диамата были бы глупы...
- Они и есть глупы.
- Не скажи.
- ...без материальных законов: физики, химии и прочих
механик, так и религиозные умопостроения без Божьего откровения
- толчение воды в ступе. А подтверждением того, что эти
откровения не просто сказки (лично для меня), служит то, что
они все прекрасно сочетаются друг с другом и дополняют одно
другое.
- Еще бы: авторы Нового Завета прекрасно знали Ветхий,
Магомет - и то, и другое...
- Да, но Веды-то вещь отдельная.
- И противоречащая поэтому всем вышеназванным.
- Наоборот, объясняющая и дополняющая. Вот смотри: ты
говоришь, что за шесть дней Вселенная возникнуть не могла. И я
говорю - не могла. Но теперь смотрим в Веды, что это за дни?
Оказывается, на Брахмалоке одно мгновение дольше земного года.
Значит, у Брахмы на планете, пока он все это создавал, -
Кошерский обвел взглядом пивнуху, - вполне могло пройти
всего-навсего 6 дней.
- Это уже трактовки и подгонки, одним словом -
Фи-ло-со-фи-я, - упрямо настаивал Фришберг.
- Пошли дальше. Библия грозит за грехи адом...
- Один из спорных моментов. Примитивизатор Христос -
грозит...
- ... Коран обещает, что правоверные, даже попавшие в ад,
обретут в конце концов Царство Божие.
- Неточность: не Царство Божие, а всего лишь рай.
- Тем паче. Екклезиаст пишет, что душа смертна, Даниил -
что бессмертна.
Саня кивнул. Он устал указывать на неточности, тем более,
что сам-то прекрасно знал, что они непринципиальны. - А как все
это объяснить? Да пожалуйста: Веды, учение о Параматме. Две
души: высшая - бессмертна, низшая - наказуема, грешна,
продаваема Дьяволу и все прочее. За праведную жизнь - в рай. А
там - опять жизнь. Грешил - в ад. Там еще жизнь: искупил - в
рай. А думал все время о Боге - в Царство Небесное, куда "узки
врата" и где ты уже и вправду бессмертен.
- Переселение душ - лажа. А пиво - дрянь, разбавленное, -
для этого замечания Саня даже не изменил тона, оно так и прошло
в общем богословном потоке.
- Конечно, если душа вообще существует, то на нее
распространяется и такой всеобщий закон, как закон сохранения.
Значит, вся душа или какие-то "душевные атомы" после моей
смерти так же куда-то переходят, как и атомы тела. Но если эти
мои элементы и достались мне от какого-нибудь венецианского
дожа...
- У тебя типичная мания величия - не преминул вставить
Сид. - В прошлой жизни ты определенно был холопом.
- Спасибо. Так почему я должен считать собой того дожа
(или того холопа), от которого мною усвоены молекулы души, а не
эту воблу, белки которой переварятся и тоже станут моими? Ни
память, ни условные рефлексы - привычки, то бишь - меня не
роднят ни с тем, ни с этой. Таким образом, заботу о том, чтобы
в раю жил кто-то, может быть даже похожий на меня характером,
но не связанный ни родственными, ни дружескими узами я считаю
просто... Переселение душ, Олежек, вещь непроверяемая, а я, как
естествоиспытатель, считаю опыт критерием истины.
- Какой ты естествоиспытатель? - скривился Олег. - Бывший
будущий ученый. Три года назад ты пошел в техвуз, потому что не
брали в университет, я понимаю. И неужели ты за столько времени
не осознал еще, что будешь рассчитывать диаметры трубопроводов
и аппараты с мешалками?
Он не должен был этого говорить. Фришберг почувствовал,
как напряглись его скулы и подбородок, но из-за бороды этого, к
счастью, не было заметно. Лицо Сани не обладало вредным
свойством краснеть или бледнеть от внутренних переживаний, а
глаза - "зеркало души" - он вперил в видак в противоположном
углу зала. Так Кошерский и не заметил, как в мгновенье ока
нажил себе врага. Он преспокойно продолжал дискуссию и добивал
восьмую кружку:
- В этой жизни ты не помнишь прошлой, в будущей не будешь
помнить этой, но после того, что кришнаиты называют
Освобождение из материальных цепей...
- Из цепи материальных перерождений, - уточнил Сид. - В
материальных цепях сидят осторожники, да и то уже нет. Не те
времена, батенька!
- Как тот бессмертный духовный ты будешь помнить и эту
жизнь, и прошлую, и все остальные и воспринимать их как свои
приключения... Правда, довольно страшные. Короче, воспринимать
себя тобой... в частности, и тобой, только очень счастливым.
- А что ты скажешь про демографический взрыв? Народу все
больше, а душ - столько же? - Саня выглядел все столь же
поглощенным спором, но говорил, на самом деле, не задумываясь.
Мысль его рыскала в других дебрях, и как охотник кричит собаке:
"След! След!",- так и Фришберг подгонял свою мысль хлестким
призывом: "Месть! Месть!" Есть выпады, которых он не прощает...
- Как ты не понимаешь?! - воскликнул Сид. - Души, как
амебы, умножаются делением. Поэтому в наше время стало так
много мелких душонок!
Кошерский расхохотался и зааплодировал, но не счел шутку
исчерпывающим ответом:
- Ты уверен, что поголовье не именно людей, а вообще живых
организмов на Земле стало больше, а не меньше? А если посчитать
еще и другие планеты? Да и новым душам, в конечном счете,
почему бы изредка не возникать?
- Ты себе противоречишь. Если новые возникают хоть
изредка, как ты можешь утверждать, что у меня за спиной хвост
перерождений? Может я и есть такой новоиспеченный?
- Должна же быть какая-то иерархия и путь к прогрессу!
Новички, я думаю, начинают с лягушек.
- Слушай, если ты во все это веришь, - не без раздражения
сказал Саня, - то почему ты ешь шашлык, пьешь пиво и спишь с
Юлькой?
На последнем слове, на имени, тон его неожиданно помягчал.
Олег в душе усмехнулся: слепой бы не заметил влюбленно-глупого
поведения Фришберга в Юлькином присутствии, и оно Кошерскому
льстило - мысль о ревности не приходила в его рабовладельческую
голову. Но сейчас он ошибся. Не из-за того изменился Санин тон,
о чем думал писатель. Охотничья собака учуяла след.
- Ну, Саня, что я могу тебе ответить? Во-первых, мне еще
не надоело кувыркаться в этом мире. Во-вторых, выполнять все
законы я все равно не в силах, а выполнять половину или ни
одного - разница непринципиальная. А если уж на то пошло,
почему ты, такой ярый атеист, не ешь свинины? Шашлык, между
прочим, очень вкусный, а ты рыбные кости уже третий раз
обсасываешь.
- Вообще-то, не такой уж я атеист. Хотя, наверное, был бы,
если б не заставляли со школы. Просто я уже объяснял, в учение
о шхине я верю охотнее, чем в сказку про яблочки из Эдема, в
учение о параматме - готовнее, чем в пасущего коров Бога, в
учение о непротивлении злу - больше, чем в то, что распятый и
проткнутый чувак еще что-то... Слушай, - прервал вдруг Саня сам
себя, - у тебя есть телефон Юзика Раскина?
- Нет, откуда?
- А, жалко... А Аньки Юсуповой?
- А ее вообще не знаю. Ты с чего вдруг?
- Разве не знаешь? А Жоржа?
- Сейчас, погоди, посмотрю в записной книжке.
- Я так помню! - встрял Сид. - Пять-пять-три...
Но тут он почувствовал на своей ноге тяжелый каблук
Фришберга и растерянно потер подбородок. - Хм... Дальше забыл.
Старость - не радость.
- Дай я сам посмотрю. - Жестом, не терпящим возражений,
Саня вытянул из рук Олега книжку и стал ее листать.
- Ты где смотришь?
- Как где? На "Ю": Юрий.
- Он не Юрий, а Георгий, во-первых, и я записываю всех на
фамилии.
- Ах, вот оно что, - удивленно произнес Саня, перелистнул
страницу, мельком глянул в нее и вернул книжку хозяину. Незнамо
с чего, он весь светился радостью.
- А зачем тебе вдруг? - спросил Олег.
- А черт его знает... Может, забегу после пивной... А что
до свинины, то это требование, конечно, Талмуда, но именно тот
случай, когда оно не религиозное, а философское.
- Враки, это требование Торы.
- Да, но объясняет его только Талмуд. Знаешь как?
- Не помню. Мусульмане - те в память о какой-то войне,
когда вся их армия потравилась.
- Правильно. У иудеев - интереснее. Запретить, говорят, с
тем же успехом можно было говядину, а свинину разрешить. Просто
человек должен осознавать свое отличие от животного хотя бы в
том, что он может есть не все съедобное, точнее может не есть
все съедобное, которое видит.
- Не убедительно.
- Пусть так. Тогда выдвигаю еще одну причину. Когда
кришнаиты, к которым ты сегодня примкнул... Кстати, зачем тогда
писать о Христе?
- Вот если бы я был истым христианином, тогда бы я о нем и
вправду не смог писать.
- А, ну-ну... Так вот, когда они предлагают пищу Богу, или
когда хасиды читают браху, физиологический процесс пищеварения
обретает какой-то духовный смысл. Пойти в публичный дом или
переспать с любимой девушкой - физиологически одно и то же, но
до первого я никогда не опущусь, а второе считаю высшим кайфом
в жизни... Почти.
- Почти?
- После кайфа победы, - хмыкнул Саня, как обычно, не
слишком членораздельно. - То же с едой. Но говорить: "Любимый
Кришна, похавай щей", я не могу - слишком скептичен. Мне
смешно. Я знаю, что никто на самом деле моих щей есть не будет.
- Что, такая гадость? - осведомился Сид.
- Из богов, идиотина. А забота ежедневно трижды-четырежды,
не считая перекусов в институтской столовке или здесь, не
съесть бы то, что мне бы и не вредно, и вкусно, по единственной
причине - Богом запрещено, почти заменяет молитву. И...
возвышает, что ли. Слушай, Олег, я не знаю, как это объяснить.
Вот есть у меня знакомый... Кстати! - заорал вдруг Фришберг и
хлопнул себя ладонью по лбу, - ты же просил богослова! Поехали
немедленно!
- Ты что? - забеспокоился Олег. - А завтра нельзя? Мне
через полчаса вылетать, как пробка из бутылки...
- Завтра он уезжает. Будто ты не можешь позвонить и
извиниться? - Саня уламывал писателя долго и горячо. Романист
Кошерский прекрасно понимал, что без этой встречи ему не
обойтись, но Кошерскому, которого ждала Юлька, было трудно
решиться. Пусть творческой его фантазии не хватало представить,
как она ждет его к четырем, потом ждет с четырех, наряженная,
накосмеченная, приготовившая специально к его приходу что-то
такое удивительно вкусное, и как будет потом весь вечер реветь
от обиды, пусть воображение Олега простиралось только до
телефона-автомата и рисовало один только разговор - спокойный,
почти веселый: "Я не обижаюсь... Нет-нет... Конечно-конечно...
Я все понимаю...", но этого было более чем достаточно, чтобы
сковать всю решимость Кошерского.
Но тут в разговор вмешался Сид. Вдруг отбросив шутовскую
маску, он даже в голосе, кажется, переменился:
- Олег, я не стану тебя убеждать. Ты сам все прекрасно
знаешь. Только скажи: тебе дей-стви-тель-но на-до ехать?
Саня никогда не мог постичь метод Сида. Почему то, что он,
Саня, вынужден хитро выведывать, Сиду люди охотно выкладывают
сами? Почему то, что сделать Саня вынуждает людей с огромным
трудом, употребляя всю свою силу и изворотливость, для Сида
делают просто так? Почему на его, Санино, красноречие Кошерский
не клюнул, а после простой, как топор, фразы Сида пробормотал:
"Да, ты прав",- и понуро побрел звонить Юльке. В любом случае,
спасибо ему за поддержку.
- Чего вы с ним не поделили? - спросил Сид, как только
Олег вышел и вышибала закрыл за ним на засов дверь с вечной,
ничем не обусловленной надписью: "Мест нет". Не участвуя в
споре и даже не слишком к нему прислушиваясь, он разглядывал
все это время лица собеседников.
- Длину окружности на диаметр, - отшутился Саня.
- Получается пи.
- Ха! Не просто пи, а полный пи...
Олег вернулся быстро, расстроенный результатом разговора,
но довольный, что он уже позади.
- Ну что, пошли к твоему богослову?
- Погоди, допьем. Так ты говоришь, все религии едины, -
постарался вернуться Фришберг к прежней теме. - А я тебе
говорю... Вот, взять хотя бы... В Библии всюду: Бог один, Бог
един, первая же заповедь... А в Ведах? Бог... Боги... Брахма,
Шива, Чандра, Индра...
"А он изрядно нализался", - подумал Кошерский. Себя он со
стороны не видел.
- Заповедь: "Не поклоняйся другим богам подле меня".
Подле! Это не значит, что их нет. Скорее - наоборот. А Гита,
кстати, тоже о том, что - не поклоняйся.
- Не выдергивай из контекста: "Не поклоняйся другим богам
подле меня, потому что они все - мертвые боги".
- Я не специалист по ивриту, не знаю, есть ли там деление
на глаголы и, следовательно, причастия совершенного и
несовершенного вида, но ты уверен, что в первоисточнике было
"мертвые", а не "мрущие", то бишь - "смертные"?
- Мы, Олег Михалыч, в отличие от Вас, филфаков не кончали,
нам бы аппарат с мешалкой рассчитать, а совершенный жид,
несовершенный жид... тьфу, то есть, вид... Понимаешь, я не вижу
принципиальной разницы между Кришной и Зевсом. Если Бог - не
единственный, а верховный, то это называется язычеством. Если у
него есть руки - две или четыре, или восемь, есть голова - одна
или четыре и все прочее, то я вижу за этим портретом фантазию
автора, не слишком богатую. Если Бог провозглашает, что
представитель каждой касты должен заниматься своим делом и не
роптать перед начальством, то, хоть я и не марксист, я не могу
не думать о классовой подоплеке...
- Моисей тут постарался куда больше Кришны...
- Да я же не отстаиваю Библию! И не топлю Веды! Я за
ком-мен-та-рий. За Прапхупаду, за Рамбама, за Владимира
Соловьева.
- Подожди-подожди, - замахал руками Сид. - Я не успеваю
выпить! Это же сразу три тоста: За Прапхупаду - раз, за этого
твоего Рембо - два... Я вообще не понимаю, о чем спор.
Совершенно ясное ведь дело, что всех придумал Жорж...
- Ой, ребята, я же должен ему позвонить! Хорошо, что ты
напомнил. Я сейчас, - и Саня неуверенной поступью направился к
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг