если она расположена близко от жилья, может стать источником инфекции. У
них она находилась рядом с домом,- и вот они задумали выкопать новую,
где-нибудь подальше. Но еще не решили, где именно. Сперва хотели копать за
огородом, но потом передумали: там совсем близко участок соседки, та
обидится, озлится, да и сыровато там; в журнале же рекомендовали выбрать
место для этого по возможности сухое.
- А я знаю, где рыть надо! - встрял Валик.- Около двух берез. Там и от
дома недалеко, и место сухое. Там Пауль в прошлом году рябинку посадил, а
она засохла. Значит, уж самое сухое место.
- А и вправду место подходящее,- согласился дядя Филя.- Молодец, Валик!
Всегда б твоя голова так работала - цены б тебе не было!
- Валик наш еще покажет себя! - горделиво изрекла тетя Лира.- Он еще в
инженеры выйдет!
- В режиссеры,- поправил ее племянник.
Я отправился во времянку, сел на раскладушку и стал читать книгу по
поэтике Томашевского. Затем от теории стихосложения мысли мои перешли к
практике. Отложив книгу, я начал громко, с чувством декламировать свои
стихи, те самые, которые не понравились критику. Нет, совсем не плохие
стихи, решил я. Напрасно Эла примкнула к этому критикану! И не пойду я
сегодня на Господскую горку!
Приняв это постановление, я взглянул на часы. Было десять минут
одиннадцатого.
Тот, кто твердое принял решенье,
Не подвластен любовной тоске,
И, простив себе все прегрешенья,
Он шагает вперед налегке!
Покинув времянку, я направился к дому Бываевых. Тетя Лира и Валик сидели
на ступеньках крыльца. Тетя Лира была погружена в чтение "Медицины для
всех". Валик держал в одной руке заграничный киножурнал; в другой руке его
блестели большие портняжные ножницы. Он вырезал снимки кинокрасоток, чтобы
потом наклеить их в свой альбом. Чем меньше одежды было на актрисе, тем
больше у нее было шансов быть наклеенной. Здесь же на крылечке возлежал
Хлюпик; он сонно и самодовольно жмурился.
- Валик, айда купаться! - пригласил я.
- Неохота,- ответил он.- Я весь в искусстве!
Тут тетя Лира на миг оторвалась от чтения и сказала:
- Павлик, хоть ты бы Филимону Федоровичу помог яму-то копать. А то ежели
он один всю работу провернет, так потом за это целые пол-литра требовать
станет.
- Слушаюсь! - ответил я и потопал к двум березам.
Дядя Филя уже успел кое-что сделать. Квадрат земли примерно два на два
метра резко выделялся среди травы. Снятый дерн штабельком лежал в стороне;
там же валялся хилый стволик непривившейся рябинки.
- Дядя Филя, дайте покопать,- попросил я.
- Копай, если не лень,- ответил он и передал мне лопату.
Я по штык вонзил ее в суглинистую почву. Работать было приятно. Все глубже
становилась яма, и все росла горка земли возле нее. И вдруг мне
показалось, что из ямы исходит неяркий, лиловатый, ритмично вспыхивающий и
погасающий свет. Это, наверно, с неба какие-то отблески, подумал я и
взглянул вверх. Но в просветы меж березовых ветвей виднелось безоблачное
июльское небо.
- На кружку пива наработал,- молвил дядя Филя.- Давай-ка теперь я.
Когда я передал ему лопату, непонятные вспышки сразу же прекратились. Это
мне просто почудилось, это из-за того, что я вчера очень много по лесу
шлялся, решил я и направился к дому. Тетя Лира и Валик по-прежнему сидели
на крыльце.
- И не надоело тебе этих кинотеток вырезать? - поддразнил я Валика.
- Тебя бы такая теточка поманила - семь верст бы за ней босиком бежал,-
огрызнулся он, показывая мне свежевырезанный снимок грудастой кинозвезды в
бикини.
Но мне не нравились такие секс-бомбы. Я вспомнил Элу - ее умное, доброе и
действительно красивое лицо, ее скромную улыбку... Я посмотрел на часы;
если пойду быстрым-быстрым шагом, то поспею к Господской горке к
одиннадцати. Я торопливо зашагал к калитке. И вдруг вчерашняя обида опять
подкатила к сердцу. Я повернул обратно и направился к двум березам.
Дядя Филя стоял в яме по пояс и деловито выбрасывал лопатой сыроватую
землю. Когда я сказал, что хочу сменить его, он согласился с какой-то
поспешностью. Я с остервенением принялся за дело: работой мне хотелось
отогнать обидные мысли. Слой сероватого суглинка кончился, лопата с чуть
слышным хрустом входила в коричневатую влажную глину, прослоенную песком и
мелкими камешками. И опять началось это непонятное мигание; оно стало
явственнее и учащеннее. Впрочем, ничего неприятного в нем не было. Но
все-таки странно... Я потер глаза, посмотрел на небо. Небо как небо.
- У меня в глазах мигает что-то,- признался я дяде Филе.
- И у тебя?! - удивился он.- Я думал, это только у меня. Потому как я
вчера лекарств немного переел... Ну, давай я дорою. Теперь уж немного.
Я направился к крыльцу.
- Валик, идем к яме! Там мигание какое-то непонятное.
- Не разыгрывай! - ответил Валик.- Меня лично ни на какое мигание не
поймаешь!
- Какое еще мигание? - недовольно спросила тетя Лира.
Послышался топот. Дядя Филя, волоча за собой лопату, бежал по тропинке.
Поравнявшись с нами, он, тяжело дыша, произнес:
- Там мина или что... Я лопатой на железо наткнулся, а оттуда, из ямы-то,
труба какая-то вылезать стала... Не взорвалась бы...
- Если сразу не взорвалась, значит, и не взорвется,- спокойно сказал
Валик.- Пошли смотреть.
Мы с ним не пошли, а побежали. Тетя Лира и дядя Филя последовали за нами,
но не столь торопливо.
Из середины ямы медленно и неуклонно выдвигался или, если хотите, вырастал
стебель из чешуйчатого темно-зеленого металла. Он был толщиной с лыжную
палку. Несмотря на полное безветрие, он слегка покачивался. С его чешуек
опадали песчинки и комочки глины, причем они казались совсем сухими, хоть
на дне ямы уже проступила почвенная вода. Вдруг откуда-то - вероятно, от
этого металлического стебля - потянуло удивительно тонким и нежным
запахом. В том аромате было что-то успокаивающее и, я бы сказал,
проясняющее сознание. Я взглянул на супругов Бываевых, на Валика. На их
лицах запечатлелось блаженное удивление - и ни тени испуга. Я тоже не
ощущал никакого страха.
- Это не наша техника,- сказал вдруг Валик.- Это совсем не наше.
Таинственная трубка, вытянувшись из ямы примерно до уровня наших плеч,
перестала расти. Цвет ее изменился на ярко-синий. Вокруг нее обвилась
лиловатая световая спираль. Затем из-под земли послышался короткий щелчок,
и на конце трубки возник небольшой радужный диск, по краю которого
прорезались желтые зубчики, похожие на лепестки; они то сокращались, то
увеличивались - будто дышали. Потом мы услышали бесстрастный и чистый
голос:
"ВНИМАНИЕ!
СЛУШАЙТЕ. ПОНИМАЙТЕ. ЗАПОМИНАЙТЕ.
Прикосновением лопаты к реагирующей трубке вы привели в действие
контактную систему автономного агрегата. Агрегат не взрывоопасен, не
радиоактивен, безопасен химически, биологически безвреден. Воспринимающая
самонаучающаяся система агрегата действует со дня его заложения в грунт,
что создало возможность объяснения с вами на вашем языке.
Агрегат заложен в почву вашей планеты научно-экспериментальной экспедицией
с планеты (неразборчиво, одни гласные) четыреста пятьдесят восемь тысяч
сто тридцать шесть лет сто сорок пять суток одиннадцать часов девятнадцать
минут тридцать две секунды тому назад по земному времени. Глубина
заложения, с учетом последующих наслоений, программирована на обнаружение
агрегата разумными существами, владеющими металлическими орудиями труда.
В агрегате хранится сосуд с жидкостью, которую следует разделить на шесть
равных доз и принять внутрь шести обитателям вашей планеты. Одна доза
экстракта дает возможность живому млекопитающему, вне зависимости от его
роста и веса, прожить один миллион лет, не более. От ядов, инфекций,
катастроф, физических и психических травм экстракт не предохраняет. На
пожилых омолаживающего действия не оказывает, фиксируя их в том возрасте,
когда они приняли дозу. Принявшие экстракт в молодом возрасте, дожив до
зрелого, стабилизируются и далее не стареют. По наследственности свойства
экстракта не передаются.
Прием экстракта не накладывает на долгожителей никаких моральных,
юридических, практических обязательств по отношению к иномирянам. Право
распределения экстракта принадлежит тому, кто первым коснулся металлом
реагирующей трубки. Экстракт следует принять внутрь не позже сорока семи
минут двадцати трех секунд после извлечения сосуда из супергерметического
контейнера. Ждите появления агрегата".
Голос умолк. Радужный диск погас. Трубка стала быстро укорачиваться, уходя
вглубь, затем скрылась под комками глины. Мы стояли и молчали. Суть дела
дошла до всех, и текст мы все четверо запомнили назубок; даже сейчас помню
дословно. Не сомневаюсь, что тут имело место и какое-то особое воздействие
агрегата на наши центры памяти.
- И ведь это не розыгрыш! - прервал молчание Валик.- Спасибо вам, родные
инопланетники!
- Значит, всех соседей переживем. Сподобились!..- задумчиво произнесла
тетя Лира.
- Всю жизнь мне не фартило, зато теперь во какой фарт попер! - глухим,
прерывающимся голосом сказал дядя Филя.- Только бы не упустить...
- Но теперь уж, Филимон, от зелья своего воздерживайся! - вмешалась тетя
Лира,- Слыхал: "...от ядов не предохраняет!" Теперь раз в сто лет будешь
выпивать, в день рождения. А так - ни стопочки, ни рюмочки!
Из-под земли послышался глухой гул. Почва под ногами у нас заколебалась.
Дно ямы набухло, вспучилось, как волдырь, потом этот волдырь прорвался, и
из глубины стал вырастать чешуйчатый металлический баллон, закругленный на
конце. Затем показались короткие лапы из того же металла - лапы, торопливо
роющие землю. Чудище перевалило через борт ямы и, осыпая вниз комья земли,
выползло на лужайку. Теперь оно неподвижно стояло на своих шести парах
конечностей. Длина его составляла метра два, высота - сантиметров
семьдесят. По телу его пробегали светящиеся радужные спирали. Их вращение
все убыстрялось, и вдруг все шесть пар цепких лап пришли в движение,
причем три пары как бы пытались шагать в одну сторону, а три остальные - в
другую. Вследствие равновесия сил агрегат оставался на месте, только весь
дрожал. Затем в середине его возник поясок зеленоватого огня - и вот
чудище распалось на две части, конечности его замерли. На траву вывалился
прозрачный цилиндр размером с ведро, наполненный какой-то студенистой
массой. Сквозь эту массу виднелись очертания синего сосуда конусообразной
формы.
- Непонятная укупорка,- проворчал дядя Филя и, нагнувшись, осторожно
постучал по прозрачному цилиндру согнутым пальцем. Послышался глухой звук.
- Надо вскрывать! Время-то бежит! - прошептал Валик. Вспомнив, что в руке
у него ножницы, он с силой ударил ими по посудине. Они отскочили от
оболочки с железным взвизгом, не оставив на ней и царапины.
- Постойте, а что, если нажать вот на это красное пятнышко,- предложил я.
Валик приложил палец к красному кружку у основания цилиндра. В тот же миг
по контейнеру пошли трещины, он распался, и на траву вывалилась
студенистая масса. И студень этот, и осколки цилиндра начали испаряться у
нас на глазах. Дядя Филя расстегнул пуговки на правом рукаве ковбойки,
натянул рукав на ладонь, осторожно поднял синий сосуд емкостью с литр. На
узкой его части виднелась риска, а у самой вершины конуса алел четкий
кружок.
- Все понятно! - заявил дядя Филя.- Лариса, Валентин, пошли в дом! - В
голосе его послышались резкие, не то командные, не то собственнические
нотки. Раньше он никогда так не разговаривал.
- Постой, Филимон! - встрепенулась тетя Лира.- Надо бы всю эту механику
убрать, а то разговоры в поселке пойдут. Хорошо бы все это в яму обратно...
Но прятать эту механику не потребовалось. Внезапно и бесшумно обе части
чудища вновь сдвинулись вплотную, и сразу же агрегат охватило огнем.
- Во! Само себя жгет! - радостно прошептал дядя Филя.- До чего же
культурно они это придумали!.. Ты, Павел, последи, чтоб от него
чего-нибудь тут не загорелось.
Они направились к дому. Впереди осторожно, будто по льду ступая, шел дядя
Филя, держа в далеко вытянутой руке синий сосуд. За ним шагала тетя Лира.
Валик замыкал шествие. На меня они даже не оглянулись.
Агрегат пылал густым пламенем. Слышались треск и хруст. Корежилась
оболочка, какие-то бесчисленные разноцветные кубики и призмочки
вываливались на траву и уничтожались огнем. Пламя, взметываясь,
обволакивало нижние ветви березы. Но странно: листья на ветвях не сгорали,
даже не желтели.
Я подошел к огню совсем близко. От него не веяло жаром. Тогда я сунул руку
прямо в пламя - и озноб пробежал у меня по спине. Пламя не жгло, даже не
грело. Оно было холодное - будто я сунул руку в окошко сырого подвала.
XVIII
Агрегат сгорел. Ни пепла, ни золы не осталось, и даже трава не изменила
своего цвета. Только там, где топтались лапы чудища, на дерне виднелись
темные порезы и рваные вмятины.
И ведь все это не во сне, думал я. Это не бред, не коллективный психоз.
Это наяву, наяву!.. Сейчас там идет дележка бессмертия; ведь миллион лет -
это почти бессмертие... Ну, три дозы ясно кому - дяде Филе, тете Лире,
Валику. Родители Валика выпадают из игры - они в дальней поездке. Значит,
свободные дозы будут даны Гладиковым, мужу и жене. Они живут через три
участка, они очень дружат с Бываевыми. А может быть, дядя Филя выскажется
в пользу других кандидатов на бессмертие - он очень уважает Колю Рамушева
и его жену Валю; они живут через пять домов... А может быть... Я перебирал
возможные кандидатуры, порой включая и себя. Еще я размышлял о том, почему
иномиряне дали такой жесткий срок для приема экстракта. Наверно, для того,
чтобы бессмертие досталось тем, кто имеет непосредственное отношение к
нашедшему агрегат? Несомненно, это эксперимент. Через сколько-то времени
они вновь посетят Землю и проверят результаты. Если опыт окажется удачным,
они дадут бессмертие всем людям.
Я вздрогнул, услышав чьи-то шаги. Потом вижу - ко мне Валик приближается.
- А бандура эта, значит, сгорела? - спросил он нервным шепотом.- Это
хорошо!.. Пауль, тебя в дом зовут. Потопали.
- Ты уже обессмертился? - спросил я на ходу.
- Омильонился! Все в норме!.. И ты сейчас омильонишься: это бабуся насчет
тебя такую заботу проявила... А синяя посудина эта, как только мы из нее
жидкость вылили, сразу пропала, в туман превратилась. Никаких
доказательств. Засеки это на ум!
Супруги Бываевы сидели возле круглого стола в той комнате, что рядом с
кухней. Занавеска на окне была задернута для секретности. Стол, как сейчас
помню, накрыт был холщовой скатертью с вышитыми на ней розами и бабочками
- работа тети Лиры. Шесть граненых кефирных стаканов стояли на столе: три
пустых и три - наполненных вишнево-красной жидкостью.
- Павлик! - обратилась ко мне тетя Лира тревожным голосом.- Павлик, мы
решили дать тебе выпить этого самого... Чтоб не постороннему кому, а
своему, понимаешь? И одна к тебе просьба: молчи об этом деле!
- Твое дело, Павлюга, выпить - и молчать. Понял? - строго произнес дядя
Филя.
- Учти, Пауль, если раньше времени начнешь болтать, тебя просто за психа
сочтут. Не поверят! - добавил Валик.
- А поверят - так еще хуже,- вмешался дядя Филя.-Нынче доцентов всяких
развелось - что собак нерезаных, все около науки кормятся. Затаскают они
нас по разным комиссиям. Еще и дело пришить могут, что я не так
распределил это лекарство. А чем я докажу?! Квитанций-то на руках нет.
- Опять же Филимону Федоровичу на пенсию скоро выходить,- испуганно
зашептала тетя Лира.- А если пойдет о нем вредный слушок, что ему миллион
лет жить, то в райсобесе засомневаться могут, давать ли ему пенсию.
- У дедули есть полный шанец без пенсии остаться,- подтвердил Валик.
- Значит, договорились? - просительно произнесла тетя Лира.- А теперь пей,
Павлик, пей!
И она подала мне стакан.
От густой влаги тянуло таинственной свежестью. Вереница мыслей промчалась
в моем уме. Мелькнула догадка: через сверхдолгожительство я обрету
всемирное поэтическое величие. Волны будущей славы к моим подступили
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг