- Клянусь тебе, Я никого не грабил! - повторил я. - Сейчас мы сядем за
стол и за бутылкой вина я расскажу тебе все, что со мной произошло. А
прежде всего я сделаю тебе одно устное заявление. Знай, что я навеки
отказываюсь от всякого ухаживания за Тосей. Моим сердцем завладела другая.
Я выхожу из игры и теперь буду всячески помогать тебе, чтобы ты стал
законным мужем Тоси. Что ты на это скажешь?
- Чего ж тут говорить, - ответил мой друг. - Раз уж ты полюбил другую, то
тут уж ничего не попишешь. Насильно навязывать Тосю я тебе не стану и со
спокойной совестью удвою свои ухаживания за ней... А она тобой, между
прочим, интересовалась. Спрашивала, куда это ты запропал. Я ей, конечно,
не сказал того, что думал, я ей соврал, будто у тебя нашлась тетя в Москве
и ты поехал ее навестить.
- А сам-то ты что думал?
- Сам-то я сразу догадался, что ты связался в уголовным миром, потому и не
подаешь о себе вестей.
- Ни с каким уголовным миром я не связывался, - воскликнул я. - Ты, Гоша,
ерунду вбил себе в голову!
- Ладно, ладно, будем считать, что ты святой, - засмеялся Гоша. - Все это
золото боженька дал за святые дела. Так и запишем.
Я не стал с ним спорить, а раскупорил бутылки, развернул пакеты, и мы
приступили к пиру. Коньяк мы запивали шампанским и заедали зернистой
икрой, сервелатом, пирожными безе и конфетами "Царица ночи". Как
полагается есть устрицы, мы не знали, но вышли из положения: попросили у
соседей щипцы для орехов и стали раскалывать ими раковины, в которых
сидели эти хитрые моллюски. Вскоре мы были и сыты и пьяны. Но пьяны мы
были в меру, так как богатая закуска не давала нам сильно хмелеть.
Затем мы закурили, и я начал рассказывать Гоше о том, как замерзал в лесу,
и как надо мной наклонилась Лида, и как она повела меня в подземный
дворец, и как меня там встретили.
- Заткнись, Вася! - обиженно прервал меня мой друг. - Если не хочешь
говорить мне правды - молчи, я ведь ничего выпытывать из тебя не буду. Но
не бреши мне про какие-то дурацкие золотые стены и подземные хоромы! Не
симулируй из себя ненормального!
И я замолчал. Я понял, что если мне не верит мой верный друг, то кто же
еще на свете мне поверит! И молчал я об этом сорок четыре года.
Опасное золото
На следующий день, в воскресенье, мы с утра пошли по магазинам. Мы продали
несколько золотых вещей, и Гоша приобрел себе костюм-тройку из лилового
бостона, модные желтые ботинки, шубу с шалевым воротником, полубоярскую
шапку и шикарные часы. Кроме того, мы выбрали отрез хорошего сукна на
дамское пальто, чтобы Гоша от себя подарил его Тосе Табуретке.
Вечером мы с другом, роскошно одетые, подъехали в такси к ресторану
"Квисисана", где заказали котлеты по-гатчински, жареного фазана, бутылку
импортного коньяка "Наполеон", бутылку ликера какао-шуа, дюжину пива и три
десятка раков. Наш столик находился близко от эстрады, и я четыре раза
подряд, не жалея денег, заказывал музыкантам "Рамону", мотив которой
напоминал мне о Лиде.
На следующий день кончался мой отпуск, но я проснулся с такой тяжелой
головой, что решил отсрочить свой выход на работу. Вместо этого я пошел по
комиссионным магазинам: я захотел хорошо обставить нашу комнату - на
радость Гоше и на тот случай, если Лида вырвется из подземного дворца и
явится ко мне. Я приобрел бюро красного дерева, ковер с изображением
слона, "Рассвет на озере" - копию с картины неизвестного художника, бюст
физика Лавуазье, дюжину бокалов, никелированный самовар и еще кое-какие
предметы. Все это было срочно доставлено на Лиговку - и вот комната
преобразилась. Гоша, придя с работы, был очень обрадован моей заботой о
быте. В ближайшее воскресенье он с моего согласия позвал в гости Тосю
Табуретку, и она явилась.
На столе опять красовался коньяк, ликер, дорогие закуски. Богатый стол,
стильная обстановка комнаты, шикарная одежда Гоши и его вежливое
ухаживание - все это произвело на Тосю большое впечатление. Видя, что я к
ней равнодушен, она поняла, что только Гоша может составить ее счастье, и
была в этот вечер к нему очень внимательна. А через неделю Гоша радостно
сообщил мне, что Тося согласна стать его женой, но просит подождать со
свадьбой до следующей зимы: она должна окончательно убедиться в том, что у
Гоши есть будущее.
На радостях мы с другом целый месяц вместо чая пили по утрам шампанское.
Но Гоша каждый день честно отправлялся на работу, меня же за
систематические прогулы отчислили с производства. Однако золота у меня
было еще много, и я не очень огорчился увольнением. Я, конечно, понимал,
что постепенно превращаюсь в бездельника, проводящего время в ресторанах,
пивных и даже игорных клубах. Но до меня тогда не доходило, что я сам, в
сущности, помогаю осуществлению коварного и мстительного замысла
Творителя, решившего сгубить меня своим золотом. Воспоминание о Лиде и
надежда на встречу с ней поддерживали во мне уверенность, что когда-нибудь
я начну новую жизнь и снова стану порядочным человеком.
Однако время шло, а Лида не появлялась. Наступила туманная ленинградская
весна, впереди было целое лето и долгая осень... Далеко было до зимы. А
ведь Лида могла прийти только во время вьюги.
Силовая медицина
Хотя я теперь вел нетрудовую жизнь, но в этой жизни тоже были свои
затруднения и сложности. А вскоре эта жизнь еще больше усложнилась.
Однажды я, в день своего дежурства по чистоте, подметая находившиеся на
полу окурки и спички, вдруг заметил под кроватью у Гоши полуметровой кусок
водопроводной трубы, обтянутый резиной. Там же стоял таз с водой, в
которой плавали кусочки льда. Когда я спросил у своего друга, зачем он
держит все это под кроватью, Гоша смутился и хотел замять разговор. Но я
стал задавать наводящие вопросы, и тогда он раскрыл эту медицинскую тайну.
- Лечить тебя буду, Вася, - строго сказал он. - Ты ведь, Вася, болен.
- Чем я болен?! - удивился я.
- Ты, Вася, болен психиатрически. Ты считаешь себя здоровым, а ты
стряхнулся с ума.
И далее Гоша поведал мне, что вначале он думал, будто я вру про подземный
дворец, но теперь он услыхал, как я по ночам брежу этим самым подземным
раем. Значит, это не ложь, а кое-что похуже, если я сам верю в это. И
далее Гоша с уверенностью заявил, что я сошел с ума в результате мокрого
дела: то есть я кого-то убил при ограблении и помешался на этой почве.
Поэтому он не хочет отправлять меня в психолечебницу, потому что там
вылечить-то меня вылечат, но попутно могут раскрыть причину
умопомешательства и тогда отдадут под суд. И вот он посоветовался с одним
опытным вахтером, понимающим толк в таких проблемах, и будет лечить меня
сам.
Я не стал убеждать Гошу в том, что никакого мокрого дела за мной не
числится - я уже знал, что это бесполезно. Я только поинтересовался, при
чем здесь водопроводная труба.
- Трубой и буду лечить, - пояснил Гоша. - Когда на человека находит,
полагается именно в этот момент ударить его тяжелым предметом по голове, а
затем облить холодной водой. От удара в тебе должен произойти полный
переверт мозга обратно к нормальному сознанию. Желательно, чтобы удар был
не смертельным, но как можно более сильным. Иначе результата не будет.
- Гоша, друг ситный, - сказал я, - а что, если мозг у меня от удара
перетряхнется к нормальному сознанию, но сам я от такого медицинского
вмешательства помру? Может такое случиться?
- Лучше умереть здоровым, чем жить больным, - заверил меня Гоша. -
Конечно, врачебная ошибка тут возможна, я могу и недоучесть силы удара. Но
на этот случай труба обтянута толстой резиной, так что ты можешь не
беспокоиться. Я все предусмотрел. Для здоровья друга мне ничего не жаль.
Меня растрогали эти Гошины слова и его забота обо мне. Но, к стыду своему,
я теперь стал бояться уснуть: вдруг начну бредить и Гоша приступит к курсу
лечения? Тайком от своего друга, чтобы не огорчать его, я начал принимать
меры против сна: стал жевать на ночь чай и грызть кофейные зерна, - это
чтобы быть в кровати все время начеку. Но все средства помогали плохо, и
когда мне невмоготу хотелось спать, я потихоньку вставал с постели, брал
будильник и на цыпочках шел в ванную. Там я ложился на дно ванны, заводил
будильник с упреждением на час, ставил его себе на живот и засыпал без
боязни. Этот короткий сон немного укреплял мои нервы, и я тихо возвращался
в комнату, тихонько ложился в кровать и бодрствовал в ней до утра, пока
Гоша не уходил на работу. Тогда я уже засыпал спокойно.
Плохо было только то, что жильцы заметили эти мои прогулки с будильником в
ванную, и между ними пополз вредный слушок, что я не вполне нормален. Эта
коммунальная сплетня дошла и до Гоши, и он еще крепче уверился в своем
медицинском диагнозе да еще решил, что я вдобавок и лунатик. Теперь мой
друг тоже стал на ночь пить крепкий кофе, чтобы не спать и поймать меня на
бреде или на ночном хождении с будильником. Он удвоил свою бдительность, и
я почувствовал, что час силового лечения близок. Чтобы отсрочить это дело,
я стал днем запасать коньяк, а вечером склонял Гошу к выпивке. В итоге мы
оба засыпали крепким алкогольным сном, и Гоше было уже не до меня, а мне
не до него. Но скоро подошли такие события, что мой друг забыл о своем
врачебном долге, и опасность лечения для меня отпала.
А золотые запасы тем временем все сокращались и сокращались. Но я как-то
не обращал на это внимания. Не о деньгах были мои мысли. Приближалась
зима, а с ней и зимние вьюги. И с приближением поры метелей и вьюг росла
моя тайная надежда на встречу с Лидой.
Роковая свадьба
Эту тринадцатую, чертоводюжинную главу своего правдивого повествования
начну за здравие, а кончу за упокой. Начну со свадьбы, а кончу... но не
буду огорчать вас заранее, дорогие читатели.
В начале декабря Тося Табуретка назначила наконец точную дату своего
бракосочетания с Гошей: 17 декабря. Не знаю, почему Тося выбрала именно
это число. Может быть, просто потому, что оно приходилось на субботу;
чтобы в воскресенье можно было отоспаться и опохмелиться после свадебного
веселья. Но для меня эта дата стала роковой на всю жизнь.
Свадьбу справлять решено было за счет жениха на жилплощади невесты. У Тоси
с ее мамашей были две неплохие комнаты, и после свадьбы Гоша должен был
переселиться к молодой жене. Уже за неделю до торжества мой друг, с моей
помощью, начал закупать спиртные напитки, продукты, а также подарки для
жены и тещи.
Вот тут-то мы с печалью обнаружили, что наши золотые фонды исчерпаны. Мы
уже привыкли жить на широкую ногу, нам почему-то казалось, что золота нам
хватит чуть ли не на всю жизнь, ан не тут-то было! Хвать-похвать, а в
наличии осталось два колечка и одна браслетка. Гоша даже с лица сменился,
узнав об этом тревожном факте, и стал обвинять себя в транжирстве, стал
обзывать себя растратчиком и живодером. Мне пришлось утешать его и
доказывать, что это наше общее золото, что мы его вместе тратили и что
Гошиной вины тут нет. Мой друг на несколько минут утешился, а потом вдруг
кинулся на постель, уткнулся головой в подушку и зарыдал как ребенок.
- Что с тобой, Гоша?! - испугался я.
- Тося считает меня богатым человеком, - проговорил он сквозь слезы. - Она
не пойдет за меня замуж, если узнает, что у меня ничего нет... Лучше уж
было бы мне умереть в детстве!
- У тебя есть талант! - строго сказал я Гоше. - Золото - прах и мура, а
талант - твердая валюта! Тебе принадлежит золотое будущее.
Гоша снова приободрился. Мы решили, что о своем материальном положении он
сообщит Тосе на следующее утро после женитьбы. Он честно заявит жене и
теще, что он беден, но талантлив и что они должны почитать в нем деятеля
искусства, слава которого еще прогремит. Что же касается оставшихся у нас
двух колец и браслета, то их мы решили немедленно продать, а на вырученные
деньги произвести дополнительные закупки к брачному пиру, чтобы свадьба
была еще пышнее и богаче.
И свадьба состоялась.
Никогда не забуду этого дня.
Зима в том году наступила рано, морозы начались в конце ноября, но снегу
было немного, а большого снегопада еще и вовсе не было. А я все ждал,
когда же наконец загуляет первая настоящая вьюга. Вы, уважаемые читатели,
понимаете, почему я так ждал этого явления природы. Но в день Гошиной
женитьбы небо с утра не предвещало снегопада.
Запись в загсе состоялась в три часа дня, а затем молодые супруги явились
на квартиру Тоси, где уже был готов свадебный стол на двадцать шесть
персон, густо уставленный бутылками и закусками. Гости - все Тосины
родственники - уже сидели за столом, но есть и пить еще не решались.
Наконец молодожены заняли места во главе стола. На Гоше был шикарный
костюм, белая крахмальная сорочка и голубой с зеленым горошком галстук; на
Тосе - белое шелковое платье, газовая косынка с лиловой искрой и прическа
под Мери Пикфорд. Я, на правах старого друга, произнес краткий тост, в
котором поздравил Тосю с талантливым мужем и затем, чтобы жизнь
новобрачных была полной, налил себе бокал до краев и выпил за их счастье.
Все горячо последовали моему примеру, и пир закипел.
Не прошло и двух часов, как все были сильно под газом. Сам жених, без
посторонних просьб, самостоятельно встал на стул и начал проявлять свой
талант на радость окружающим. Никогда - ни до, ни после этого дня - Гоша
не икал так громко и вдохновенно. Все были очень довольны и приветствовали
артиста градом аплодисментов.
Затем гости, кто как мог, стали громко подражать моему другу. Но где там!
Смешны и жалки были их бесталанные потуги. Обиженный этим надругательством
над искусством, я громко потребовал от самозванных исполнителей, чтобы они
заткнулись, ибо то, что дозволено соловью, не дозволено свиньям. Тут
некоторые обиделись и потребовали, чтобы я извинился. Но я повторил свой
тезис, и тогда гости стали подступать ко мне с оскорблениями, так что мне
пришлось перейти к физической обороне. Гоша с криками сочувствия кинулся
мне на помощь, но на него навалилось несколько человек гостей, а меня
выволокли в коридор, впихнули в кладовку и там заперли.
В этом тесном чулане было свалено всякое старье - поломанное кресло,
рваные валики от старого дивана, пустые посылочные ящики - все это чуть
виднелось в слабом свете, проникавшем в узкое и грязное окно. И вдруг я
заметил, что за оконными стеклами что-то как бы вьется и шевелится. Тогда
я, разбрасывая всякий хлам, подобрался к окну и с силой распахнул раму. И
сразу же в каморку ворвался снег: там, за стенами, шумела и гудела густая
вьюга... На темном дворе уже лежало много свежего снегу. Значит, метель
началась давно, я просто не знал об этом, сидя на свадьбе спиной к окну.
"А что если Лида сейчас в городе? - мелькнула у меня мысль. - Что если ей
удалось покинуть подземный дворец и она идет ко мне? Я должен немедленно
вернуться в свою квартиру, чтобы встретить ее!"
Я стал колотить кулаками в дверь и кричать, чтобы меня выпустили. Но никто
не торопился выполнить мое требование. Тогда я выхватил из хлама старый
паровой утюг и начал бить им в стенку и в дверь. Но все равно никто не
отзывался. Только минут через десять из коридора послышалась какая-то
возня и крик. Дверь наконец открылась. Передо мной стоял Гоша с
взъерошенной головой с синяком под глазом. Один рукав его модного пиджака
был оторван, разодранная сорочка висела лентами. Это мой друг прорвался
мне на помощь сквозь банду гостей и освободил меня. Но поздно, поздно.
Очутившись на воле, я немедленно направился в свою квартиру. Здесь, в
кухне, около примуса, стояла тетя Валя, пожилая жиличка.
- Тетя Валя, ко мне никто не заходил? - с прерывающимся дыханием спросил я.
- Заходили, заходили, - охотно ответила она. - Барышня в серой шубке
заходила, красивая такая, аккуратненькая, дай бог на пасху.
- Это Лида! - воскликнул я.
- Во-во, именно Лида, она так и назвалась, - подтвердила тетя Валя.
- Вы не провели ее ко мне в комнату? - с дрожью в голосе спросил я.
- Где там! - ответила тетя Валя. - Она чудная какая-то, с норовом.
Спрашивает: "Скажите, пожалуйста, где Василий Васильевич?" А я ей:
"Известно где, на свадьбе. Тоську Табуретку из четырнадцатой квартиры
знаете"? Тут эта твоя барышня с лица сменилась и да и выбежала на лестницу
Я за ней, кричу ей:
"Может, что передать ему?" А она мне: "Передайте, что Лиду он больше
никогда не увидит".
- Ах зачем вы тетя Валя, ей насчет свадьбы сказали? Что вы наделали!... -
почти выкрикнул я. - Когда это было? Когда?!
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг