- Я полагаю, - сказал он затем, - что ты запрыгал бы от радости и ни
за что не пустил бы меня обратно. Угадал?
- Ты близок к истине. Только я знаю, что из этого получится, поэтому
поступил бы иначе. Интересуешься?
- Ну-ка, ну-ка.
- Я сходил бы в баню, хорошо попарился, а потом уложил бы рюкзак и
ушел на месяц в горы.
- А я?
- Тебе я поручил бы все время быть рядом и развлекать меня умными
разговорами: о погоде, о пейзажах, о женщинах... Кстати, ты не находишь,
что среди женщин попадаются весьма привлекательные?
- Да-да, - Знаток кивнул, - с некоторыми есть о чем и поговорить. Но
ты не отвлекайся. Зачем все это? Зачем эти горы, поход, рюкзак?
- Давай попробуем, тогда поймешь.
- Ты ведь обратно не пустишь.
- Будешь хорошо себя вести - пущу. Я же сказал: нам друг без друга -
никак... Ну, что, по рукам?
- Погоди, погоди, - спохватился Знаток, - а как же насчет святая
святых?
- А куда она денется? Мое условие: вернемся - тогда скажу. Для твоей
же пользы. А может, по дороге сам поймешь.
На следующий день, опечатав лабораторию, Знаток отбыл в неизвестном
направлении. Он сообщил только, что для успешного окончания эксперимента
нуждается в кратком отдыхе на природе, дабы собраться там с мыслями, - чем
весьма порадовал директора.
- Однако, - пробормотал директор, когда за другом закрылась дверь, -
у меня опять ощущение, что с нами был еще кто-то. Только на этот раз
совсем другой. И сам Знаток - не такой какой-то. Душевнее, что ли...
Святая святых
Двумя неделями позже загорелый человек сошел с поезда и двинулся
домой пешком, тихо беседуя сам с собой. Однако внимательное ухо могло бы
уловить, что собеседник был, но голос его доносился, как ни странно, из
полупустого рюкзака, заброшенного на одно плечо.
- Ну и как наше богатырское ничего? - доносилось из рюкзака.
- Своя ноша не тянет, - отвечал человек и шагал довольно легко.
- Однако мы загорели, - слышалось из рюкзака.
- Скорее, обветрились.
- Каков же вывод?
- А его сделала за нас та симпатичная рыженькая попутчица. Она,
помнится, сказала: "Вашему виду можно позавидовать".
- Простой каламбур. Не обольщайся.
- От черноглазой туристки в горах тоже были комплименты.
- Все равно не спеши радоваться, - парировал рюкзак. - Комплименты
часто делают тем, с кем не собираются иметь дела.
- А пожизнерадостнее нельзя покаламбурить?
- Можно, - легко согласился рюкзак. - Эта рыженькая в поезде вместе с
комплиментом могла бы и адресок подарить.
- Так еще не поздно исправиться, - заметил загорелый. - Вон же она!
Загорелый с рюкзаком догнал на трамвайной остановке рыжую красавицу,
попросил у нее адрес, получил его, посадил улыбающуюся в трамвай и
двинулся дальше.
- И ты готов идти к ней в гости? - обратился он к рюкзаку.
- До сих пор не веришь? - донеслось оттуда. - Две недели в горах тебя
не убедили?
- Да как тебе сказать... Не боялся. Домой не просился. Скучать не
давал. Понимал меня, как будто...
- Э-э, батенька, ищешь, к чему бы придраться!..
- И все же, - сказал загорелый, я ждал большего.
- А именно?
- Неужели забыл?
- А-а-а, - пропел рюкзак. - Святая святых... Жгучая тайна... Знаешь,
было так хорошо, что я об этом ни разу не подумал. Боже мой, первый раз в
жизни - горы, ветер, солнце, этот роскошный камнепад...
- Который нас чудом не накрыл!..
- Да плевать! Это была жизнь, достойная жизни! Не согласен?
Загорелый облегченно засмеялся:
- Как же я могу быть не согласен, если в этом - моя идея?! Совсем не
важно, что ты не определил наш секрет по имени. Главное - ты его правильно
почувствовал... Вот тебе тема для размышлений чувства разума! Мне доступен
анализ, тебе чувства. Это на уровне открытия. Значит, все в порядке!
- Так что же, - голос из рюкзака зазвучал надеждой, - осталось
вернуть меня на место, и будем жить дальше?
- Разумеется. Только вот наше тело проголодалось.
Человек с рюкзаком завернул в столовую. Когда он покончил с обедом,
рюкзаку было предложено сначала зайти в гости и закрепить знакомство с
рыжей красавицей, а уж затем...
- Прошу тебя, - взмолился рюкзак, - никаких красавиц и никаких
"затем"! Во-первых, представь ощущения человека, к которому ввалится гость
без разума...
- С разумом в рюкзаке, - поправил загорелый.
- Это одно и то же. Тело, начиненное только эмоциями, может быть
привлекательно только односторонне...
- Гармонии возжаждал? Похвально. Но ты сказал: "Во-первых"...
- А во-вторых, пора бы и меня пощадить. Две недели такой
бесприютности...
- Вдвойне похвально, - оценил загорелый. - Все больше уверяюсь, что
до тебя многое дошло. Даже начинаю верить, что теперь мы с тобой поладим.
- И день сегодня рабочий, - напомнил рюкзак. - Институт открыт...
- Хорошо! - Загорелый решительно встал. - Идем в институт.
Совместимся, сходим в парную... А в гости двинем вечерком, да?
В рюкзаке - радостный всхлип.
И вот они в институте. То есть не они, а он, загорелый и обветренный
в горах Знаток прекрасного и Светило точных наук. В его опечатанной
лаборатории осталась настроенная аппаратура, с помощью которой он
собственную душу отделил от тела. Но теперь душа на месте, а в рюкзаке,
небрежно заброшенном за плечо, томится и перевоспитывается разум -
холодная, ненасытная субстанция, лишенная сострадания, озабоченная
когда-то лишь поиском истины. Похоже, однако, что, уступив душе свое
место, помыкавшись без тела, разумная составляющая Знатока серьезно
изменилась к лучшему, проще говоря - подобрела.
Загорелый и обветренный, ни к кому в институте не заглядывая, достал
из кармана ключ и заперся в своей лаборатории. Там он немедленно развязал
рюкзак и опустился в кресло. Освобожденный Призрак расположился в кресле
напротив. Он был небрит и нечесан, худ лицом, глаза блестели.
- Ты больше похож на духовную составляющую, усмехнулся бритый, мытый,
загорелый и обветренный.
- Зато тебе жаловаться не на что, - Призрак вздохнул. - Ты всего
достиг.
- Не скажите, батенька. Идеал недостижим - это во-первых. А во-вторых
и в - остальных, чувство удовлетворенности, если оно не преходяще, ведет
человека к деградации. Совпадает?
- По форме-то совпадает, - Призрак поморщился. - Да трудно мне
представить, чего еще можешь хотеть ты, лишенный аналитичности. После гор
сходить в море? После рыжей девицы узнать пегую? Или серую в яблоках?
Вместо коньяка пожелать мартини?
Загорелый засмеялся.
- Разумеется, разумеется, разумеется. И моря хочу, и пегую в
яблочках, и мартини, и в парную желаю, и еще много чего. Однако без тебя
все это пресно. Не вижу, почему надо хотеть только чего-то непостижимого?
Мне кажется, когда мы были в этом теле вместе и ты притеснял меня, ты
хотел еще меньшего, чем я.
- Меньшего?!
- Именно. Ты хотел всего лишь Истины. Мистической Истины, ради
которой не жалел ни себя, ни окружающих. Только послушай, какое дикое
созвучие: "Ничего, кроме Истины". Да что она такое, кто она такая? Знал ли
ты, ради чего истязаешь материю?
- Мне казалось, знал, - пробормотал Призрак смиренно.
- А теперь что тебе кажется?
- Теперь я сомневаюсь. Во всем, кроме того, что материя существует.
Несколько минут стояло молчание, только гудели разогреваемые приборы
и чуть потрескивала единственная свеча на осциллографе. Занавеси на окнах
Знаток, входя, не поднял, но большего света ему теперь не требовалось -
все необходимые данные он держал в памяти, а рукоятки приборов легко
находил ощупью.
- Что ж, - сказал наконец загорелый, - аппаратура готова. Прости за
душеспасительную беседу, если она тебе таковой показалась... И давай
соединяться. Командуй, что где подключать.
Глаза Призрака мрачно блеснули, он пружинно встал, приблизился
спереди вплотную к загорелому, повернулся к нему спиной, вытянул руки и
велел двойнику сделать то же самое.
- Теперь выполняй мои движения.
Ведомый призраком разума, человек затягивал клеммы и застегивал
манжеты на запястьях, потом щелкал тумблерами и крутил рукоятки...
Последний щелчок, мигнули лампы - и Призрак растворился в теле.
- Ну вот и все, - сказал Знаток голосом Духа и потянулся к
рубильнику.
- Ошибаешься, - ответил он сам себе другим, прежним голосом и ударил
себя по руке. Лицо его исказилось яростью, которая легко стерла
мелькнувшую было обиду.
- Не выйдет! - простонал голос Духа.
- Уже вышло! - был ответ. - Пошел вон!
Руки Знатока уверенно пробежали по тумблерам и рукояткам, снова
мигнули лампы, и опять их стало двое... Только теперь бритый, мытый,
загорелый и обветренный ошеломленно заколебался в воздухе, а бледный,
обросший и нечесанный с мрачным видом содрал манжеты и датчики, отключил
аппаратуру, отшвырнул ногой рюкзак и тяжело опустился в кресло. На худом
лице горели ненасытные глаза, дышал тяжело.
- Ну, и чего же ты добился? - спросил Дух.
- Скоро увидишь, - был ответ. - Только отдышусь. А вот ты не добился
ничего.
- Кому ты сделал хуже, несчастный?
- Ошибаешься, - был ответ. - Несчастным я прожил всего две недели.
Правда, вполне несчастным. Боже мой, только вспомнить - две недели долой!
Из такой короткой жизни! И ведь все уже было готово! Оставалось только
подключиться - и я давно владел бы Истиной! Так нет, меня дернуло тащиться
с тобой куда-то в пустыню - лишь затем, чтобы узнать, что твоя жалкая
тайна тайн, твоя великолепная святая святых всего лишь мифическое единство
двух врагов!..
- Враг был только один, возразил Дух. Враг самому себе.
- Сло-ва-а-а, - протянул Знаток. Он переплел вытянутые ноги и
расслабился. - Как они мне надоели... Но ладно, говори что хочешь. Дело
сделано, я опять свободен... Ты только послушай, какое слово: "Свободен"!
От волнения Дух потерял форму. Его тело заколебалось, черты лица
смазались. Но он взял себя в руки и спокойно возразил:
- Ты был свободен. Когда рядом был я. Но ты рвался в рабство. Получай
же: теперь ты раб своих страстей. И без меня они очень быстро тебя
погубят...
Он на минуту замолк, но хозяин тела снисходительно покивал:
- Давай, давай. Твоя очередь меня развлекать. Скажи, что я пожалею.
Скажи, что я обманул, когда сказал, что у меня появились сомнения. Только
я не обманул. Я действительно всю жизнь сомневаюсь во всем, кроме того,
что материя существует. Но сомнения - самое ненавистное, что есть на
свете! Поэтому в тело я тебя не пущу, пока не приведу мир в порядок...
Можешь сказать, что обнаружил у меня задатки совести. Давай-ка, взови к
этому заморышу - может быть, он откроет тебе дверь...
Дух последний раз содрогнулся и - стал уплотняться. Он убавился в
росте, зато спинка кресла теперь едва проглядывала сквозь его тело.
- Ну же, - подбадривал Знаток. - Где твое красноречие? На рыжих
израсходовал?
- Хорошо, - процедил Дух. - Развлеку последний раз... Ты о двери
говорил. Я в нее стучаться не буду. Я так выйду.
Тень какого-то чувства проступила на лице Знатока. Но время ее было
кратким. Он сказал.
- Я имею в виду другую дверь.
- А я имею в виду вот эту, - Дух кивнул на дверь лаборатории. -
Впрочем, подойдет и окно, и потолок. Бог в помощь, как говорится.
Забота осенила лицо Знатока.
- На бога надеяться не советую, сказал он строго, как говорил бы с
неопытным подростком. - Мы имеем дело с пока еще нетрадиционным законом
физики.
- То есть?
- То есть без меня тебе долго не прожить. Из нашего путешествия я
сделал вполне определенные выводы. Правда, они касаются меня, но
физическая-то сущность у нас, надеюсь, одинакова... Так вот, любой из нас
вне тела больше месяца не протянет. Рассеется. - Знаток замолчал, потом с
непривычной для Духа задумчивостью начал вспоминать. - Еще в студенчестве
пришла эта идея. Я представил, что душа это очень сложный электромагнитный
сгусток, достоверная копия человеческой психики. Я думал, что после моей
смерти она отделится от тела и будет витать между живыми, искать, в кого
бы вселиться. Во взрослого вселиться мудрено - у каждого своя душа
выросла. А если найти младенца - будет в самый раз. И тогда к нему в
разные возрасты будут приходить разные странные воспоминания будто он уже
встречал эту формулу, когда-то имел вот такую мысль, знал этого
человека... Ты ведь помнишь эту идею?
- Помню, конечно, - Дух печально кивнул. - На семинаре по философии
преподаватель назвал тебя за нее "ползучим эмпириком".
- Ярлыки вешать - много ума не надо, - подхватил Знаток. - Но я не
отступил. Я поставил эту идею целью жизни...
- И вот ты у цели, - перебил Дух. - Но все равно не доволен.
- Нечем. Только пусть тебе не кажется, что я кокетничаю. Нечем быть
довольну. Когда идея пришла, я еще не знал, что в мозгу нет единства.
Правое полушарие, левое полушарие, эмоциональная доминанта,
аналитическая... Чему радоваться теперь? Тому, что во мне работает теперь
только одно полушарие? А правое не хочет возвращаться?
- Сам выгнал!
- Да я не о том! Если моя наука не может привести к согласию всего
два полушария моего собственного мозга, то чему я могу радоваться? Да при
том еще, что согласие между нами - это даже не цель, это всего лишь
промежуточный этап, средство для постижения Мировой Гармонии...
- Вселенской, - поправил Дух довольно насмешливо.
- Да, Вселенской! И не надо иронизировать! Если бы ты не мешал, давно
бы уже...
- Так ведь уже не мешаю, - усталость и презрение зазвучал в голосе
Духа. - Схема известна. Включай и наслаждайся. Только дослушай, что я тебе
скажу.
- А, валяй, - Знаток махнул рукой. - Все одно и то же.
- Ты в лесу не видишь деревьев, - сказал Дух. - То, что кажется тебе
этапом и средством, на самом деле - та самая святая святых, на которую
тебе никак не следовало посягать. Гармония Разума и Духа - чего еще можно
хотеть от Мирозданья?
- Да ты, батенька, субъективный идеалист!
- А ты, я гляжу, недалеко ушел от этого преподавателя философии.
Ученый должен, говорят, все знать об океане по капле воды. А ты в погоне
за Мифической Вселенской Гармонией готов перешагнуть через гармонию в
собственной голове. Даже не перешагнуть. Наступить. Я ведь знаю: еще
шаг...
- Да что ты можешь знать?! - Знаток скривился. - Ты, примитивная
Эмоция!
- Мне и не надо что-то знать. Я чувствую. И поэтому, прежде чем под
твоим каблуком захрустит твой собственный череп, я уйду. Может быть, и в
самом деле переселюсь в какого-нибудь младенца.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг