Догадайтесь, что будет теперь?
И с благо-го-говением,
Окрыленный мгновением,
Я напиток к устам подношу...
Выпью влагу жемчужную -
И статью ну-ну-нужную
Я о крыльях пишу-шу-шу-шу.
Между тем крылья Возможного, принесенные им в свое: время в заведение,
валялись в подвале. Там было сыровато, но чехол из водоотталкивающей
ткани, сшитый Катей, предохранял их от сырости и порчи.
15. СМЕРТЬ ЛЕБЕДЯ
Алексей с Катей жили мирно и дружно. У них родилась дочка, которую они
назвали Анфисой.
Алексей теперь исполнял должность начальника почтового отделения. Он
пользовался уважением как сослуживцев, так и всех жителей Ямщикова.
Несмотря на то, что он был еще очень молод, многие даже пожилые люди часто
обращались к нему, когда у них возникал какой-либо спор.
Алексею по-прежнему шло много писем. Кроме того, некоторые люди
специально приезжали в Ямщикове, чтобы побеседовать с ним. Поэтому местные
хозяйственники, дабы обеспечить ночлег приезжающим, построили небольшую
бревенчатую гостиницу "Уют". Узнав о гостинице, в Ямщикове стали ездить и
жители ближайшего городка, чтобы провести там денек-другой. Начали
наезжать и охотники - не промысловые охотники, которым охота дает хлеб, а
охотники городские, которые, отработав в помещении шесть дней, седьмой
день жаждут провести на природе и по возможности убить что-нибудь живое.
Этой весной лебедь, летя со стаей на север, как всегда, свернул в
сторону и сделал несколько кругов над домом Алексея Возможного. Алексей
был в это время во дворе и помахал лебедю рукой. Тот сделал еще один круг
и резко взял курс на северо-восток: полетел догонять своих. Но со стороны
болота захлопали выстрелы, а затем Алексей увидел, как упал лебедь.
- Лебедя убили, - сказал он, входя в дом.
Серафима Дмитриевна покачала головой и с укоризной посмотрела на
Алексея, будто он в чем-то виноват. А Катя, качавшая Анфису, заплакала.
- Это к беде, это не к добру, - молвила она сквозь слезы.
- Это не к беде и не к радости, - тихо сказал Алексей. - Просто убили
лебедя.
16. ДЕЛА ГУСЬЛЕБЕДЕВСКИЕ
Между тем в газетах стали появляться запросы читателей - почему отстает
наша крылодельная промышленность. Появились карикатуры на БЭБИ и на
подчиненное ему заведение "Гусьлебедь". Директор БЭБИ вызвал Лежачего и
потребовал, чтобы тот в кратчайший срок подготовил крылья к сдаче в
массовое производство.
Лежачий заверил директора БЭБИ, что через два месяца будет создан
опытный образец крыльев.
Действительно, вскоре чертежи творчески обогащенных и модернизированных
крыльев были готовы. Своих мастерских у заведения не имелось, и для
ускорения дела чертежи правого и чертежи левого крыла и чертежи
дополнительного оборудования были отданы трем разным предприятиям. Правое
крыло досталось быткомбинату "Зарница", производившему мясорубки, кофейные
мельницы, гитарные струны и обувную фурнитуру; левое - бытпромобъединению
"Рассвет", делавшему спортивные гири, металлические портсигары, рыболовные
блесны, а также мышеловки и жестяные похоронные венки. Дополнительное
оборудование взялись изготовить авторемонтные мастерские при БЭБИ.
Тем временем во дворе заведения была выстроена семиметровая вышка - на
манер тех, что стоят на водных стадионах. Дело в том, что полет на
модернизированных крыльях мог осуществляться только с высоты. Затем были
отпечатаны красивые пригласительные билеты для представителей БЭБИ и
прессы. За две недели до испытания крыльев в НТЗовской многотиражке
появилась песня, сочиненная поэтом Переменным:
Эх вы, крылья мои, крылья,
Крылья легкие мои,
Вы летите без усилья,
Как летают соловьи!
Вы летите легкой тенью
Через поле, через лес,
Чтобы слава Заведенья
Возрастала до небес.
Мы свершим свои задачи,
Высь нас манит и зовет, -
Ведь недаром сам Лежачий
Возглавляет наш полет!
Песня разучивалась на спевках всеми сотрудниками НТЗ "Гусьлебедь", а
автору ее в качестве поощрения сам Лежачий разрешил опубликовать в
очередном номере многотиражки любовно-упадочное стихотворение:
Посетила Муза
Члена профсоюза,
И стихи сложил он о своей тоске,
Ты меня, Людмила,
Без ножа убила -
Ты с другим холила вечером к реке.
В лес пойду зеленый,
Встану я под кленом,
Выберу я крепкий, качественный сук...
Есть веревка, мыло...
Прощевай, Людмила!..
Зарыдают лоси, загрустит барсук.
17. ГОСТИ ИЗ ЗАВЕДЕНИЯ
Так как А.Возможный числился все же одним из авторов крыльев, то
Лежачему было неудобно не пригласить его на испытание опытной модели. Это
могли бы воспринять как зажим. Поэтому Лежачий, зная нелюбовь Возможного к
дальним поездкам, послал в Ямщикове двух сотрудников заведения с тем,
чтобы они уговорили его приехать. Кроме того, им было поручено вручить
Алексею Возможному текст речи - тот должен его заучить и произнести после
испытания крыльев. Речь была составлена поэтом Переменным под руководством
самого Лежачего. Проза там чередовалась со стихами:
Трепеща от радости, хочу выразить свою благодарность корифею
крыловедения товарищу Лежачему, а также восемнадцати моим славным
соавторам за то, что они творчески переосмыслили мой скромный проект и
подготовили крылья для массового производства.
Спасибо тебе, о Лежачий,
Спасибо - из сельской глуши!
Трудился ты с полной отдачей -
И крылья твои хороши!..
Вскоре оба сотрудника - секретарша Лежачего Малина Стриптизоявленская и
крыловед-эстетик Виктуар Площицын - прибыли в районный город, а там на
подотчетные деньги наняли легковую машину и под вечер были в Ямщикове. Они
зашли к Возможному, и тот согласился ехать. Гости пробыли в доме недолго,
они решили ждать Алексея в машине.
Пока Алексей собирался в дорогу, Стриптизоявленская и Площицын завели
разговор о Возможном. Они разговаривали при шофере, которого считали
человеком темным, а он все запомнил.
- Даже серванта нет, вы заметили? - сказала Стриптизоявленская. - А еще
изобретатель называется!.. А как старуха-то на нас смотрела - вот-вот в
глаза плюнет. Не любят здесь культурных людей!
- Да, дико живут, - согласился Площицын. - Книг, правда, у него много,
но ведь книги-то нынче недорогие, этим не удивишь. А вот я по двору
проходил - заглянул в сарайчик. Думал - гараж, а там корова! Смех! Вместо
машины - корова. А еще изобретателем себя считает... А жена у него ничего,
красивая.
- Но вы заметили, как она одета? По моде восемнадцатого века!.. И уже
ребенка завела. А сам этот Возможный - хам. Когда вы ему сказали, что вы
один из его соавторов по крыльям, он и глазом не моргнул. Вот и работай на
таких!
- Вообще не понимаю, почему его считают изобретателем, - сказал
Площицын. - Совсем мальчишка еще, да и живет в деревне... И какая наглость
- отказался произносить благодарственную речь! Что мы теперь Лежачему
скажем?
- Хорошо бы нам уехать сейчас вдвоем, - задумчиво молвила
Стриптизоявленская. - А в энтэзэ мы бы сказали, что этот горе-самоучка
умер, в связи с чем окончательно утратил творческую инициативу и замкнулся
в узком кругу внеслужебных интересов. Правильная формулировка?
- Формулировка-то правильная, но, к сожалению, это невозможно, может
шум подняться, - высказался осторожный Площицын. - А что это за птица на
заборе сидит? - Он взял свою стильную самшитовую трость, на которой было
выжжено: "Люби меня - а я тебя. Память о Сочи", и вышел из машины.
Послышался удар, еще удар. Затем Площицын втащил в машину мертвую сову.
- Охотничий трофей! Ну и глушь здесь - дикие птицы на заборах сидят! Я
ее палкой как тресну!..
- Какой вы молодец! Настоящий мужчина! - восхитилась
Стриптизоявленская.
- Это вы ручную сову убили, - строго сказал шофер. - Это сова Алексея
Потапыча, ее здесь никто не трогал.
- Что же теперь делать? - испуганно протянул Площицын. - Ведь этот
самоучка еще с кулаками полезет.
В это время появился Алексей Возможный. В драку он не полез, а молча
взял сову и ушел куда-то в темноту. Потом вернулся, сел в машину и всю
дорогу молчал.
18. ПАДЕНЬЕ ЛЕЖАЧЕГО
В НТЗ "Гусьлебедь" настал день торжественного испытания опытного
образца модернизированных крыльев.
Было солнечное утро. Многочисленные гости сидели во дворе на стульях,
вынесенных для этой цели из комнат и залов заведения. Для Лежачего и
Алексея Возможного были поставлены широкие кресла, а для восемнадцати
соавторов три больших дивана. Двор был радиофицирован, и, чтобы гости,
сидевшие в задних рядах, находились в курсе событий, Виктуар Площицын,
держа в руке микрофон, рассказывал о ходе подготовки.
На вышке стоял бледный поэт Переменный - ведь по штату он числился
крыловедом-испытателем и теперь должен был выполнять свои прямые
обязанности.
Однако крыльев пока что не было: поставщики запаздывали. Чтоб отвлечь
зрителей от тревожных мыслей, научные работники дважды исполнили песню на
слова Переменного: первый раз в быстром темпе, а второй раз - протяжно.
Затем выступил сам Лежачий. Он упомянул о том, что еще в древности, у
мутных истоков цивилизации, человек мечтал о личном летательном аппарате.
И вот теперь, на базе крыльев самоучки Антона Возможного - правда,
несовершенных и научно не обоснованных - заведению удалось создать
качественную модель крыльев.
Гости не заметили, что он назвал Возможного Антоном, а если кто и
заметил, то промолчал.
Когда он закончил речь, во двор въехал грузовик. Он привез правое
крыло, выполненное быткомбинатом "Зарница". Вскоре въехал второй грузовик,
он доставил левое крыло, произведенное бытпромобъединением "Рассвет".
Автокраном крылья подали на вышку, и два сотрудника -
крыловед-антиаварийщик и крыловед-эксплуатационник - стали навьючивать их
на поэта Переменного. Но какие-то детали, которые должны были совмещаться,
не совмещались, так как "Рассвет" и "Зарница" не вполне точно согласовали
дырки для болтов. Пришлось вызвать слесаря.
Тем временем подъехал третий грузовик с двигателем для крыльев. Дело в
том, что по идее "Гусьлебедя" крылья должны были приводиться в движение не
мускульной силой, как в несовершенном проекте Возможного, а мотором. Мотор
тоже подняли на вышку.
Наконец поэт-испытатель был приготовлен к полету. Слесарь и оба
крыловеда сошли вниз, и Переменный теперь стоял на вышке один. Но он не
летел.
Лежачий подозвал Стриптизоявленскую и велел ей подняться к испытателю и
узнать, почему он медлит. Та вскоре вернулась и тихо сказала Лежачему: "Он
не хочет лететь без соломы. Пусть, говорит, подстелют внизу, а то не
полечу. Так и заявил".
К счастью, недалеко от НТЗ "Гусьлебедь" находилось НТЗ "Сеносолома", и
вскоре оттуда было привезено три грузовика соломы, которую и расстелили
под вышкой.
Но Переменный все не решался лететь. Он стоял, покраснев от натуги под
тяжестью крыльев и вспомогательного оборудования, и уныло глядел вниз.
На поэте-испытателе были совсем не те крылья, которые сконструировал
Алексей Возможный. Каждый из восемнадцати соавторов внес свою творческую
лепту в их усовершенствование, и в них ничего не осталось от изобретения
Возможного.
Да, эти творчески переосмысленные крылья были совсем иными. У
Возможного они по форме приближались к лебединым, в новом же варианте они
напоминали крылья нетопыря. Возможный смастерил свои крылья из материалов
несолидных - из каких-то там деревянных планочек и холста; крылья НТЗ
"Гусьлебедь" были сделаны из стали (требование крыловеда-антиаварийщика) и
позолочены (требование крыловеда-эстетика). Вспомогательное оборудование у
крыльев Возможного было почти невесомо и незаметно; у новой модели к спине
готовящегося к полету (в данном случае - к спине Переменного) крепился
мощный мотор. От мотора к крыльям для приведения их в движение шли тяги.
Так как мотор нуждался в горючем, то был сконструирован десятилитровый
бак, находившийся на том месте человека, где спина переходит в ноги. От
бака к двигателю тянулся шланг. На пятках испытателя было нечто вроде
шпор, соединенных тросами с мотором. Чтобы завести мотор, нужно было
дрыгнуть правой ногой, а чтобы выключить его - левой.
Виктуар Площицын, выполнявший роль радиокомментатора, из кожи вон лез,
чтобы заполнить все не предусмотренные программой паузы. Он безостановочно
говорил, пока прилаживали на Переменном крылья, пока привозили и
расстилали солому. Но к концу Виктуар выдохся, начал повторяться, и стало
заметно, что он уже не знает, о чем говорить.
Положение становилось двусмысленным. Поэт-испытатель стоял на вышке и
не хотел лететь. Он с тоскливой надеждой всматривался в лица приглашенных,
ища сочувствия. Наконец его взгляд встретился со взглядом Лежачего, и тот
поднял руку на уровень груди и сжал ее в кулак. Тогда Переменный, закрыв
глаза, подошел к краю площадочки и дрыгнул правой ногой.
Мотор дико взревел, синие выхлопы дыма и протуберанцы пламени возникли
за спиной испытателя. Что-то заскрежетало, захлопало, завыло. Зрителей
охватила паника, и они, опрокидывая стулья, кинулись вон со двора.
Переменный косо взмыл в воздух, перевернулся на лету и повис в
пространстве вниз головой. Затем мотор заглох, и испытатель рухнул на
солому, обливаясь кровью и бензином. К нему поспешили немногие не
поддавшиеся панике люди, среди которых был и Возможный, и сняли с него
летные доспехи. К счастью, поэт отделался ушибами, а кровь текла хоть и
обильно, но только из разбитого носа.
На другой день в заведение пришла весть, что скандальной неудачей с
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг