слышу. И в этот момент Кузя кладет мне руку на плечо - и шепчет со слезами
на глазах:
- Это она! Это она!..
- Какая такая "она"? - удивился я.
- Это - Надя Запретная!.. Вернее сказать - это ее улучшенный райский
двойник...
Когда чаровница покинула певческую трибуну, мой Друг, как тигр, мотнулся
на ее место и запел популярный уголовный романс "Зачем я встретился с
тобою...". Пел он вдохновенно и напористо и все время глядел на прекрасную
девушку. И я тоже не мог от нее глаз отвести. А Маруся скромно стояла в
толпе слушательниц и, когда Кузя исполнил заключительный куплет, вместе со
всеми стала кричать: "Лубан! Лубан!"
"Но почему "Маруся"? - спросите вы, уважаемые читатели. - Почему такое имя
у иностранной райской девы?" Да дело в том, что звали ее по-тамошнему
"Муароса", то есть "Утренний голос" (она подала свой первый детский крик
ранним утром), а это уж Кузя стал звать ее Марусей, а за ним и все
островитяне, то ли из уваженья к нам, то ли им такое произношение
понравилось. Да и самой девушке по вкусу пришлось это ласковое и скромное
имя. Оно как-то подходило к ней. Она хоть и красавицей выглядела, но не
фифой, не секс-бомбой киношной; красота ее была сверхвыдающаяся, но в то
же время чарующе скромная. Чем-то Маруся немного эстоночку напоминала.
Кузя даже свою теорию насчет ее происхождения построил. Мол, в некие
времена прибило к Раю какую-нибудь посудину вроде нашей и был там
уцелевший человек, прибалтийский белокурый матрос, который и стал законным
предком Маруси.
Теперь жизнь наша по другому руслу пошла. Карты забросили, стали всюду
бродить, забыв, что босые; стали с каждым встречным-поперечным
заговаривать, чтоб язык райский скорее освоить. Нам хотелось побольше слов
наскрести, чтобы перед Марусей в словесном всеоружии предстать.
Однажды утром разбудили нас раньше обычного, накормили завтраком и вручили
нам туфли с длинными острыми каблуками. Мы уже знали, что такие ритуальные
туфли надевают только в день поздравления новобрачных после первой брачной
ночи. И вот поковыляли мы с Кузей, в числе прочих гостей, к новому,
построенному специально для данных молодых супругов, коттеджу.
Поздравляющие с песней вошли в спальню, в дальнем конце которой на своем
брачном ложе, но уже вполне одетые, восседали счастливые молодожены. И
начались пляски в честь новобрачных. Спальням в райских домах отводилось,
в смысле метража, главное место, так что пляшущим было где развернуться.
Поскольку данная новобрачная слыла а Раю одной из перворазрядных красавиц,
в честь ее плясали особенно усердно, и так топали, что перламутровые
раковинки, вделанные строителями в пол, в специальные зазоры между
кирпичиками, потрескались, а кое-где и разбились. Когда я намекнул одной
островитяночке - зачем же это пол-то портить, - она дала мне объяснение,
из которого я понял; раковинки новые завтра же вставят, а что эти побились
- это хорошо; чем больше их ломается - тем, значит, больше счастья будет
супругам в их дальнейшей жизни. Удивился я такой странной примете, но
спорить не стал.
Маруся тоже участвовала в том мероприятии, но при пляске сильно не топала;
она, словно лебедушка, скользила по полу. С восторгом глядел я на ее
изящные телодвижения. Смотрел я на нее, смотрел - и решился, подошел. И на
ломаном райском языке, тщательно подбирая слова, пригласил я ее на
совместную прогулку. И - представьте себе - она улыбнулась и сказала, что
завтра утром, когда раскроется розовый цветок, она будет ждать меня на
площадке.
12. Тайна Песочной бухты
Утром проснулся я в счастливом состоянии, завтрак скушал с могучим
аппетитом. А Кузя ел нехотя, вяло. Я сделал ему дружеское замечание: когда
дают пищу - ее надо есть активно; надо целиком и полностью использовать
бесплатное райское снабжение. Но он ничего не ответил. В глазах его я
заметил грусть.
Вскоре на цветочном календаре под окном раскрылся розовый цветок - и я
поспешил в пункт свидания. Маруся уже ждала меня. На ней было скромное
голубое платье, в косах синели цветы.
- Какие красивые цветочки! - галантно воскликнул я на чистейшем райском
языке. - Как они зовутся?
- Никак, - ответила девушка. - Разве цветам нужны имена?.. Куда же мы
пойдем ходить?
- Давай пойдем куда глаза глядят, - предложил я.
- Но ведь твои глаза сейчас глядят на меня, а мои - на тебя, - с
удивлением произнесла наивная красавица. - И если мы пойдем так, как ты
хочешь, то мы столкнемся лбами,
В конце концов Маруся предложила держать путь к Песочной бухте, туда ведет
красивая дорога. И вот, покинув утопающий в плодовых деревьях поселок, мы
поднялись на невысокий холм, затем спустились в долину. Там росли
многочисленные кусты, с которых свисали крупные сочные ягоды, напоминающие
вкусом клубнику. Я отдал должное этим даровым дарам природы, на что ушло
менее часа. Затем мы вышли к океану, к Песочной бухте.
Море здесь далеко вдавалось в сушу, причем весь берег состоял из отличного
пляжного песка. Тут и там виднелись группки островитян, принимающих водные
процедуры. Купались они в чем мать родила, но девушки - своими стайками, а
юноши - своими, на довольно большом расстоянии. Супружеские пары купались
совместно, с ними вместе барахтались в воде ребятишки. Загорающих я не
приметил. Те, которые вдоволь наплавались, прогуливались по берегу одетыми
и распевали райские песни. Но не только райские. В одном месте я вдруг
услышал:
...И там, в кибитке, забудем пытки
Далеких, призрачных страстей...
Пели по-русски, слова произносили отчетливо, с Кузиной интонацией, хоть ни
бум-бум не понимали, о чем тут речь.
Да, Кузин певческий репертуар начинал входить в широкие райские массы.
Миновав людную часть бухты, мы с Марусей вышли к левой ее стороне, где
далеко-далеко в океан уходила узенькая песчаная коса; в конце ее
возвышалось что-то серое, вроде бы - скала.
- Пойдем туда, Маруся, - предложил я. - Там тихо и безлюдно.
- Там теперь нечего делать. Мужчины уже перенесли на берег все подарки
океана. - Дальше она начала объяснять мне что-то, но я ничего не понял.
Ведь я знал райский язык поверхностно, я в первую очередь осваивал всякие
изящные слова, чтобы говорить девушке комплименты, о чувствах беседовать,
об искусстве.
- Маруся, а ты сделай мне ценный, красивый подарок, прогуляйся со мной по
этому ласковому песочку, - повторил я свою просьбу.
Девушка ответила согласьем. Мы пошли по косе. И чем дальше мы шагали по
ней, тем яснее становилось мне, что впереди не скала, а судно.
- Так это же корабль! - воскликнул я по-русски. - Затем, перейдя на
райский, спросил Марусю: - Сколько восходов тому назад это прибило к
острову?
Девушка опять начала лопотать что-то невнятное, часто повторяя слово
"талуогли". Тем временем мы подошли к судну. Это был небольшой грузовой
пароход, тысячи три тонны водоизмещением. Шлепая босыми ногами по
мелководью, мы обошли его кругом. На корме белела надпись, выполненная
иностранными буквами. В трубе видна была пробоина от снаряда; в других
местах повреждений я не заметил. Шлюпок на шлюпбалках не висело. Тут и
дурак бы понял: пароход, покинутый командой в море, какое-то время
дрейфовал без руля и без ветрил, а потом шторм вынес его на эту отмель. Но
почему же это команда бросила свое судно из-за пробоины, которая
плавучести судна не угрожала?
- Ты не знаешь, были на нем люди? - на всякий случай спросил я Марусю.
- Зачем там было быть людям?! - удивилась красавица. - Там были подарки
океана, он подарил нам талуогли. Наши мужчины много поработали, они
перетащили все талуогли в ктоарил.
"Что это она все о каких-то талуоглях, - подумал я. - Может, это консервы?"
- А ты их уже пробовала? Вкусные? - задал я вопрос.
- Ха-ха-ха! - интимно рассмеялась райская мадонна. - С тобой никто не
будет скучать!.. Талуогли съесть нельзя! Если бы можно было, мы бы тебе и
твоему другу принесли их... А теперь нам пора обратно... - Она нагнулась,
приложила руку к воде, а затем стала неторопливо выпрямляться, держа руку
ладонью вниз. Я сразу догадался: скоро начнется прилив. И мы пошагали в
поселок, причем - под ручку.
Вернувшись в наше жилище, я застал Кузю сидящим на подоконнике. Он угрюмо
глядел в сад. Когда я рассказал ему об увиденном мной судне, он
встрепенулся, заинтересовался, но потом снова погрузился в мрачное
раздумье о своих личных делах.
13. Роковое свидание
Теперь мы с Марусей каждый день встречались. Иногда даже в уединенных
бухточках купались вместе. Ну, правда, не совсем вместе: Маруся требовала
соблюдения моральной дистанции, так что раздевались мы метрах в сорока
друг от друга, а когда плавали, то она держала интервал метров в
пятнадцать; такие уж у них в Раю порядки были, ничего не поделаешь. Про
Кузю она меня ничего не спрашивала, хоть, наверно, догадывалась девичьим
сердцем, из-за чего он так похудел и почему таким сычом на белый свет
смотрит. На площадку по вечерам он все-таки и теперь иногда являлся,
невзирая на свое тоскливое состояние. Пением его Маруся интересовалась,
это она от меня не скрывала. Она много из его репертуара запомнила.
...Дни шли - один краше другого, все ближе к счастью, все ближе... Так мне
казалось. А вышло совсем не так.
...В то утро мы встретились - как было условлено - возле Марусиного дома,
где она проживала с отцом, матерью и двумя малолетними сестрами. И я
спросил у Маруси, куда сегодня мы отправимся на прогулку.
- Сегодня мы пойдем в Уютную бухту, - ответила красавица и добавила с
какой-то загадочной улыбкой: - А по пути заглянем на сушильный склад. Там
талуогли сушат. Для будущих домов.
"Опять о каких-то талуоглях толкует", - с досадой подумал я... И спросил,
что это слово означает.
- Как, ты еще не знаешь этого?! - удивилась Маруся. - Да вот они,
талуогли! - и показала на стену своего дома, а потом подошла к ней ближе и
ткнула пальчиком в один, в другой, в третий кирпичик.
"Кирпичик... только и всего", - подумал я с какой-то даже обидой. Но затем
у меня мелькнула догадка: показом этих кирпичиков, из которых строят
семейные дома, Маруся хочет намекнуть мне, что она не прочь создать
здоровую райскую семью, и ждет моего твердого признания в чувствах.
Мы миновали рощицу, пересекли низину и через какое-то время очутились в
лощине между двумя холмами. Там не росло ни деревьев, ни кустов и дул
ровный и довольно сильный ветер, на манер сквозняка. Он прижимал одежду
Маруси к ее фигуре, изящно подчеркивая формы. "Когда придем к морю -
объяснюсь ей! - вынес я мысленную резолюцию. - Пусть под классический шум
прибоя прозвучат мои высказывания о готовности вступить в брак!" И в моем
уме замелькали интимные картины нашей будущей совместной жизни...
- Здесь всегда ветрено, - прервала мои мечтанья Маруся. - Потому и
построили здесь сушильный склад.
В этот момент мы поравнялись с длиннющим сараем. Дверей и стен у него не
имелось, просто с крыши свисали циновки, сплетенные из морской травы.
Маруся отогнула одну из них и вошла в сарай. Я - за ней. Весь длинный
отсек склада был заполнен штабелями, сложенными из голубовато-серых
глиняных брусков; как я уже упоминал, кирпичи в Раю были мельче наших. Мы
прошли с Марусей шагов пятьдесят вдоль этих штабелей. Однако кирпичное
дело в данный момент меня не шибко интересовало.
- Неплохие кирпичики, - сказал я, чтобы не молчать в присутствии
очаровательной островитянки. - Но не пора ли продолжить наш путь к линии
морского прибоя?
- Нет, ты еще посмотришь те прекрасные кирпичики, что подарил нам океан! -
с энтузиазмом воскликнула Маруся. И далее она сообщила, что речь идет о
тех "талуоглях", которыми было гружено "э т о" (слов "судно", "корабль"
в райском языке не имелось); эти замечательные кирпичики мужчины
перетащили именно сюда, на склад, чтобы они не попортились от морской
сырости и дождей.
- Хватит с нас кирпичей! - воспротивился я. - Нас зовет песня прибоя!
- Нет, ты обязан их посмотреть! - заупрямилась райская красавица. - Они
очень симпатичны... И, знаешь, королева сказала, что когда я выберу себе
жениха, то именно для меня и моего мужа будет возведен первый дом в Раю из
этих миловидных кирпичиков... Ты знаешь, королева очень хорошо ко мне
относится.
- Да разве может кто-нибудь к тебе относиться плохо! - воскликнул я. - Ты
- главное украшение Рая!.. И я хочу тебе сказать... Нет, то, что я хочу
тебе сказать, можно сказать только на фоне красивой природы... Идем к морю!
Однако упрямая Маруся, взяв меня за руку, другой рукой откинула свисающую
с балки циновку и ввела меня в следующий отсек склада. Тут тоже виднелись
штабеля кирпичиков, но эти кирпичики были еще мельче - этакие аккуратные
брикетики. И цвет у них был другой - песочно-желтый, чуть отливающий
зеленцой... Они мне что-то напомнили. Я вспомнил военную службу... Не
хотелось верить страшной догадке.
- Правда, прекрасный подарок океана? - радостно спросила Маруся.
- Алаор долир, дип битурр лаом, дип-тол!1 - с волнением произнес я.
Она удивленно посмотрела на меня, потом расхохоталась и прощебетала на
своем райском наречии:
- Почему они похожи на тол?! И чем плох тол?.. Из дальнейшего разговора
выяснилось, что по-райски "тол" - это мотылек. А когда я стал втолковывать
ей, что по-нашему тол - это взрывчатое вещество, она ничего не поняла. В
их языке такого понятия не имелось.
- Это взрывчатка! Взрывчатка! - выкрикнул я. Маруся опять засмеялась. Она
не восприняла всерьез моего серьезного тона, решила, что я чем-то пугаю ее
понарошку. Наверное, она считала, что у меня такой способ ухаживанья.
- Взрыв-чат-ка! Взрыв-чат-ка! - произнесла она нараспев своим звонким
голосом. - Какое смешное слово: взрыв-чат-ка!
Я стоял будто оглоблей ударенный. Я не знал, какими словами пронять
Марусю, как втолковать ей, какой бедой угрожают мне, ей и всему Раю эти
чертовы брусочки. Мое замешательство она истолковала по-своему: решила,
что они показались мне недостаточно красивыми. И вот потащила меня дальше,
в следующий отсек этого бесконечного сарая. Там брикеты были чуть
покрупней предыдущих, ярче отливали желтизной. На каждом из них
иностранными буквами было оттиснуто какое-то слово с тремя
восклицательными знаками, а рядом - изображение молнии.
Но на том не кончилась эта веселая экскурсия. В последнем отсеке взору
моему предстали ряды небольших ящиков. На каждом из них трафаретным
способом был изображен череп, пониже - молния и опять же три
восклицательных знака. Приподняв крышку одного из ящиков, я увидел там
некие предметы, напоминающие детонаторы к противотанковым минам; каждый
детонатор был отделен от соседнего переборочкой и аккуратно закутан в
асбестовую вату. Мне стало совсем муторно. Я вспомнил предсказание тети
Бани насчет "сундука с человечьей головой...". А рядом с теми ящиками я
узрел штабелек мелких ящичков; на них, помимо черепов и молний, были
изображены как бы некие мундштучки, ясное дело, - запалы для ручных
гранат, уж настолько-то я а военном деле разбираюсь.
Тем временем Маруся взяла запал. Подбрасывая и ловя его своей изящной
ручкой, она многообещающе прошептала:
- Не правда ли, это будет очень милым украшением нашего уютного дома? Эти
вещицы будут вделаны в пол, и стены, и...
- Маруся, надо срочно созвать всех мужчин, чтобы срочно отнести все эти
"кирпичики" и "украшения" на берег - и затем срочно утопить их в самом
глубоком месте! - строго прервал я беззаботную островитянку.
- Ах, ты все надо мной подшучиваешь! - уже с некоторой досадой отвечала
девушка. - Разве можно отдавать подарки обратно?!
- Маруся, пойми... Ты видишь, что это такое?! - и я ткнул пальцем в
оскаленный череп, глядевший на нас с ближайшего ящика.
- Это какой-то очень некрасивый дяденька. Он, наверно, живет на другом
конце океана, да?
- Дяденька-то дяденька, но и ты можешь стать такой тетенькой, если...
- Странные слова ты говоришь! - обиженно прервала меня Маруся. - Такой я
никогда не стану! Как это я м о г у с т а т ь т а к о й?!
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг