трехсот. Когда подбежал, верхняя грань его оказалась уже на высоте головы.
Прыгнул. Но здесь, у поверхности сферы, центробежная сила была очень
значительна. Руки лишь скользнули по верхней грани блока. Тополь упал.
Тотчас запел дозиметр: радиация!
Тополь лежал на квадрате прозрачного "окна", и первой мыслью его было,
что источником радиации служит космос. В этом, в конце концов, не было
ничего удивительного, но оказалось, что главный ее источник вверху!
Определитель очаговой радиации показал: основной источник излучения -
нижняя грань блока. Ну конечно же! Сквозь "окно" в шар врываются
космические лучи. Чем дольше грань оказывается подставлена им, тем сильнее
ее радиоактивность. Блок, побывавший у "окна", этим и отличается.
Тополь вскочил на ноги, ухватился за струны, в несколько рывков догнал
блок, ухватился за верхнее ребро, подтянулся. Но выжаться окончательно,
так чтобы взобраться на блок, не хватило сил.
Только уже высоко вверху, когда центробежная сила заметно убавилась,
наконец удалось это сделать. И тогда он уселся на блок, тяжело переводя
дыхание. Он знал, что пройдет еще пятнадцать-двадцать минут - и станет
совсем легко.
Как ни странно, приборы отмечали радиоактивность и верхней грани.
Правда, во много раз меньшую.
"Вызывают ее космические лучи, - думал Тополь. - Как только она
достигнет определенного уровня, блок и устремляется к решетчатому шару...
По такому признаку их потом пропускают в корабль".
Пока он по радиофону пересказал все это Радину, блок приблизился к
конусу. Тополь чувствовал себя превосходно: вместе со скафандром от теперь
весил едва ли больше ста граммов. Подпрыгнув, он юркнул в отверстие и
приник к платформе. Ему хотелось установить, касается ли ее блок, прежде
чем остановиться и повиснуть над ней.
Нижняя грань блока медленно опускалась на уровне его глаз. Тополь
пристально всматривался в этот край. Вот уже до платформы полметра, сорок
пять сантиметров, тридцать, двадцать пять...
Свет от прожектора на шлеме скользнул по боковой грани блока почти
параллельно ей...
Тополю вдруг показалось, что он сошел с ума.
- Рад! - крикнул он, отшатнувшись.
В его голосе был ужас, смятенье.
- Скорее сюда. Рад!
Резко вскочив на ноги, он взлетел над платформой, ударился шлемом о
переплет шара и отлетел вбок, туда, где кончалась смыкаясь с шаром,
платформа.
Радин, обхваченный ракетным поясом, оказался возле него не более чем
через три минуты.
- Нет, - повторил Тополь. - Нет. Этого не может быть.
Он лежал в углу, образованном платформой и поверхностью шара.
Радин поднял Тополя, прислонил к ближайшему блоку и уперся своим шлемом
в его шлем. Лица их были в двух десятках сантиметров друг от друга.
- Что ты увидел. Вил? - спросил Радин.
Пояс оставался включенным, Радин стоял широко расставив ноги, очень
устойчиво, твердо.
- Скажи, - продолжал Радин. - Мне надо знать.
- Смотри.
Держась за блок обеими руками. Тополь стал на колени и наклонился так,
что свет его прожектора скользнул вдоль боковой грани.
"БРЦ-019, - прочел Радин. - Дата выпуска - 3 сентября 2209 года".
Эти слова и числа были обведены рамкой. Так выглядит фабричная марка.
И Радин не сразу понял, что же именно в первый момент изумило его.
А изумило его то, что это были русские буквы.
Он погладил грань ладонью - на ощупь она идеально ровная. Надпись не
вычеканена. Она возникает в металле при боковом освещении.
Тополь тронул его за руку:
- Ты знал это, Рад?
- Что, Вил?
- Что мы уже в будущем? Что уже 2209 год? Ты давно знал это. И потому
был уверен, что у Юпитера мы встретим людей. Потому согласился покинуть
"Десант".
Радин молчал.
- Да, ты это знал, - продолжал Тополь. - И то, что станция эта с Земли,
тоже знал. Потом, правда, стал сомневаться. Но лишь после того, как мы не
нашли кислорода.
- Да, - проговорил Радин.
- Ты понял все еще в "Сигнале" по сводной ленте. Потому ты и не показал
ее мне. И потому же ни разу не говорил о том, что было, когда "Сигнал"
находился за пределами гравитационного поля. А об этом надо бы поговорить.
Радин шумно выдохнул воздух:
- На ленту ты мог взглянуть, если б хотел. Но специально обращать твое
внимание?.. Я не считал тогда это разумным. Может быть, просто пожалел
тебя. Во всяком случае, так было в тот первый момент, когда ты поднялся из
цитаппарата.
- И потому тебя не удивило, что щит уже создан?
- Да.
- Ложь во спасение...
- Да. Можно сказать и так.
Было что-то безжизненное в том, как говорил Тополь.
Он бесстрастно перечислял окончательно установленные факты. Сам себе
давал ответы на те недоуменные вопросы, которые вызывало в нем последнее
время поведение Радина. Разъяснения не интересовали его.
- И потому ты не хотел покидать "Сигнал". Ты очень переживал. В ту пору
ты просто не хотел возвращаться на Землю. Было незачем.
Радин вновь не отозвался. Но этого и не требовалось Тополю.
- А мне ты боялся сказать. Или, верней, ты не верил в наше спасенье и
не хотел отравлять мне последние дни. А может, считал, что если я буду все
знать, то не выдержу.
- Трудные вопросы. Вил, - произнес Радин. - Я миллион раз задавал их
себе.
- Трудные, - повторил Тополь. - Но как их решить? Ведь я не машина,
Рад! И Чайкен не машина. Мы - люди.
- Не знаю, Вил.
- Но ты же решил для себя?
- Да. Я решил.
- Как?
- Как я решил? До возвращения на Землю, Вил, я буду жить, словно ничего
не случилось. Ты понял? Будто сейчас все еще 2017 год и на Земле ждут меня
те, кто всегда встречал из полетов. Товарищи, дети, жена. Мы с тобой
солдаты армии, сооружавшей щит. А солдатская дорога домой всегда
начиналась в тот день, когда солдат уходил на войну. И кончалась тогда
лишь, когда солдат возвращался домой. Наш долг - пройти до конца этой
дорогой.
- А если я не смогу жить, как будто ничего не случилось?
- Значит, тебе будет труднее, чем мне. Мы - солдаты. Идти нам
придется...
<b>7. ПОСЛЕДНИЙ ПЕРЕГОН</b>
- Пора, Вил... Да не сюда, не сюда... Еще немного. Вот здесь. Стой пока
тут, я сейчас сориентируюсь. Так, этот блок уже радиоактивный. Еще такой
же. Еще... Ага. Значит, все они ожидают погрузки. В этом ряду мы и станем.
И не волнуйся... Так, хорошо. Ты меня слышишь? Иди сюда. Хорошо. Здесь мы
и будем стоять. И ни на шаг. Слышишь, Вил?..
Они стояли на платформе внутри решетчатого шара. В той стороне ее, над
которой висели ряды блоков с радиоактивными верхней и нижней гранями.
Сфера уже не вращалась. Едва заметная дрожь, гуденье сотрясали ее. Дуги
труб медленно уплывали, вдвигаясь в конус. Торцы их зияли отверстиями.
Радин держал Тополя под руку. Чтобы быть похожими на блоки,
предназначенные к отправке на Землю, они сделали радиоактивными
поверхности своих шлемов и подошвы ботинок. И весь вопрос заключался в
одном: заметят или не заметят этот обман автоматы погрузки?
Тележка с блоком вдруг вынырнула из одного отверстия, покатилась по
платформе, резко остановилась, будто споткнувшись. Блок мягко соскользнул,
направляемый по невидимым рельсам магнитных полей, отлетел в сторону и
застыл под одним из квадратных отверстий шара.
Продолжая движение, тележка въехала под другой блок. Он опустился на
нее. Тележка унесла его во второе отверстие.
Когда она показалась вновь и освободилась от блока, Радин подхватил
Тополя за бока и решительно ступил на нее. Ракетный пояс едва заметными
толчками помогал ему сохранять равновесие.
"Правилен ли этот шаг? - подумал Радин. - Не слишком ли мы
поторопились? Не проще ли было ждать? Но сколько пришлось бы ждать и
сколько еще продержался бы Вил?"
Тележка, не заметив обмана, въехала в отверстие трубы.
"Правилен", - решил Радин и выключил пояс.
Они летели стоя - рядом, плечо к плечу. Именно в таком положении, когда
направление движения перпендикулярно груди, наименее губительны
перегрузки. А оба они находились на таком пределе усталости, когда каждая
мелочь может оказаться решающей.
Правда, полет с первой же минуты шел в очень ровном режиме. Без всяких
приборов, по своим ощущениям, Радин сразу определил: постоянное ускорение
около двадцати метров в секунду - перегрузка всего лишь, примерно, в два
раза! Ее они могли переносить сколько угодно времени. Он прикинул в уме:
если ничто не изменится, продержаться надо каких-то девяносто часов. Не
полет, а прогулка!
Но все-таки момент приземления мог преподнести сюрпризы. К этому
времени нужно было собрать все силы. Уже вскоре после начала полета Радин
сказал:
- Надо будет спать, Вил... Спать... Дыши под мой счет: раз, два, три,
четыре - вдох... Раз, два, три, четыре, пять, шесть - выдох... Внимательно
слушай меня. Сосредоточься на мысли: тяжелеют веки, тепло приливает к
ногам... Раз, два, три, четыре...
Это был обычный гипнотический сеанс, Широко применявшийся в космических
полетах. Человек, погруженный в сон, легче переносит радиацию и
перегрузки. Роль гипнотизера на корабле выполнял автомат. Он вызывал сон,
он будил. Выработать привычку подчиняться такому автомату, говорившему,
как правило, голосом начальника экспедиции, входило в цикл обязательной
подготовки.
Из них двоих спать мог только один. Значит, сон выпадает на долю
Тополя, как более слабого. Радину придется держаться на стимуляторах. Ну и
еще на суровом приказе себе - не спать!
- Раз, два, три, четыре... Раз, два, три, четыре, пять... Если не будет
особой команды, проснешься сам, как только замедление будет закончено...
Радин услышал ровное дыхание уснувшего Тополя. "Ну вот, - сказал он
себе. - Теперь, наконец, все..."
Рев тормозных двигателей оборвался толчком. Микрофон внешней связи
донес мерное лязганье. Все это были приметы того, что они уже в атмосфере,
- в космосе не распространяется звук! И, кроме того, он уже всем телом
чувствовал самую нормальную земную тяжесть!
- Вил, - позвал Радин.
Говорить было трудно. Тяжелый, раскаленный металл заполнял мозг, грозил
изнутри разорвать череп. Даром перелет не прошел. Сил не было даже на то,
чтобы открыть глаза.
Но он все-таки еще заставил себя говорить:
- Есть звук уже, Вил. Значит - воздух! Мы на Земле, Вил!
Он слышал дыхание Тополя, шорохи. Тополь, несомненно, проснулся. Но
почему он молчит?
Тогда он спросил:
- Волны радиофона не могут выйти за пределы этой коробки? Да скажи мне,
Вил! Ты специалист в этой области.
Он спрашивал очевидное, то, что хорошо знал сам. Ему было важно
услышать голос Тополя. И тот ответил:
- Нет. Корпус будет экраном...
"Повернуться к нему, - подумал Радин. - Но ведь сил же нет! Я не могу
даже пошевелить пальцем!"
Лязганье стало громче. Теперь оно сопровождалось шипящими и журчащими
звуками, похожими на утробные вздохи и бульканье. Сливали горючее?
"Блоки выгрузят, ракету - на переплавку, - подумал Радин и удивился
своему спокойствию. - Что ж. И такое может случиться. Но домой мы пришли".
Лязганье стало реже. Его сопровождал треск и" легкое постукивание по
корпусу ракеты.
"Похоже на ревизию корпуса, - подумал Радин. - Но почему же так срочно?
Даже не разгружая ракеты! Неужели это промежуточная станция? Опять грузят
блоки? Если придется продолжать полет, надо снова готовить Вила! В каком
он состоянии?.."
Вдруг всякий шум оборвался. Ракета дернулась и замерла. Но, может, она
летела теперь так - без единого рывка и вибрации? Времени терять, было
нельзя.
- Вил, - сказал он. - Возможно, нам снова придется продолжать полет.
Тополь не ответил.
- Да скажи что-нибудь, Вил!
Перемещение закончилось. Радин почувствовал, что ракета мягко легла на
подставку. Судя по направлению силы тяжести, она лежала параллельно земной
поверхности. Нет, пока еще это не было похоже на запуск. По-прежнему
стояла полная тишина.
И вдруг, словно крышка челнока противоперегрузочной ванны, верхняя
половина того отсека, в котором они стояли, беззвучно отделилась сразу по
всему периметру и пошла вверх!
Оберегая глаза Радина, мгновенно сработала люминесцентная защита,
окрасив прозрачную оболочку шлема в темно-фиолетовый цвет. Радин поднял
руку и откинул забрала шлемов - сперва тополевского, потом своего.
Они стояли в море солнечного света, приглушенно льющегося сквозь
огромную матовую полусферу потолка. Ракета лежала в центре гигантского
зала, отделенная стенами прозрачного цилиндра от всего остального
пространства.
И у этих стен, совсем рядом, на расстоянии всего лишь двух-трех шагов,
стояли люди. Обычные люди в белых и голубых комбинезонах. Они смотрели
восторженно и изумленно.
Так смотрят на чудо.
Радин вытянул руку.
- Здравствуйте, - сказал он. - Мы - экипаж космического корабля
"Сигнал". Время старта - 2017 год. Мы выполняли задание по защите
атмосферы Земли.
Он говорил и слышал свой голос, тысячекратно усиленный, громом
раздающийся под сводами этого огромного солнечного зала...
Они не знали, что известие о них принес на Землю первый же грузовой
корабль-автомат. Он принес его в кассетах своей кинолетописи.
То, что они были люди, не вызвало сомнений. По типу скафандров был
установлен год отлета, а затем и название корабля, имена. По характеру
снаряжения, и ритму всего поведения было оценено состояние, в котором они
находились (как очень далекое от катастрофического).
И потому, что они возвращались на Землю, хотя их давно уже считали
погибшими, и потому еще, что были они посланцами эпохи героического
прошлого - года столетия Октября, - весть о них всколыхнула планету.
Не было человека, который не знал бы о них.
Вторая грузовая ракета прибыла к сфере еще до возвращения первой ракеты
на Землю. Она действовала по строгой программе - выгрузить и погрузить
блоки, заменить автомат для наплавки кромок на более совершенный.
Но уже третью ракету (она была тоже в пути!) догнал радиоприказ:
разблокировать все системы контроля на входах и выходах, не покидать сферы
до тех пор, пока на корабль не проследуют два блока типа АБВГ. На языке,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг