После чая Лида позвала меня в свою комнату. Комната у нее была небольшая и
без всякой роскоши. На стене висели портреты каких-то девчонок.
- Это мои школьные подруги, я с ними дружила, - объяснила Лида.
- А теперь ты встречаешься с ними?
- Нет, - вздохнула Лида и рассказала, что она жила у какой-то дальней
родственницы на Васильевском острове и училась в школе на Двенадцатой
линии, а когда окончила школу, отец забрал ее сюда, потому что у матери
стало неважно со здоровьем. А подруги думают, что Лида теперь живет во
Владивостоке.
- А в Ленинграде ты, значит, бываешь только в метель?
- Да, только в метель.
- А что ты там делаешь?
- Брожу по улицам, по набережным. Смотрю на людей...
- Одна?
- Одна. А почему ты это спросил?
- Так. Я подумал, что с тобой, может быть, кто-нибудь гуляет. Ну,
ухаживает, одним словом.
- Нет, за мной никто не ухаживает. Ведь я так редко бываю там, наверху...
- А что ты здесь делаешь? Как проводишь культурный досуг?
- Я очень много читаю.
- А твой папаня и книги делает из ничего?
- Нет, книг он делать не может. Книги он постепенно перетащил сюда из
города. Он вообще не может создавать ни книг, ни картин, ни музыки.
- Ясно. А чем он сейчас занят? Может, проектирует кое-что еще почище этого
подземного дворца?
- Нет, он больше ничего не проектирует. Он говорит, что теперь ему
довольно сознания, что он может построить что угодно.
- Лида, а ты зайди ко мне на Лиговку, когда будешь в городе. Вместе
погуляем по улицам, в кино сходим.
- Обязательно зайду, - ответила она. - В первую же вьюгу отпрошусь из дому
и зайду. Это будет так интересно!.. Дай мне твой адрес. Вот тебе записная
книжка, запиши его своей рукой.
Затем я стал рассказывать Лиде о себе, о том, как был беспризорным, как
попал в детдом, как жил в нем. Рассказал я и о своем друге Гоше и его
таланте. Девушка слушала очень внимательно, но многое ей было непонятно и
Мне приходилось объяснять ей самые простые вещи.
Поведал я своей новой знакомой и о Тосе Табуретке. Чтобы поднять себе
цену, я соврал, что Тося меня безумно любит и согласна на брак со мной в
любое время, так что все зависит Только от меня... Ах, зачем я сказал это!
Вся моя жизнь могла пойти по иному курсу, если бы не эта ненужная ложь.
Через два дня в подземном раю праздновали день рождения Елизаветы
Петровны. Я тоже был приглашен. На этот раз на столе стояли разные
роскошные блюда и бутылки с дорогими винами. Но пили все очень мало, -
кроме меня, пожалуй. Я приналег на какое-то очень вкусное вино с
иностранной наклейкой и захмелел. Однако никакого хулиганства с моей
стороны допущено не было.
После кофе с пирожными Елизавета Петровна села за пианино и стала играть
какую-то серьезную музыку, но затем, видя, что до меня это не очень-то
доходит, тактично завела патефон и слушали "Ах, эти черные глаза",
"Стаканчики граненые", "У самовара я и моя Маша" и другие хорошие
пластинки. Потом Лида, по моей личной просьбе, исполнила на пианино
"Рамону", а затем Елизавета Петровна спросила, не пою ли я. Я ответил, что
таланта у меня нет, но что я знаю довольно много песен.
- Спойте нам что-нибудь эмоциональное, - попросила Елизавета Петровна.
Что такое "эмоциональное", я в те годы, по своей тогдашней
малообразованности, точно не знал.
- Я исполню вам "Гоп со смыком", - заявил я. - А еще из эмоционального я
знаю "Ударили Сеню кастетом по умной его голове" и "Сижу один я за
решеткой".
- Просим! Просим! - воскликнули все, и я с чувством исполнил
вышеупомянутые песни и в первый и последний раз в своей жизни был
вознагражден аплодисментами. Только Лида не хлопала, ей видимо, мое
исполнение не очень понравилось. Я не обиделся. Я подумал: "Эх, нет здесь
моего друга Гоши с его театральным талантом!" И мне стало грустно,
захотелось домой, на родную Лиговку. Но я взглянул на Лиду - и утешился.
Не видел я никогда такой красивой и симпатичной девушки!
Вскоре праздничный вечер пришел к концу. Мне пора было идти к себе на
графско-миллионерскую квартиру. С веселым головокружением добрался я до ее
дверей, однако, когда вошел в переднюю, где возвышалось чучело медведя, и
когда заглянул в комнату, где ждала меня серебряная кровать на мраморном
подножье, мне опять стало жутковато и весь хмель вылетел из головы. Я
снова зажег всюду свет, пустил всюду, где мог, воду, чтобы она шумела, и
опять направился спать в комнатку-изолятор. Здесь я, чтобы не так страшно
было, накрылся одеялом с головой и кое-как заснул.
* * *
Утром опять кто-то тронул меня за плечо. Я вздрогнул от страха и побоялся
высунуть голову из-под одеяла. Но тут я услыхал Лидии голос, и у меня
отлегло от сердца.
- Чего ты прячешься! - засмеялась она. - Иди чай пить!.. И прими мой
подарок. Эти часы по моему заказу сотворил отец, и я дарю их тебе.
И с этими словами она надела новые золотые часы мне на запястье и сама
застегнула мой старый ремешок. - А почему это у тебя всюду горит свет и
всюду вода льется? - спросила она вдруг. - Интересно, зачем ты это делаешь?
- Знаешь, Лида, голубка, мне здесь страшновато, - признался я.- Не думай,
что я такой уж трус. Когда я беспризорником был, я где только не ночевал,
в склепах даже несколько раз спал, но такого страха у меня не было. А
здесь меня прямо цыганский пот прошибает.
- Знаешь, что, Вася, - сказала вдруг Лида, - я буду приходить сюда
ночевать. Ты будешь спать в одной комнате, а я в другой. Ты будешь знать,
что я близко, и тебе не будет страшно.
- Детка безумная, ты с луны, что ли, свалилась, - засмеялся я. - Неужели
ты думаешь, что твои родители пустят тебя сюда ночевать! Ведь они черт
знает что подумают... Хотя я, конечно, даю слово, что ничего лишнего себе
не позволю. Но ты сама разве не боишься ночевать в одной комнате со мной?
Ты ведь меня мало знаешь. А вдруг я какой-нибудь негодяй и чубаровец?!
- Нет, я тебе верю, - серьезным голосом сказала Лида.
- Ну, раз веришь, мне крыть нечем. Но только папаша с мамашей тебя все
равно сюда не пустят.
Однако, как это ни странно, она сумела уговорить родителей и в следующую
ночь действительно пришла со своей подушкой, простыней и одеялом. Она
расположилась в большой комнате на диване: ведь кровать, по случаю
слабости золотой сетки, для спанья не годилась. Я же по-прежнему спал в
изоляторе. Сознание, что Лида находится близко, отгоняло мой страх, и
теперь я мог засыпать спокойно. К девушке я, конечно, не приставал, так
как всегда держал свое слово. К тому же у меня к ней возникли очень
серьезные намерения. А бывшая моя любовь к Тосе Табуретке развеялась как
дым.
Два объяснения
Тем временем моя нога шла на поправку. Я теперь снова мог ходить и даже
бегать, правда, не очень быстро. Мы с Лидой часто бродили по бесконечным
парадным залам подземного дворца и вели задушевные беседы. А иногда мы
принимались играть в прятки. Лида очень ловко умела прятаться, но у нее не
было терпения: если я долго не мог ее найти, ей становилось жалко меня и
она со смехом выбегала из какого-нибудь закоулка. Потом мы шли в фонтанный
зал, садились на скамью возле самого фонтана, и я под шум воды рассказывал
Лиде различные происшествия из своей жизни. Она слушала, широко раскрыв
свои серые глаза.
Однако шла уже третья неделя моего подземного гостеванья, и я понимал, что
пора и честь знать, что скоро надо мне возвращаться на земную поверхность.
Надо сказать, что этот подземный рай, несмотря на всю его роскошь, мне не
очень-то нравился. Мне здесь было не по себе. Я тосковал по своей трудовой
жизни, по Лиговке и по верному другу Гоше. Под землей я чувствовал себя
нетрудовым элементом и даже паразитом.
Единственное, что мне здесь нравилось, - это Лида. Я мог смотреть на нее
часами, не отрывая взгляда. А вскоре я заметил, что и Лида относится ко
мне с симпатией и что жизнь в подземном раю совсем ей не нравится.
И вот однажды случилось то, что должно было случиться. Не подумайте
чего-нибудь там такого. Просто мы объяснились c Лидой в любви. Вернее,
объяснение начал я, а она продолжила его и сказала, что тоже полюбила
меня. Этот светлый факт произошел на моей квартире, когда Лида пришла за
мной, чтобы позвать меня на обед. Помню как сейчас; сперва мы поговорили о
том о сем, а потом вышли в прихожую, и здесь, возле медведя, я набрался
смелости и сделал робкое признанье, на которое получил тихий, но
положительный ответ. Здесь же я нежно обнял Лиду, и у нас произошел первый
поцелуй.
После этого события я весь день чувствовал себя ошеломленным от счастья. В
моей голове плодились и множились счастливые планы нашего прекрасного
будущего. Я представлял себе, как Лида поселится в Ленинграде, устроится
на работу, как мы выхлопочем себе комнату и будем жить скромной семейной
жизнью и по выходным дням вместе ходить в музеи. Впереди мне маячила
радостная судьба, и небо казалось ясным и безоблачным. Увы, маяк надежды
мигнул мне и погас, и корабль мой так и не пристал к счастливому берегу.
* * *
На следующий день Лида сообщила мне радостную весть. Вернее сказать, эта
весть показалась мне радостной, а потом выяснилось, что не такая уж она и
радостная.
- Я сказала родителям о нашей взаимной симпатии, и они отнеслись к этому
положительно! - вот что заявила мне Лида. А уж потом добавила: - Мой отец
вызывает тебя в свой кабинет для личного разговора.
Я поспешил в кабинет Творителя, где он ждал меня, сидя в кресле. Он и мне
предложил сесть и дал закурить папиросу "Северная Пальмира", а затем
приступил к собеседованию.
- У меня к вам имеется серьезный разговор, - начал он. - Я заметил, что
вам нравится Лида, а недавно я от нее лично узнал, что и вы ей нравитесь.
Я даже извещен о том, что у вас произошло внезапное объяснение, где обе
стороны пришли к соглашению о женитьбе. Так это или не так?
- Это именно так, гражданин Творитель, - подтвердил я. - Я полюбил вашу
симпатичную дочь с первого взгляда и до гробовой доски.
- Мы с женой не возражаем против этого брака, - заявил Творитель. - Я, за
время недолгого общения с вами, пришел к выводу, что хотя культурный ваш
уровень не очень высок, но характер у вас неплохой и что человек вы
порядочный и зла моей дочери не причините. А так как Лида полюбила вас, то
я не буду ей противодействовать и даю согласие на брак. Рады вы?
- Еще как рад, гражданин Творитель! Я теперь самый счастливый человек! -
воскликнул я.
- Но я ставлю одно непременное условие, - продолжал свою речь Творитель. -
Вы не должны отбирать у нас единственную дочь и уводить ее отсюда в
верхний мир, где ее ждут мелкие и крупные бытовые невзгоды и печали. Вы
должны остаться здесь и навсегда исчезнуть для верхнего мира в интересах
нашего и вашего покоя и безопасности. С этого момента вы должны забыть о
поверхности земли и не подавать туда ни единой вести, чтобы и о вас там
забыли. Устраивает вас это?
Я промолчал. Хоть я и был глубоко влюблен в Лиду, но не мог себе
представить, как я проживу с ней здесь, под землей, всю жизнь. Заметив это
мое замешательство, Творитель нахмурился. Видно, он не ожидал, что я буду
оказывать ему моральное сопротивление.
- Неужели вам нравится жить там, наверху? - с удивлением спросил он меня.
- Здесь я обеспечу вас всем необходимым, вы ни в чем не будете нуждаться.
Пусть там, на земле, люди ссорятся, воюют, спорят, работают в поте лица, а
вы с Лидой будете жить здесь как бог с богиней, и каждое ваше желание
будет моментально исполняться без всякого труда для вас! Ну, решайте!
Я стал поспешно соображать, как мне быть. Прожить здесь всю жизнь мне не
улыбалось. Да и Лида, я понимал, не будет счастлива здесь, как бы я ни
старался сделать ее счастливой. Да и вообще - жизнь все-таки там, наверху,
а не под землей. К тому же мне не хотелось навсегда терять своего друга
Гошу, не подав ему никакой вести о себе. Я знал, что если я не вернусь, то
он будет думать, будто я покончил с собой, чтобы не мешать ему в его
ухаживаниях за Тосей Табуреткой. Он будет мучиться совестью, начнет с горя
пить, утеряет свой талант и досрочно окончит жизнь под забором... А нельзя
ли мне как-нибудь обхитрить Творителя и увести Лиду с собой, чтобы
навсегда остаться с ней в верхнем мире?
- В принципе я с вами согласен, - с убедительностью в голосе сказах я
Творителю. - Но прежде мне надо закончить наверху свои земные дела: взять
расчет, отдать кое-какие долги, перевести лицевой счет на друга Гошу... Да
и Лиде надо побывать на земле: ведь здесь, в подземном дворце, не имеется
загса. Ведь Лида не шкица какая-нибудь, а порядочная девушка, да и я не
шкет и не трепач с барахолки, и наш брак должен быть оформлен через загс.
Не так ли, гражданин Творитель?
- Нет, не так! - строго возразил мой собеседник. - Загс - это
формальность. Вы просто хитрите, молодой человек, я вас насквозь вижу!
Решайте: или Лида здесь - или вы расстанетесь с ней навсегда.
Сердце мое затрепетало при этом жестком ультиматуме. Но я не мог променять
всю жизнь на эту золотую и платиновую тюрьму. Я тихо сказал Творителю:
- Тогда отпустите меня наверх, но перед этим выделите мне десять минут,
чтобы я мог проститься с Лидой.
- Хорошо, - ответил Творитель. - Даю вам эти десять льготных минут на
вечное прощание. - С этими словами он вышел из кабинета, и вскоре туда
вбежала Лида. Она была в слезах, так как суровый отец уже доложил ей
сложившуюся обстановку.
- Вася, Вася! - сказала она сквозь слезы. - Знала ли я, что наша любовь
кончится так печально! Но я тебя понимаю. И я всю жизнь буду помнить тебя
и не взгляну ни на одного молодого человека.
- Лидочка! - воскликнул я. - Пусть наша свадьба не состоялась, но я всегда
буду мысленно с тобой!
- А ты не женишься на этой Тосе Табуретке? - взволнованно спросила Лида.
- Тося отпала раз и навсегда, - ответил я. - В моей душе - только ты. Если
я не женился на тебе, то теперь уже никогда ни на ком не женюсь. Клянусь
тебе честным словом бывшего детдомовца!
Тут мы обнялись и стали целоваться сквозь слезы. И вдруг Лида приложила
губы к моему правому уху и шепнула:
- Еще есть надежда. Быть может, мне удастся обмануть моего бдительного
отца и вырваться отсюда наверх. Жди меня во время вьюги...
Тут открылась дверь, и вошел Творитель с секундомером в руке.
- Ваше время истекло, - строго сказал он. - Лида, иди в свою комнату!
Лида, бросив на меня прощальный взгляд, удалилась. А Творитель открыл шкаф
и вынул оттуда бутылку и большой хрустальный бокал.
- Ну-с, поскольку мы прощаемся, вам полагается выпить посошок на дорожку,
- сказал он с таинственной улыбкой. - Но, быть может, вы передумаете и
останетесь здесь?
- Нет, - ответил я. - Здесь я не останусь.
- Что ж, вольному воля. Вы горько пожалеете о своем решении. Вы всю жизнь
будете помнить этот подземный дворец, всю жизнь будете помнить Лиду, но
дороги сюда вы никогда не найдете. - И с этими словами Творитель наполнил
бокал вином и протянул его мне.
Не догадываясь о коварном подвохе, я залпом осушил этот большой бокал.
Вкус вина показался мне странным, я ощутил во рту горечь, привкус не то
полыни, не то какой-то химии. В тот же миг у меня в голове словно
захлопнулась какая-то дверка и я утратил понятие, где я нахожусь.
Опять на земле
Очнулся я на скамейке в сквере возле Исаакия. Кругом гудела вьюга, а в
голове у меня тоже гудело, как после большого перепоя. Я стал вспоминать,
что со мной произошло, и вдруг в полной ясностью, как в кино, вспомнил
подземный дворец, Лиду, Творителя и все, что там было. Но, как вы,
уважаемый читатель, помните, пути туда я не знал, потому что не видел
дороги из автофургона. А пути оттуда тоже знать не мог - ведь Творитель
опоил меня каким-то зельем и доставил меня в город в бессознательном
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг