В скалах замелькали лучи фонариков. Витя поспешил назад, чтобы
встретить Бурмакова и Павла у корабля. Они подошли, сгорбленные под
тяжестью заплечных мешков, молчаливые, усталые. Даже в дезинфекционной
камере, освободившись от неуклюжих скафандров, они молчали. Неохотно поев,
они легли отдыхать под антигравитационные колпаки, которых не использовали
с момента старта с Земли.
Силы к людям вернулись довольно быстро: под колпаками они не
чувствовали притяжения Плутона. Бурмаков и Павел снова приступили к
работе. Времени нельзя было терять. На экранах осциллографов
автоматических лабораторий замелькали электронные лучи, вычерчивая
разноцветные кривые. Минеральные соединения, образцы которых Бурмаков и
Павел принесли с собой, оказались похожими на земные. Однако их молекулы
были более сложными, неизвестными на Земле. Потому даже автоматы, которые,
казалось, знали все, не смогли дать ответ, можно ли создать такое
молекулярное соединение в земных условиях.
- Вот вам первая загадка, - Бурмаков недоверчиво вертел в руках
записанные показания осциллографов.
- С одной стороны - утверждение единства материи, с другой -
невозможность объяснить ее происхождение, - окончил его мысль Павел.
- Туманно, Павел Константинович, - улыбнулся Бурмаков. - Так Витя
ничего не поймет. Видите, в чем дело. Эти минералы образовались не в
пределах Солнечной системы, иначе мы могли бы синтезировать их. Значит,
они имеют иное происхождение, космическое. Но молекулы их состоят из
атомов, таких же, как и те, что содержатся в элементах, характерных для
Солнечной системы.
Значит, и у нас, и на планетах других звездных систем есть вещества, в
основе которых лежит одна и та же материя.
- И вы говорите об этом так спокойно! - От волнения Витя даже замахал
руками.
- Единство материи - давно известная вещь!
- Да нет, Степан Васильевич, я не о материи. Выходит, Плутон
действительно залетный?
- Я в этом не уверен настолько, чтоб утверждать категорически. Могло
случиться, что здесь были какие-то своеобразные условия в то время, когда
происходило образование планеты. Благодаря им появились неизвестные нам
раньше молекулярные соединения. Так, Павел Константинович?
- Согласен с вами, Степан Васильевич. У нас нет особых оснований
считать Плутон залетным чужаком, - ответил Павел.
8
Плутонова ночь сменилась днем. Но вокруг по-прежнему было мрачно.
Люди обследовали планету. Они преодолели уже горный хребет и вышли к
широкой долине. Покров ее был мягче. Долина вела куда-то далеко, на сотни
километров, как свидетельствовали инфракрасные локаторы. В самый раз было
использовать вездеход. Павел дважды говорил Бурмакову, что неплохо было бы
облегчить себе передвижение. Но тот делал вид, что не понимает его.
Топлива, а значит и жизни, на корабле оставалось уже только на пять
месяцев - 150 земных, или около 24 местных суток. И он не решался
сократить этот и без того короткий срок, так как не знал, принесет ли
поездка на вездеходе пользу. Прежде чем отправиться в путешествие, нужно
было решить топливную проблему.
Павлу казалась странной такая рассудительность. Его все чаще одолевало
нетерпение, он не мог спокойно стоять на пороге тайны и ждать неизвестно
чего. Он не очень заботился о горючем, будучи уверенным, что обязательно
найдет его под ногами, если пойдет в долину.
Бурмаков был старше, опытнее, выдержаннее. Даже, если бы оставались
считанные минуты жизни, он вряд ли решился бы на какой-нибудь опрометчивый
поступок. Он искал бы выхода и боролся бы за жизнь до самого конца. Но ему
с каждым днем все труднее было выдерживать Павлов нажим.
Однажды, когда Павел был особенно настойчив, Бурмаков внимательно
выслушал его и неожиданно обратился к Вите:
- Ты помнишь, что такое Плутон в мифах древних греков?
- Плутон - брат Зевса, бог подземного царства, владелец...
- О том, что Плутон владел душами мертвых, - остановил его Бурмаков, -
говорить пока не будем, рановато. А вы, Павел Константинович, обратите
внимание на такое его качество: "Бог подземного царства". Так давайте
попробуем заглянуть в это царство. На Земле тоже полезные человеку
материалы редко лежат под ногами. А мы все на поверхности ищем. Ну, а если
здесь не повезет, пойдем в долину.
Люди, владеющие самой совершенной техникой разведки недр, с первых
шагов почувствовали себя безоружными. Приборы не реагировали на здешние
ископаемые.
- Вот и хорошо - не будем таскать их с собой. - Павел сгреб в кучу
магнитные, электрические и радиоактивные искатели, сложил их снова в мешок.
- Зачем обижать умные приборы? Они нам послужат еще. Это сейчас они
бессильные, ибо нас окружают металлы и минералы, не похожие на земные. А
если мы найдем элементы в чистом виде? Тогда без их помощи нам никак не
обойтись.
Но шли дни. Были сдвинуты большие скалы, пробиты штольни, и ничего, что
могло бы пригодиться, космонавты не находили. Казалось, что природа
пожалела для Плутона разнообразия, создав его только из кремния и его
соединений.
Пришел день, когда Павел осторожно сказал Бурмакову:
- Нам пора разделиться. Я пойду в долину. Один. Возьму с собой побольше
кислорода, пищевых концентратов и пойду. Часов на двести.
Бурмаков кратко ответил:
- Завтра.
На следующий день Павел ушел. А Бурмаков и Витя не прекращали работы.
Степан Васильевич не верил, что поход Павла поможет им решить главную
задачу - найти топливо, и торопился. После взрыва, расколовшего на две
половины высокую гору, Бурмаков склонился над приборами. Стрелки магнитных
измерителей дрожали на нуле, счетчики отмечали только радиацию, созданную
взрывом и космическими частицами. Ничего нового.
- Попробую пронести приборы вдоль разреза, - сказал Вите Бурмаков. -
Пойду один. Зачем обоим терять силы.
Витя, чтобы хоть чем заняться, стал вертеть лимбу инфракрасного
локатора.
Преломленное отражение хаотически разбросанных горных пород медленно
плыло по экрану. Оно было похоже на морские волны, которые разъяренно
бросаются друг на друга. Витя подкрутил тумблер настройки. Что-то черное,
похожее на лодку мелькнуло среди серых волн. Но что это? Видимо, просто
какая-то скала оказалась на пути локаторного луча. Ведь судно может быть
только в настоящем море...
- Гм!
Витя обернулся и замер от удивления. Бурмаков, неслышно подошедший к
нему, внимательно всматривался в экран. Вот его рука потянулась к шкале.
Экран перестал дрожать, черное пятно, похожее на контур лодки, застыло и
стало увеличиваться, выплывая на передний план.
- Это какая-то скала, - попробовал объяснить Витя.
- Не думаю. Идем посмотрим. Тут недалеко.
Они направились к горе.
У ее подножья зиял вход в пещеру.
9
Это был поход в неизвестное, без определенного маршрута. Павел мог
пойти влево, мог повернуть направо. Только лишь потому, что Бурмаков и
Витя были в горах, он выбрал равнину, которая, как показывали инфракрасные
локаторы, простиралась к югу от него километров на триста.
Идти было легче, чем в первые дни. Павел натренировался уже ходить в
условиях Плутона, да и дорога на этот раз была ровная. Сначала он то и
дело давал о себе знать по радио. Затем помехи начали перебивать сигналы,
а вскоре и совсем стали глушить. Связь прервалась. Павел еще раз проверил
направление, отметил место, где остался корабль, и выключил фонарь. Нужно
было экономить электроэнергию.
Устав, он принимал по трубкам жидкую пищу и ложился отдыхать прямо на
дороге. Сначала это ему даже нравилось. Но он шел, шел, вокруг ничто не
менялось, ничто не обещало близкой находки - топлива или чего-либо
другого, ради чего стоило отправляться в это путешествие. Он забывал, что
находится на Плутоне. Он злился и на длинную, запорошенную пылью дорогу, и
на яркие звезды, которые, не мигая, следили за ним сверху, и на серый
мрак, не рассеивающийся ни на минуту. Павел понимал, что это от усталости
и одиночества, и боялся, что долго так не выдержит.
Когда-то он легко перенес испытания в сурдокамере. Там одиночество не
угнетало так сильно. Даже в минуты тоски подсознательно чувствовалось, что
рядом, за толстыми защитными стенами, родная обстановка, друзья. Здесь же
он был совсем один, и это была уже не тренировка, и никто не мог прийти на
помощь. Но он не мог отступить, вернуться, ничего не сделав полезного для
товарищей. Ему это не приходило даже в голову, хотя временами отчаяние
захлестывало сердце. Он шел. Упрямо. Вперед.
На что Павел надеялся? Почему выбрал именно это направление? Если бы
его спросили об этом, он ответил бы: "Просто так". Но он соврал бы прежде
всего самому себе. Где-то в глубине души таилась уверенность, что именно
на этой планете, чужой в Солнечной системе, должна была быть когда-то
жизнь.
Напрасно остатки ее искать в горах, где Бурмаков и Витя взрывают скалы.
Жители Плутона, если они были, находились только на равнинах. Почему?
Законы единства жизни. Вещество Плутона создано из элементов, которые
подчиняются законам периодической системы Менделеева. Живые существа,
отличаясь от человека многими внешними и внутренними качествами,
обязательно были похожи на него в главном - в развитии ума. А человек
всегда стремился в долины, где жизнь была легче, более удобна.
Эта мысль имела непрочное основание - она была в определенной мере
правильной только для органических форм жизни. Но остановившись на ней,
Павел старался не думать о другом. Говорят, для ученого важна интуиция,
позволяющая отбросить лишнее. Так вот, теперь Павла вела интуиция.
Он давно уже не отдыхал. Подгибались ноги, кружилась голова. Сон в
жестком скафандре стал большим наслаждением. Павел посветил фонариком,
ища, где бы прилечь, и заметил какой-то выступ у дороги. Не раздумывая, он
сел на него, силой заставил себя выпить питательный раствор и, вытянув
ноги, уснул глубоким сном.
Проснулся он от голода. Хотел было по привычке сделать зарядку, но
вспомнил, где находится, и помрачнел. Вставая, положил руки на свое
каменное ложе и подпрыгнул от неожиданности. Пальцы нащупали кант
гладкого, будто отполированного прямоугольника. Павел мгновенно смахнул с
него рукой пыль, включил свет. Правильной формы параллелепипед отливал
черным холодным блеском. Не подумав даже о том, как мог оказаться здесь
предмет исключительно правильной геометрической формы, Павел стал искать
хоть какие-нибудь отметки, что обязательно должны были оставить на нем
столетия, и не находил.
Параллелепипед был будто сделан вчера.
Несколько минут Павел смотрел на него и вдруг запрыгал. "Люди, люди! -
закричал он. - Встретил, встретил!" Затем снова наклонился и уже спокойнее
начал изучать параллелепипед. На одной из плоскостей он заметил
черточки-углубления. Они соединялись, пересекались, образуя что-то похожее
на зашифрованную надпись. Чем больше вглядывался Павел, тем больше крепла
уверенность, что появление этих знаков не могло быть случайным. Они
сделаны чьей-то умной рукой. Чьей? Не занимаясь поисками разгадки их
появления здесь, Павел сфотографировал надпись, параллелепипед. Попытался
было отбить кусочек материала, из которого был сделан параллелепипед, но
вскоре отступил. Вещество оказалось необычайно твердым.
Когда прошли первые минуты восторга, Павел снова присел на свой
параллелепипед, чтобы собраться с мыслями. Прежде всего хотелось решить,
что означала находка и что она меняла в его поисках. Он посветил фонариком
вокруг. Мощный луч света, проникавший на сотню метров в окружающие
сумерки, не встретил ничего необычного. Тот предмет, на котором он сидел,
казался единственным на этой пыльной и гладкой равнине.
Павел попытался представить свое местонахождение относительно всего
района и вскочил от радостного возбуждения. Как это он забыл?
Плохо слушающимися в толстых пластиковых перчатках пальцами он вытащил
карту. Ее они составили в тот вечер, когда засекли неизвестные лучи,
воздействовавшие на "Набат" с Плутона. Еще тогда появился замысел посадить
корабль вблизи этого источника энергии. Но в расчеты вкралась ошибка - не
знали точной массы планеты - и сели на значительном отдалении от
намеченного пункта.
Место посадки на карте обозначили красной фигуркой корабля. "Сколько же
я прошел, - мысленно прикинул Павел, - километров шестьдесят-семьдесят. А
если так... - он провел линию на бумаге. Палец остановился рядом с точкой,
отмечавшей место источника энергии. - Теперь я знаю, куда иду".
Но прежде чем отправиться в дальнейший путь, он долго пытался связаться
с Бурмаковым и Витей. Сигналы направленной радиопередачи глохли, не доходя
до цели. Приходилось до поры до времени держать открытие при себе.
Вскоре рельеф начал меняться. Появились холмы, нагромождения камней.
Павел выбрал холм повыше, взобрался на него. Где-то неподалеку должен был
находиться тот источник, но где? Свет фонарика, пропущенный через
увеличительную линзу, не уступал по дальности действия мощному прожектору.
Это позволяло получше рассмотреть окрестность. На сколько хватало
взгляда тянулись каменные обломки. Павел хотел было уже спускаться со
своего холма вниз, как вдруг неожиданное сравнение пришло ему в голову.
Все эти бугры и нагромождения напоминали сеть паутины, и он стоял как раз
в центре ее.
Ровные, прямые лучи-дороги разбегались между камнями во все стороны,
словно улицы в разрушенном городе. От этой мысли захватило дух. Пусть
мертвый, бесконечно древний, но все же город - свидетельство какой-то
неизвестной инопланетной цивилизации.
Он не мог больше медлить и побежал к ближайшим развалинам. Орудуя
топориком, как ломом, Павел пытался развернуть камни. Они были тяжелые,
крепкие и держались друг за друга, будто сцементированные. Через полчаса
он понял, что у него не хватит физических сил, чтобы забраться внутрь
развалин. Тогда, выдолбив отверстие поглубже, он сунул туда атомный заряд.
Мощный взрыв, выбросивший сотни тонн породы, обнажил кусок гладкого
камня, похожего на плиту. Под ней, видимо, что-то скрывалось. Нетерпение
Павла было столь велико, что он не стал пытаться очистить ее руками, а
заложил свой второй и последний атомный заряд. Снова взрыв, и на месте,
где только что лежала плита, образовалась черная пустота.
Закрепив трос портативной механической лебедки, Павел прыгнул в
отверстие.
На глубине пяти метров ноги встали на твердую почву. Зажег фонарик. Под
ногами были такие же плиты, какую он только что взорвал. Но что это?
Подвал, один из этажей многоэтажного дома, погребенного временем или
каким-нибудь стихийным бедствием?
В помещении, как Павел сразу же назвал про себя это место, было пусто.
Ничто не говорило о том, что здесь прежде стояла обстановка или
оборудование, ничто не указывало о назначении этой огромной постройки. А
что это творение чьих-то умелых и умных рук, Павел уже не сомневался. И он
взялся за поиски хоть каких-нибудь следов, подтвердивших бы его догадку.
Дальняя стена была полуразрушена. Павел решил заглянуть в соседнее
помещение. Короткий трос не пускал, и он отцепил его. За стеной оказалось
нечто похожее на коридор. Павел вытащил киноаппарат и, включив его, шагнул
в коридор.
Сигнал аварийной электронной установки прозвучал некстати. Она
сообщала, что запасов кислорода и питания осталось на сто часов.
По-хорошему, так нужно было возвращаться. Но разве мог он остановиться на
пороге тайны, не заглянув в нее. Павел сел, подкрепился жидким обедом и,
отдохнув немного, перевел рычажок подачи кислорода на три четверти нормы,
ослабил свет фонарика. Он начал экономить: исследования только начинались.
Коридор метров через сто разделился на два хода. Павел выбрал правый.
Затем появились поперечные ходы. Павел пошел наугад. Сначала он зажигал
свет, но коридор всюду был одинаковым: плиты внизу, плиты сверху, плиты по
бокам.
Сберегая электроэнергию, он долго брел в темноте, минуя какие-то
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг