- Но ты пойми: это череп, череп!
- Его зовут Черепчереп? Значит, ты с ним знаком?
По ее тону я понял, что она не шутит. Я был ошеломлен. Позже я убедился,
что обитатели Рая действительно не знали, что под кожным и мускульным
покровом их лиц скрыты черепные коробки. Ведь они погребали своих усопших
в глубине моря - и те исчезали для них навсегда. А так как в Раю жизнь
текла очень мирно, неторопливо и спокойно и у островитян никогда не было
несчастных случаев, травм черепа и прочих телесных повреждений, да и
вообще никаких хворей они не знали, - то их нисколько не интересовало, что
у них там внутри, под кожей. Они не ведали даже, что у них сердца есть.
Тиктакает что-то в груди - ну и пусть тиктакает.
Когда мы с Марусей вышли из зловещего сарая, она сказала ласковым голосом:
- Я убедилась, что ты очень придирчивый и очень любишь смеяться над
другими... Но я не сержусь. Ведь мы собираемся идти дальше, ты что-то
хотел сказать мне у моря.
И вот направились мы к Уютной бухте. Маруся легкой, крылатой своей
походкой шагала впереди. Я малость отставал. Тяжесть, что легла мне на
сердце, передалась и в ноги. Теперь мне кое-что стало понятно. То судно,
что мы видели с Марусей, ясное дело, шло в конвое и везло взрывоопасный
груз. Возможно, око почему-либо отбилось от конвоя. Всплыла неприятельская
подводная лодка и, не желая тратить торпеду (вероятно, запас торпед был на
исходе), дала артиллерийский выстрел. Снаряд попал в трубу. Учитывая
свойства своего груза, команда не стала ждать второго выстрела и,
используя наличные плавсредства, быстренько покинула борт транспорта.
Почему субмарина не потопила судно - неясно. Возможно, экономила свои
огнеприпасы. А быть может, подоспел крейсер, охранявший транспорты, - и
командиру подлодки было уже не до расправы над грузовым судном. Тут
возможны всякие варианты. Факт тот, что покинутое людьми судно какое-то
время дрейфовало в океане, а потом шторм пригнал его к райской отмели. А
наивные островитяне обрадовались этому, с позволенья сказать, подарочку
Фортуны, И теперь планируют употребить взрывчатку на постройку семейного
коттеджа для нас с Марусей. Дурни блаженные!.. Выходит, что ежели я женюсь
на этой райской деве, то опасность в первую очередь угрожает мне и ей...
- О чем молчишь? - прервала мои размышленья островитянка и вдруг исполнила
куплет из "Гоп со смыком". В том куплете об Иуде Скариотском речь шла.
Блатная песня в ее устах звучала наивно и безгрешно. Я знал, что поет
Маруся, не понимая смысла, просто хочет похвастаться своей памятью. А быть
может, хочет ревность во мне пробудить: ведь понимаю же я, что это - из
Кузиного репертуара? Но ревность во мне не вспухла. Меня только царапнуло,
что она Иуду ни к селу ни к городу упомянула. Я к этому библейскому типу
никакого отношения не имею, - мысленно констатировал я. Но идти на верную
смерть из-за того, что Маруся не понимает, какая взрывчатая кончина
ожидает нас в случае свадьбы, - это уж увольте.
Короче говоря, объяснения не произошло. Мы вернулись в поселок вдвоем и
мирно разошлись по своим жилищам. Маруся девушка гордая была, она и виду
не подала, что чего-то решающего от меня в тот день ожидала. Но, ясное
дело, после этой прогулки знакомство наше на разрыв пошло.
14. События сгущаются
Вернувшись с роковой прогулки, я немедленно поведал своему другу о том,
что обнаружил на кирпичном складе и что ждет Марусю, ее будущего мужа и
всех островитян, ежели будет построен дом из тех страшных "кирпичиков".
Кузя сразу же согласился со мной, что необходимо развернуть среди жителей
Рая разъяснительную кампанию.
В течение ближайших дней мы с другом при всяком удобном и неудобном случае
заводили разговоры с островитянами и островитянками о том, что "талуогли"
грозят им смертной бедой и их надо немедленно утопить в океане. Слушали
нас вежливо, но без должного внимания. Бедняги просто не понимали, что мы
им хотим втолковать. Ведь даже таких слов, как "огонь" и "взрыв", в их
языке не имелось. И вот Кузя постепенно остыл и выключился из
противовзрывной агиткампании. А когда я сделал ему упрек в этом, он заявил
мне; "Их не убедишь, слова наши - как о стенку горох". Но я подозреваю,
что ему просто не до того было, иная проблема засела в его головушке.
Я уже известил вас, уважаемые читатели, что у нас с Марусей дело на разрыв
пошло. Разрыв получился не грубый, не скандальный. Но, безусловно, она
учуяла, что не о ней теперь мои главные мысли, - и плавно отчалила, как
лодочка. И вот Кузя, видя, что она свободна, тихо-осторожно начал
ухаживать за ней. Он, при его рисковом характере, о взрывоопасных
последствиях не думал. Тем более Маруся была для него идеалом грез,
двойником Нади Запретной.
Давно зарегистрировано: девичье сердце - не камень. Марусе с самого начала
нравилась вокальная деятельность моего друга, а теперь постепенно он и
весь целиком начал нравиться. Они теперь часто под ручку гуляли, на
морской берег вылазки совершали. И на вечерах райской самодеятельности
стали иногда вместе выступать. Кузя настропалил добровольцев-музыкантов на
дудках танго и фокстроты наяривать - и танцевал в паре с Марусей. Плохого
не скажу, получалось красиво. Эти танцы у островитян быстро в моду вошли.
И песни, что Кузя пел, все шире внедрялись в райский быт. Все не понимали,
о чем речь,- и все пели.
Однажды прихожу на площадку, а Кузя с Марусей уже там. Он стоит на
певческом возвышении, она - среди слушателей; он на нее пялится, а сам во
все горло:
Обидно, досадно, да что ж делать - ладно;
Не любишь - не надо, другую я найду...
Только по глазам видно, что не найти уже ему другую, - в эту по уши
втрескался.
Я, когда он отпелся, тактично отзываю его в сторону и шепчу по-товарищески:
- Кузя, я тебе не из ревности это скажу, я о судьбине твоей беспокоюсь.
Отшейся ты, пока не поздно, от этой девицы! Пора нам когти рвать из этого
Рая. Этот Рай - на взрывчатке!
А он в ответ пробормотал что-то невразумительное - и опять к Марусе. И
ушел с ней в райскую рощу гулять. Поздно в тот вечер вернулся.
Я же честно продолжал бороться за общерайскую безопасность. Но правильно
какой-то мудрец выразился: не делай добра - и тебе не сделают зла. Моя
забота о людях склокой против меня обернулась. Тут надо учесть, что люди
там жили хорошие, добрые, святые, можно сказать. Но, видать, и в самом
райском раю женщины без сплетен обойтись не могут. Они решили, что Кузя
отбил у меня Марусю своими талантами, что дело у них движется к свадьбе, а
дом-то для новобрачных возведут из "подарков океана", - и вот я, из
зависти к счастливому сопернику, подбиваю всех утопить эти кирпичики в
океане. И пошел гулять-погуливать по Раю этот коварный слушок.
Дополз он и до ушей королевы. Приглашает вдруг она меня на собеседование и
укоряет в том, что я, мол, веду себя несимпатично по отношению к другу.
Тут стал я разъяснять этой даме, какая жгучая опасность грозит всему Раю и
ей лично.
- Вы все на воздух взлетите! - выкрикнул я в конце беседы.
- Но разве это плохо - взлететь на воздух? - игриво улыбнулась она. - Я
бы, например, очень хотела бы взлететь, уподобившись птичке.
"Хоть ты и королева, но балда не лучше других", - подумал я и удалился,
понурив голову. И стало мне ясно: надо практически готовиться к
индивидуальному отплытию. Надо запасать провиант. И самому надо перейти на
усиленное питание, чтоб нарастить на себе солидный жировой слой; такой
персональный запас очень может пригодиться в океане.
15. Последние предупреждения
Райские дни катились под откос.
Кузя теперь всюду с Марусей разгуливал. Этакая аккуратная парочка, хоть
для кино снимай. И вот однажды сообщает он мне, что были они сегодня у
королевы, сделали совместное заявление о намерении вступить в
нерасторжимый брак и та сразу же дала указание островитянам строить
коттедж для будущих новобрачных.
- Из тех самых адских кирпичиков? - спросил я.
- Именно из них. Тут уж, Шарик, ничего не попишешь.
- Кузя, думай вперед! Ведь ты вместе с Марусей на тот свет загремишь! И
такая взрывная волна будет, что весь Рай рухнет. Никто не уцелеет...
Давай-ка погрузимся в шлюпку, ты Марусю с собой возьмешь - и айда с
острова. Авось подберет нас какой-нибудь капитан.
- Намекал я ей на такой вариант. Никуда она из Рая не хочет, не сознает
здешней опасности... А без Маруси я ни в какую шлюпку не сяду. Привинтился
я к ней душой. Жить без нее не могу.
- Жить, Кузя, только без еды и без воды невозможно... Ведь ты через эту
свадьбу погибнешь!
- Не я - так другой, - возразил Кузя. - Такой красавице брака не миновать.
Так лучше уж я... Ведь и она меня полюбила. Не могу я ее, дурочку,
бросить. Помирать - так вместе.
- Ну и помирай на здоровье, - подытожил я. - А я не хочу через этот чертов
Рай свою цветущую молодость губить!
С того дня стал я твердо готовиться к дальнему плаванью. Первым делом
пошел в Песочную бухту - я хотел на судне том злосчастном насчет консервов
пошуровать. Но потерпел фиаско. Пароходик тот во время очередного прилива
дальше от бухты вода оттащила. Не стал я рисковать. Поплывешь к нему
саженками, а по пути вдруг какая-нибудь Анюта-акула вынырнет - и прощай
моя жизнь молодая. Я по другой линии пошел. Там, в Раю, среди прочих
уникальных деревьев было одно, у которого плоды - вроде сдобных булочек
маленьких. Стал я собирать те плоды, сдирать с них кожуру и микробулочки
эти на прутики нанизывать, чтоб сохли, чтоб сухарики получались.
Проявил я и к шлюпке нашей внимание. Ее островитяне тогда сразу от воды
подальше оттащили, так что находилась она в безопасном месте. Но вот беда
- рассохлась, зазоры кое-где появились. Тут деготь бы помог, да на острове
этом где его взять. А глина, которой островитяне свои погребальные корзины
промазывали, здесь не годилась; я ко дну идти не собирался. Здесь нужен
был тот клей, который они при постройке домов употребляют. И вот подобрал
я на берегу большую морскую раковину и пошел с ней на стройку. Я уже знал,
что строительство дома для Маруси и Кузи началось, но, ясное дело, не
ходил туда, чтоб душу свою зря не терзать. А тут необходимость появилась,
пошел.
Для коттеджа того место в самом почти центре поселка нашлось. Стены уже на
метр примерно возвели. Дом уже вполне вырисовывался - большой, с расчетом
на многочисленное потомство; а спальня - рекордной площади, метров под
шестьдесят. Клянусь вам, читатели, - не вру!
Строительство шло всерьез, много людей трудилось, - ведь каждому хотелось
для райской красавицы © 1 поработать. Но работали очень неспешно. Каждый
аккуратно смазывал клеем брусочек тола, затем неторопливо, осторожно
прикладывал к тем брускам, которые уже стали частью стены. Глядя на
медлительную, вдумчивую работу этих босоногих мужчин и юношей, можно было
подумать, что они знают-понимают, какой опасный стройматериал подбросила
им судьба. Но нет, ничего они не понимали. Просто в Раю у них был во всем
такой неторопливый стиль, - за исключением танцев.
Пол будущей спальни был временно выстлан толстыми циновками. Приподняв
одну из них, я увидал те же сатанинские брикетики; между ними строители
оставили зазоры.
- Раковинки перламутровые, ясное дело, сюда вставите? - молвил я, проявляя
свою техническую осведомленность.
- Туратон оторто! (Подымай выше!) - со счастливой улыбкой ответил мне
какой-то паренек. - Сюда мы вставим, ради нашей красавицы, самые
драгоценные дары океана! - И он повел меня за пределы стройки, в сад; там
под раскидистыми деревьями стояли знакомые мне ящики с изображением
черепов, молний и восклицательных знаков. Мне стало не по себе. На
несколько минут я даже позабыл, зачем явился сюда. Но потом попросил дать
мне клея и, получив желаемое, торопливо пошагал подальше от этой безумной
новостройки.
Прошло несколько дней. Как-то утром тружусь под деревьями у шлюпки,
шпаклюю ее. Вижу - Маруся идет по бережку. Бодрая такая, улыбается про
себя. Вот остановилась у самой воды, камушек подобрала, бросила его в
море. Потом на небо поглядела - и запела по-русски, но, разумеется, с
райским акцентом:
Время первое было трудно мне,
А потом, поработавши с год,
За кирпичики, за веселый шум
Полюбила я этот завод...
"Не понимает, ничего не понимает..." - подумал я. Грустно мне стало,
тоскливо. Вышел я из своего укрытия, подошел к ней. Она удивилась, думала
- одна на всем берегу. И тут стал я убеждать Марусю, что плохо кончится ее
свадьба, что коттедж ее гремучей могилой станет, что надо ей либо бежать
из Рая, либо убедить островитян утопить кирпичики окаянные в бухте
глубокой. Еще я о том ей толковал, что жизнью дорожить надо, поскольку
жизнь - это предмет одноразового пользования; ведь помрешь - не
воскреснешь. Я все это ей с таким волненьем, с придыханьем выложил, что
почуяла наконец Маруся: неладное ждет ее в случае свадьбы. И
призадумалась, головку опустила. А потом посмотрела мне в глаза - и
говорит:
- Кукан-тарлакан! (Это в переводе - "все равно", "до лампочки".)
- Ну что ж, это твое личное дело. Сама себя гробишь, - сказал я и вернулся
к шлюпке. А Маруся в поселок пошла.
То была наша последняя встреча наедине.
16. Черные розы
Настал день роковой.
Коттедж из взрывчатых кирпичиков был построен. Островитяне толпились возле
этого уютного многообещающего жилья, похваливали работу и стройматериал.
Внутрь пока не входили: первыми туда должны были вступить Кузя с Марусей.
Однако, поскольку дверей как таковых и оконных рам в Раю не водилось,
интерьер был открыт для обозрения. Я тоже заглянул через дверной проем в
спальню, где главенствовал мягкий двухспальный тюфяк. Но не брачное ложе
интересовало меня. Я вцепился глазами в пол. В зазорах меж брусочками тола
поблескивала художественная инкрустация - детонаторы и запалы. Холодок
прошел по спине. Босиком-то по этим украшениям ходить еще более или менее
безопасно, но ведь завтра поутру сюда гости в туфлях острокаблучных
припрутся плясать... И никто из островитян беды не предвидит!.. Только нам
с Кузей все ясно, но Кузя из-за неразумной любви своей - хуже слепого.
Вечером на площадке состоялся обряд бракосочетания. Весь Рай собрался,
даже старики и детишки подсыпались, При всем народе королева вручила Кузе
и Марусе пресловутую рыбу "флюгунш", стали они вдумчиво жевать ее, уста их
встретились, В публике - одобрительные возгласы, переходящие в овацию. И
тут друг мой на прощанье решил порадовать аудиторию гвоздем своего
репертуара. Встал на певческое возвышение и затянул свой любимый романс:
Черные розы, эмблему печали,
При встрече последней тебе я принес...
Он его до конца, слово в слово, исполнил. С чувством пел, с надрывом. Мне
даже не по себе стало. И островитян проняло. Смысла, конечно, не понять им
было, но надрыв-то, надрыв до них дошел. Понурились, скуксились, у многих
слезы потекли. Плачут - и сами дивятся, что это с ними происходит, что это
за соленая водица из глаз выделяется. Ведь никто из них в жизни своей ни
разу не плакал.
Тем временем у края площадки на цветочных часах темный цветок раскрылся. И
пошли счастливые новобрачные свою райскую жилплощадь осваивать. А все
прочие слезы утерли, успокоились - и айда по домам. Ведь утром им
предстояло встать пораньше и идти поздравлять молодоженов.
А я направился к шлюпке. С трудом, но доволок ее до водной поверхности.
Потом принес пищевой запас, распределил его по боковым ящикам. Затем взял
канистры из носового рундучка, сходил к ручью, наполнил их пресной водой.
И вот - отчалил. Гребу, налегаю на весла, а океан спокойный, ночь лунная,
берег Рая отлично виден, как на картине. И вдруг пропал берег, вопреки
всем законам оптики пропал. Это, безусловно, повседневная работа "Серой
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг