Ваш любимый вермут.
Видя, что Житков не собирается брать пододвинутую ему рюмку, Витема поднял
свою и с подчеркнутым удовольствием выпил.
На этот раз он изменил себе: не был так холодно безразличен, как всегда.
Нервно откусив кончик сигары, он, прежде чем закурить, долго растирал его
в своих тонких пальцах. Взгляд его не раз обращался на лицо собеседника.
Взгляд этот был испытующим, внимательным, словно прицеливающимся.
- Итак, вы по-прежнему отказываетесь помочь профессору? Вы уже имели
возможность убедиться в моем расположении к вам, не правда ли?.. Это
расположение мешает применить меры, которые я давно должен был бы пустить
в ход в отношении такого непокорного пленника. Но я нашел другое средство
воздействовать на ваше упрямство: все то, что я должен был бы сделать с
вами, выпадет на долю Бураго. - От Витемы не могла укрыться тень тревоги,
пробежавшая по лицу Житкова. - И чтобы вы не думали, будто это шутка, я
сегодня же покажу вам старика... Бедняга, он уже несколько суток не
получает воды.
Житков вскочил. Гнев исказил его лицо.
- Вы...
Витема остановил его движением руки.
- Мне дорога ваша нервная энергия. - Он тихо засмеялся. - Помните, как вы
берегли ее когда-то у меня в каюте?
- Вы напрасно мучаете старика! - крикнул Житков. - Он не пойдет ни на что,
недостойное русского офицера.
- Никогда ни за кого не ручайтесь. Даже за самого себя, - сказал Витема. -
Могу вас уверить, что рано или поздно я добьюсь вашего согласия на
сотрудничество с нами.
Витема спокойно поднялся и сделал приглашающий жест.
- Если угодно взглянуть на старика...
Стиснув кулаки, Житков отвернулся к иллюминатору.
Витема пожал плечами.
- Вы все равно к нему пойдете. Не откажетесь же вы повидать старика, когда
он будет умирать?
- Он болен? - вырвалось у Житкова.
- Отсутствие воды не делает его здоровее. - И тут же с издевательской
заботливостью спросил: - Не испытываете ли вы в чем-либо недостатка, не
жалуетесь ли на питание, уход?
Житков решительно шагнул к Витеме. По-видимому, в его взгляде было что-то,
что согнало улыбку с лица капитана. Он отворил дверь и приказал часовому
проводить Житкова в его каюту.
Профессор Бураго и его тайна погружаются на дно океана
Иногда, по вечерам, часовой отводил Житкова в капитанский салон, и пленник
надолго оставался там один на один с книгами. Но он не притрагивался к ним.
Потом появлялся Витема. Ставил на стол бутылку неизменного вермута и тоном
врача, дающего отчет родственнику о состоянии здоровья близкого человека,
сообщал:
- Старику хуже. Нервничает. Кажется, то, что я склонен был принимать за
симуляцию помешательства, является подлинным расстройством рассудка.
Крайне грустно: из-за вашего упрямства мы доводим профессора до
неизлечимой душевной болезни...
Засунув руки в карманы, Житков так сжимал кулаки, что ногти впивались в
ладони. В словах Витемы он старался отличить правду от лжи.
- На "Черном орле" нет врача, - бесстрастно продолжал Витема. - Если
перегнем палку, это может оказаться непоправимым. - Он развел руками и с
напускным сочувствием проговорил: - Годы! Другой бы протянул без воды
дольше. А он плох, очень плох.
- Чего вы от меня хотите? - тихо спросил Житков.
Витема поднял рюмку.
- Пейте! Или вы записались в общество трезвости?.. Все, чего я от вас
хочу: согласия работать с Бураго над проблемой невидимости. Если бы вы
высказали ему такое желание, он пришел бы в себя...
Житков молчал.
Витема в задумчивости побарабанил пальцами по столу.
- К сожалению, Найденов ведет себя так же неразумно, как вы. Имея таких
друзей, старик недолго проткнет.
У Житкова мелькнула мысль, что даже простое свидание с ним, а еще лучше с
Найденовым, может поддержать старика.
- Дайте нам возможность свидеться. Всем троим, вместе.
- Обещаете... - начал было Витема, но Житков сразу перебил:
- Я ничего не обещаю.
- Предупреждаю: вы не должны разговаривать с Найденовым. Такая попытка
дорого обойдется... старику.
Житков старался сохранить спокойствие, хотя, давая согласие на свидание,
он именно на то и надеялся, что удастся переброситься с Найденовым хоть
несколькими словами.
- Хорошо, - сказал он.
- Если такое же обещание даст Найденов, свидание состоится сегодня, -
сказал Витема.
Оставшись один, Житков погрузился в раздумье.
Звук поворачиваемого в замке ключа вернул его к действительности. Перед
ним снова стоял Витема и жестом приглашал следовать за собой.
Когда они вошли в каюту, Найденов был уже там. Житкова поразило лицо
друга. На нем был написан испуг. Ужас застыл во взгляде, устремленном на
распростертого в койке Бураго. Впрочем, едва Житков взглянул на старика,
он и сам чуть не вскрикнул: вместо могучего человека на койке был
беспомощно распростерт скелет. Его размеры казались неестественно
большими. Только голова оставалась живой - огромной, гордой головой
мыслителя, увенчанной непокорной гривой седых кудрей.
Сквозь свалявшийся войлок растрепанной бороды просвечивала
мертвенно-желтая кожа, обтягивавшая резко проступившие скулы. И оттого,
что лицо это походило на лицо трупа, еще более яркими казались чудесные
глаза.
Когда вошел Житков, слабая улыбка тронула черты старика.
- Ты русский? Я рад... - тихо проговорил он и перевел взгляд на Найденова.
- А вот живучая немецкая крыса. Его не взял даже газ, которым я отравил
сотню таких, как он. Говорю тебе: уже отравленного я сбросил его за борт и
все же он вернулся. Я был вынужден ловить его по всему судну. Словно
смеясь надо мной, он еще вырядился в свою униформу.
Эти слова были ответом на мучивший Найденова вопрос: почему Бураго так
настойчиво гонялся за ним по "Одде"? Значит, старика ввела в заблуждение
одежда немецкого капитана!
- Вы не узнаете Сашу? - спросил Житков. - Припомните: это Найденов, Саша
Найденов - муж вашей Вали.
- Муж Вали?
- Вашей дочери.
- У меня никогда не было дочери... Не понимаю, чего от меня хотят. Спроси
их, что им нужно. И пусть уведут отсюда этого... - Он взглядом указал на
Найденова.
Бледный от волнения, Найденов сказал Витеме:
- Мое присутствие раздражает больного. Мне лучше уйти.
Витема кивнул. Найденов вышел. Витема, как видно, находился в необычной
для него нерешительности. Он спросил Бураго:
- Хотите откровенно поговорить с ним? - и указал на Житкова.
Старик испытующе уставился в лицо Житкову и в раздумье произнес:
- Может быть, ты и не наш, но ты, по крайней мере, русский - единственный
русский среди этой шайки. Перед смертью я хотел бы поговорить с тобой.
Витема вышел, плотно притворив за собою дверь. В каюте долго царило
молчание. Потом старик пальцем поманил Житкова, а когда тот склонился,
тихо сказал:
- Они чертовски измучили меня... Ни дня покоя... Меня убили жаждой...
Житков терялся. Чем ободрить старика?
- Может быть, сделать вид, будто мы согласны работать над невидимостью? -
нерешительно предложил он. - Это даст вам возможность поправиться, прежде
чем они поймут, что мы водим их за нос.
Старик беззвучно рассмеялся.
- Да, да, невидимость! Это ты вовремя вспомнил... Вероятно, я скоро
действительно стану невидимым... Мне уже все равно. А ты води их за нос,
сколько можешь. Иначе они сделают с тобой то же, что со мной. Шприц
кислоты в мочевой канал, и от боли перестаешь соображать что бы то ни
было... А на теле никаких следов.
Житков ласково гладил руку старика. Тот опустил веки. Из-под них скатилась
слеза - одна единственная слеза, из самого уголка глаза.
Старик осторожно высвободил руку из пальцев Житкова и усталым движением
отпустил его.
Караульный матрос проводил Житкова в каюту.
Ни в этот, ни в следующий вечер Витема не появлялся. На третий день он
пришел, как всегда спокойный, с лицом, скованным пренебрежительным
равнодушием ко всему окружающему. На вопрос о здоровье профессора Витема
не ответил, будто не слышал Житкова, и заговорил о случайных, посторонних
вещах, о трудностях жизни, какую ему приходится вести.
- Можно подумать, что кто-то, кроме вашей совести, вынуждает вас к этому!
- резко сказал Житков. Ему было невыносимо тягостно общение с Витемой.
- Мы с вами когда-то уже спорили по этому поводу, - спокойно заметил
Витема. - Совесть - божок, созданный нами для других... - Витема помолчал,
задумавшись. - Я расскажу вам один случай... Как-то раз мне нужно было
добыть один важный русский документ. Я долго за ним гонялся. Охота не была
лишена интереса: двое или трое моих коллег сломали на этом шею. Это всегда
щекочет нервы. А кроме того, я знал: за этими же бумагами охотится еще
одна разведка. Не будем называть - чья. Получилось двойное кольцо. Но и
это меня не пугало. Мое предприятие было подготовлено с ювелирной
точностью. Документы должны были достаться мне. Моим противникам
предстояло остаться с носом. И вот, можете себе представить, когда все
казалось почти завершенным, когда я уже держал бумаги в руках, произошла
пошлая драка. Не терплю пускать в ход кулаки, но пришлось драться. Да, я
был вынужден самым вульгарным образом драться с кем-то, кого я даже не
видел в темноте. Это был человек невероятной силы. Он буквально скомкал
меня, как тряпичную куклу. К счастью, со мной был стилет. Люблю это
оружие: короткое четырехгранное лезвие обеспечивает надежный удар в тех
крайних обстоятельствах, в каких я именно тогда и оказался. Удар,
нанесенный в спину человека с лапами гориллы, избавил меня от тисков. Я
уверен: удар был смертелен. Нельзя жить с такою дырой в спине. Но
напоследок этот тип успел нанести мне удар ногой в пах. Я потерял
сознание. Всего на несколько минут. Но их оказалось достаточно, чтобы
исчезли и моя добыча, и труп этой гориллы. Я до сих пор не знаю, чья это
была работа: не моих ли милых соперников из разведки третьей страны? Все
это происшествие тем более удивительно, что о предстоявшем мне тогда деле
не знал ни один человек...
Витема опять помолчал, пуская дым в подволок.
- Признаюсь, я дорого дал бы, чтобы узнать, кому обязан честью остаться в
дураках... О, доведись мне увидеть спину этой чертовой гориллы с зияющей в
ней крестообразной дырой!..
Витема усмехнулся, словно увидел в клубах сигарного дыма своего смертельно
раненного врага.
- Я вспомнил об этом случае по некоторой не совсем приятной для меня
аналогии. То был один из моих редких проигрышей. - Витема сунул сигару в
пепельницу и пристально поглядел на Житкова. - Сегодня я, кажется, тоже
проиграл. Ведь сегодня мы хороним Бураго.
Житков вскочил.
- Мне самому жаль, - сказал Витема, - но, увы, это так. Можете посмотреть,
как его зашивают в парусину.
Житков оттолкнул Витему от двери и помчался по коридору, преследуемый
караульным матросом. Сбив с ног часового у трапа, он выскочил на палубу и
сразу же увидел, что Витема не лгал: сидя с поджатыми ногами на кормовом
люке, парусник зашивал тело. Оттолкнув немца, Житков рванул парусину. Из
нее, как из-под капюшона, показалась седая голова. Широко открытые мутные
глаза смотрели мимо плеча Житкова в хмурое северное небо.
Житков наклонился и коснулся губами холодного лба. Потом молча взял иголку
из рук удивленного парусника и стал зашивать парусину. Он не заметил, как
подошел Найденов в сопровождении Витемы. Осторожно отодвинув край
парусины, Найденов долго глядел в мертвое лицо старика. Потом так же
молча, как Житков, взял вторую иглу и принялся за работу...
Не позволяя немцам притронуться к телу Бураго, Житков и Найденов положили
его на доску, прикрепили к ногам мешок с углем.
Витема стоял поодаль, у борта, с сигарой в зубах, и следил за бегом волн.
Тот, кто не знал капитана, мог бы подумать, что именно для этого он и
вышел на палубу. Но и Житков и Найденов отлично видели: он следит за
каждым их движением. И они молчали, боясь дать Витеме повод помешать им
достойно похоронить дорогого человека. Но Найденов все же не мог
удержаться от того, чтобы украдкой обменяться с Житковым мучившей его
мыслью:
- Может быть, я схожу с ума, но чем дальше, тем больше мне кажется, что
это - не Бураго.
- Ты действительно сходишь с ума, - шепотом же ответил Житков.
- Может быть...
Когда работа была закончена, Житков громко сказал, словно подумал вслух:
- Жаль, что нет флага...
Продолжая все так же сосредоточенно наблюдать за пеплом на конце своей
сигары и делая вид, будто его больше всего заботит сохранение этого серого
столбика, Витема, не оборачиваясь, приказал:
- Боцман, принеси из хлама какой-нибудь старый флаг.
Найденов видел, как при этих словах краска гнева залила лицо его друга.
Мейнеш вернулся со свертком под мышкой.
- Этот вам наверняка уже никогда не понадобится, сударь, - доложил он.
Витема не дал себе труда даже обернуться.
Мейнеш рывком развернул ткань, и оба друга едва не вскрикнули от
удивления: перед ними белело полотнище андреевского флага.
Они переглянулись. Житков колебался. Найденов тихо сказал:
- Покойный был русский моряк, сын, внук и правнук русских моряков. Ему не
будет стыдно уйти в последнее плавание с флагом, под сенью которого
служили предки.
Он взял из рук Мейнеша белое полотнище с синим крестом. Друзья растянули
флаг, накрыли им старика, подняли доску с телом, поставили краем на
фальшборт и приподняли другой конец. Труп скользнул за борт и с плеском
погрузился в темную зелень воды.
* * *
Житкову не спалось. Он встал с койки, подошел к иллюминатору и жадно
вдохнул свежий ночной воздух. Захотелось на палубу. Он приотворил дверь и
попросил часового проводить его наверх.
На палубе царила такая же тишина, как и внизу. Был почти полный штиль. По
легкому похлопыванию ослабевших парусов Житков понял, что судно едва
движется. Откуда-то доносились странное сопенье и звук льющейся воды.
Часовой, неотступно следовавший за Житковым, приостановился раскурить
потухшую трубку. При свете спички Житкову, глядевшему в ту сторону, откуда
доносилось сопенье и плеск, представилось необычайное зрелище: матрос лил
воду на спину какого-то человека с могучим торсом гориллы. Как ни быстро
догорела спичка в руке матроса, Житков успел разглядеть на спине атлета
намокшие волосы и чуть не вскрикнул: он совершенно ясно увидел под левой
лопаткой место, лишенное растительности, - рубец в форме креста, след
страшного удара, нанесенного оружием с крестообразным клинком...
Часть вторая
Глава девятая
Последний корсар
Гибель "Консула Серенсена"
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг