Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
  Найденов в сердцах переменил обойму. Соседство привидения, умеющего
стрелять и, как бритвой, перерезать трехдюймовые тросы, совершенно не
устраивало его. Он не спеша пошел к тому месту, где видел человека.
Посветил фонариком и протяжно свистнул: на переборке виднелись капли
крови. Кровь, алая кровь текла в жилах таинственного мертвеца или призрака!
  На утро - это было уже третье утро на "Одде" - Найденов проклинал себя за
то, что сразу же, ночью, не пошел на поиски врага. Очнувшись от короткого
сна, которым он забылся в рубке, он сделал новое открытие: оба трапа,
ведущие из ходовой рубки на верхнюю палубу, были разобраны. Из них вынули
все ступеньки - сверху донизу. Найденов поразился: это было сделано так
бесшумно, что не нарушило его тревожного сна. Разумеется, для Найденова не
составило бы труда соскочить с мостика, - но как попадешь обратно? Всякие
времянки или тросы, которые он приладил бы, противник легко уничтожит. А
это значит, что Найденов не сумеет добраться до штурвального отделения и
хоть сколько-нибудь влиять на судьбу дрейфующей "Одды". С другой стороны,
оставаясь на мостике и в рубке, Найденов тем самым предоставлял остальное
судно во власть противника. Здесь было над чем подумать!

  * * *

  Палуба мостика белела от соли. Найденов, стараясь сохранить равновесие на
этой скользкой, как лед, поверхности, ловил в секстан низкое солнце,
изредка выглядывавшее в разрывы туч. Наконец это ему удалось. Он поднял к
глазам хронометр, и... тут с силой выбитый у него из рук секстан ударился
о поручни и разбился. Найденов отскочил в сторону и присел. Вторая пуля
пробила брезент фартука там, где он только что стоял.
  Распластавшись на палубе, Найденов приподнял фуражку над брезентом. Она
тотчас была пронизана пулей.
  "Стрелок неплох, - подумал Найденов. - Удивительно, что он разбил секстан,
а не мою голову".
  Между тем никем не управляемое судно повернулось бортом к волне. Найденов
прополз к трапу, быстро скатился в рубку, чтобы заняться штурвалом, но
тотчас же убедился, что все его усилия бесполезны: колесо штурвала
вращалось свободно, не оказывая никакого влияния на движение судна. Либо
сорвано перо руля, либо перебиты штуртросы, ведущие от штурвала к румпелю.
  Найденов решил найти повреждение и спустился на палубу с левого крыла
мостика. Расчет был верен: враг его не видел. Найденов быстро обнаружил
повреждение: действительно, штуртрос был разъединен.
  Хлопок выстрела прервал размышления. По начавшей уже вырабатываться
привычке Найденов тотчас присел за выступ трюма. Было ясно: в любую
минуту, где бы он ни находился, можно ждать пули.
  Ну что же, он готов к поединку. Но пусть уж не посетует и враг.
  Не выпуская из рук пистолета, Найденов еще раз, крадучись, обошел
несколько кают и раздобыл себе винтовку с достаточным количеством
патронов. Но пока он рыскал по каютам, враг, видимо, выработал какой-то
новый план: Найденов нашел все двери в проходах на нос запертыми. Теперь
он был лишен возможности проникнуть в носовую часть судна. Идти по
открытой палубе - значило подставить себя под выстрелы. Что же, придется
отказаться от посещения офицерских кают, кают-компании и офицерского
камбуза. Правда, в матросском камбузе скудно с едой, но голодная смерть
ему не угрожает.
  Найденов повернул назад, намереваясь заняться приготовлением чашки
крепкого кофе. Только теперь, подумав о кофе, он понял, до чего
проголодался и устал. Он подошел к камбузу и...
  - Черт бы его взял! - вырвалось у него, когда он понял, что план врага был
продуман во всех деталях: изолируя Найденова в корме, незнакомец не
оставил ему ничего, что можно было есть. Посреди камбуза лежал
откупоренный баллон с газом. Продукты, вода - решительно все было
отравлено. Жестянки с консервами проткнуты, стеклянные банки разбиты,
деревянный бочонок с пивом открыт.


  "Черный орел"


  Если бы дверь камбуза не была плотно затворена, газ, растекшись по
кораблю, несомненно, убил бы и Найденова. Но таинственный враг,
по-видимому, понимал, что при этом мог погибнуть и сам, и не только
предусмотрительно затворил дверь камбуза, но открыл в нем иллюминатор,
чтобы, сделав свое дело - отравив продукты, - газ выветрился.
  Итак, ни пищи, ни глотка кофе или хотя бы воды.
  В бессильной злобе Найденов сжал кулаки. Овладев собой, он постарался
хладнокровно продумать создавшееся положение.
  Он подошел к двери, ведущей по коридору в нос судна, и осмотрел ее. Ключ
торчал с противоположной стороны, зато со стороны кормы, где был Найденов,
оказались все аварийные задрайки. Дело минуты - повернуть их. Дверь была
накрепко задраена.
  Быстро перебежав в проход левого борта, Найденов проделал то же самое и
там. Затем настала очередь дверей, ведущих из кормовых помещений на
верхнюю палубу. Вскоре можно было ручаться, что ни одно живое существо не
сумеет проникнуть сюда с носа, минуя палубу.
  Затем Найденов спустился в машинное отделение и, отыскав маховик
управления клинкетами, привел его в действие. Тяжелые стальные заслонки в
водонепроницаемых переборках встали по местам. Кормовая часть "Одды" была
окончательно изолирована от носовой.

  * * *

  Под косыми лучами солнца море светилось зеленым сиянием. Оно казалось
величественным, но вовсе не грозным. Было трудно поверить, что это по его
вине "Одда" выглядит, как после жестокой битвы: не осталось квадратного
метра палубы, не носящего следов разрушения; у бортов - ни одной шлюпки;
шлюпбалки сиротливо глядели в небо вопросительными знаками своих изогнутых
труб; беспорядочно болтались оборванные тали. Блоки громко хлопали по
железу. Фор-стеньга была обломана у самого марса. Из четырех стрел фока
две были сорваны, третья уперлась в крышку первого люка. На шкафуте
виднелась груда скрученного железа, в которую превратилась кормовая
надстройка.
  На палубе царила относительная тишина. Заглянув через борт, Найденов
понял, почему сейчас "Одду" качает меньше: вода была гораздо выше
ватерлинии. Не было ничего удивительного, что судно набрало воды. Если
полученная от ударов руля пробоина или течь, образовавшаяся между
разошедшимися листами обшивки, велика, устойчивость судна будет
увеличиваться за счет быстрого погружения. При этой мысли Найденов обвел
взглядом горизонт и замер от радостной неожиданности: четкий силуэт
корабля вырисовывался за скатившейся от горизонта волной. Вот корабль
исчез за новым валом, снова вынырнул...
  Найденов ясно видел: это был трехмачтовый парусник.
  Пренебрегая опасностью получить напоследок пулю, Найденов вскарабкался на
мостик и взял бинокль. Он наслаждался видом стройных очертаний парусника,
плавно, но уверенно взбиравшегося по склонам водяных холмов. Нельзя было
не заглядеться на бег судна. И линии его были прекрасны. Высокие мачты,
одетые фестонами парусины, выглядели нарядно.
  Найденов был уверен, что и на паруснике заметили его корабль. Парусник,
изменив курс, шел на сближение с "Оддой". С каждой минутой очертания
судна-спасителя делались ясней. Вот до его гордо поднятого бушприта
осталось не больше двадцати кабельтовых. Найденов видел уже золото надписи
на остром носу. Напрягая зрение, прочел: "Черный орел". По-видимому, это
было американское судно. Только нейтральный торговый корабль мог решиться
приблизиться к зоне военных действий. Через несколько минут Найденов
убедился в том, что не ошибся: к гафелю приближающегося судна не спеша
пополз звездный флаг Штатов.
  Найденов опустил бинокль и вернулся в рубку за мегафоном. Он захватит
несколько баллонов со смертоносным газом и дневник Шеллинга -
свидетельства преступления, задуманного гитлеровцами.
  Внезапно удар орудийного выстрела, донесшийся с кормы, потряс "Одду".
Найденов оглянулся: из-под упавших щитов маски на юте глядело орудие.
Дымок выстрела еще сочился из ствола. Найденов увидел спину человека,
досылающего в казенную часть новый патрон. Раздался второй выстрел...
  Опомнившись, Найденов схватил винтовку и вскинул ее, чтобы выстрелить в
безумца, но тут его внимание отвлек высокий фонтан воды, возникший под
самым бортом "Одды". Это был разрыв снаряда, посланного с парусника.
Найденов перевел взгляд на "Черного орла", и тут его ждала новая
неожиданность: американского флага уже не было и в помине. Вместо него под
гафелем полоскался военно-морской флаг Третьего Рейха.
  Найденов перестал что-либо понимать.
  "Черный орел" прекратил огонь: на его рее взвился сигнал: "Стреляете по
своим".
  Не получив ответа, "Черный орел" повторил сигнал. Затем последовал приказ:
"Прекратите огонь". Но странный артиллерист на корме "Одды" продолжал
стрелять. Следующий снаряд разорвался на палубе "Черного орла".
  От парусника отвалил моторный катер. И через несколько минут матросы с
автоматами взбежали на палубу "Одды". Офицер с катера крикнул:
  - Свяжите этого человека и кидайте сюда!
  Найденов узнал Витему.


  Капитан Витема любит стихи


  Стоя на юте "Черного орла", Житков смотрел на происходящее. Ему уже не раз
приходилось наблюдать, как "Черный орел" пожинает плоды своего рейдерства,
но впервые он видел, чтобы жертва, к тому же находящаяся в столь жалком
положении, огрызалась как "Одда". Не сразу догадался он и о том, почему
Витема, не церемонившийся со встречными купцами не только враждебных, но и
нейтральных стран, не пустил ко дну эти жалкие остатки парохода. Лишь
разобрав на корме название, Житков понял: это было то самое судно,
которому Витема передал профессора Бураго.
  При виде бедственного положения, в каком находилась "Одда", крайнее
беспокойство овладело Житковым. Он испугался за старого профессора. Кто,
кроме Бураго, мог бы оказать Витеме столь яростное сопротивление?
Вероятно, экипаж покинул "Одду". Эта мысль укрепилась в Житкове, когда он
увидел, что после недолгой перестрелки и какой-то возни на палубе "Одды"
двух связанных людей спустили в катер.
  В первом же из связанных людей, поднимавшихся на борт "Черного орла", он
узнал Бураго.
  Следующим на трапе стоял связанный Найденов в форме капитана "Одды". Вот
матросы развязали ему ноги, сняли повязку с глаз. Сделав несколько шагов,
Найденов остановился, обернулся к шедшему за ним Витеме и прежде, чем
кто-либо успел понять происходящее, нанес ему удар ногой в грудь. В ту же
самую секунду он, как был, со связанными руками, прыгнул в воду вслед за
падающим врагом.
  За двумя всплесками, сопровождавшими падение Найденова и Витемы,
последовал третий: Житков тоже исчез за бортом.
  Несколько сильных взмахов, и он настиг с трудом державшегося на
поверхности воды друга, которого волной успело отбросить к носу "Черного
орла", сорвал с его рук веревку.
  - Ты или твое привидение?.. - спросил Найденов. - Наш старик, вероятно,
погиб. Вряд ли ему удалось бежать с "Одды". По-видимому, все погибли там
от газа... Кроме одного, какого-то рехнувшегося, которого Витема снял
одновременно со мной. Я так и не понял, что это за тип.
  - Как? Разве вы не вместе с Бураго отбивались от "Черного орла"? -
удивленно воскликнул Житков.
  Найденов не понял:
  - С Бураго?..
  - Не видел ты, что ли? Ведь второй человек, снятый с "Одды", наш профессор!
  Найденов не ответил. По ту сторону носа судна послышался шум
приближающегося катера, голоса.
  Житков был уверен, что Витеме не придет в голову обыскивать его при
возвращении на судно, но Найденова обыщут непременно. И потому, едва
Найденова подняли на катер, Житков увернулся от рук матросов, подтянулся к
мартын-гику и быстро выбрался на бушприт. Он спрыгнул на палубу,
уверенный, что опередил всех, но тут его принял в свои медвежьи объятия
Юстус Мейнеш.
  Странная жизнь началась с этого дня для Житкова и Найденова. Во время
прогулок по палубе они издали видели друг друга, но не имели возможности
обменяться ни словом. Одного держали на баке, другого - на юте.
  Бураго они не встречали ни разу.
  Каждый день то к одному, то к другому приходил Витема. Приказав
караульному матросу удалиться, он усаживался, не спеша вынимал сигару.
Некоторое время молча пускал кольца дыма, делая вид, будто безмятежно
любуется его синими узорами. Затем, с необыкновенным упорством, начинал
один и тот же разговор:
  - Итак, вам остается сказать одно слово: "да". Согласие милейшего
профессора мы уже имеем. Ему нужен только надежный сотрудник, чтобы
довести работу до благополучного конца.
  Можно было подумать, что друзья сговорились, - с таким необыкновенным
постоянством они в ответ на это предложение лишь недоуменно пожимали
плечами. Ни тот, ни другой не считали нужным даже слово сказать.
  По-видимому, Витема и сам начинал понимать, с кем имеет дело. В его голосе
не слышалось больше надежды на успех, когда он говорил:
  - Своим отказом вы ставите профессора в затруднительное положение. Без
помощника он не сможет дать то, чего мы ждем. А чем дольше он заставит нас
ждать, тем... трудней ему будет. Скажем именно так: трудней. - При этом
легкая усмешка кривила губы Витемы, и недобрый огонек пробегал в
бесцветных глазах. - Пока он не может особенно жаловаться на режим, но чем
дальше, тем строже я должен буду его содержать. Я не имею возможности
деликатничать. Только от вас зависит облегчить участь старика.
  Снаружи доносился спокойный плеск воды о борта "Черного орла", шуршание
штуртросов по палубе, посвистывание вахтенного, сплетающего от безделья
трос. Все вокруг казалось безмятежным.
  ...В один из вечеров Житкова повели в каюту капитана. Караульный вышел и
затворил дверь. Житков остался один. Он огляделся. Каюта поражала
комфортом. Книжные полки занимали почти все свободное пространство
переборок.
  Житков перевел взгляд на письменный стол. Привинченные к доске хронометр и
несколько карандашей в подставке - вот все, что украшало сверкающую
поверхность стола. С края, против удобного кресла-качалки, лежал
развернутый корешком вверх, переплетенный в кожу, изящный томик. Житков
машинально взял книжку:
  ...с усмешкою шкипер сказал:


  - Ребята, прочь сбиты снасти, и к черту пошел штурвал.
  Впрягайтесь в рулевые цепи. Через Бильбао-бар
  Мы провели против вихря в упряжи наш "Боливар"...
  ...не веря ни в сон, ни в чох.
  Мы причастились шторма, который послал нам бог...



  - Вы тоже любите стихи?
  Житков, не ответив, положил книгу на стол.
  Витема закурил. Его глаза сузились и стали еще холодней. Мгновение он
глядел на Житкова.
  - Считаете ниже своего достоинства говорить со мной? Что ж, каждый имеет
право на то, что ему кажется правильным. Даже если объективно это не что
иное, как глупость или преступление.
  - Боюсь, что вы утратили представление о том, где кончается глупость и
начинается преступление, - ответил Житков.
  Витема сделал пренебрежительный жест, словно отбрасывая это замечание.
  - Видите ли, - сказал он, - я совершенно убежден, что преступление лишь до
тех пор остается преступлением, пока его носитель не становится хозяином
положения и судьей себе и другим. Тогда преступление становится правом.
Иногда даже общественным благодеянием. - Витема жестом предупредил
возражения. Он подошел к поставцу на переборке, достал бутылку и рюмки. -

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг