одежде пыль, грязь, копоть, масляные пятна. Где это только Олег
лазил? Мне захотелось подсесть рядом, запустить пальцы в эти
жесткие непокорные волосы и приласкать Олега. Но отсюда, из
сумасшедшей дали, я могла только влезть в его сон.
Это был тяжелый, мутный и жестокий клубок бреда, который
нельзя было разделить на какой-то связный сюжет. Олег лез по
груде развалин, перебираясь через покореженные прутья арматуры,
обломки блоков и груды битого стекла. Сильные порывы ветра
несли клочья бумаги и пыль. То тут, то там раздавалось
сдавленное вымученное собачье скуление. Слыша его, Олег
бросался из стороны в сторону, пытался своротить какие-то
плиты. "Где же ты, где ты?" - почти беззвучно шевелились его
губы. - "Я найду тебя!"
- Не надо, Олег! Остановись!
Олег в отчаянии завертелся на месте, пытаясь разобраться,
где находится источник голоса.
- Не ищи собаку, Олег. Успокойся.
Кажется, сквозь мутную завесу он разглядел меня.
- Ты кто? - пробормотал он.
- Это я, Катя. Ты не узнаешь меня?
- Узнаю, - решительно сказал он. - Где ты? Зачем ты
ушла туда? Вернись, не надо нас так пугать...
- Олег, я не могу вернуться сейчас. Ты подожди. Я
придумаю что-нибудь. И я вернусь.
- Катюша, ты жива? - Олег протянул ко мне руку. - Тогда
иди сюда!
- Если бы я могла! Я еще вернусь. Я люблю тебя. Я
вернусь...
- Катеринка!!... - сон исчез. Олег с криком подскочил на
кровати, тряхнул головой и потер лицо руками. - Боже мой, ну и
приснится же...
Отворилась дверь и вошел брат. Он тоже был грязный и
запыленный, руки исцарапаны.
- Что за вопли? - устало спросил он и опустился на
постель, в изнеможении вытянув ноги.
- Ну что, разгребли? - вместо ответа спросил Олег.
- Куда там, там работы на полгода. Мне, конечно, не зайти
было слишком далеко, но и так понятно, что это было нечто
грандиозное, - вздохнул Юрий.
- Ты о главном давай, - оборвал его Олег.
- Да нет там никого, ни души. Пусто. Ни живых, ни
мертвых.
- Мне сейчас приснилось... - Олег замялся.
- Ничего путного тебе не могло присниться, - отрезал
Юрий. - Лучше оставь свой сон при себе. А еще лучше - забудь.
- Она сказала, что жива и вернется.
- Кто? - уточнил Юрка.
- У нее было другое лицо и длинные светлые волосы. Но это
была она. Это была она, и она сказала, что вернется.
- Старик, не мотай мне нервы! - попросил Юра. - Лицо,
волосы... Сон - он и есть сон.
Олег хотел еще что-то объяснить, но лицо его скривилось, и
он отвернулся. Юра вздохнул:
- Надо возвращаться домой. Здесь нам больше нечего
делать. Мы не можем жить на развалинах. Это никому не нужно.
Дома нас ждут дела... Ты слышишь, что я тебе говорю? Свои
чудесные сны ты сможешь смотреть в любом месте...
Олег медленно повернулся. На его лице играла презрительная
улыбка.
Юрка опешил:
- Олежка, ты что?
- Ничего. Мой суровый серьезный босс не велит мне
говорить глупости?.. Если даже с другом я не могу побыть самим
собой, на кой черт мне вообще иметь с ним дело?!
- Извини, Олег. Я не прав... Но все же, - Юрка звонко
шлепнул Олега по спине, - давай собираться домой.
Медленно и нехотя Олег поднялся на ноги...
- ...В чем дело? Господи, что опять случилось?.. - я
услышала сквозь сон чужой взволнованный голос.
Открыв глаза, я увидела Одера и Фелима. Побросав на полу
сумки, они склонились над моим креслом.
- В чем дело? - удивилась я.
- Как это, в чем? возмутился Одер. - Ты спишь и плачешь!
Я провела ладонью по своей щеке. Действительно, лицо все в
слезах.
- Чья это чашка, и что это такое? - поинтересовался
Фелим, указывая на браслет.
Это моя чашка и моя вещь. И я не хочу больше слышать ваших
расспросов! - я повысила голос. Муж и брат переглянулись, и
Одер примирительно сказал:
- Молчим.
- Вот и молчите.
Я встала и пошла наверх, на ходу вытирая слезы. Меня
взбесили не столько их вполне резонные расспросы, сколько то,
что из-за них мне пришлось покинуть Юру и Олега. Если бы можно
было, я держала бы контакт столько, сколько оказалось возможно.
Идя по коридору, я слышала сзади шаги Одера. Он, словно
конвоир, не решался обогнать и шел за мной до самой спальни.
- Как прошла тренировка? - окликнула я его.
- Нормально. А как ты? - Одер пробовал быть равнодушным.
- И я нормально.
Господи, действительно, лучше убежать куда-нибудь из этого
плена. Ничем не провинился передо мной этот парень. Я знала,
что он хороший человек. Но мне он был совершенно не нужен,
вместе с его любовью и жалостью. Не нужен и этот дом, и все,
кто в нем живет. Я сама себе не нужна, если не найду выхода.
Валерий был прав: Рай разрушен. Юрка с Олегом ничего не
нашли в его обломках. Хотя и непонятно, что они надеялись найти
там? Они же знали, где зарыты останки рыжего спаниэля...
Конечно, Олег скоро перестанет грустить по поводу своего
чудесного многообещающего сна. И вообще, сколько способен
человек грустить в разлуке? Как долго он будет избавляться от
боли? Как скоро воспоминания о потере перейдут в разряд светлой
ностальгии? Наверное, быстро. Но при условии, что потеря не
восполнима и в принципе безвозвратна. Ну а если остается пусть
даже теоретическая возможность вернуть того, с кем был
разлучен, тоска и боль ни за что не ослабевают, а крепнут и
становятся злее, делая вслед за собой злее и самого человека. Я
поняла, что именно это и стало происходить со мной.
Если бы у Кати Орешиной были десятки аналогов, если бы не
существовало Рая и Валерия, если бы Мариэла никогда не ощутила
в себе другую женщину, то и прежняя жизнь, и Олег Середа, и
Юрий Орешин стали бы подспудными, грустными и светлыми
эпизодами снов. И никогда не появилось бы у Мариэлы безумной
цели - вернуться.
Но я-то знаю, что вернуться назад можно! Если не хочет
этого сделать Извеков, я смогу сама. Нужно только сделать все
правильно. А поскольку все это возможно, нетерпение совершенно
законным образом начало глодать меня. И вряд ли кому-нибудь
будет под силу удержать меня.
- Мариэла, откуда у тебя этот браслет?
- Это мой браслет. Мой. И не начинай все сначала!
Одер в раздражении с размаху швырнул сумку на постель.
- В чем дело? Что это за фокусы, Мари?
- Неужели ты ревнуешь?
Лицо Одера вспыхнуло:
- Если бы могла увидеть себя со стороны, ты не спрашивала
бы меня об этом!
- А что было бы, если бы я могла себя увидеть?
- Ты поняла бы, что ты стала совершенно другим человеком.
- Да, Одер, я - другой человек. И мне совершенно все
равно, как ты на это посмотришь.
Глава 11.
Стадион бурлил в предвкушении скорого начала гонки. Небо
над трассой было еще затянуто тучами но дождь перестал с час
назад, и покрытие осталось лишь чуть влажным. Я сидела на своем
обычном месте, у открытой смотровой площадки и наблюдала, как
техники возятся с жучком Одера. Что-то вышло из строя в
последний момент, поэтому они очень спешили и были крайне
озабочены. Одер уже скрылся в раздевалке. Времени на подготовку
оставалось в обрез.
Минут через десять Фелим, подняв голову от жучка и отыскав
меня, махнул рукой на раздевалку:
- Мари, поторопи его, пожалуйста, время уже выходит.
Я повесила обратно на подставку переговорную систему и,
соскочив с сидения, прошла в раздевалку.
Одер был уже в комбинезоне и возился с застежкой.
- Фелим торопит, что ты застрял?
Одер пожал плечами:
- Все из рук валится. И вчера, и сегодня. Сам не пойму,
что такое. Руки дрожат.
- Не выдумывай, - я подошла к нему и помогла с
застежкой. Полосатый желто-коричневый комбинезон ладно сидел на
нем. - Вот, все в лучшем виде. Кажется, принято решение пройти
первые три круга на дождевых колесах.
Одер тряхнул головой, отбрасывая назад светлую челку,
нетерпеливо сморщился:
- Перестраховщики. Потом терять время на переобувку.
Ребята последнее время делают ее слишком медленно.
- Все тебе не так. Не ворчи. Ты стартуешь четвертым. Это
совсем неплохо.
- Я не ворчу. Я просто жду, когда ты скажешь мне все? -
он взглянул мне в глаза и отвернулся, надевая перчатки.
- Что я должна сказать?
- С кем ты разговаривала сегодня ночью?
- Ты что, спятил? Это было во сне...
- "Во сне, во сне"! Я только и слышу это!
- Тебе стартовать через десять минут, - я попробовала
уйти от неприятного и, самое главное, совершенно бессмысленного
разговора, которому, к тому же, в раздевалке было совсем не
место.
Одер покачал головой:
- Посмотри, во что ты меня превратила, Мари!
- Что ты ноешь, как капризная баба?! - возмутилась я. И
тут же пожалела о своем выпаде. У Одера даже руки опустились,
он посмотрел на меня очень странно и сказал:
- Где ты набралась таких выражений, детка?
- Каких, черт возьми, выражений?! Ты замучил меня своими
претензиями, но я же не ною! А могла бы! "Что ты говоришь? С
кем ты говоришь? Что ты видишь? Что ты слышишь?" Ты мне надоел!
Господи, как же ты мне надоел!
Я повернулась, чтобы выйти, но Одер схватил меня. Я резко
рванулась и освободилась от его руки:
- Не трогай меня больше своими руками. Никогда! Нигде! Ты
понял?!
- Но, Мариэла!.. - Одер развел руками. - Господи, что
же это происходит?!
- Я тебе потом объясню.
- Нет, сейчас! - он решительно подступил ко мне.
Я сдерживалась изо всех сил. Но, видимо, что не дано, то
не дано. Слишком напряженные и издерганные за последние недели
нервы не выдержали.
- Хочешь сейчас?! Я скажу. Тебе очень не понравится, но я
скажу... Я собираюсь уйти, Одер.
- Что значит "уйти"? Куда?
- От тебя, от всех. Вообще уйти отсюда. Далеко.
- Что ты несешь? - растерялся Одер. - Я зря обижаюсь на
тебя, ты совершенно больна, бедняжка! Ты безумна, девочка...
Он сделал попытку обнять меня, но я ударила его по рукам:
- Ты зря так думаешь!
- Но, Мариэла!..
- Я больше не Мариэла! Ты сам тогда сказал: я совсем
другой человек. Я не Мариэла. И у меня другая жизнь. В ней нет
тебя. Ты мне в ней не нужен!
Одер побледнел. Он то надевал, то снимал перчатки, нервно
теребя их.
- Его зовут Олег? - уточнил он.
- А ты догадлив, оказывается. И не ломай себе голову над
тем, откуда он взялся, это бесполезно.
- На это мне наплевать. Мне хотелось бы знать другое,
откуда ты взялась такая... - произнес он и, оттолкнув меня от
двери, вышел из раздевалки.
Мне стало гадко и стыдно. Получилось не просто некрасиво,
а глупо и мелко. Недостойно. Но что сделано, то сделано.
Следующий разговор будет легче и спокойнее. Я искренне
собралась провести его именно так.
Когда я выбралась на свой наблюдательный пункт, машины с
гонщиками уже стояли на стартовой позиции, с включенными
двигателями. Я поспешно надела наушники.
- Одер, будь полегче с передачами... - произнес Фелим.
Ответа не было.
- Одер, слышишь? - вставил диспетчер. Но Одер молчал. -
Виттмар, проснись. Пошел отсчет.
Запищал стартовый таймер. Машины рванули с места.
Первые три круга пролетели быстро. После них жучки по
очереди стали залезать в боксы на смену шин. Трасса уже была
высушена самими машинами, и теперь ничто не должно было
сдерживать азартный напор гонки.
Пока жучки переобувались, желто-коричневая машина Одера
вышла на первую позицию. Наращивая скорость, он бросился в
отрыв. Команда недоумевала и неистовствовала. Одер не отвечал
на призывы, игнорируя всех, кто к нему обращался, летел и летел
вперед.
- Он что, собрался всю трассу пройти на дождевиках? -
недоумевал Фелим.
- Это выйдет ему боком, - сокрушался диспетчер. - Одер,
все готово, мы ждем тебя. Подтверди остановку.
- Заткнитесь, - пришел угрюмый ответ. - Я сам решу,
когда заезжать.
Что-то нехорошее шевельнулось у меня в груди. Я поняла,
что Одер расстроен, но очень не хотела, чтобы он нарвался из-за
этого на неприятности.
Одер намного опередил тех, кто, сменив шины, кинулся за
ним в погоню.
- Одер, разрыв тридцать секунд, - предупредил Фелим. -
Не дури, Одер. Хватит, заезжай.
Ответа не было. Время шло. Никогда я еще не видела такого.
Никто не решался так гнать на дождевиках.
- Ты надорвешь движок, парень, - заметил кто-то из
инженеров.
- Отрыв тридцать восемь секунд, - следом напомнил Фелим.
- Через два круга встречайте, - коротко отозвался Одер.
Я немного перевела дух. Значит, он еще отдавал себе отчет в
том, что делал.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг