сыт по горло. Однако он был хитер и понимал, что честность - это его
основной капитал. Иногда он устраивал демонстрацию своего бескорыстия.
Когда тетя Лира, прервав стряпню, уходила из кухни покормить поросенка.
Хлюпик прыгал на табурет, оттуда на кухонный стол и там засыпал (или делал
вид, что спит) рядом с фаршем или еще каким-нибудь вкусным полуфабрикатом.
"Ах ты, ангельчик мой культурный! Лежит и ничего не трогает!" - умилялась
тетя Лира, вернувшись в кухню, и, взяв песика на руки, относила его в
комнату, на диван.
Вот так, значит, жили в поселке Филаретово Лариса Степановна и Филимон
Федорович Бываевы и их подопечные. Жили и не знали, что пройдет год - и в
судьбы их ворвется нечто небывалое, необычайное.
XIV
На следующий день по приезде к Бываевым я отправился в тот лес, где погиб
отец. Его могилу на Серафимовском кладбище мы с матерью посещало
регулярно, но на месте его гибели не бывали ни разу. Не тянуло нас туда. А
главное, мы толком и не знали, где в точности случилось несчастье: из
рассказов грибников - спутников отца в тот печальный день - известно было
только, что произошло это где-то в бору за Господской горкой. Теперь,
расспросив у Бываевых, где находится этот бор, я направился туда.
До речки меня сопровождал Валик. Он подробно растолковал мне, как идти к
Господской горке, а сам расположился на берегу.
Минут сорок шагал я по береговой тропке, затем, когда показался вдали
пологий холм, форсировал речку вброд и свернул налево. Начались густые
кусты, среди них виднелись остатки каменного строения. В сторонке маячили
кирпичные ворота с осыпавшейся штукатуркой: никакой ограды не было, ворота
никуда не вели. Я понял, что это и есть Господская горка; здесь в
незапамятные времена, как сказала тетя Лира, стояла барская усадьба.
На фоне ворот я увидел нечто голубоватое, движущееся. Подошел ближе - и
узрел Элу. В сарафане, с корзиночкой в руках. Я, конечно, очень удивился и
обрадовался. Но, поскольку у нас с ней был как бы негласный договор не
здороваться при встречах и вообще избегать формальной вежливости, я
обратился к ней так:
- Эла, когда я стряхнусь с ума, я тоже пойду искать грибы среди лета.
- Я не по грибы, я калган выкапываю,- ответила она и протянула мне
корзинку: там на дне лежали какие-то корешки и детский совочек.- Это
калган, папа на нем спирт настаивает.
- Не знал я, что твой предок выпить любит.
- Нет, он непьющий, ты же знаешь. Это для желудка... А сюда я зашла
поздороваться с каменщиком.- С этими словами она приложила руку к воротам,
к тому месту кладки, откуда, видно, кусок штукатурки отвалился совсем
недавно; этот кирпич был густо-вишневого цвета, не выцветший, он выделялся
среди других.
- Вот и поздоровались! - объявила Эла.- Лет сто двадцать тому назад он
своей рукой положил этот кирпич, и с той поры ничья ладонь к нему не
прикасалась. И вот моя коснулась. Это как рукопожатие.
- Не дойдет до каменщика твое рукопожатие,- съязвил я.- Есть эти ворота,
есть этот кирпич, есть ты. А каменщик-то где? Выпадает основное звено.
- Каменщик жив! По-моему, все люди бессмертны. Конечно, не в божественном
смысле каком-то, а в рабочем. Все, что сделаешь в жизни хорошего,- все
идет в общий бессмертный фонд. Даже если дело незаметное, все равно.
- Очень удобная теория! Честь имею поздравить вас с бессмертием!
- Не перевирай мои слова! - вскинулась Эла.- Личной вечной жизни я бы
вовсе не хотела. Ты представь себе: я построю дом, и он состарится при
моей жизни, и его снесут у меня на глазах!.. Нет, пусть наши дела
переживают нас!.. Впрочем, личное бессмертие нам не угрожает.
- Очень даже не угрожает,- согласился я и сообщил Эле, что направляюсь в
тот именно лес, где погиб отец.
- Боже мой, а я еще с такими разговорчиками,- огорчилась Эла.- Прости, я
ведь думала, ты просто так тут бродишь... И вообще, как ты в Филаретово
попал?
- Хотел сделать тебе приятный сюрприз. Представь себе, тайком от тебя
поселился у Бываевых на все лето. Я к тебе завтра собирался - и вдруг
такая счастливая случайность, встречаю тебя здесь.
- Дорога в ад вымощена счастливыми случайностями,- пошутила Эла.- Это я
где-то вычитала, наверно. А может, это мне просто приснилось... Тебе
снятся мысли?
- Ты же знаешь: мне снится только архитектура. Этой ночью видел высоченную
башню; вошел в дверь, а там каменная лестница, и ведет она не вверх, а
вниз. Спускался, спускался по ней, а ступенькам конца нет. Тогда взял и
проснулся... Приснится же такая мура!
...Продираясь сквозь кустарник, мы вышли на проселочную дорогу, пересекли
ее, миновали кочковатое поле, вступили в бор. Пахло смолой, под ногами
пружинил мох. Сосны стояли редко, не мешая жить друг другу, лес хорошо
просматривался. Никаких следов бед людских он не хранил. Погибни здесь
тысяча человек - он и то ничего бы не запомнил и ничего бы нам не
рассказал. Вскоре мы повернули обратно. Уже выходя на проселок, мы
обратили внимание на одну большую сосну. На ней кто-то вырезал
треугольник, опущенный вершиной вниз; он заплыл смолой, древесина
потемнела. Ниже на коре виднелись какие-то вмятины и шрамы, поросшие мхом.
- Может быть, именно здесь это и случилось,- сказала Эла.
Мы стояли молча, не шевелясь, будто, не сговариваясь, объявили сами себе
минуту молчания.
- А теперь пойдем к реке,- обратился я к Эле.
- Нет, погоди,- ответила она.- Давай спасем вон ту рябинку. Ей здесь не
вырасти, ее какая-нибудь машина обязательно заденет колесами.
Между сосной и дорогой росло несколько низеньких рябин; одно деревцо,
совсем маленькое, стояло у самой обочины. Вынув из корзины совочек, Эла
стала выкапывать рябинку.
- Летом вроде бы деревья не пересаживают,- усомнился я.
- Рябина и летом приживается,- уверенно возразила Эла.- Ты возьмешь ее и
посадишь на участке твоих высоких покровителей. Только, чур, место выбери
получше. И поливай ее! Я на эту рябинку кое-что загадала.
Мы расстались с Элой на Господской горке. Оттуда до Ново-Ольховки было
такое же расстояние, как до Филаретова. В дальнейшем мы почти каждый день
встречались именно здесь, а потом шли куда глаза глядят.
Любовь росла и крепла,
Взмывала в облака,-
Но от огня до пепла
Дорожка коротка.
XV
Деревцо я в тот же день посадил на участке Бываевых - с их согласия. Мне
казалось, что место я выбрал очень удачное - на маленькой лужайке, где
справа стояли две березы, а слева росла бузина.
- Значит, матушку-сорокаградусную на рябине настаивать будем, только до
ягодок бы дожить! - пошутил дядя Филя.
- Далась тебе эта водка окаянная! - встрепенулась тетя Лира и сообщила
мужу, что завтра в аптеке будут списывать лечматериалы и она под это дело
принесет ему для здоровья пятнадцать бутылок рыбьего жира.
Рыбий жир вина полезней,
Пей без мин трагических,
Он спасет от всех болезней,
Кроме венерических.
Что касается саженца, то он не принялся. Может быть, потому, что поливал
его я нерегулярно, забывал иногда из-за стихов, творческих раздумий. В
конце июля листья рябины пожелтели, пожухли.
- А как поживает наша подшефная? - спросила меня однажды Эла.
- Никак не живет, съежилась совсем,- ответил я.- Но тетя Лира говорит, что
весной она может еще ожить.
- Нет, не оживет она,- строго сказала Эла и взглянула на меня так, будто я
один виноват в этом.
Есть улыбки - как награды,
Хоть от радости пляши;
Есть убийственные взгляды -
Артиллерия души.
На будущий год деревцо действительно так и не воскресло. И это вызвало
очень, очень важные последствия.
XVI
Миновал год.
Я благополучно перешел в одиннадцатый класс (они еще существовали; позже
было введено десятилетнее обучение) и летом опять подался в Филаретово. А
поехал я туда известно почему: Элины родители снова дачу в Ново-Ольховке
сняли.
Бываевы опять встретили меня очень гостеприимно. А вот у Хлюпика характер
еще хуже стал. Он меня сразу же за ногу цапнул. "Это он по доброте, это
он, ангельчик, от радости нервничает",- растолковала мне тетя Лира.
Что касается Валика, то он быстренько отвел меня в сторону и попросил в
это лето не очень наседать на него с грамматикой, ибо у него голова другим
занята. Я уже знал, что он окунулся в киноискусство, решил стать деятелем
кино - не то режиссером, не то артистом, не то сценаристом. Он ходил
теперь на все фильмы, а книги читать бросил: в него, мол, культура через
кино входит.
Если говорить о себе, то я прибыл в Филаретово опечаленный. Зимой минувшей
дела мои шли неплохо: в одной газетной подборке прошли три моих
стихотворения, в другой - два. Я уже подумывал о сборнике своих стихов.
Даже название для него придумал - "Гиря". Это в знак того, что стихи мои
имеют творческую весомость. Но перед самым моим отъездом в газетном обзоре
некий критик заявил, что "стихи Глобального незрелы, эклектичны, автор еще
не нашел самого себя".
У критиков - дубовый вкус,
А ты стоишь, как Иисус,
И слышишь - пень толкует с пнем:
"Распнем, распнем его, распнем!"
В первый же день я отправился в Ново-Ольховку, захватив с собой
злополучную газету. Уже на подходе к Элиной даче я учуял запах паленого и
догадался, что Надя сегодня гладит белье. И не ошибся: она только что
прожгла утюгом две простыни.
Я пригласил Элу на прогулку, но она отказалась по уважительной причине:
она в тот день дежурила по семейной кухне (и уже успела разбить одну
тарелку).
- Давай встретимся завтра в одиннадцать утра на Господской горке, у наших
ворот,- предложила она.
- Заметано,- ответил я. Потом отозвал ее на минутку в палисадник и там
повел речь о том, что путь истинных талантов всегда усеян терниями и
надолбами, и вручил ей роковую газету. Я сделал это в надежде на то, что
Эла возмутится, осмеет критика .и тем самым обнадежит и утешит меня. Я
стал ждать ее реакции.
Вы гадаете, вы ждете,
Будет эдак или так...
Шар земной застыл в полете,
Как подброшенный пятак.
Эла прочла ядовитую статейку и коварно хихикнула. Я моментально усек, что
хихиканье это не в мою пользу.
- Ты призадумайся. Ведь он тебе плохого не желает,- совершенно серьезно
произнесла она.- И потом, знаешь, очень уж ты могучий псевдоним себе
придумал: Гло-баль-ный...
- От Электрокардиограммы слышу!- отпарировал я.
- Не я же себе такое имя выбрала,- тихо и грустно молвила Эла.- И дразнить
меня так - это просто подлость.
- А с критиками, которые травят поэта, дружить - это не подлость?!
- Ни с какими критиками я не дружу... Вот что, захлопнем этот разговор.
Оставайся у нас обедать. Щи сегодня - глобального качества. Из щавеля!
- Не надо мне твоих щей! - Хлопнув калиткой, я вышел из палисадника и
побрел куда глаза глядят.
Устав сидеть на шатком троне,
Разбив торжественный бокал,
Король в пластмассовой короне,
Кряхтя, садится в самосвал.
На душе у меня было муторно. Я долго бродил по лесу. Когда вернулся в дом
Бываевых, там уже отужинали. Но добрая тебя Лира разогрела макароны,
усадила меня за стол.
- Оголодал ты, Павлик, осунулся,- сказала она.- С первого дня пропадать
где-то начал. Вроде нашей кошки Фроськи погуливаешь где-то... Смотри, до
алиментов не добегайся, а то нам перед твоей маманей отвечать придется.
- Не бойтесь, тетя Лира, до алиментов дело не дошло,- невесело ответил я.-
И пропадать из дому больше не буду.
Говорят, что грядущие события бросают перед собой тень; говорят, что
накануне важных, поворотных в их судьбе дней люди часто видят сны, по
которым можно расшифровать будущее. Но я в ту ночь спал без сновидений и
проснулся без предчувствий.
XVII
Хоть накануне я и устал изрядно, но в ту знаменательную субботу в июле
1965 года пробудился рано.
Во времянке стояла сыроватая прохлада, в маленькое окошко лился ровный
неслепящий свет. Я поднял голову с подушки и подумал, что день будет
ясный, безоблачный и что вообще мир этот устроен очень даже хорошо. Потом
вдруг вспомнил вчерашнюю ссору с Элой и обиду, которую мне Эла причинила.
Но день от этого не померк, радость пробуждения была сильнее. Я бодро
вскочил с раскладушки.
Умываясь у жестяного рукомойника, я размышлял: идти или не идти к старым
воротам? В моих ушах звучали Элины слова: "Давай встретимся завтра у наших
ворот". Но ведь это сказала она до размолвки. Вдруг я приду - а ее нет?
В этот момент послышались удары "гонга". Валик лупил деревянной поварешкой
по старой медной кастрюле, подвешенной им у крыльца, возвещая час
завтрака. Такую моду он ввел еще в прошлом году - "как на фешенебельных
западноевропейских курортах". Вслед за этими дурацкими звуками раздался
захлебывающийся лай Хлюпика: песик этой музыки терпеть не мог.
Отлично помню: на завтрак в то утро тетя Лира приготовила яичницу. Когда
она всем положила по порции, на сковородке остался еще один кусок. Она его
демонстративно мне добавила.
- Павлик гуляет много,- ехидно пояснила она.- Ему усиленное питание
требуется, чтоб перед подружкой не осрамиться.
Валик заржал в тарелку, а дядя Филя перевел разговор на свое, заветное:
- Мне, Лариса, тоже доппаек нужен. В жидком виде. По случаю саперных
работ. Копать-то много придется.
- Ну, ребята тебе помогут.
- Мне помощи не надо, мне надо, чтобы благодарность была!
- Ладно, выкопаешь - тогда посмотрим. А пока не выкопаешь не смей к
холодильнику подходить. Ишь, чего удумал - с утра ему водку подавай!
Безалкогольные напитки
На стол поставила жена,
И муж, при виде этой пытки,
Вскричал: "Изыди, Сатана!"
Из дальнейшего их разговора я усек: в последнем номере любимого журнала, в
отделе "Советы сельчанам", супруги Бываевы вычитали, что помойная яма,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг