- Все готово! - послышался голос из репродуктора.
- Стреляйте нами! - скомандовал в микрофон Сопровождающий.
Я, как обычно, почувствовал легкий толчок, затем у меня захватило дыхание
от нарастающей скорости. Чувство было такое, будто я нахожусь в
сверхскоростном лифте, который движется не вертикально, а по горизонтали.
Затем в тело вошла приятная легкость, а вскоре я уже плавал в воздухе,
держась за поручень, как и остальные пассажиры. Баллистический подземный
вагон-снаряд летел по идеально гладкой трубе-тоннелю. Вскоре скорость
замедлилась, состояние невесомости прекратилось. Затем вагон-снаряд
остановился, двери открылись, и я поднялся лифтом на улицу Москвы и
направился в библиотеку. Там я просидел до вечера, делая нужные мне
выписки. Я сидел в тихом зале и работал, а в памяти моей нет-нет да и
всплывал недавний разговор с Ниной. Но я отгонял грустные мысли и с новым
упорством принимался за работу, зная, что труд мой нужен Человечеству.
Когда я вышел из библиотеки, уже стемнело, и от самосветящихся мостовых
исходил ровный, спокойный свет. Пора думать о ночлеге. К счастью, в мое
время это уже не было трудной проблемой для всех, приезжающих в знакомые и
незнакомые места. Гостиницы еще существовали, но пользовались ими главным
образом в курортных городах, в остальных же крупных и мелких населенных
пунктах они уже были непопулярны. Любой Человек мог войти в любой дом, и
всюду ему были рады и встречали как друга. Спрашивать гостя, откуда он,
кто он и зачем приехал в этот город, считалось невежливым. Гость, если
хотел, рассказывал о себе, а если не хотел - не рассказывал.
Мне понравился один небольшой дом на берегу Москвы-реки, и я вошел в его
подъезд и поднялся лифтом на двадцатый этаж - я люблю верхние этажи, в них
светлее. На лестничную площадку выходили двери четырех квартир, и я на
минуту задумался - в какую именно войти. Я любил эти мгновения, когда не
знаешь, какие именно Люди тебя встретят, кто они по специальности, но
знаешь: кто бы тебя ни встретил - ты будешь желанным гостем. В старину
такая ситуация называлась беспроигрышной лотереей. Впрочем, одна из
четырех дверей отпадала: на ней висел знак одиночества. Я открыл дверь
противоположной квартиры и прошел по коридору в комнату, откуда слышались
голоса. Войдя в эту комнату, я увидел, что группа Людей сидит перед
объемным телевизором.
- Здравствуйте! - сказал я. - Хочу быть вашим гостем.
- Мы вам рады! - откликнулось несколько голосов. От сидящих отделилась
молодая женщина и подошла ко мне.
- Я сегодня за хозяйку, - сказала она. - Идемте, я вам покажу свободную
комнату и квартиру вообще. И потом вы, наверно, проголодались?
- А завтра мы вас поводим по Москве. - сказал кто-то из сидящих.
- Нет, по Москве меня водить не надо. Я ее хорошо знаю, я ведь
ленинградец, - ответил я и затем поведал о себе. Присутствующие тоже
сообщили мне свои имена и профессии.
В мое время люди уже не торчали часами перед телевизорами, смотря все
подряд, как это делали многие Люди Двадцатого века, судя по старинным
книгам и журналам. Поэтому меня, удивило, что вся квартира смотрит
какой-то довольно посредственный фильм, - увы, их хватает и в наше время.
Я спросил у присутствующих, чем объясняется их странный интерес к этому
фильму.
- Как разве вы не знаете! - удивились все. - Ведь вам-то в первую очередь
надо знать новость - вы же только что из Ленинграда. Мы ждем чрезвычайного
сообщения.
- Это касается научной группы, в которой работает Андрей Светочев. Сделано
какое-то важное открытие, - пояснили мне.
На экране телевизора тем временем ничего особенного не происходило. Шел
обычный фильм, который можно смотреть, но можно и не смотреть. Какой-то
молодой человек и девушка то ссорились, то мирились, то собирались вместе
лететь на Марс, то раздумывали.
- А что случилось у ваших соседей? - спросил я присутствующих. - Почему у
них на двери висит знак одиночества.
- У них большое несчастье. В их квартире жил молодой инженер-строитель.
Месяц назад он полетел в командировку на Венеру и там погиб. Обрушилось
какое-то сооружение. Вы же знаете, что наши земные материалы плохо
переносят инопланетные условия.
Внезапно фильм прервался, и на экране телевизора возник Старший Диктор,
окруженный переводящими машинами. Диктор был взволнован.
Внимание! Внимание! - сказал он. - Слушайте чрезвычайное сообщение.
Работают все земные и внеземные передающие системы.
Всемирный Ученый Совет обсудил теоретические выкладки, представленные
научной группой Андрея Светочева, а также проверил правильность формулы
Светочева. Возможность создания принципиально нового единого
универсального материала признана правильной и технически осуществимой.
Предоставляю слово Андрею Светочеву.
На экране появился Андрей. Вид у него был скорее встревоженный, чем
радостный. Глухим, невыразительным голосом начал излагать он сущность
своего открытия. Он часто запинался, не находил нужных слов, некоторые
слова повторял без всякой надобности - вообще культура речи у него
хромала. Я вспомнил, что в школе отметки его по устному разделу русского
языка были всегда ниже моих. Но сейчас он говорил совсем плохо - на
тройку, если даже не на двойку. Только когда он подходил к стоящей поодаль
световой доске и начинал чертить какие-то формулы и таблицы, голос его
звучал увереннее, выразительнее. (Сейчас эту речь Андрея знает наизусть
каждый школьник, но знает ее в подчищенном виде, без всех этих пауз,
запинок и повторений. На меня же тогда, признаться, она не произвела
сильного впечатления.) Андрей употреблял слишком много научных и
технических терминов, понять которых я не мог. Сущность же его открытия,
как вы все знаете, сводилась к тому, что он теоретически доказал
возможность создания единого универсального материала из единого исходного
сырья - воды.
Но вот Андрей умолк, экран погас, и в комнате на миг воцарилось молчание.
Затем все мои новые знакомые, не сговариваясь, встали в знак высокого
уважения. Пришлось встать и мне, хоть в глубине души я счел излишним такое
преувеличенное выражение чувств.
- Начинается новая техническая эра, - тихо сказал кто-то.
Мы вышли на балкон. С высоты двадцатого этажа видны были уходящие за
горизонт огни Москвы. Справа от нас виднелись башни Кремля, озаренные
особыми прожекторами солнечного свечения. Казалось - над Кремлем вечное
солнце, вечный полдень.
* * *
Когда я проснулся на следующий день в отведенной мне комнате, то сразу
почувствовал, что уже девять часов одиннадцать минут. Квартира была пуста,
все ее жители ушли на работу. Я умылся, съел приготовленный мне завтрак и
просмотрел утреннюю газету, которая почти целиком была посвящена Андрею и
его открытию. Затем я вышел на балкон.
Внизу, на набережной Москвы-реки, тек людской поток, и все в одном
направлении - к Красной площади. Этот поток не вмещался на тротуаре, он
захлестывал мостовую, и из-за этого не могли двигаться элмобили и элтобусы.
"Странно, - подумал я. - Сегодня не Первое мая и не Седьмое ноября и не
День космонавтики. Неужели вся эта суматоха из-за Андрея?"
Я включил телевизор. Показывали Ленинград. "Стихийный митинг на Дворцовой
площади", - сказал Диктор, и я увидел на площади множество людей. У всех
были счастливые лица, будто невесть какое чудо случилось. Группы Студентов
несли довольно аляповатые, наспех сделанные плакаты. "Давно пора!", "Даешь
единый универсальный!", "Химики рады, физики - тоже!", "Ура - Андрею!" -
вот что было написано на этих плакатах. Толпа вела себя совершенно
недисциплинированно - она громко пела, гудела, шумела на все лады. Я
выключил Ленинград и включил Иркутск, но и там было то же самое. На
площади толпился народ, пестрели самодельные плакаты. На одном было
написано: "Металлы, камень, дерево, стекло" - и все эти слова были жирно
зачеркнуты, а поверх начертано: "Единый универсальный". Затем я включил
Лондон, Париж, Берлин - там происходило то же самое, только надписи на
плакатах были на других языках.
"Эта всемирная суматоха не должна мешать моей работе, - подумал я. -
Каждый должен делать свое дело".
Вскоре я вышел из квартиры и через двадцать минут был на воздушном вокзале.
Самодельный АТИЛЛА
В те времена до Новосибирска можно было лететь экстролетом, скоростным
ракетопланом, рейсовым дирижаблем и дирижаблем-санаторием. Так как спешить
мне было незачем, то я выбрал дирижабль-санаторий, и вскоре был на его
борту. Дежурный Врач провел меня в двухместную каюту и показал мою
постель. Затем он приложил к моему лбу ЭСКУЛАППП, который показал всего
три болевых единицы по восходящей.
- Ну, вы, товарищ, два МИДЖа проживете, - улыбнулся Врач. - Но у вас
легкое переутомление, поэтому я назначу вам кое-какие процедуры. Есть ли у
вас какие особые пожелания?
- Если можно, то пусть моим однокаютником будет Человек гуманитарного
направления, - попросил я. - Голова уже гудит от всех этих технических
разговоров.
Врач ушел, а в каюту вскоре вошел Человек средних лет. При нем был
довольно большой чемодан, что меня несколько удивило: как правило, Люди
давно уже путешествовали без ручной клади. Мой спутник сообщил мне, что
зовут его Валентин Екатеринович Красотухин и что у него две специальности:
он Ихтиолог и Писатель. Признаться, имя это мне ничего не говорило, хоть я
знал не только литературу XX века, но и современную. Назвав себя и свою
профессию, я поинтересовался, какие произведения созданы моим
однокаютником.
- Видите ли, - ответил Валентин Екатеринович. - Ихтиолог я по образованию
и по роду работы. А Писатель я по внутреннему призванию. Правда, я смотрю
истине в лицо и сознаю, что таланта у меня нет, но я сконструировал
кибернетическую машину и с ее помощью надеюсь со временем создать
поэзо-прозо-драматическую эпопею, которая прославит меня и...
- Но послушайте, - перебил я своего нового знакомого, - всем известно,
ведь уже в конце Двадцатого века было доказано, что никакая, даже самая
совершенная, машина не может заменить творческий процесс. Это так же ясно,
как то, что невозможно создать вечный двигатель.
- Но я сам сконструировал свой творческий агрегат, - возразил Красотухин.
- Я верю, что мой АТИЛЛА не подведет меня! Вот полюбуйтесь на него!
С этими словами Писатель-Ихтиолог раскрыл чемодан и извлек из него
довольно большой прибор со множеством кнопок и клавиш и поставил его на
стол каюты.
- Вот он, мой АТИЛЛА!
Мне стало немного грустно: и здесь я не избег техники. Но мне не хотелось
огорчать своего спутника.
- Почему именно АТИЛЛА? - проявил я интерес.
- АТИЛЛА - это Автоматически Творящий Импульсный Логический Литературный
Агрегат, - пояснил Красотухин. - Правда, он еще не вполне вошел в
творческую силу, он еще учится. Ежедневно я читаю ему художественные
произведения классиков и современных авторов, учу его грамматике, читаю
ему словари. Кроме того, я беру его на лекции по ихтиологии, которые он
внимательно слушает. Еще я читаю ему главы из Курса Поэтики, из Истории
Искусств. Года через три он будет знать все и сможет работать с полной
творческой отдачей. Но уже и сейчас мы с ним творим на уровне начинающего
среднего Литератора.
- А вы не можете продемонстрировать АТИЛЛу в действии? - спросил я.
- С удовольствием! - воскликнул Красотухин. - Дайте творческую программу.
- Ну пусть он сочинит что-нибудь для детей, что-нибудь там про кошечку,
например, - предложил я, выбирая тему полегче.
Красотухин нажал на АТИЛЛе кнопку с надписью "Внимание". Вспыхнул зеленый
глазок, агрегат глухо заурчал. Тогда Красотухин нажал клавишу с надписью
"стихи д/детей". Прибор заурчал громче. Из него выдвинулся черный рупор.
- АТИЛЛушка, творческое задание прими. Про кота что-нибудь сочини, -
просительно произнес Писатель-Ихтиолог в рупор.
- Творзадание принято! - глухо произнес голос из прибора, и сразу же
вспыхнуло табло с надписью "творческая отдача". Затем из продолговатого
узкого отверстия вылез лист бумаги. На нем было напечатано:
Кот и малютки
Здравствуй, здравствуй, кот Василий,
Как идут у вас дела?
Дети козлика спросили...
Зарыдала камбала.
И малюткам кот ответил,
Потрясая бородой:
- Отправляйтесь в школу, дети!..
Окунь плачет под водой.
Сотворил АТИЛЛА
- Не так уж плохо, утешающе сказал я. - В некоторых детских журналах XX
века я читал нечто подобное. Только тут нужна правка. Ваш АТИЛЛА путает
кота с козлом. И потом откуда-то, ни к селу, ни к городу, камбала с окунем
появились.
- У АТИЛЛы еще смещены некоторые понятия, - несколько смущенно ответил
Писатель-Ихтиолог. - А рыдающая камбала - это, конечно, творческая
неувязка. Но в строке "окунь плачет под водой" есть нечто
высокотрагедийное, здесь чувствуется некая натурфилософская концепция.
Впрочем, стихи АТИЛЛе даются труднее, чем проза. Сейчас вы в этом
убедитесь.
И Красотухин заказал АТИЛЛе сотворить сказку с лирической концовкой. В
сказке должны упоминаться человек, лес и звери. Вскоре агрегат дал нам
возможность ознакомиться со своим произведением.
ЛЕС, ПОЛНЫЙ ЧУДЕС
Лес шумел угрюмо (мрачно? огорченно?). Лесные звери имелись в лесу том
повселесно. Тем временем человек и человечица (человейка? человечка?) шли
по речью (речейку?) к речке. В лесу встретились им лес и лесица, волк и
волчица, лось и лосица, медведь и медведица (медвежка?). "Съем-ка я вас,
человеки!" - произнес медведь. - "Не питайся нами, Михаил (Виктор?
Григорий?), мы хотим живать-поживать!" - "Хорошо, - ответил медведь, - я
вами столоваться не буду..." Радостно, дружно, синхронно запели гимн
восходящему светилу (луне? солнцу?) сидящие на ветвях снегири, фазаны,
сазаны, миноги, снетки и караси. Лес шумел весело (удовлетворенно?
упитанно?).
Сотворил АТИЛЛА
- Сказка несколько примитивна, - сказал я. - И потом опять тут всякие рыбы.
- Да, мой АТИЛЛА любит упоминать рыб, - огорченно признался Красотухин. -
Боюсь, что я несколько перегрузил его ихтиологическими знаниями. Но не
хотите ли дать АТИЛЛе творческое задание в области драматургии?
- Смотрите, какой прекрасный вид под нами. - сказал я Красотухину, чтобы
отвлечь его от АТИЛЛы. - И видимость тоже прекрасная.
Наш дирижабль-санаторий давно уже отчалил и теперь плыл в воздухе на
высоте восьмисот метров. Из большого иллюминатора в стене каюты можно было
наблюдать, как не спеша движется под нами какой-то небольшой город-сад.
Его прямые улицы с домами, крытыми голубой пластмассой, казались каналами,
прорытыми среди зелени. И только черные шары на тонких мачтах - усилители
мыслепередач - говорили о том, что это все-таки город, где живет несколько
тысяч Людей. Потом снова внизу потянулись поля, среди которых кое-где
возвышались башни дистанционного управления электротракторами.
Вскоре нас позвали на купанье. Плавательный бассейн был накрыт огромным
прозрачным пластмассовым колпаком; чуть выше, почти задевая его,
проплывали порой редкие летние облака. Дно бассейна тоже было из
прозрачной, чуть голубоватой пластмассы. Купаясь, мы видели под собой
луга, леса, реки, дороги с пробегающими по ним элтобусами. Казалось, мы
плавали не в бассейне, не в воде, а в самом небе, в бескрайнем, подернутом
голубоватой дымкой пространстве. Мы словно парили в нем, как птицы, вольно
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг