Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
  Не знал Вася только географии, и все удивлялись, почему такой культурный
ученик отстает в этом предмете. Однажды учитель географии принес на урок
большой атлас и стал вызывать нас к кафедре. Каждый должен был показать
место, где он родился. Я сразу же нашел свой Рожденьевск-Прощалинск,
другие ребята тоже, хоть приблизительно и предположительно, но все-таки
указали, откуда они родом. Но когда дошла очередь до моего друга Васи, он
уставился в карту Советского Союза, помялся немного, а затем сказал, что
он здесь не рождался.
  - Выходит, ты иностранец, - улыбнулся учитель и стал разворачивать перед
ним страницы с Африкой, Австралией и Америкой. Но Вася все твердил, что он
родился не здесь.
  - Ты, видно, в такой далекой стране родился, что на нее карты не хватило,
- снова пошутил учитель.
  - Он с Луны свалился! - крикнул кто-то с парты.
  - Он с Венеры слетел! - крикнул кто-то другой.
  - Он с Марса скатился! - высказался кто-то третий. Других предположений
никто не высказывал, так как других небесных тел мы тогда и не знали.
  Учитель, слыша эти голоса с мест, раскрыл страницу с картой звездного неба.
  - Может, ты действительно где-нибудь на другой планете родился? - в шутку
спросил он Васю.
  Вася ткнул пальцем куда-то в звездное небо и сказал:
  - Кажется, вот здесь.
  Учитель одобрил остроумный ответ Васи, но все-таки поставил ему "неуд" и
прикрепил к нему первого ученика по географии Колю Косого. Этот Коля долго
был беспризорным и знал географию на практике, так как на крышах вагонов
изъездил всю страну.
  С этого дня моего друга стали звать Васей-с-Марса. Это было тем более
уместно, что он стал в нашем классе четвертым Василием. Кроме него
имелись: Вася-псих, Вася-фрайер и Вася-конь. Благодаря прозвищам ни одного
Васю нельзя было спутать с другим. Мой друг нисколько не стеснялся своей
клички и охотно отзывался на нее.


  7. Дальнейшие события
Из колонии я несколько раз писал родителям, сообщал подробности своей
новой жизни, но ответа все не было. Наконец пришло гневное письмо отца, в
котором он негодовал, что я учусь в классе переростков наряду с
беспризорной шпаной и что, в то время как мой талантливый брат Виктор
подает надежды, я являюсь позором семьи. "Не смей возвращаться в родной
дом, пока не изживешь свои "не"!" - так кончалось послание.
  К своему письму отец приложил очередное письмо Виктора, чтобы я мог
почувствовать, как низок мой моральный и умственный уровень по сравнению с
братом.


  З А Я В А
Многоуважаемые родители!
  Настоящим заявляю вам и удостоверяю своей подписью, что мое будущее
восхождение в научную сферу продолжается с глубоким успехом. Во вверенном
мне Институте Терминологии и Эквилибристики будет в широких масштабах
концентрироваться и консервироваться обширная научная мысль, в результате
чего кривая моего авторитета будет неколебимо двигаться вверх.
  Также сообщаю вам интимно и консультативно, что эротизация гранулированных
интегралов и пастеризация консолидированных метаморфоз вызвали во мне
высокомолекулярный атавизм и асинхронный сепаратизм, что может привести к
адюльтерному анабиозу и даже к инвариантному эпителиальному амфибрахию, во
избежание чего прошу вас срочно прислать мне 15 (пятнадцать) рублей на
24-е почт. отд. до востреб.
  Ваш многообещающий сын ВИКТОР.

  Строгость отца очень огорчила меня, и я ходил как в воду опущенный. Когда
Вася-с-Марса спросил, что это со мной творится, я показал ему оба письма.
К моему удивлению, мой друг никак не реагировал на отцовское послание, а о
Викторе даже сказал одно неприличное слово. Я из-за этого чуть было не
полез в драку, но потом догадался, что Вася просто оговорился, потому что
он еще плохо знает земной язык.
  Так как я очень затосковал, то мой друг сказал мне, что он покажет мне мой
родной дом. С этой целью он повел меня в колонистскую баню, которая в тот
день не топилась.
  Мы вошли в пустую парилку, Вася-с-Марса взял таз и наполнил его холодной
водой из-под крана. Затем он вынул из кармана куртки маленькую бутылочку,
а из той бутылочки выкатил на ладонь голубую пилюльку с горошину
величиной. Эту пилюльку он бросил в таз с холодной водой. Вода помутнела,
потом стала похожей на студень, а затем стала гладкой и блестящей, как
металл.
  - Думай о том, что хочешь увидеть, - приказал Вася.
  И вдруг в тазу возникла моя комната, и в ней отец и мать. Отец стоял на
стремянке, а мать подавала ему кусок обоев, намазанный клейстером. Мои
родители заново оклеивали комнату, и 90 процентов из 848 изображений "Люби
меня!" были уже погребены под дешевыми зелеными обоями. Оставался только
один узкий просвет, откуда на меня глядели еще незаклеенные портреты
красавицы. Казалось, "Люби меня!" смотрела персонально на меня и просила
не забывать ее. Но вот отец поднес к стене последний кусок обоев, провел
по нему тряпкой, чтобы сгладить складки, - и все было кончено.
  - Комната как новенькая, - удовлетворенно сказал он матери, спускаясь со
стремянки. - Теперь мы сможем сдать ее жильцам, а деньги будем посылать
нашему Виктору, нашей гордости. Пусть он смело двигается по научному пути!
  Факт заклеиванья обоями красавицы "Люби меня!" настолько огорчил меня, что
Вася стал опасаться за мое здоровье.
  - Кореш мой земной! - обратился он ко мне однажды. - Не могу ли я чем
утешить тебя? Может, тебе надоело жить в колонии?
  - Увы, - ответил я, - горе мое не поддается исправлению. А в колонии жить
мне не так уж плохо, и ребята здесь хорошие. Единственно, что меня
огорчает, так это то, что некоторые из них любят врать. Ведь ты и сам
знаешь, что стоит вечером воспитателю уйти из спальни, как они начинают
рассказывать такие приключения из своей жизни, что я краснею за них всем
телом. Я с детства не выношу лжи.
  - Попробую помочь тебе, - сказал Вася-с-Марса.
  Как раз в то самое время у нас проводилась силами колонистов побелка
потолков. Когда дошла очередь до нашей спальни и в ведре была разведена
белая литопонная краска, Вася вынул из кармана маленькую плоскую
коробочку, а из коробочки - конвертик с каким-то порошком. Он объяснил,
что у них такой порошок примешивают к бумажной массе, но для чего - я так
и не понял. Вася же этот порошок высыпал в ведро с краской.
  Едва мы побелили потолок, как выяснилась интересная подробность: теперь,
когда кто-нибудь, рассказывая о своих приключениях, начинал лгать, белый
потолок нашей спальни моментально краснел. И чем сильнее была ложь, тем
сильнее он краснел, вплоть до густо-пунцового цвета. Затем, когда
рассказчик переходил к правде, потолок опять становился белым. Благодаря
этому мероприятию ребята стали гораздо правдивее.
  Что касается меня, то я ни разу не заставил краснеть потолок.




  8. Отлет Васи

  Однажды я заметил, что Вася-с-Марса, койка которого находилась рядом с
моей, спрятал под матрас пайку сухарей, которую ему полагалось съесть за
завтраком. На мой вопрос, зачем ему сухари, он ответил, что скоро
собирается домой и поэтому делает заначку на дорогу. Ведь в пути ему
понадобится пища.
  Тогда и я стал откладывать для него утренние пайки, и вскоре у моего друга
получился довольно солидный запас.
  И вот как-то рано утром Вася тихонько разбудил меня и сообщил, что пора
ему в отлет. Тогда я снял с подушки наволочку, в нее мы уложили сухари и
бесшумно вылезли через окно в парк. Вскоре мы поднялись в горы, затем
спустились в безлюдную долину, а потом опять взошли на гору, поросшую
кустарником. Здесь Вася отыскал пещеру, совсем незаметную снаружи, и мы
вошли в нее, раздвигая кусты.
  В глубине пещеры я увидал большой металлический предмет. По форме он
напоминал бидон для молока, только очень большой по размеру.
  - Помоги мне выкатить это средство сообщения, - сказал Вася. - В нем-то я
и отлечу.
  Я нажал плечом на эту штуку, но она и не пошевелилась, она весила много
тонн.
  - Ах, мать честная, чуть не забыл, - спохватился Вася и громко произнес
какое-то слово на непонятном языке. Баллон сразу стал легким, и мы без
труда выкатили его из пещеры.
  Здесь Вася-с-Марса сказал другое слово, и в борту баллона открылась
дверца. Вася вошел внутрь, вытряхнул сухари в какой-то ящик и честно
вернул мне казенную наволочку. Внутри баллона были сплошь кнопки и кнопки,
и еще я заметил там кресло, вроде зубоврачебного. Затем мы встали с моим
другом на площадке, у самого обрыва, и Вася сказал:
  - Когда я войду внутрь средства сообщения и закрою за собой люк, ты кати
меня в этой штуке к обрыву и смело сбрасывай вниз. Это необходимо для
взлета. Не бойся, со мной ничего не случится. А чтоб не подумали, что я
погиб, я приготовил документ, ты его отдай в колонии. - И он подал мне
бумажку, на которой было написано:
  С П Р А В К А
В отлете моем прошу никого не винить. Отбываю в полном здравии, умственном
и физическом. Сердечно благодарю за гостеприимство.
  Ваш в доску Вася с/М.

  - Вася! - воскликнул я с волнением. - Теперь, когда мы расстаемся, скажи
мне точно, откуда ты явился и куда возвращаешься?
  - Не скажу тебе об этом для твоей же пользы, - ответил мой друг. - Ибо
если ты мне поверишь, то ты можешь сойти с ума.
  - Вася, но ты, надеюсь, не ангел? - спросил я. - Ведь если ты ангел, то я
могу впасть в религиозный дурман.
  - Гад я буду, если я ангел! - воскликнул мой друг на беспризорничьем
жаргоне. - Можешь быть спокойным: ангелов нет и не предвидится.
  В заключение нашей беседы Вася спросил, нет ли у меня каких-либо заявлений
и пожеланий. В ответ я высказал такое желание:
  - Пусть мой талантливый брат Виктор твердо станет на путь науки! Пусть он
радует своими достижениями родителей и меня лично. Пусть ни родители, ни я
никогда не разочаруемся в талантливом Викторе!
  Друг мой Вася почему-то поморщился, услышав эту просьбу, но затем сказал:
  - Э, не он первый, не он последний, как у вас на Земле говорится... Ладно,
обещаю тебе, что твой братец сделает научную карьеру. Еще имеются
пожелания?
  Тогда я обратился к Васе с комплексным пожеланием:
  - Пусть мои родители не хворают и живут долго! Пусть наш дом стоит долго,
пусть он не сгорит от молнии, войны или неисправности печей, дабы портрет
красавицы "Люби меня!", находящийся под обоями в количестве 848
экземпляров, не пострадал до конца моей жизни и даже дольше!
  - Принимаю к исполнению, - ответил Вася. - Выкладывай следующую просьбу.
  - Последняя моя просьба такая, - сказал я. - Если где-нибудь,
когда-нибудь, кто-нибудь ко мне обратится с просьбой и если я обращусь к
тебе с просьбой выполнить эту просьбу, то пусть эта просьба будет
выполнена.
  - Заметано, - ответил Вася. - Я знаю, какая это будет просьба, и охотно ее
выполню.
  - Как же ты можешь знать, когда я и сам еще не знаю, что это будет за
просьба?! - удивился я. - Ведь это я про запас, на всякий пожарный случай.
  - А я вот знаю, - повторил Вася-с-Марса. - И охотно выполню.
  - А как с тобой связаться? - спросил я.
  - Очень просто, - ответил мой друг. - Ты подойдешь к телефону, снимешь
трубку...
  - А что я скажу телефонной барышне? - перебил я его.
  - Телефонных барышень уже не будет. Будут АТС. Ты наберешь на диске
одиннадцать единиц и пять пятерок - у меня очень простой номер, его легко
запомнить... Ну а теперь нам пора расставаться.
  Мы пожали друг другу руки, Вася влез в свой баллон, и дверца за ним
захлопнулась.
  Я покатил баллон к обрыву и сбросил его вниз, туда, где шумело Черное
море. Баллон вначале падал как камень, но, не долетев до воды, вдруг
замедлил падение, потом на миг застыл в воздухе и вдруг рванулся вверх. Он
исчез в небе так быстро, что я даже не успел рукой помахать ему вслед.
  Со дня нашей разлуки я, по совету моего друга, начал почитывать
научно-фантастическую литературу и по сей день только ее и читаю, расширяя
свой научный и умственный кругозор. Поэтому в настоящее время мне вполне
ясно, кто такой Вася-с-Марса. Вы и сами, уважаемые читатели, уже конечно,
догадались, что никаким марсианином он не был. Он был пришельцем из
дальней Загалактической туманности Х-51 19, антропоподобным обитателем
гееподобной планеты Иолантадельта в созвездии М-497.


  9. Дальнейшие события

  Когда я вернулся в колонию и показал Васину записку, мне не поверили, что
Вася отлетел. Все решили, что справку он написал в шутку, а сам, с моего
ведома, убежал из колонии, чтобы вплотную заняться бродяжничеством. Однако
я потребовал, чтобы все сомневающиеся пошли со мной в спальню и выслушали
меня там. Когда я снова изложил все по порядку и потолок ничуть не
покраснел, большинство мне поверило. Но некоторые поверили не целиком, а
только до того места, где я столкнул Васину посудину в море. Они решили,
что Вася рехнулся и я не должен был сталкивать его, ибо он, конечно,
утонул. Напрасно я втолковывал, что он не утонул, а отлетел - в это
маловеры не могли поверить. И вот они стали меня считать отъявленным
лгуном и чуть ли не убийцей.
  Отношение этих ребят ко мне резко изменилось. Мне начали подстраивать
всякие мелкие неприятности. То, ложась спать, я обнаруживал под подушкой
дохлую мышь; то, обуваясь утром, находил в своих ботинках козьи катышки.
Жизнь моя стала невыносимой. Меня огорчали не столько все эти каверзы,
сколько тот факт, что меня, ненавидящего ложь, считают лжецом.
  Кончилось тем, что я пошел к Андрею Андреевичу и, не называя имен своих
обидчиков, заявил, что больше жить в колонии не могу.
  Выслушав меня, этот добрый человек сказал, что мне чертовски не везет. Но
в утешение он поведал мне историю древнего грека Поликрата, которому с
молодых лет чертовски везло, зато под старость так не пофартило, что с
него живьем содрали кожу. И от души пожелал мне, чтобы у меня было все
наоборот.
  Затем Андрей Андреевич спросил меня, кем бы я хотел быть. Я ответил, что в
смысле профессии я хотел бы пойти по стопам отца, то есть стать
счетоводом. Тогда мой наставник сказал, что колония имеет право посылать
своих питомцев в техникумы, где им несколько облегчаются условия приема и
предоставляется общежитие. Но прежде я должен окончить семь классов школы
в колонии и временно примириться со своими моральными трудностями, на что
я ответил согласием.
  И вот наконец настал день, когда я, снабженный документами и деньгами на
дорогу, отбыл в Ленинград. В кармане моем имелась путевка в Ленинградский
четырехгодичный счетно-финансовый техникум.
  Не буду описывать вам свои впечатления от этого прекрасного города, в
котором я очутился впервые. Об этом полнее и лучше сказано у классиков, а
также у некоторых современных писателей. Что касается меня, то я
безболезненно был принят на первый курс. Экзамен оказался нетрудным по
случаю недобора. Устроилось дело и с общежитием, где я получил койку.
  Приступив к учебе, я написал отцу о перемене в своей жизни. Вскоре он
прислал мне ответное письмо, в котором одобрил мой выбор. Он советовал мне
учиться старательно, чтобы хорошей успеваемостью хоть немного затушевать
свои пять "не". Далее он намекнул, что хоть я теперь и имею счастье жить с
Виктором в одном городе, но мне не следует посещать брата, дабы не уронить
его во мнении окружающих. К своему посланию отец приложил очередную
"заяву" Виктора, чтобы я мог порадоваться его успехам.


Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг