, темнел силуэт коренастого
мужчины с длинными руками.
В плену у привидений
Шел девятый день плавания "Ундины" и шестой день с тех пор, как она вошла
в шугу. Шуга сменилась мелко битым льдом. На смену битому льду пришли
гонимые с севера мощные паки. И вот "Ундина", вытащенная экипажем из
полыньи, беспомощно лежит на боку среди огромного ледяного поля и дрейфует
с этим полем на юг, то есть туда, откуда с таким трудом пробивались
норвежские моряки, чтобы доставить Найденова к берегам родины.
В это утро Найденов еще раз тщательно проверил запасы пищи и пришел к
печальному выводу, что если даже вдвое уменьшить нормы, питания хватит не
больше чем на три-четыре дня.
- Значит, - сказал он спутникам, - предстоит еще урезать порции либо быть
готовыми к тому, что через четверо суток мы начнем голодать, если не
окажемся на земле или на борту какого-нибудь судна.
Найденов взял бинокль и в тысячный раз оглядел горизонт. Взгляд его
остановился на черной точке среди белого поля льда. Рядом появилась
вторая, за ней - третья, четвертая... Найденов насчитал с десяток
движущихся точек.
- Тюлени! - радостно воскликнул он и, передав бинокль Лунду, указал
направление.
Шкипер, внимательно присмотревшись, сказал:
- Кому же еще здесь быть!.. Но странно: они как будто ходят на хвостах!
- По мне пускай хоть на головах! - крикнул Нильс.
Через несколько минут они вдвоем с Найденовым, прячась среди торосов,
подкрадывались к тюленям. Один удачный выстрел сулил запас пищи и топлива
на много дней. До тюленей оставалось тысячи полторы шагов, когда Коротышка
жестом остановил Найденова и шепотом сказал:
- Дальше нельзя: услышат!
Они легли и несколько минут оставались неподвижны. Потом, выждав, когда
один из тюленей появился над краем тороса, Коротышка приложился и
выстрелил. В тот же миг Найденов увидел, что Нильс стреляет... по
человеку. Да, это был не тюлень. Человек вскочил во весь рост и обернулся
к охотникам. В следующее мгновение он прыгнул в сторону и исчез подо
льдом. За ним последовали и остальные...
Люди, ныряющие под лед, как тюлени! В первый момент Найденов и Нильс
замерли на месте. Но тотчас, не сговариваясь, поползли вперед.
Так проползли они еще метров двести-триста. Найденов остановился. Сквозь
треск напирающих друг на друга льдин - единственный звук, нарушающий
тишину ледяной пустыни, - ему почудилось какое-то странное гудение. Оно
доносилось как будто из-подо льда. Можно было подумать, что там работает
мощный двигатель. Найденов прислушался и вопросительно поглядел на
Коротышку. Но тот, видимо, ничего не слышал. Его взгляд был прикован к
краю ледяного поля, где прежде были люди. Нильс поднял винтовку и
приложился. Найденов едва успел предотвратить выстрел.
- Это могут быть друзья! - сказал он.
- Друзья? - Нильс засмеялся и показал туда, где лежала на боку их
"Ундина". Найденов увидел нарисованный на борту катера знак свастики.
- Вы думаете, у этого флага могут быть друзья? - спросил Коротышка. -
Всякий, кто подумает, что это наш флаг, откроет по нам огонь.
- Значит, надо показать им, что мы не гитлеровцы.
- А если они немцы?.. - прошептал Нильс. - Побудьте здесь, а я посмотрю,
куда ныряли эти черти. Держите ружье наготове.
Коротышка быстро пополз вперед, а Найденов устроился поудобней и положил
винтовку на застругу, готовый отразить неожиданное нападение. Он видел,
как Нильс стремительно вскочил на ноги и замахнулся винтовкой, словно
хотел ударить прикладом по воздуху. Но она вырвалась у него из рук и,
поднявшись так, словно имела крылья, понеслась в сторону. После этого
Коротышка стал совершать нелепые движения, ударяя кулаками пустоту. Он
прыгал, лягался, падал и снова вскакивал, ударяя по воздуху налево и
направо. Это походило на боксерский бой "с тенью".
Но вот он отчаянно закричал:
- Спасайтесь, херре пастор! - И с этими словами со всего размаху шлепнулся
на лед, продолжая барахтаться и отбиваться от невидимых врагов.
Найденов бросился на помощь парню. Пробежав не больше пяти шагов, он
споткнулся обо что-то, хотя лед перед ним был чист, и с размаху полетел,
больно ударившись головой. Все поплыло перед глазами, он потерял сознание.
"Невидимая - первая"
Туман все еще стоял в голове Найденова, когда показалось, что он слышит
родную речь. Кроме того, он отчетливо слышал острое жужжание и ритмический
гул - шум судовых механизмов. Придя, наконец, в себя, Найденов с первого
взгляда понял, что находится на борту корабля. Больше того: по
раздававшейся вокруг русской речи он понял, что корабль этот свой,
советский, родной. Не помня ни о чем другом, кроме того, что он у себя
дома, Найденов сделал попытку вскочить, но услышал суровый окрик:
- Лежать смирно!
Но даже этот резкий приказ показался ему дружеской лаской.
- Да будет, товарищи, я уже понял: свои! - сказал он.
- Не разговаривать! - сурово повторил тот же голос, и Найденов увидел
приблизившегося к нему старшину.
- Я же свой, что вы кричите? - улыбнулся Найденов.
Сильным движением старшина заставил Найденова опуститься на койку.
- Приказываю молчать - значит, молчи!
- Товарищ старшина, доложите командиру, что я свой, советский командир.
Старшина насмешливо оглядел Найденова.
- Чисто по-нашему научился... паразит...
- Отсюда вывод, - послышался рядом молодой веселый голос. - Из тех
специалистов, которых они к нам в тыл засылают.
Найденов оглянулся и увидел молодого краснофлотца в берете.
- Что за шум? - раздался возглас вбежавшего в отсек старшего лейтенанта.
Увидев Найденова, он крикнул:
- Кто разрешил ему встать с койки?..
- Я требую одного: видеть командира корабля и говорить с ним.
- Все, что вы хотели бы сказать командиру корабля, можете сказать мне: я
его заместитель.
Его прервал гудок телефонного зуммера. Старшина снял трубку.
- Да, четвертый отсек. Да, товарищ капитан третьего ранга, старший
лейтенант здесь. - И, обернувшись к лейтенанту: - Вас к аппарату...
Старший лейтенант взял трубку.
- Сибирка слушает.
Закончив служебный разговор, он сказал:
- Пленный заявляет, будто он вовсе не немец. Он называет себя советским
командиром... Посмотреть на него? Есть, сейчас приведу.
Идя следом за Сибиркой, Найденов с удовольствием приглядывался к лицам
краснофлотцев, провожавших его сумрачными взглядами.
Сибирка постучал в дверь каюты. Спокойный голос ответил оттуда: "Войдите",
и Сибирка отодвинул створку. У маленького столика сидел командир. Лицо его
было освещено лампой. При виде его Найденов остановился как вкопанный, а
пораженный Сибирка увидел, как командир корабля, издав крик изумления,
бросился навстречу пленнику и они стиснули друг друга в объятиях.
В следующее мгновение Сибирка, не успев отскочить от бросившегося в его
сторону пленника, почувствовал, как тот крепко обвил его шею рукой и
звонко поцеловал в щеку.
Житков в двух словах объяснил своему заместителю, кого тот видит перед
собой. Сибирка хотел оставить друзей, но Найденов удержал его.
- Прежде всего, прошу вас поставить перед Нильсом столько харча, сколько
он может съесть. А во-вторых, не считаете ли вы, товарищи, что нужно
подумать о спасении моих верных друзей - Йенсена и Лунда, оставшихся на
льду. Бедняги, наверно, беспокоятся о нашем исчезновении, не говоря уже о
том, что им грозит верная смерть от голода. Их нужно доставить в первый же
норвежский пункт, который будет по пути.
Когда они остались одни, Найденов засыпал друга градом вопросов, а в
заключение спросил:
- Что означает таинственное поведение твоих людей, так ловко схвативших
меня на льду? Даю голову на отсечение, я не видел ни одного из них!
- И не мог видеть, будь у тебя хоть две пары самых зорких глаз. Они были
невидимы.
Голос Найденова радостно задрожал, когда он воскликнул:
- Значит, Паша... - Он не мог договорить, за него досказал Житков:
- Да, твоя жена кое-чего добилась. К моему возвращению на родину задача
подогреваемого покрытия была решена.
- Подогреваемого?
- Пока - да. И его можно было уже применить для подогреваемой ткани, - как
в летной одежде. Теперь у нас три таких комбинезона.
- Понятно!
- Но беда в том, что люди не могут отойти от лодки дальше, чем позволяет
питающий провод.
- А батареи?
- Если бы ты знал, сколько энергии пожирает такой комбинезон!
- Ладно. Второй вопрос: куда девались твои люди, прыгая под лед? Я не
видел рубки подлодки.
- Разве непонятно? Если можно одеть человека, значит, можно одеть и рубку!
- Чехол из ткани?
- Вот именно. Поэтому наш корабль и носит название "ОН-1".
- Что это значит?
- "Опытная невидимая - первая".
- Если бы ты знал, как я завидовал тебе каждый раз, когда думал, что ты
уже дома и работаешь над своей невидимостью! А мое "ухо", небось, так и
застряло на мертвой точке.
- Напротив, когда мы пройдем в рубку акустика, ты увидишь, как работает
"ухо Найденова".
Найденов радостно схватил Житкова за руку:
- Ты не шутишь, Паша? Неужели добились? Вот молодцы! Пойдем скорей к
акустику!
- Погоди, успеем, - сказал Житков. - Ты сам сможешь испытать "ухо", когда
мы встретимся с противником. Наша опытная охота еще далеко не кончена. По
пути домой предстоит еще кое-что проверить. Скажи-ка мне, во-первых,
удалось ли покончить с нашими общими "друзьями" - Витемой и Мейнешем?
- Увы, Витему я так больше и не видел, а Мейнеш ускользнул из рук, хотя
лежал уже связанный в моей комнате.
- Жаль, очень жаль...
- Думаю, что теперь они больше не опасны.
- Как диверсанты и шпионы, конечно, - согласился Житков. - Двери в
Советский Союз для них закрыты. Но не следует забывать, что они готовы
вцепиться в нас зубами при первой возможности.
- Вот этих-то возможностей у них больше и не будет, - уверенно произнес
Найденов. - Уж не воображаешь ли ты, будто после войны на земле воцарится
рай?..
- Нет, до рая далеко, но песенка гитлеровцев спета. Двадцать второго июня
сорок первого года они сами определили свою судьбу. Мы приспособим их к
мирному труду; заставим восстановить своими руками все, что разрушили,
залечить все раны, нанесенные человечеству... Но сегодня для меня самое
главное то, что скоро я буду на родине! - воскликнул Найденов. - Впрочем,
я и сейчас уже чувствую себя на родной земле. Палуба твоей лодки -
достаточно твердая почва, чтобы, стоя на ней, чувствовать себя человеком.
Ах, Паша, если бы ты знал, какая зависть меня брала к тем, кто имел
возможность вот так, как ты, чувствовать себя полноценным командиром,
гражданином, выполняющим свой долг перед родиной.
- Будто ты там развлекался...
- И все-таки это не то. Я мечтаю о другом: штурвал в руки - и в воздух!
- Ты еще насладишься, этим вдоволь! А теперь не хочешь ли привести себя в
порядок? Погляди-ка на себя в зеркало. Стыд и срам, стыд и срам...
Житков ласково подтолкнул друга к переборке. Найденов увидел в зеркале
свое лицо, покрытое щетиной, спутанные волосы... Поверх багрового загара -
полосы копоти от примуса, с которым приходилось постоянно возиться на
"Ундине".
- Да, пожалуй, в таком виде неловко ступать на родную почву.
Житков поглядел на часы.
- Через час - обед. Я познакомлю тебя с кают-компанией. Замечательный
народ! - Он открыл шкафчик. - Вот здесь брюки, китель, ботинки. Мойся,
брейся, переодевайся, а мне пора в центральный пост - вылавливать Йенсена
и Лунда. С удовольствием пожму им руки!
Оставшись один, Найденов сбросил платье и подошел к умывальнику. Он уже
намылил было щеку, как вдруг невольно вздрогнул, услышав за спиной
приглушенный голос. Найденов не сразу сообразил, что это всего лишь радио.
Но то, что он услышал, заставило его широко и радостно улыбнуться
собственному отражению:
"За выдающиеся заслуги в области создания новых видов вооружения для
Военно-Морского Флота присвоить инженер-контр-адмиралу Бураго, Александру
Ивановичу, звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина
и золотой медали "Серп и молот"..."
С раскрытым от удивления ртом Найденов обернулся к репродуктору и
машинально спросил:
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг