ей.
Вскоре после рождения дочки у нас устроилось дело с жильем, и мы с
Настей и Таткой поселились на Гражданском проспекте в отдельной
двухкомнатной. Я заранее предупредил супругу, что никаких телевизоров,
транзисторов и прочих шумовых изобретений не потерплю в нашем жилище, - и
она согласилась. Но тишина в квартире зависит не только от ее обитателей.
Оказалось, что над нами живет выпускница консерватории, владелица мощного
рояля, а под нами - семейка, обожающая рок-музыку. Когда музыкантша
слишком громко начинала наяривать на рояле, я посылал наверх Настю, чтобы
она попросила ее играть потише. А когда снизу доносились яростные шумовые
вспышки, я сам спускался к меломанам и вежливо просил их прекратить это
звукоблудие. Но уговоры наши почти никакого действия не оказывали, и я
понял, что нужно искать обмен.
Милей мне волки и медведи
И разъяренные слоны,
Чем те двуногие соседи,
Что музыкой, увлечены.
После недолгих поисков мы обменялись на квартиру в Купчине. По
уверениям ее жильцов, она была очень тихая: сверху - чердак, а под ними
живет глухой зоотехник в отставке. Вскоре выяснилось, что мы, как
говорится, сменяли быка на индюка. Зоотехник действительно был глухим - но
на все 100 %; поэтому он, чтоб лучше слышать телевизор, включал его на
полнуюгромкость. Я понял, что для нас назревает новый обмен.
Короче говоря, за минувшие восемь лет мы сменили пять адресов. И
каждый раз нарывались на соседство то с исполнителями, то с любителями
громкой музыки. Но в прошлом году счастье вроде бы улыбнулось нам - это
когда мы обменялись на Выборгский район. Правда, санузел - совмещенный,
потолок - с протечками, но зато тихо. Я так и сказал Насте: лучше тихая
хижина, чем шумный дворец. Но когда мы с помощью Юрика (он при каждом
переезде нам помогал) стали расставлять мебель, Настя вдруг села на
кушетку, усадила рядом с собой Татку - и заплакала. Сквозь слезы она
заявила, что мы, мол, уперлись в жилищный тупик, что я и отсюда захочу
меняться, но сюда уже никакой дурак не поедет.
Я, признаться, был ошеломлен этим слезным бунтом моей супруги, тем
более, что и Татка к ее плачу примкнула. И тут слово взял мой друг -
иномирянин.
- Настечка, затормозите свои рыданья! Не так уж здесь антиуютно!
Радуйтесь тому, что есть! Один мудрец с моей планеты так выразился: "Если
ты будешь рад некрасивому цветку, то он обрадуется твоему обрадованью - и
станет красивым". Высказывания Юрика всегда вызывают у Насти улыбку. И на
этот раз она порадовала его улыбкой No 18 ("Дружеское взаимопонимание"),
но затем снова заплакала.
И тут опять заговорил Юрик. Голос его дрожал от сочувствия. Он
сказал, что мы переутомились и что нам надо на время сменить обстановку. В
ближайшее время он снова собирается слетать на родную Куму, где его ждет
невеста. Он зовет нас в гости. Бесплатным транспортом, питанием и жильем
он нас обеспечит. Правда, водители звездолетов не имеют права брать на
борт иномирян, но тут дело особое: ведь я - его спаситель. К тому же его
папаня - диспетчер главного куманийского звездодрома. Юрик с ним
договорится... Мы должны учесть и то, что путешествие на Куму нисколько не
нарушит наших земных планов и дел: используя закон сгущенного времени, мы,
покинув Землю на два или на три месяца, вернемся в день отбытия с нее.
- Мама, этого не может быть! - воскликнула Татка.
- Тата, дядя Юра никогда не лжет! - одернула ее Настя. - Ты сама
поразмысли: если есть сгущенное молоко, то почему бы не быть и сгущенному
времени?
- Да-да! - подтвердил Юрик. - -Сгущенное время - реальная
нормальность!
Сколько раз я летал на родную Куму, а на Земле не сотворил ни одного
прогула. Я не прогульщик, не двурушник, не симулянт!
Однако Настя от экскурсии на Куму отказалась категорически. И не из
страха перед неведомым - она не трусиха, нет! Свой отказ она мотивировала
так: настанет день, когда на какую-нибудь дальнюю планету устремится
межпланетный корабль, экипаж которого будет состоять из землян. Это они,
побывав на неведомой планете, приумножат славу Земли. А ежели мы, не
имеющие к космическим делам никакого отношения, первыми отправимся в
дальний полет в качестве блатных пассажиров, то этим мы не только не
прославим Землю, но - наоборот - унизим ее в глазах инопланетян. Мой друг
не ожидал от покладистой Насти столь строгой отповеди. В особенности
огорчило его упоминание о блате.
- Настечка, это не блат в стопроцентной оценке, - начал оправдываться
Юрик. - Ведь Серафиму я жизнью обязан!.. Один мудрец с моей планеты так
выразился: "Если кто тебя из смерти спас, то ты считай его вторичным отцом
- и во всем ему помогай". Вот я и хочу помочь ему и вам. Это не блат, это
дружелюбный, задушевный блатик...
- Нет, это не блатик! Это - блатище в космическом масштабе! -
решительно подытожила Настя. Мне же на Куму лететь не хотелось по другой
причине, уже известной читателям: там тоже водятся музыканты и любители
музыки, так что покоя я там не обрету. Но я помнил, что есть планета
Фемида, где в Храме Одиночества царят тишина и покой...
9. НЕРВНАЯ ВСТРЯСКА
Год с небольшим в квартирке на Выборгской прожили мы совсем неплохо.
Татка к новой школе привыкла, стала пятерки приносить. А я прямо-таки жил
да радовался; и в ИРОДе были мной очень довольны, творческая отдача моя
резко повысилась. Но не дремал коварный Рок... В одно субботнее утро из-за
стены, которая отделяла нашу квартиру от соседней, где обитали старушка,
занимавшаяся вязаньем свитеров и кофт, и ее полностью глухонемой муж,
послышался грубый шум .передвигаемой мебели. Я кинулся на лестницу. Дверь
в соседскую квартиру была распахнута настежь, лестничная площадка была
загромождена вещами. Соседи переезжали...
- Не беспокойтесь, - ласково затараторила старушка-вязальщица. - У
вас теперича заместо нас шибко культурные соседи будут, будет вам с кем
беседовать. Он - пианист - роялист, а она на этой, как ее там, на
балалайке такой большой работает. Она мне сказала: "Будем на новом месте
готовиться к новым достижениям". Ихняя квартира лучше нашей, а они
приплаты не требуют. Их соседи выжили, завидуют их художественным успехам.
В воскресенье наши новые беззастенчивые застойные соседи приступили к
музыкальным действиям. Настя и Татка отнеслись к этому спокойно, а мне
стало очень даже не по себе. Я оделся, вышел из дома. Побродив по
Выборгской стороне, я сел на трамвай и поехал на Васильевский остров. Там
навестил родителей, но пробыл у них недолго; при всем их прекрасном
отношении ко мне печали моей понять они не могли. Спустившись по лестнице
в первый этаж, я нажал кнопку звонка у двери в квартиру Юрика и очень
обрадовался тому, что он дома. Через микроприхожую, где висела его
скромная одежда, мой друг провел меня в заваленную книгами комнатуху и
первым делом попросил напомнить ему, какие строгие слова есть на букву
"Р".
- Расстрига, распутник, раскольник, ракло, ретроград, растлитель,
рвач, растратчик, разбойник, ругатель, растеряха... - начал я.
- Раззява, размазня, разгильдяй, разоритель, - присовокупил Юрик, а
затем пожаловался, что освоение строгих слов идет куда медленнее, чем ему
хочется, а ведь скоро ему надо лететь на Куму для очередного научного
отчета. Он опять два месяца там проведет.
И тогда я сказал, что мне необходимо побывать на Фемиде, отдохнуть
там от земного шума в мирном Храме Одиночества, и свинство будет, если
Юрик мне не поможет в этом деле. Мне нужна целебная тишина, иначе я
заболею и помру.
Ты будешь греться в сауне,
Начальство ублажать,
А я уж буду в саване
В могилочке лежать.
В ответ на мой Доводы Юрик стая убеждать меня в том, что на Фемиде
мне будет очень неуютно, хуже, чем на Земле. Тогда, озлившись на своего
инопланетного друга, я непечатно выругался - и кинулся вон из его
квартиры, даже не попрощавшись.
10. Я - ЖЕРТВА ГЛАВСПЛЕТНИ
В тот памятный понедельник я, как всегда, точно явился в ИРОД к
началу рабочего дня. В демонстрационном зале шло испытание домашнего
тренажера "Юрий Цезарь". Личное участие в его конструировании принимал сам
директор, он же дал и наименование этому детищу ИРОДа. Имя Цезаря "Юлий"
показалось Герострату Иудовичу слишком женственным, и он заменил его на
"Юрий" - ведь тренажер предназначен для мужчин. Это довольно мощное
сооружение, как бы помесь танка с гильотиной (так отзывались о нем ироды в
кулуарных разговорах, когда поблизости не было начальства). Ежедневное
пользование тренажером развивает у вас мускулатуру, помогает сбавить вес,
повышает обороноспособность и моральную устойчивость. Для этого вы по трем
ступенькам поднимаетесь на сиденье, вцепляетесь руками в руль и, положив
ноги на педали, приводите механизм "Юрия Цезаря" в движение. На
специальной дуге над вами подвешены гиря и кухонный нож. Они все время
раскачиваются, меняя угол наклона, и могут ударить вас, если вы не
предугадаете их действий и не отклоните их приближения, использовав для
этого рычажок, вмонтированный в руль. В то утро к "Юрию Цезарю" стояла
очередь. Каждому хотелось принять участие в испытании - ведь директор
находился тут же и внимательно наблюдал за действиями сотрудников.
Надо не надо - жми на педали,
Так, чтоб другие это видали.
Дело - не в деле, дело - в отчете, -
Ты у начальства будешь в почете!
Когда настал мой черед, мною овладел страх, ноги вдруг окаменели. С
трудом убедил я себя, что этот "Юрий" - тезка моего друга и поэтому не
подведет меня. Взгромоздившись на сиденье, я честно принялся за работу.
Действовал старательно и внимательно, но от гири отклониться не удалось. К
счастью, дело ограничилось небольшим кровоподтеком возле правого уха. У
некоторых иродов травмы оказались посерьезней, четырех пришлось даже
госпитализировать. В целом же испытание прошло успешно, директора все
поздравляли.
После этого испытания я направился на второй этаж, в наш институтский
медпункт, где уже столпилось немало иродов, получивших легкие травмы. Часа
через полтора очередь дошла до меня, и медсестричка налепила на мой
кровоподтек гигиенический пластырь. В этот момент в медпункт вбежала
Главсплетня и сказала, что меня вызывают к аппарату. Я поспешил в
коридор-курилку, где на столике стоит телефон. Меня вызывал Юрик.
- Серафим, я долго мыслил, - начал он взволнованным голосом. - Я
вспомнил, что один наш мудрец так объявил: "Если ты отказался выполнить
просьбу друга, то подойди к зеркалу и плюнь в свое отображение".
- И ты плюнул?
- Наоборот! Я по космическому мыслепроводу связался с Кумой и
договорился. В субботу будь у меня в восемь утра. Летим! Ты на Фемиду, я -
на Куму. Нас возьмет рейсовый звездолет.
- Значит, место мне забронировано? Надеюсь, мягкое?
- Не волновайся, Фима! Мудрец наш один так сказал: "Если юный спас
жизнь кому - то, то и старики потеснятся ради него на почетной скамье". Но
я об одном пронзительно тебя упрашиваю: поскольку на Фемиде тебе будет
плачевно, то обещай мне, что, когда вернешься с нее, ты не назовешь меня
сыном суки.
- Сукиным сыном, - поправил я иномирянина. - Обещаю!
Уточняя некоторые детали предстоящего путешествия, мы проговорили еще
минут десять. И все это время в. коридоре, покуривая "Шипку",
околачивалась Главсплетня.
Я уже упоминал об этой конструкторше, а теперь уточню. На вид она
даже аппетитная, сдобная - сплошной бюст. Но голос у нее какой-то лающий,
будто она собаку живьем заглотала. Впрочем, не ее это вина. А виновата она
в том, что вечно все о всех разнюхивает, перевирает на свой лад и затем
распространяет это на весь ИРОД. Идет слух, что она и курить-то выучилась
для того, чтобы на законном основании торчать в курильно-телефонном
коридорчике и слушать чужие разговоры. И вот эта Главсплетня из тех
вопросов и ответов, которыми я обменялся с Юриком, спрограммировала такую
схему моего ближайшего будущего: 1) я решил плюнуть на работу в ИРОДе; 2)
я развожусь с Настей и отбываю на Кавказ с одной богатой дамой, за счет
которой буду существовать бесплатно и весело; 3) кроме того, все это дело
пахнет какой-то тайной уголовщиной. Свои умозаключения Главсплетня быстро
разлаяла по всем отделам, секциям и подсекциям, и, как водится, все ироды
стали обсуждать их, причем каждый не замедлил выдвинуть свою вариацию и
приобщить ее к делу. На другой день я заметил, что все со - трудники и
сотрудницы поглядывают на меня с пронзительным интересом, а когда пошел в
институтскую библиотеку и попросил библиотекаршу Кобру Удавовну выдать мне
"Справочник по пространственным нормативам, то книгу-то эту мне выдала, но
поверх нее зачем-то положила еще одну - "Уголовный кодекс".
- Вы ошиблись, это не по моей части, - сказал я, возвращая ей
"Кодекс". - Ведь я - не судья.
- Суд существует не только для судей, но и для подсудимых, - строго
молвила Кобра Удавовна.
От посещения библиотеки на душе у меня остался какой-то мутный
осадок. Чтобы избавиться от него, я решил заглянуть в секцию мебели к
талантливой конструкторше Мадере Кагоровне. Она разработала проект
утепленной кровати. Эта кровать, смонтированная из труб малого диаметра,
имеет шланг, с помощью которого ее можно подсоединять к трубам парового
отопления.
Приветливая Мадера Кагоровна на этот раз встретила меня хмуро. На
вопрос, скоро ли опытный образец ее кровати будет запущен в производство,
буркнула что-то невнятное. Смущенный ее странным поведением, я подошел к
сидящему на подоконнике институтскому коту Лютику, погладил его и сказал,
что мне очень симпатичны эти зверьки. Ведь недаром родители дали мне имя в
честь кота.
- Они не сожалеют об этом? - сухо спросила Мадера Кагоровна.
- Сожалеют? А зачем им сожалеть? - удивился я.
- Но ведь они, сами того не зная, спрограммировали ваше будущее.
Разве вам не известно, что на городском уголовном жаргоне слово "кот"
адекватно словам "альфонс" и "сутенер"?
- Не понимаю, к чему этот разговор?! - воскликнул я.
- Ах, вы не понимаете?!.
Наступила неприятная, вязкая пауза. Потом из другого конца комнаты
послышался голос Пантеры Ягуаровны, конструкторши, проектирующей кресло,
совмещенное с кухонным столом.
- Он не понимает! Он, представьте себе, даже слова такого не слыхивал
- "сутенер"! - Пантера
Ягуаровна встала из-за своего стола и, подойдя ко мне, спросила в
упор: - А вы знаете, что такое содержанка?
- Ну, это из литературы известно, - ответил я. - Это были такие
падшие женщины, которые за деньги становились любовницами зажиточных
людей.
- А нам не из литературы известно, что у нас в ИРОДе есть падший
мужчина - содержанец. И не стыдно?!
- Таким ничего не стыдно, - поддержала ее Мадера Кагоровна. - Таким
ничего не стоит бросить жену и дочь ради престарелой растратчицы, у
которой куры денег не клюют!
- Какая растратчица? Какие куры?! - воскликнул я в тоскливом
недоумении. Но ответом мне было язвительное молчание.
Озадачеино-ошеломленный покинул я секцию мебели и направился в
примерочную комнату, примыкающую к отделу одежды. Там в этот час было
тихо. Я присел на диванчик и погрузился в печальные размышления. Но вскоре
мое уединение нарушил Павиан Гориллович, дизайнер головных уборов. Начнем
красовалась огромная меховая iапка - на манер кавказской папахи, только
еще больше, пышнее и шире. По краям ее, справа и слева, приторочены два
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг