специфичны, что конца поискам не предвиделось.
* * *
Это произошло двенадцатого января.
Юрий шел домой после ночной смены. Невеселые мысли владели им в это зимнее
утро. Он думал о том, что до сих пор они с Таней положили на сберкнижку
только тысячу сто пятьдесят. Сумма, конечно, не маленькая, но чтобы
откупиться от Константина, они должны накопить десять тысяч. Сколько же
лет им еще предстоит прожить, во всем себе отказывая? Правда, со временем
накопление пойдет быстрее, так как у него, и у Тани зарплата станет
больше, но все-таки... Себя Юрий не слишком жалел, но ему очень жалко было
Таню. Она ходит в поношенных платьях, голубая ее шерстяная кофточка совсем
вылиняла и протерлась на локтях, пальто давно вышло из моды. В кино за все
время совместной жизни были только три раза, о театре и разговора нет.
Правда, Таня ни на что не жалуется, но он-то понимает, что ей не сладко.
Ведь так вот и молодость пройдет...
Шагая к дому наискосок через заснеженный сквер, Юрий поднял глаза и увидал
в своем окошке свет. Это его встревожило. Таня к этому времени должна уже
уйти на работу. Не заболела ли? Он ускорил шаг, потом побежал. Вот и
парадная. Вот лифт. Как медленно он поднимается!
Когда он вошел в комнату, Таня, понурившись, сидела у стола. Глаза у нее
были заплаканные. Перед ней лежало какое-то письмо. Юрий машинальным
движением снял со спины рюкзак и выпустил Константина. Тот привычно повис
в воздухе.
- Таня, что с тобой? Ты не захворала?
- Нет. Но я ждала тебя. Вот - прочти. Это от тети Вари, из Пскова, - она
протянула Юрию листок почтовой бумаги, исписанный крупным, но
неразборчивым почерком.
- Ты, Таня, сама скажи мне, в чем дело.
- У тети Вари сгорел ее дом и все имущество. Она уже неделю живет у
соседей, в какой-то проходной каморке... А муж ее сразу же ушел к прежней
жене... Тетя теперь совсем одна. Мне ее очень жаль, ведь она растила меня,
ничего не жалела... Понимаешь, она просит у меня тысячу в долг. Но я знаю,
что отдать-то она не сможет.
- Но неужели ей на работе не помогут?
- Конечно, помогут. Ей уже дали ссуду. Но ведь у нее все-все сгорело, и
домик, и все-все... И застраховано у нее ничего не было.
Юрий закурил "Памир" и стал шагать по комнате - от окна к двери и обратно.
Шар следовал за ним. Потом Юрий сел на кровать и, жадно затягиваясь,
минуты две смотрел на Константина, висящего от него в трех метрах на
уровне глаз. Потом перевел взгляд на Таню; она все так же сидела у стола в
своей потертой, когда-то голубой, а теперь бог весть какого цвета
кофточке. Потом встал, закурил вторую сигарету. Потом сказал:
- Таня, ты иди на работу, а то зачтут прогул. А я вздремну до одиннадцати.
- Почему до одиннадцати? - каким-то растерянным голосом спросила Таня.
- Так ведь сберкасса открывается только в одиннадцать. А потом я схожу на
почту. Каким переводом послать: почтовым или телеграфным?
- Телеграфным... Спасибо, Юра. Я ничего другого и не ждала от тебя... Но
теперь нам придется копить деньги заново. Ты выдержишь?
- С тобой - да!
В это мгновение вокруг Константина возникло неяркое, тихо вращающееся
кольцо. Из кольца выделился голубой луч и начал двигаться по стене,
оставляя на ней четкие, постепенно гаснущие слова:
Отбываю ЗТП убедившись в ценных душевные качествах рядового жителя данной
планеты ТЧК Отныне Земля будет внесена в реестр планет ЗПТ с которыми
возможен дружественный контакт ТЧК Благодарю за внимание
Затем шар поднялся выше, приблизился к окну, выдвинул из себя две черные
рейки. Те потянулись к форточке, и через мгновение обе створки были
открыты. Шар, вобрав в себя рейки, очутился за окном. Затем - сперва очень
медленно, а потом все быстрее и быстрее - ШВЭНС стал удаляться от окна, от
дома, от улицы, от города, от Земли. Некоторое время еще виден был
светящийся след, пролегший над сквером, над дальними крышами и косо
уходящий в небо, к звездам.
Потом и след растаял.
1969 г.
Введение
Сегодня я купил новые наручные часы за 27 рублей. Стрелки у них
позолоченные, а циферблат модный, рассчитанный на культурных людей: на нем
и цифр-то нет, одни черточка. Образованный человек и по черточкам
догадается, который час. А на крышке корпуса отчеканено четкими буквами,
что часы это не простые, а антиударные и влагонепроницаемые. Я думаю, эти
часы долго будут работать.
Только так ли уж мне нужна их долгая работа? Я пенсионер, мне пошел уже
шестьдесят четвертый год, а вдобавок я холостяк, и завещать мне эти часы
некому. Так что, если меня ударит кондрашка раньше, чем испортятся эти
антиударные часы, то их опишут, реализуют через комиссионный магазин, и
достанутся они неведомо кому. Ну что ж, покупай их себе на здоровье,
неизвестный товарищ! Мне не жалко.
А до этих часов у меня были другие, золотые. Я таскал их на руке с
девятнадцати лет - и ничего им не делалось. Много ремешков я сменил, а
часы все шли минута в минуту, секунда в секунду, и ни разу я их не носил в
починку.
Вы тут сразу же в уме произведете подсчет: 63 - 19 = 44 - и скажете мне:
"Врешь, не может этого быть, чтобы часы шли без ремонта сорок четыре
года!" - "А вот шли! - отвечу я. - Не в таком возрасте я, чтобы врать".
Тут вы зададите мне еще один хитрый вопрос: "А что же стало с этими
замечательными часами, которые сорок четыре года шли без отдыха и ремонта?
Сломались они все-таки?"
"Не сломались они, - отвечу я. - Они исчезли". Проснулся я ночью и вижу:
часов нет. Ремешок лежит на ночном столике, а часов нет. Только щепотка
серой легкой пыли осталась на ремешке. Часов не стало.
Но перед этим я видел сон, который напомнил мне одно таинственное
происшествие, случившееся со мной в молодости. И мне стало ясно, почему
исчезли мои часы.
Если вас интересует эта история, я изложу ее вам. Из этой истории вы
заодно узнаете, почему я ни на ком не женился.
Тося Табуретка
Родителей и места своего рождения я не помню и выдумывать на этот счет
ничего не хочу. Ведь я вам быль рассказываю, а не анкету заполняю. Начну с
того, что долго был беспризорным, а затем очутился в одном ленинградском
детдоме. При детдоме была школа и механическая мастерская. Когда состоялся
выпуск нашего возраста, многих ребят детдом сразу устроил на производство,
хоть в те годы еще была безработица. Я попал на один номерной завод и стал
работать на прессе. Еще я поступил в заочный механический техникум.
Первое время после выпуска я жил в помещении детдома, а затем мне и моему
одногодке Гоше Находкину предоставили комнату в двадцать три метра в
коммунальной жактовской квартире на Лиговке. Детдом нам с Гошей выделил из
своих фондов две кровати, два стула, стол, примус и большой чайник, а
кастрюлю и тарелки мы купили на свои.
Жили мы с Гошей без ссор, душа в душу, все делили пополам и с надеждой
глядели в свое неясное будущее. На стену мы повесили расписание
предстоящей жизни, где были нами распланированы наши успехи в учебе и в
работе на несколько лет вперед. Еще скажу, что обеды мы готовили
поочередно и через день дежурили по уборке комнаты. У нас было довольно
чисто и всегда пахло духами. Дело в том, что Гоша работал
слесарем-ремонтником на фабрике "Ленжет", где делают парфюмерию, и иногда
приносил оттуда духи. Конечно, он не выносил духи флаконами, а наливал их
в небольшую грелку детского размера. Он эту грелку привязывал на живот,
под брюки. Так как на фабрике той работали все больше женщины, то и в
проходной дежурили женщины, и мужчин они ниже пояса стеснялись проверять
на предмет выноса продукции. Конечно, эти Гошины действия носили, так
сказать, характер антиобщественный и даже уголовно наказуемый. Но тогда,
по причине своего беспризорного прошлого, мы этому как-то не давали
должной оценки. До хитрости своей с грелкой Гоша додумался сам. Он вообще
был человек на многое способный и даже с талантом.
Талант заключался в том, что Гоша с детских лет умел искусственно икать.
Когда он был беспризорным, он даже деньги этим зарабатывал на толкучках.
Он сзывал людей, становился в их круг, наглатывал. воздуха в грудь и в
живот и, пожалуйста, икал на все лады: то как жеманная девица, то как
пьяный ломовик - по выбору заказчика. Получалось это у него так громко,
натурально и художественно, что слушатели восхищались и бросали ему в
шапку монеты и всяческую еду. В детдоме он тоже радовал нас своим
талантом, и наша спальня © 7, где стояла Гошина койка, была самой веселой.
А теперь, став взрослым, Гоша даже принимал участие в Драмкружке при
клубе, недалеко от нашего дома, тоже на Лиговке. Когда там шли
самодеятельные пьесы, где разоблачалась жизнь бывших купцов и буржуев,
Гошу приглашали на роль. Правда, на сцену его не выпускали. Он стоял за
декорациями с мегафоном в руке и следил, когда ему по ходу действия надо
икать. Если купец или буржуй был на сцене пьяным, то к его разговору
полагалась икота, и актер нарочно делал паузы, а Гоша, поднеся ко рту
мегафон, икал за него на весь зал. А если по ходу пьесы Гошиному таланту
уделялось мало места, он самостоятельно начинал вставлять свой ик в
промежутки между словами действующих лиц. Уже там на сцене и буржуев нет
никаких, они уже сметены как класс, а происходит какой-нибудь серьезный
разговор между положительным героем и героиней, а Гоша как икнет - публика
хохочет и начинает кричать: "Бис! Бис!"
После окончания спектакля, когда вызывают артистов, Гоша выходил из-за
кулис, скромно становился со своим мегафоном среди актеров и земно
кланялся зрителям. На его долю шла законная порция аплодисментов.
Эти театральные успехи нисколько не мешали Гоше быть хорошим парнем. Он не
заносился, не задирал нос передо мной. Жили мы дружно, как родные братья,
и во всем советовались друг с другом. Наша совместная трудовая жизнь текла
мирно и перспективно.
Но неспроста я эту главу назвал "Тося Табуретка". Эта Тося вклинилась в
нашу жизнь, и хоть она ни на миг нас не поссорила, но с нее начались все
наши передряги и роковые невзгоды, которые для меня продолжаются и ныне, в
преклонном пенсионном возрасте.
Тося Табуретка жила в квартире по одной лестнице с нами. Ей тоже было
девятнадцать лет, и никакой мебели она собой не напоминала. А Табуретка -
это было ее старое детское прозвище. Ребята со двора объяснили нам, что в
детстве Тося была толстая, маленькая и малоподвижная - вот за это ее тогда
и прозвали Табуреткой. К девятнадцати годам она выровнялась, стала девушка
что надо, а неофициальное прозвище за ней закрепили, чтобы не путать с
другой Тосей, которая тоже жила в этом доме.
Эту Тосю Табуретку я неоднократно встречал на лестнице, и каждый раз меня
радовала ее приятная внешность. Губки бантиком, аккуратная челочка,
розовая батистовая кофточка, модная серая юбка в обтяжку фасона "не
ущипнешь". Не девушка, а фантик.
Однажды я набрался нахальства и заговорил с ней. Она вежливо вступила в
разговор. Рассказала, что работает в кино помощницей билетерши, что
некоторые посетители к ней неравнодушны, но она никому не дает надежды.
После этого разговора я почувствовал, что сам к ней неравнодушен.
С тех пор при каждой встрече с Тосей я все больше в нее влюблялся. Она
разговаривала со мной охотно. Раз я даже пригласил ее в кино, но она
сказала, что смешно ей ходить в кино, раз она там сама работает и все
картины смотрит бесплатно. Однако она иногда стала забегать в нашу
квартиру - вроде бы за спичками или щепоткой соли. Она заходила и в нашу
комнату, и мы беседовали о фильмах и киноартистах. Гоша тоже охотно с ней
разговаривал, и она несколько раз ходила в клуб слушать его сценическую
игру.
Вскоре я стал замечать, что с Гошей что-то такое творится. Он утерял
внимание к уборке комнаты. Вместо того чтобы спички и окурки с пола
аккуратно сметать в одно место и бросать в печку, он стал заметать их под
кровати, будто так и надо. И еще я заметил, что в комнате нашей уже не
пахнет парфюмерией. Зато, встречая Тосю, я не мог не учуять, что от нее
теперь за десять шагов тянет духами.
А однажды Гоша во время своего поварского дежурства насыпал в гороховый
суп сахару вместо соли, и в таком виде разлил его в наши тарелки, и сам
стал есть такой суп, не замечая своей кулинарной ошибки. Тут-то до меня
дошло, что он тоже влюбился. А в кого - догадаться было нетрудно. И я
решил объясниться с Тосей и выяснить, кто из нас двоих ей больше по душе,
и уйти с дороги друга, если он ей больше нравится.
И вот я подстерег Тосю на лестнице, когда вечером она возвращалась из
кино, и попросил ее подняться со мной на последнюю площадку, к чердаку,
где никто не помешает нашему объяснению. Она согласилась. Мы взошли на
шестой этаж, и там я для затравки первым делом спросил у нее, какими это
такими цветами от нее пахнет. Резедой? Или гелиотропом? Или гвоздикой?
- Всякими разными, - не смутившись, ответила Тося. - Благодаря заботам
твоего друга я пахну всеми цветами радуги, а вот с кое-чьей стороны таких
забот к себе не вижу.
Я понял намек и хотел заметить ей, что у Гоши такое производство, откуда
он может духи девушкам дарить. А мне что со своего производства нести в
подарок? Не гайки же и не шайбы. Но я воздержался от этой реплики, чтобы
не ставить своего друга в невыгодное положение. Я решил действовать
начистоту.
- Тося, не могла бы ты в меня влюбиться? - поставил я перед нею наводящий
вопрос.
Тося крепко зажмурила глаза, задумалась, а потом ответила:
- Вася, это вопрос очень сложный и психологический, и с бухты-барахты я
решить его не могу. С одной стороны, на лицо и на фигуру, ты мне как будто
нравишься. Но, с другой стороны, вряд ли я смогу в тебя влюбиться. Ведь я
не потрепушка какая-нибудь, не шлындра бульварная, я девушка порядочная и
если влюблюсь, то только через загс.
- Тося, о чем речь! Я с тобой хоть сейчас в загс готов! - горячо
высказался я.
- Но я-то не слишком готова, - ответила Тося. - Я не вижу за тобой
большого будущего.
Тут я стал говорить ей, что будущее у меня неплохое, что скоро мне разряд
повысят, что я в техникуме заочном учусь и со временем могу стать мастером.
- Ах, что мне твои разряды и техникумы, - усмехнулась Тося. - Ко мне
многие почище тебя подкатываются, даже один спортсмен-перворазрядник
увивается. Еще инженер один за Мной бегает - человек солидный, при ручных
часах. Но пусть никто не надеется на легкую добычу!
- Тося, а Гоша тебе симпатичен? - задал я важный вопрос.
- На внешность он мне не слишком симпатичен, - призналась Тося. - Но мне
нравится, что он проявляет заботу. Вчера, например, опять духи принес,
"Белую ночь"... А еще мне в нем нравится, что он артист. Ты слыхал, как
ему в клубе хлопают! По сравнению с тобой у него больше шансов.
- Тося, а есть для меня какая-нибудь надежда на твое влюбленье в меня?
- Немножко надежды есть, - ответила Тося. - Повышай свои успехи в жизни -
и я, может быть, отвечу тебе сердечной взаимностью. Но опять-таки только
через загс. Помни, что я не какая-нибудь, не мымра панельная!
Этот личный разговор, с одной стороны, опечалил меня, а с другой стороны,
обнадежил. Я понял, что должен бороться за свое счастье. Для этого мне
надо выделиться в глазах Тоси. Конечно, с Гошей мне соревноваться трудно,
потому как у него талант. Но, с другой стороны, Тося сама призналась, что
на лицо он ей не нравится, а я, наоборот, нравлюсь. Учитывая этот свой
плюс, я должен переплюнуть спортсмена и инженера, имеющего часы. Если я
приобрету часы на руку и еще вдобавок овладею каким-нибудь видом спорта,
то этим я сразу убью двух зайцев: отошью от нее и инженера, и спортсмена.
И тогда мы с Гошей выйдем в финал и по-дружески будем соревноваться за
Тосю. И тот, кто увидит, что ему не повезло, вовремя отсыпется от этой
девушки, а другой твердой и нежной рукой поведет ее в загс.
Ходунцы
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг