Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
  - Не обессудь, мил человек. Надежи у нас ни на кого нету. Сами тут соборно
правим. Воевода бы что повелел - наплевали бы. А гроза-то, чую, и нас не
минует, зело уж повсюду разбойно. И держатися нам так до поры.
  - До поры,- тяжело вздохнул Кузьма.


  3


  Стрелецкий голова Андрей Микулин уже запамятовал, когда не воевал. Схватки
и побоища, резня и пальба, долгие переходы в ратном строю, которым не было
счета в последние лета, ожесточили его сверх меры. Даже пришедшие с ним из
Казани такие же бывалые служаки, как он, побаивались крутого срывистого
нрава головы.
  А выводило из себя Микулина то, что чем усердней он со своими стрельцами
усмирял и подавлял смуту, тем боле разрасталась она, тем боле было измен и
козней. И ладно бы грызлась меж собой знать - это еще можно уразуметь:
многим не по нутру было покорствовать не истинному, прирожденному, из
потомства Калиты царю-преемнику, а выборному, почитай что случайному,
который такая же нелепица, как выборный отец или выборная мать. Но как
уразуметь, что и худородные людишки нынче валом поперли на государевы
устои и, пуще того, всякому полной воли захотелось? Это холопам-то!
Рушится нерушимое, валится неприступное. Саблей и плетью укрощал
непокорство Микулин и не мог укротить. Смутьяны множились, как стада,
приходя с украин и являясь исподволь. Все сильнее распалялись гнев и
ярость Микулина, пока его чувства не спеклись намертво в одно-единое -
свирепую ненависть.
  Многие неутешные досадные месяцы провел голова на гиблом волжском острове,
где в трех верстах выше мятежной Астрахани Шереметев поставил острог,
чтобы по-воеводски осмотрительно да укрепно подготовиться к приступу
осаждаемого города. Но вышло так, что не астраханцы у них, а они у
астраханцев оказались в капкане. И одолеть мятежников были не в силах, и
уйти не могли. С муками пережили лютую зиму, таранные ветры которой
сбивали с ног даже лошадей. Весна тоже не принесла отрады. На вялые
вылазки стрельцов под городские стены мятежники отвечали сокрушительными
налетами. Теснимых лиходеями утеклецов собралась в остроге тьма-тьмущая,
одних купчишек только до полутора тысяч: давка, грязь, нужда, голод, мор.
Само уж войско стало походить на скопище оборванцев.
  Однажды после неведомо сколько проведенных после ранения в горячке дней
Микулин вышел на шум и крики из тесной, как могила, землянки и,
покачиваясь, побрел вслед за устремившейся к берегу толпой. В завшивевшем
распахнутом кафтане, в парше и язвах, выдыхая нечистым ртом зловонный
запах, он неровно брел по солнцепеку, по вязкому песку, спотыкаясь о
кустики железной верблюжьей травы и прикрывая рукой слезящиеся от
нестерпимого солнечного сияния глаза. В полузабытьи, сам не разумея, зачем
ему это надобно, он прошел, слепо тычась в спины, сквозь толпу,
сгустившуюся у самого приплеска, и оказался возле каких-то раскиданных
мохнатых кочанов. Невольно отступив, уперся смутным взглядом в один из них
и разглядел дико ощеренный рот с вывалившимся черным языком.
  Перед Микулиным лежали отрубленные головы - тайком завезенный сюда
астраханцами страшный подарок.
  На пустынной россыпи блескучего песка, среди мочальных обрывков
водорослей, ракушек и скорлупы чаячьих яиц, среди полуденного покоя, где
вольно разливался свет и мягко поплескивали ленивые волны, эти головы,
мнилось, тяжело шевелились и безмолвно взывали, не находя согласия с живым
естеством, которого были лишены, но которое так же благодушно продолжало
сиять солнцем, пробиваться сквозь пески упорной верблюжкой, чайками
кричать над слепящим плесом и дрожко трепетать знойным маревом.
  Эта жизнь не отвечала за смерть, ей было все равно - извечной, необъятной
и неукротимой. Она оставалась сама по себе, неумолимая и непостижимая.
  Судорогами корежило и сотрясало тело Микулина. Нет, не от страха или
отвращения. Он не мог подавить в себе злобы, не мог перенести издевки
окаянного отродья, которое, насмехаясь, дерзко выказывало свою власть и
самочинство. Это оно довело самого Микулина до крайней бедственности,
уравняв его с подлым мужичьем, вынудило униженно отступать под огнем пушек
от астраханских валов, претерпевать муки и лишения, кормить вшей, ходить в
рванье и ждать подвоха и пагубы от своих же не раз уже роптавших стрельцов.
  Никому нет веры. Вон уж на что не чета простым стрельцам астраханский
воевода Хворостинин, но и он осрамил себя бесчестьем и, подбитый на измену
терскими и донскими казаками, встал заедино с мятежниками. А им-то все
одно кому молиться - хоть бесу, лишь бы лиходейничать. До сей поры
клянутся, что присягают государю Дмитрию, упорно не внимая вестям о его
позорной погибели и принимая объявившегося второго лжецаря за первого, да
сами же разносят слухи о новых - мало им! - самозванцах: то об Илейке
Муромце, назвавшем себя Петром - сыном в бездетности почившего блаженного
Федора Иоанновича, то, ныне уж, о некоем Иване-Августе.
  Било и дергало Микулина. И он злобился, распаляясь от той безысходности,
которая ему виделась в безобразно распахнутых в последнем отчаянном вопле
ртах, уже облепленных мухами. И не яркий день извне, а жуткая чернота
изнутри, пронзаемая тонкими иглами молоний, ослепляла его воспаленные очи,
знаменуя конец света, предвещанный кликушами с церковных папертей. Но, как
сорвавшийся с высокой кручи намертво цепляется за любую попавшую под руки
ветвь, так Микулин нашел единственное средство для спасения своей
уязвленной души в нещадной мести и свирепом истреблении всего воровского
сермяжного племени.
  С неутоленной злобой покидал он вместе со всем отходящим шереметевским
войском астраханские пределы. И хоть отправил Шереметев Шуйскому, любящему
благие вести, даже если они ложные, утешное послание, в котором бодро
извещал о полном усмирении мятежников, Астрахань как была, так и
оставалась непокоренной. Вплоть до Царицына, а от него до Казани громили
шереметевцы встречных разбойных ватажников, но ни одной победой не
утешился Микулин...
  В недобрый час в застольной беседе услыхал он, будто неугодный ему Кузьма
продает обозных лошадей муромским ворам. Никто не принял всерьез такой
напраслины: Кузьму сам воевода отличал, при нем с кормами нужды не ведали,
видели его рачительность и честность. Но голова, ничтоже сумняшеся,
поверил небылице. Посреди застолья в хоромине, где собирались на трапезу
начальные люди, вскочил он внезапно, заиграл желваками и кинулся в двери.
Ухвативший его за полу кафтана стрелецкий начальник Яков Прокудин чуть не
свалился с лавки.
  Пока за столом судили да рядили о вздорности головы, он уже оказался у
избы обозников, благо выпитая хмельная чарка добавила резвости. Ступив за
порог, Микулин исподлобья глянул на мужиков. Вольно рассевшись по лавкам,
они чинили сбрую. Заметив среди них Кузьму, голова повелительным жестом
поманил его к себе. Кузьма неторопко переложил истертый хомут с колен на
лавку.
  Вышли на заваленный сугробами двор, встали на утоптанной круговинке возле
поленницы. Темное узкое лицо Микулина с острыми выпирающими скулами и
жесткой курчавой бородкой подергивалось и еще более темнело. Голова еле
сдерживал себя. Вызвав Кузьму, он помышлял, что тот сам смекнет, в чем
должен повиниться, но Кузьма был невозмутим.
  Гладковолосый, широколобый, с грубоватым крестьянским лицом и округлой
русой бородой, в полурасстегнутой просторной однорядке, он ничем не
отличался от посконного мужичья, которое для Микулина было одноликим и
невзрачным, как всякая посадская или крестьянская толпа, достойная
презрения и кнута. Однако уже испытавший неподатливость Кузьмы, Микулин
поневоле, хоть и досадуя за это на себя, признавал за ним завидную прямоту
и бесстрашие.
  - Аль не чуешь, пошто зван? - сквозь зубы прошипел голова.
  - Невдогад мне,- ожидая любого подвоха, но не теряя спокойствия,
ответствовал Кузьма.- Богу вроде не грешен, царю не виноват.
  - А не ты ль отъезжие торга затеваешь смутьянам на поноровку?
  - Навет. Не было того,- посуровел Кузьма.
  - Не ты ль коней наших сбываешь? - до крика повысил голос Микулин.
  - За меринка подраненного я ответ перед воеводой держал. Вины моей он не
усмотрел.
  - Навел блазнь на воеводу. Ах ты, черная кость, я-то давно узрел, кому
прямишь!
  И, выхватив из ножен саблю, Микулин занес ее над Кузьмой.
  - Молись, смердяк!
  - Ишь ты, дверь-то забыли прикрыти,- с простодушной озабоченностью
полуобернулся к избе Кузьма, и Микулин тоже невольно скосил взгляд. Этого
спасительного мгновения Кузьме хватило, чтобы сдернуть тяжелый кругляш с
поленницы, ловко ударить им по сабле. Звенькнув, она отлетела в сугроб.
  - Срам, голова! По чести ли на безоружного нападать? - с печалью укорил
остолбеневшего от такой дерзости Микулина. Кузьма, деловито укладывая
кругляш на место.
  Невдалеке послышался говор, заскрипел снег под торопливыми шагами. Кузьма
прислушался и спокойно протянул извлеченную из сугроба саблю Микулину.
  - Держи. Я зла не помню, а тебе бог судья. Даже не смахнув с лезвия снег,
Микулин молча вложил саблю в ножны, резко повернулся и пошел встречь
голосам.
  - Нота он, други! - воскликнул, завидев его выходящим из-за поленницы,
Федор Левашов.- Эва где схоронился!
  - Эх, Андрей Андреевич, уж зело горяч ты, всех переполошил,- выговорил
голове степенным голосом Прокудин.- Прости нас, грешных, но помыслили, не
нашел ли разом на тебя какой карачун. Чуть ли не в набат ударили. Воевода,
слышь, кличет. Верно, приспела пора на Муром подыматься...
  Кузьма подождал за поленницей, когда стихнут, удалившись, голоса, поднял
горсть снега, крепко растер им лицо и задумчиво направился к избе.
  - Кака така нужда в тебе у того хвата? - спросил его Гаврюха.- Неужто
сызнова в извоз?
  Кузьма, ничего не ответив, взял свой хомут, сел на лавку.
  - А я тут удумал, Минич, - помолчав, снова обратился к нему Гаврюха, - по
своему бобыльству-то... Не запамятовал ли девчоночку ту, что с хворыми в
деревушке мается? Пра, перемрут тама все, одна девчоночка останется. Я и
удумал за ней съездить. Возьму с собой в Нижний, а то сгинет. Грех
оставлять. Ей спасение, а мне, бобылю,- хозяйка в дому. Одобришь ли?
  - Благое дело,- через силу улыбнулся Кузьма, занятый, своими тяжелыми
мыслями.


  4


  Невелик был стратиг Шереметев, но в Нижнем его встречали как великого.
Завидев войско, подходившее к городу повдоль Волги по Казанской дороге,
печерские монахи первыми величально ударили в колокола. Малиновым звоном
тут же откликнулись им все соборные звонницы и колокольни.
  Блеснул встречь войску высоко поднятый большой золоченый крест,
вскрылились хоругви.
  Народишко выплеснулся из домов, густо от самой городской окраины и до
кремля зароился на обочинах, уминая подтаявшие снега.
  Федор Иванович Шереметев, как и подобает боярину и воеводе, степенно ехал
на щедро украшенном белом коне. Сдергивая колпаки и треухи, земно
кланяясь, посадские с любопытством разглядывали пышный, перевитый золотой
нитью алый султан на голове лошади, сверкающие бляшки на сбруе, широкую,
обшитую парчой бобровую шубу на воеводе, его низанную жемчугом по белому
бархату, с собольей опушкой и наградным золотым знаком шапку, иные даже
пересчитали все перстни на его пальцах. Что и толковать, богато был
снаряжен Шереметев, да и вид у него был под стать этому богатству.
Пышнобородый и осанистый, с надменно постной улыбкой, он мнился вельми
умудренным, отрешенным от малых мирских сует многоопытным вершителем, хотя
было ему еще далеко до сорока.
  Двигалось за Шереметевым не ахти какое большое, но и немалое - в три
тысячи человек воинство, растянувшееся более чем на полторы версты: тут
были стрельцы, пушкари, казаки, верные царю отряды казанских татар,
черемисов и чувашей, другой служилый люд, а следом за ними полз непомерной
длины санный обоз. Тесно сразу стало в городе.
  Таща за руку Нефедку, силился пробиться сквозь толпу любопытных Сергей
Минич. Толпа была упориста, неподатлива, да и Нефедка противился своему
суетливому и незадачливому дяде. Ленивцу Нефедке вовсе было ни к чему
терпеть тесноту и давку да пялиться на проходящих истомленных стрельцов,
которые совсем не отличались от тех, что несли сторожевую службу в городе.
Так и не пробившись вперед, Сергей Минич вытер шапкой пот с лица, сказал с
досадой:
  - Эх, ничегошеньки не узрели.
  - Пра, поведаю тятьке, что в лавку не пошел, - пригрозил ему Нефедка.
  - А нонеча все лавки заперты. Нонеча нету торгу, - с легким сердцем
ответил ему Сергей Минич и привстал на носки, вытянул шею, стараясь хоть
что-нибудь углядеть в колыхании и пестроте шествующего войска. Впереди
язвительно переговаривались посадские.
  - Видал, Шереметев-то како спесью надулся, воистину боярин!
  - Брякнул: "воистину". Боярство ему первым ложным Митькой.дадено. Праведно
ли такое боярство?
  - Всяко боярство неправедно.
  - Вестимо! Все они волки ненасытные, алчные.
  - А смурно шереметевское войско, братцы, невесело.
  - Суди сам: без передыху воюют.
  - Жила слаба у бояр крамолу одолети.
  - И не одолеют, вот те крест, доколь волю меньшим людишкам не дадут.
  - На-ко выкуси от них волю!
  - Тогда и смуте скончания не будет.
  Наслушавшись этих вольных речей и словно опамятовавшись, Сергей Минич
испуганно вытащил Нефедку из толпы: чего доброго, совратится отрок.
  Встретив Шереметева у отводной башни перед Дмитриевскими воротами кремля,
нижегородский воевода Александр Андреевич Репнин не скрыл радости, которую
было непривычно видеть на его обычно замкнутом строгом лице.
  - Исполать тебе, Федор Иванович! Заждалися.
  - Дорога тяжка, князь: разбою много и снеги высоки,- устало ответствовал с
коня Шереметев.
  - Ан государь сызнова тебя торопит. Грамота от него получена. К Москве
призывает. Небось не замотчаешь?
  - Про то опосля потолкуем, - недовольно свел крутые брови воитель.- Войско
зело притомилося, да и ростепель на дворе, быти грязям непролазным.
  - Неча, неча нам спешить, - с готовностью поддержал начальника подъехавший
за ним второй войсковой воевода Иван Никитич Салтыков и, словно уже все
решилось, отвернулся, высматривая в толпе приглянувшуюся ему молодку.
  Репнин пытливо глянул на Шереметева, и тут же лицо его померкло. Словно
только что солнечный луч освещал его, а теперь угас, оставив тусклую тень.
  Больше не сказав ни слова, Шереметев тронул коня и с малой свитой поехал
через кремль к нижним Ивановским воротам, где у него были свои хоромы.
  С высокого крыльца сбежал навстречу боярину старичок-управитель, бухнулся
в ноги спешившемуся господину.
  - Мыльня истоплена, батюшко!..
  Седмица миновала и другая, а Шереметев все еще не удосужился встретиться с
Репниным, пребывая в блаженном покое.
  Город вобрал и растворил в себе его войско, сильно поредевшее: часть
стрельцов была разослана по окрестным местечкам впрок собирать нужные
припасы и подавлять вспышки противления государевой власти, с тем же
наказом непоседливые татарские отряды разъезжали по югу уезда. Оставшиеся
лениво готовились к новому походу, свозя к кузням повозки и пушки,
обихаживая лошадей, корпя над починкой всякой воинской снасти. Уже кое у
кого из добрых вдовушек первые вешние ветерки бойко трепали развешанные на
дворах мужские исподники, а на торгу и у кабаков слышался гогот и рык
загулявших стрельцов, охочих до вина и девок. Нижегородские шпыни в
открытую разносили молву о "великом шереметевском сидении", ехидствуя над
задержавшимся войском, но пришлые стрельцы только усмехались в бороды:
дурням перечить - себя ронять.
  Получив благую весть о бескровном взятии Мурома и подступе к Владимиру, с
которой прибыл от Алябьева в Нижний легкий на ногу и безунывный Ждан
Болтин, Шереметев и тогда не встрепенулся.
  После неудачного похода на Астрахань он крепко уразумел, что нет никакого
проку в поспешности: того и гляди, грядут перемены в престольной. Еще там,
на волжском низу, а позднее в Царицыне и уж совсем недавно, после
казанской передышки, под Свияжском и Чебоксарами, где его войску

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг