Тоника в комнату, где стоял космоскоп, включил его и на секунду заглянул в
окуляр. Немигающий, влажный фиолетовый глаз был на месте. Меня передернуло
от одного его вида.
- Посмотри, - предложил я Тонику. Он только глянул и сразу воскликнул:
- Это же папа! Это его глаз. Но почему он фиолетовый? Почему зрачок
красный?
- Ты думаешь, я знаю? И не догадываюсь даже. В этот космоскоп я хотел
увидеть планету ПНЗ, но он дает немыслимое увеличение, такое, что разобрать
ничего нельзя. А глаз я открыл чисто случайно и теперь вижу, что пробил не
окно, а скорее дырочку в четвертое измерение. Твой отец, безусловно, в нем.
Большего я добиться не мог.
- И никак с ним связаться нельзя? Сигнал какой-нибудь подать?
- Бесполезно. Попрошу тебя долго на глаз не смотреть, он обладает
способностью постепенно парализовывать нервные центры в мозгу. Со мной это
уже было.
- Втроем оттаскивали, - сказал Квинт. - Вцепился тогда Фил в космоскоп,
как клещ в антилопу. Тоник заметно побледнел.
- Нет, нет, не бойся. Это не навсегда. Это пока Бейгер не в нашем
измерении. Уж таков тот мир.
- Маме можно сказать про глаз?
- Говори, пусть придет посмотрит.
- Я знаю, что вы собираетесь лететь в космос. На чем же? Строительство
ракеты - хлопотное дело.
- Зачем ракета? Полетим на луче.
- То есть, как на луче?
- А вот так, - сказал Квинт. - Наденем скафандры из ядерной ткани и
твердого света, оседлаем луч и полетим.
- Вы шутите?
- Нет, серьезно, Тоник. Но, конечно, не так, как всадник седлает коня.
Потом ты узнаешь. А сейчас мы страшно устали. Подожди минутку, переоденемся,
скафандры снимем.
- Так это на вас скафандры?
- Они. Для проверки надели.
- А я все смотрю и не решаюсь спросить, что это за странные черные
одеяния без складок, без морщин, без оттенков и почему вы в перчатках. Да,
забыл еще сказать: у отца в столе есть потайной ящичек. Я узнал о нем
случайно. В нем что-то должно быть.
- Немедленно идем к вам. Не возражаешь?
Я вылез из скафандра, прислонил его к стенке, наспех проглотил
несколько ложек остывшей каши и, дав Квинту кое-какие мелкие распоряжения,
вышел с Тоником из дому.
Лавния встретила меня приветливо. В комнате стоял уже накрытый стол.
Ноздри приятно щекотал запах жареной индейки. Лавния за эти дни осунулась,
темные тени легли на ее лицо, но она старалась казаться веселой.
Отказавшись от угощения, я прошел в кабинет Бейгера. После нескольких
попыток нам удалось выдвинуть потайной тонкий ящичек с разбросанными
бумагами. Так выдвигалась коробка с запасными иглами в старинных пружинных
патефонах. Лавния удивилась:
- А я и не знала.
- Вы позволите просмотреть эти бумаги? - спросил я.
- Если они помогут делу, то пожалуйста. К сожалению, это были сугубо
личные бумаги Бейгера. Значит, весь рабочий материал его сгорел в сейфе
лаборатории. Мне было очень неловко, когда я подавал Лавнии. записки и
письма, адресованные ей от молодого Бейгера и ее собственные девичьи письма.
- Сохранил ведь!- шепотом говорила Лавния н, уйдя в воспоминания, жадно
читала письма.
Одно письмо меня заинтересовало. Бейгер его получил, как показывало
число на почтовом штемпеле, перед самым исчезновением. Какой-то Веер
убедительно просил профессора выслать ему, как владельцу, три тома трактатов
о воде, пустоте и об идеально твердом теле. Судя по содержанию письма, они
учились вместе. А не знает ли этот Веер человека, у которого хранится макет
галактики? Должен бы знать. Не мешкая, попросил Тоника написать Вееру письмо
с просьбой помочь найти этого человека.
Потом я с разрешения Лавнии порылся в книгах и вытащил три увесистых,
затребованных Веером тома в тисненых переплетах.
- Отправим посылку, - сказал я. - Сегодня же. И письмо приложим к ней.
Наша просьба будет выглядеть убедительнее. А сейчас, дорогая Лавния, я не
откажусь от угощения. Честно говоря, я чертовски голоден.
За столом мы о Бейгере не обмолвились ни словом. Тоник говорил о своих
заботах. Защита диплома на носу, а он столько времени потерял из-за болезни.
Теперь нажимать да нажимать надо. И, конечно, он уверял и клялся, что как
только покончит со своими делами, будет помогать нам с Квинтом.
- Посылку отправлю сам, - сказал я на прощание. - Мне все равно мимо
почты идти. Если придет положительный ответ, сразу известите меня. Макет
галактики нужно найти и вернуть человечеству. - Прощайте, Лавния.
Посылку я отправил без промедления.
Квинт сидел у порога и, поджидая меня, клевал носом.
Ох и спал же я! Даже режим нарушил. Квинт тоже от меня не отстал. А уж
после отдыха работа развернулась вовсю и если прерывалась ненадолго, так
только из-за соседей. Я не думал, что они такие любопытные. Под разными
предлогами, то по одному, то вместе они заглядывали к нам. Впрочем это и не
удивительно. Каких только звуков не раздавалось в нашей квартире: стук,
скрип, треск, звон, лязг, скрежет. Поневоле заинтересуешься.
Редко какой Завод обходится без дыма, без копоти, без грязи. Даже на
фабриках-автоматах без грязи не обойтись. Чтобы отлить из металла деталь или
отковать ее - нужен огонь, а где огонь - там и дым и сажа. А куда денешься?
Окалина, формовочный песок - грязь. Станки требуют масла - это грязь.
Изоляция, краска - тоже грязь. Металл выплавляют тоже не в белых халатах.
У нас же было чисто, и поступали мы, на первый взгляд, гораздо проще. В
подвале и во дворе песку неограниченное количество, и легко догадаться, что
мы получаем из него нужные нам химические элементы.
Все окружающее нас состоит в конце концов из протонов, нейтронов и
электронов. Они объединены в стройные системы, в атомы. А беспорядочная
смесь атомных ядер, и можно сказать, без преувеличения, содранных с оболочек
атомов электронов - есть плазма.
Вот мы для начала и взяли лопату песку, взвесили его и превратили в
плазму. Ох уж эта плазма! И повозился же я когда-то с ней, а особенно с
получением магнитного поля чудовищной напряженности, эдакой магнитной
бутылки, в которой бушевала плазма. При таком состоянии вещества, чтобы
расщепить ядра, требовалась небольшая энергия.
После облучения "песка" нейтронным потоком ядра раскалывались, и нам
оставалось лишь из отдельных элементарных частиц "лепить" атомы нужных нам
элементов. Не руками, конечно, И не манипуляторами, а направленными
концентрированными пучками космических лучей большой энергии. Не следует,
разумеется, понимать все это примитивно. Это лишь принцип, без технических
подробностей. И вот перед нами лежат чистые, охлажденные кубики цинка,
золота, титана и для разнообразия баночка ртути. Причем, общий вес их был в
точности равен весу лопаты песка. Получить из них сплавы - дело пустяковое,
простая химия.
Наш твердый свет - фотонит - неистощимый источник энергии. Стоит
брусочку фотонита сообщить определенные колебания, как он приобретает свой
первоначальный вид, превращается в свет. Скорость пре вращения легко
регулировать. Квинт между делом для умственной гимнастики подсчитал, что
один грамм фотонита, превращаясь в свет, выделяет энергию в двадцать
миллионов киловатт-часов.
Мы сделали всевозможные резаки, в ручках которых помещался фогонит, и
воздействовали на него резонатором. Из отверстия резака бесшумно вырывался
тончайший, ослепительно яркий луч, которым с микроскопической точностью
можно резать и обрабатывать любой материал.
Уйма времени уходила на притирочные и шлифовальные работы. Ведь
притирали вручную. Детали все разные, сложные. Не будешь же для каждой из
них станок делать. А когда настала пора шлифовать фотонит, еще хуже стало, и
неудобно, и долго, и трудно. И очередной конфликт с соседями возник.
Приготовь ли мы с вечера порошок, чтобы с утра притереть клапаны, и легли
спать. А ночью меня разбудил невыносимый, душераздирающий скрежет. С каждой
секундой он нарастал, кажется, проникал внутрь, жалил мозг. Заткнув уши,
ничего не соображая, я тряхнул головой и увидел Квинта, который
сосредоточенно растирал что-то на столе. Почувствовав мой взгляд, Квинт
бросил свое занятие. Скрежет прекратился. Стало слышно, как за стенкой вопят
соседи. Густой бас дядя Коши перекрывал пронзительный визг тети Шаши, Квинт
испуганно хлопотал надо мной:
- Что с тобой, что случилось?
- Это тебя надо спросить, что случилось? Чем занимался?
- Притирал обратный клапан к гнезду для шлема. Хотел обрадовать тебя, -
растерялся он.
- Понятно. Клапан из фотонита, гнездо из него же, и притирочный порошок
тоже. Оттого такой и звук. Это интересно! Как же ты терпел этот ужасный
скрежет?
- Очень даже приятный скрежет. Ободряюще действует. Бравый марш. У нас
в Египте играли такой. Помню.
Очевидно, за шесть тысяч лет спячки у Квинта в ушах что-то изменилось,
и он воспринимает звуки по-другому.
- Оставь до утра притирку и не вздумай приниматься за нее без моего
ведома.
Вопли соседей постепенно умолкли. Я обратил внимание, что, несмотря на
позднюю ночь, в домах напротив светятся окна. Видимо, звуки проникли и туда.
Хорошо, что никто не мог понять, где источник звука. Не миновать бы нам
скандала.
Утром к нам заглянули соседи, и тетя Шаша осторожно осведомилась, не
слышали ли мы чего-нибудь ночью.
- Как же, слышали, - ответил Квинт, - как вы у себя концерт устроили. И
чего, думаем, людям по ночам не спится!
- А больше ничего не слышали?
- Ничего. У меня слух отменный. Были, конечно, разные шорохи ночные.
Вроде этого.
Не успел я остановить Квинта, как он схватил клапан и раза три
добросовестно провернул его по гнезду. Раздался знакомый скрежет. Тетя Шаша
почти в беспамятстве опустилась на стул. Дядя Коша зажал уши руками, а лицо
у него при этом было такое, что и описать невозможно. Я тоже испытал свои
ночные ощущения.
Первым пришел в себя дядя Коша. С криком "Это вам даром не пройдет" он
схватил за руку свою жену и уволок ее из комнаты.
Квинт, довольно потирая руки, закрыл за ними дверь. Я впервые не на
шутку на него рассердился и гневно бросил:
- Что за фокусы! Ты соображаешь, что натворил? Они явятся сюда не одни,
и все наше мероприятие может полететь ко всем чертям! Сколько раз тебе
говорить, что с соседями, какие бы они ни были, нужно уживаться. У тебя что,
руки чесались? Ты о последствиях думал своей фараоньей башкой?! Учти, ты еще
и режим нарушил.
Как набедокуривший мальчишка стоял Квинт передо мной. Весь сник, руки
опустил. Мне стало безгранично жаль его. Ну зачем я сказал "фараоньей
башкой"! Нет для него большего оскорбления.
Я взял Квинта за плечи:
- Ладно-ладно, забудем этот инцидент. Я погорячился, лишнее сказал. А
урок пойдет тебе на пользу.
- Ругай меня, Фил, хорошенько ругай. А о последствиях, как ты точно
подметил, фараоньей башкой я не подумал. Ты меня наругай, а потом убей
презренного.
- Сказано же, хватит. Не будем отвлекаться.
С этого дня соседи забыли к нам дорогу. Вероятно, они решили держаться
от нас подальше. Дескать, мало ли что они выкинут.
Чтобы никого не беспокоить, все операции по притирке и шлифовке Квинт
производил в наглухо закрытом подвале, и в одиночестве наслаждался приятным,
по его словам, скрежетом, настраивавшим его на веселый лад.
Два раза приходила Лавния. Она смотрела на фиолетовый глаз супруга,
вздыхала и разок всплакнула. Тоник дни и ночи просиживал за учебниками,
наверстывал упущенное, готовился к экзаменам.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Атомный взрыв. В плену. Трубочист. Ужжаз. Неподдающийся экземпляр.
Побег.
Тоник принес ответ Веера на наше письмо.
- Запрос дали вы, - сказал он, - поэтому я не читал.
Я вскрыл конверт с напечатанным на машинке адресом и хотел единым духом
прочесть письмо, но на первых же словах споткнулся. Ну и почерк! В китайских
иероглифах легче разобраться. Я не мог понять ни единой буквы.
- Дай мне, - попросил Квинт. - Я-то прочту.
Но и он не сумел прочесть. Тогда мы все вместе склонились над листком.
Выискивая в тексте более или менее понятно написанные слова и запоминая
написание букв, их элементы и деформацию, мы постепенно узнали содержание
письма.
Веер выражал соболезнование по поводу исчезновения Бейгера, извинялся,
что задержал ответ и что письмо пишет его ученик. Самому ему нечаянно зажали
кисть правой руки дверью и отдавили пальцы.
К нашему огорчению, где живет человек, у которого находится макет
галактики, Веер не знал. Да, он учился с ним. Его имя Ужжаз. Это умный,
дерзкий, властолюбивый человек. Но уже три года, как он куда-то пропал. И
родни у него нет. О макете Веер слышал, но видеть не видел и сомневался,
существует ли он в действительности.
- Плохо, - подытожил я. - Если этот Ужжаз умный человек, то почему он
скрывает существование макета? Непонятно. Тут что-то не так.
- Но макет есть, - сказал Тоник. - Папа не стал бы пустяками
заниматься.
- Верю. Во всяком случае, мы продолжим дело твоего отца, но другим
способом. Мы сами слетаем на планету ПНЗ.
Тоник посмотрел на часы и заторопился.
- С удовольствием поговорил бы с вами, но бежать надо. На консультацию.
У нас большие строгости.
Квинт надел утепленную куртку и, как всегда после завтрака, пошел в
подвал заниматься притирочными работами. У порога он остановился, покачался
на носках и виновато посмотрел на меня:
- Скафандры, Фил. Запинаюсь об них четыре раза в день. Развалились на
дороге.
- Да, скафандры. Напомнил о них. Я все думаю, что работа у нас
построена нерационально. Хватаемся за все, а готового нет ничего. Те же
скафандры. Готовы ли они, испытаны? Нет.
- А мы разве... а в домне-то? А кубом! Как тогда меня трахнуло. А я
смотри, ничего.
- В космосе можно попасть в любую переделку, в область чудовищных
давлений, в зоны убийственной радиации. Давай покончим со скафандрами, чтобы
до старта не возвращаться к ним. А впредь будем работать последовательно.
Сделали одно - в сторону, беремся за другое. Значит, так: испытываем
скафандры на большое давление извне и на защиту от радиации.
- Меня кубом трахнуло...
- Что ты ухватился за этот куб? Под ним можно находиться и в
фотонитовой клетке, обтянутой ситцем, а опустись в ней в глубины океана, что
от тебя останется? Ядронит всесторонне проверить надо.
Квинт оживился.
- Что же мы сидим? За испытание, Фил! Думай.
- Пора вместе думать.
- Подумал, Фил. Марианская впадина в Тихом океане нам подойдет. Это
насчет давления, а для радиации - проберемся в действующий атомный реактор.
Не сомневайся, сможем. Там и проведем денек, другой. Выспимся.
- Не пойдет. Реактор окружен толстыми стенами биологической защиты и
возле него круглые сутки дежурит обслуживающий персонал. Да и вообще мы не
дети, чтобы куда-то крадучись пробираться.
Квинт задумался. А я стал мысленно искать мощный источник радиации, как
вдруг Квинт подал гениальную идею, сразу позволившую нам одновременно
испытать многие свойства ядронита. И как всякая гениальная идея, она была до
чрезвычайности проста.
- Нужно в скафандр затолкать атомную бомбу, - нараспев сказал он. - А
потом взорвать ее там.
Признаться, сначала я рассмеялся. Но смех мой стал быстро затухать,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг