Александр Шохов
КНИГА БЫТИЯ
Читая жизнь как книгу бытия,
Невольно в ней находишь повторенья.
1
Был июльский полдень. Издательство, насыщенное жарой, усталым гулом
горячих вентиляторов, шумом улицы и ожиданием вечерней прохлады,
постепенно наполнялось людьми.
Пришел Апраксин, сумрачный молодой человек с лихорадочным блеском глаз
и нервными движениями. Бросив желтый вытертый портфель на единственное
кожаное кресло, в котором никто не сидел из-за жары, он плюхнулся на
подоконник и спросил:
- Холодный сок будешь?
- Не откажусь, - ответил я, отрывая глаза от компьютера. - Не видел
Витгенштейна?
- Стоит на улице. Треплется с девчонками из магазина.
Сок был яблочный, светлый как закатное небо и очень вкусный. Кружка с
изображением коровы вспотела, приняв в себя двести миллилитров ароматного
напитка, и я с наслажденьем слизнул капли росы с ее края.
Как знать? Может быть в этой, собравшейся из воздуха росе, растворились
витающие в пространстве идеи, которых мне сейчас так не хватало.
Моя фамилия Ворчагин, из блестящей плеяды фамилий моих коллег она
выпадает напрочь. До меня за этим компьютером работал Ломоносов, но
времена фамильной гармонии кончились с его неожиданным увольнением.
Многочисленные файлы, оставленные им на диске, я свалил в один большой
архив, надеясь разобраться с ним после, и занялся текущей работой.
Издательство наше выпускало так называемую интеллектуальную литературу.
Сейчас это были переводные и написанные по эту сторону границы книги по
управлению, справочники и учебники, иногда труды по магии и восточным
единоборствам. Называлось оно "Героникс".
Что издавать и каким тиражом решали двое - упомянутые уже Алексей
Апраксин - директор издательства и Марк Витгенштейн - главный редактор. Я
набирал тексты, делал художественное оформление книг и осуществлял
верстку. Кроме того, в издательстве работала девушка Света, которая, имея
длинные красивые ноги и умную, аккуратно причесанную голову, исполняла
функции секретаря и бухгалтера.
В настоящее время я пытался изобрести хоть какую-то заслуживающую
внимания оформительскую идею "Большого эзотерического словаря",
составленного неким Григорием Луниным. Марк Витгенштейн, по каким-то
неизвестным мне причинам, решил издать этот шестисотстраничный том.
Я просматривал небрежно сверстанный автором словарь, пытаясь найти в
нем, среди многочисленных схем и иллюстраций, некоторый толчок для моего
воображения.
"Артха", "Дзен-буддизм", "Дхарма", "Семи рас теория"... Мое внимание
привлекла статья "Современная эзотерика". В ней автор писал:
"Эзотерическое знание современности представляет собой совокупность
изолированных друг от друга школ и духовных движений. Часть из них
продолжают традиции прошлого. Но о них мы подробно рассказали в
соответствующих статьях по направлениям. Оставшиеся представляют собой
вклад наших современников в кладовую эзотерических знаний. Одно из таких
направлений - рефлексивные технологии. В их основе лежит умение управлять
собственным рефлексивным вниманием. (См.
рефлексия). Мастер рефлексивных технологий может полностью
контролировать внутреннее состояние своих собеседников и учеников, а их
число может быть весьма значительным. Делает он это посредством
коммуникативного и энергетического воздействия на них. Секрет воздействия
в том, что мастер точно знает, какие его фразы или жесты породят в
мышлении слушателей требуемый набор внутренних команд.
Управляя потоками этих команд, мастер может ввести слушателей в
состояние, нехарактерное для повседневной жизни. Например, сделать
человека намного более эффективным и решительным..."
В комнату ворвался Витгенштейн в обществе подозрительного бородача.
- Алексей, познакомься, это начинающий автор, - выпалил он с порога
Апраксину, который все еще сидел, потягивая холодный сок и получая явное
удовольствие от созерцания юной загоральщицы, расположившейся на широком
балконе под виноградными лозами, тянущимися от ее окон к нашим через узкую
улицу.
- Очень приятно, - сказал Апраксин, протягивая писателю руку. - Как
позволите вас называть?
- Что? А, Николай меня зовут. Петров-Ананасов.
- Псевдоним? - осведомился Апраксин.
- Настоящая фамилия, - сказал, смущаясь, бородач.
Он опустился в жаркое кожаное кресло, стараясь не прикоснуться спиной к
апраксинскому портфелю.
- Чем удивлять будете? - спросил Апраксин, кося глазом через улицу.
- Вот, книга у меня тут, - сказал Николай, доставая из грязной
матерчатой хозяйственной сумки потертую по углам машинописную рукопись. -
Про вечную жизнь.
Марк с жадностью выхватил рукопись и углубился в чтение. Бородач затих.
Апраксин доцедил сок и точным движением, не глядя, поставил кружку на
книжную полку у себя за спиной. На подоконнике ему было хорошо. Кажется, с
моря стало тянуть свежестью, и гнетущая жара постепенно превращалась в
приятное томление.
Я задал поиск по слову "Рефлексия" и нашел довольно странное
определение.
"Рефлексия - состояние, в котором субъект видит самого себя как бы со
стороны и может управлять своим мышлением и своими действиями, как
шахматист управляет шахматной фигурой. Возникает при сосредоточении
рефлексивного внимания на смысле происходящего здесь и сейчас, на процессе
мышления или действия. Может быть многоуровневой. Рефлексия первого уровня
- вижу и понимаю, что я сейчас делаю (он сейчас делает), рефлексия второго
уровня - вижу и понимаю, каким образом я вижу и понимаю и т.д.". Статья
"Рефлексивное внимание" также не отличалась подробностью. "Вид внимания,
позволяющий выходить в рефлексию. При развитии этого вида внимания человек
накапливает способность вычленять внутренние команды, отдаваемые самому
себе во внутреннем диалоге и использовать эти команды для управления
внутренним диалогом и действиями других людей".
- Ну что ж, голубчик, оставьте почитать. Вы претендуете издаваться на
средства издательства?
- Я бы хотел издаться на свои собственные, - бородач покраснел. - Три
года в Норвегии отработал, деньги на книжку есть.
- Ну в добрый путь, - сказал Марк. - Мы сможем отдать книгу в набор
сейчас, а начать верстать не раньше, чем через три недели. До того у нас
все заполнено работой. Вы какой тираж издавать будете?
- Десять тысяч хотел.
Марк присвистнул.
- А хранить вы где ее собираетесь?
- У вас хотел. Пока не продам тираж.
- Давайте-ка остановимся на одной тысяче, голубчик. Потом допечатаем,
если продадите...
- Да вам-то не все ли равно, сколько напечатать?! - огорченно вскрикнул
бородач.
- Склады у нас не безграничные, уважаемый Петров-Ананасов. Вот если бы
вы сами хранение организовали, не было бы проблем.
- Хорошо. Сам организую. Деньги за тираж вам сейчас отдать?
- Давайте половину авансом, а половину при вывозе тиража из типографии.
Общая сумма составит десять тысяч долларов из расчета доллар за экземпляр.
Бородач вытащил из той же сумки пачку денег, бросил ее на стол перед
удивленным Марком, и поднялся с кресла, оставив на нем две темные мокрые
полосы.
- О'ревуар, господа, - произнес он с французским прононсом и быстро
вышел.
- Ну, и что вы на это скажете? - спросил Витгенштейн, рассматривая
деньги. - Десять тысяч долларов наличными. За десять тысяч тиража. Не
считая. Из грязной сумки.
Марк передал деньги Апраксину.
- А что за рукопись? - спросил, Апраксин, вставая с подоконника и пряча
деньги в стол.
Витгенштейн посмотрел на титульный лист.
- "Мир от момента творения". Судя по жанру, философский роман. Название
не выглядит удачным, но над этим мы еще поработаем... Не знаю... Даже не
знаю, в какой мере это талантливо...
2
Книги, украшенные изящным золотым вензелем "Героникс", помещались в
издательстве в отдельном шкафу. За пять лет работы было издано около
пятидесяти томов.
Честно признаться, глядя на эту коллекцию человеческой мысли, я всегда
поневоле задумывался, что объединяет все эти издания? Кроме золотого
вензеля, конечно. И не находил ответа.
Уже наступил вечер. Витгенштейн, весь день читавший рукопись
Петрова-Ананасова, периодически ругаясь и делая пометки на полях, уже
ушел. Апраксин растворился около пяти, унеся так и не раскрытый портфель в
одной руке, а другой обнимая за талию Свету. Она была на несколько
сантиметров выше его, но никому из них это обстоятельство не портило
настроения.
Я остался один, чтобы наблюдать долгий июльский закат, слушать музыку,
поедать бутерброды и делать, что захочу.
Покопавшись в Интернете, я выцепил несколько текстов по рефлексивным
технологиям. Меня поражало то, что я никогда раньше о них не слышал. А
когда случайно натыкаешься на что-то в неинтересующем тебя словаре, и
вдруг за этим намеком открывается целый неизвестный космос, поневоле
начинаешь заглядывать внутрь - что же там находится...
Отправив отловленные в Инете тексты на принтер, я посмотрел на
оставленную Витгенштейном на столе рукопись и, открыв ее, пробежал глазами
по первым строчкам.
"С тех пор, как эта часть пустоты впустила в себя поток силы,
пребывающие в пустоте обрели направление. Но кто мог знать, что несет за
собой этот поток?
Кто приплывет по нему сюда, в место, где все существовало в гармонии,
при этом не проявляясь в виде форм и знаков? Никто не мог бы сказать, что
из непроявленного будет теперь проявлено.
Пустота была местом, в котором все события постоянно происходили и уже
произошли, в котором существовало только здесь и сейчас. Не было сомнений,
не было выбора. Все возможности реализовывались одновременно. В
неоформленной непроявленности текли невидимые процессы, не имеющие ничего
общего с сегодняшним временем и пространством.
Я помню себя там. В этой пустоте я носился, словно ища ответы на
вопросы, которые будут мучить меня потом. Тогда, когда слово "потом"
обретет понятный смысл. А сквозь меня, и сквозь все вокруг тек этот поток,
играющий всеми возможными цветами и формами.
И когда я вгляделся в одну из форм, она стала началом потока времени.
Он тек иначе, но сплетался с основным потоком, подобно двум танцующим
змеям. В обоих потоках можно было видеть бороздки, сочетавшиеся друг с
другом, цепляющие сущности пустоты, теперь ставшие формами потоков. Все
непроявленные возможности, процессы и сознания смешались в этот момент.
Они разлетелись по новому потоку и стали проявляться друг за другом, в
ужасной и неотвратимой последовательности, в которой не было никакой
логики, кроме случайного распределения всего того, что пребывало
непроявленным в пустоте. И одним из сознаний, попавшим в этот поток, стал
я сам.
Я помню это очень отчетливо. Последнее, что я услышал в своем сознании
перед тем, как провалиться в реку времени, был крик. Это кричало все, что
населяло собой пустоту. И этот крик был проклятием, обращенным ко мне".
Я вздрогнул от писка принтера. Он требовал еще бумаги.
- Чертова книга! - сказал я вслух, чтобы немного приободриться.
Сгущавшаяся темнота за окном и одиночество над странной рукописью, - все
это поневоле навевало полузабытое чувство детского страха перед
привидениями и всякой сказочной нежитью. По спине забегали мурашки.
Я добавил в принтер бумаги и вернулся к чтению.
"Возможно, причина тому проклятие, но я оказался в каждой точке этого
нового потока. Многие сознания попали в разные его участки, и потом это
дало богатую пищу для теории переселения душ. А я оказался повсюду. Если
большинство тех, кто проявился, имели возможность уйти обратно в
непроявленность, у меня этого шанса не было. Я был обречен на вечное
бытие. Я дал форму этому потоку силы. И теперь оформившаяся вселенная не
может обойтись без меня.
Вначале все мы были океанами энергии. Те, кто населял пустоту,
преследовали меня и причиняли мне боль. Из этой боли родились сгустки
материи. Так началась эта вселенная. Я могу назвать себя ее творцом. Но я
всего лишь творец формы. Суть этой вселенной - пустота, ее населяют дети
пустоты. И они ненавидят меня за то, что я изгнал их из мира, который был
им близок. Я удалился на самый край вселенной и долгие эры провел там в
одиночестве, издали наблюдая за тем, что происходит".
На этот раз меня прервал осторожный стук в двери.
- Кто там? - спросил я.
- Это Лена.
Я помнил ее - красивую, яркую девушку из фирмы, расположенной по
соседству. Они занимались переводами, преподаванием европейских языков и,
кажется, туристическим бизнесом.
- Привет, - я открыл дверь и впустил ее. - Ты чего так поздно на работе?
- Шеф попросил срочно написать дюжину писем. Я только что закончила,
смотрю, а у тебя свет горит. Вот и зашла.
- Я тут полуночничаю.
- Тоже много работы?
- Ее всегда невпроворот. Но сегодня просто не хотелось уходить...
- Ты меня чаем не угостишь? - спросила она.
- Конечно. Садись. Только что вскипел.
Мы сидели у открытого окна и пили чай с запахом цветов, который теперь
беспрепятственно поднимался снизу, с тщательно ухоженных клумб, не
смешиваясь с запахами автомобилей и горячей пыли. В небе высыпали звезды.
Я извлек из тумбочки шоколадку и кулек печенья - стратегический ночной
запас - и Лена с удовольствием угощалась и тем и другим. А я с не меньшим
удовольствием болтал о всяких пустяках.
- К вам много всяких сумасшедших приходит, - сказала Лена, когда я
рассказал ей о сегодняшнем бородаче.
- Да и к вам, наверное, по пути заглядывают. У многих идея-фикс
перевести свои книги на английский...
- До меня они не доходят. Их Майя с порога заворачивает.
"Смысл происходящего здесь и сейчас" - фраза из эзотерического словаря
почему-то не выходила у меня из головы. И в этот момент я начал смутно
понимать суть того состояния, которое в словаре описывалось загадочным
словом "рефлексия". Я осознал, что действия, предпринимаемые Леной,
содержат в себе некую стратегическую последовательность. Они направлены на
то, чтобы вызвать в моем мышлении поток команд самому себе: "поухаживай за
ней - сделай ей чаю - достань сладости - попробуй предложить интим...". Я
вдруг осознал, что бессознательно вел себя в ее руках как шахматная
фигура, которую она переставляла с одной клетки на другую, переводила из
одного состояния в другое. При этом воздействовала она на меня совершенно
незаметно и, вероятно, даже не понимая, что она делает..."
- Слушай, Лена, а что ты сейчас делаешь?
- Не поняла.
- Здесь и сейчас ты что делаешь?..
- Так... Мне пора. - Она быстро встала, схватила сумочку и ринулась к
двери. Уже закрывая ее, бросила через плечо сердитый взгляд и исчезла.
Это произошло так быстро, что я даже понять ничего не успел. Задав ей
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг