Батюшки - милиционер! Молодой сержант с усталым лицом и при полном
параде.
- Ваши документики!..
Вот нет же у него такого права - требовать у первого встречного
документы, а потом - "пройдемте, гражданин!" Но спорить с этими "друзьями"
противопоказано.
Порылся я в кармане и подал ему свое журналистское удостоверение. Ой,
видел бы кто, как он обрадовался!
- Все,- сказал он,- попался! Думаете, если вы в газете работаете, то и
надираться можете до полного бесчувствия? Не-ет, шутишь! Вы - с запахом в
общественном месте.
С содроганием вспомнил я ту, злополучную рюмку коньяка, которую выпил
с ночной гостьей.
- Да что вы, товарищ сержант!..
- Не спорьте! - с него слетела вся усталость.- Вы с запахом, а ваш
коллега лыка не вяжет. Как миленькие, в вытрезвитель загремите, и штраф
будет, и на работу вам сообщим, гражданин газетчик. Пусть общественность к
вам меры принимает! - Он придвинулся ко мне поближе, спрятал удостоверение
в нагрудный кармашек и быстро сказал свистящим шепотом: - Дали вам свободу,
шелкоперы! Теперь из-за вас что человека, что муху газетой можно
прихлопнуть. И никто вам не указ - глассссность...
Я лихорадочно начал вспоминать, что было за последнее время в
городской прессе про милицию. В это время трамвай остановился, и я
малодушно подумал, не выскочить ли на остановке. Но милиционер молодой и
шустрый - враз догонит. Да и удостоверение мое у него в кармане. Да еще и
сарафанг мой квелый на сидении своем зашевелился. Не бросать же его на
милость вытрезвителя!
А сержант уже поднял к устам рацию:
- Третий, третий, я седьмой! Дайте машину к универсаму на трамвайную
остановку. Третий...- и осекся.
Я проследил за его взглядом. В последний миг в заднюю дверь вагона
просочилась пассажирка. Это была ламия. Такого "ню" я не видел даже во
французских фильмах - разве что на частных "видиках". Ламия как ни в чем не
бывало (простите за неуклюжий каламбур) заструилась к нам, покачиваясь в
тронувшемся вагоне.
Сержант, обалдело распахнув глаза, шагнул ей навстречу.
- Седьмой, седьмой, я третий, тебя слышу...- раздалось из рации.-
Машина будет. Алкашню ущучил?
- Баба...- с надрывом в голосе протянул сержант.- Голая! Бля буду -
голая! Э-э-э-э, гражданка...
Ламия приблизилась к нему вплотную и, обхватив паренька за плечи,
впилась поцелуем ему в губы.
- Мммммм...- еле слышно промычал милиционер, весь как-то вдруг
вытянулся и застыл дровяным идолом, привалившись к поручню. Я взглянул на
ламию и уловил момент, когда белые изогнутые иглы ее ядовитых клыков
исчезли под чувственными губами.
- Миилый,- промурлыкала она, глядя мне в глаза,- иди сюда, приласкаю]
- и поплыла, качая бедрами, в мою сторону.
Я отодвинулся от нее в самый конец вагона, только она все равно уже
рядом и щекочет розовым ноготком мне бороду.
- Это не больно. Как пчелка ужалит...
Я готов был закричать.
В это время трамвай остановился, и в вагон с хохотом ввалились двое
милиционеров и дружинники. Они без лишних слов подхватили ламию под локотки
и буквально на руках вынесли ее из вагона, туда, где их ждал серый фургон
"спецмедслужбы". Старлей, мой ровесник, скользнув по моему лицу равнодушным
взглядом, кивнул прислоненному к поручню сержанту:
- Что, Саня, сомлел от такой красотки? Выходи, а то с трамваем уедешь.
Вот отбудем с девкой без тебя...- он кивнул в ту сторону, где его коллеги
впихивали в фургон царапающуюся ламию.
Саня пошел за ним, деревянно ступая.
Следующая остановка была наша. Я поспешил по улице, поддерживая уже
немножко окяемавшегося пришельца. В голове билась мысль: "Удостоверение
осталось у сержанта. Правде не поверят. Скажу - потерял документ. А может -
и не придут за мной. С ламией они быстро разберутся. Или она с ними...
Господи, как гадко все, как гадко..."
А пришелец тем временем уже довольно сносно шевелил ногами.
Уже заворачивая за угол своего дома, во двор, я усомнился, стоит ли
вот так, сходу, соваться в осиное гнездо, еще утром бывшее моим подъездом.
Неплохо было бы внутренне подготовиться, поразмыслить о том, что делать.
Как нельзя лучше подходило для этого ночное кооперативное кафе "Цитрон",
открытое пару месяцев назад в помещении бывшего пивбара-стекляшки, который
завсегдатаи величали по-дружески "чипок".
В "Цитрон" я, бывало, тоже заглядывал, но унаследованная от пивнушки
антисанитария, с которой можно было мириться, пока в сих чертогах была
возможность хлебнуть пивка, теперь угнетала, а цены на безалкогольную
продукцию - и того более. Но в данной ситуации "Цитрон" нам подходил, и мы
повернули туда.
Из досчатых стен забегаловки, казалось, не выветрился еще пивной дух.
Столы были все такими же липкими, хотя между ними и бродила грандиозных
размеров тетка с тряпкой и ведром в руках. Больше в зале никого не было.
Я взглянул, куда бы нам сесть. На один из столов тетка при виде нас
поставила свое ведро, на другом разлеглась спящая кошка, а по пятнам
разлитого варенья ползали мухи. Три столика были свободны. Придерживая
спутника, я прошел к дальнему от стойки.
- Чего брать будете? - с вызовом в голосе спросила тетка.
- Два чая,- ответил я.-Но с сахаром!
Тетка пробурчала что-то под нос и ушла за стойку, так и не расставшись
с тряпкой. Через минуту она вернулась с подносом, на котором стояли два
стакана.
- Тридцать три копейки! - почти прорычала она.
Удивившись, почему вдруг получилось нечетное число, я сыпанул на стол
мелочь. Тетка собрала копейки, пересчитала, шевеля губами, и отошла. У
соседнего столика она склонилась над кошкой и, пробормотав: "Ить тебя так,
сдохла все-таки!" - смахнула ее в подставленное ведро.
Мы приступили к чаепитию.
Чай оказался вкусным. Я отхлебнул и подтолкнул пришельца локтем: -
Попробуйте, неплохой чай!
Он посмотрел на меня мутными глазами, машинально как-то ухватил стакан
семипалой рукой и глотнул. Его тут же вытошнило. Тетка, обернувшись,
презрительно хмыкнула.
"Итак, впереди - самый ответственный этап моего путешествия: темный
подъезд и квартира. Там может случиться все, что угодно. В деталях
продумаем дальнейшую тактику...".
Пришелец перестал корчиться в конвульсиях и, подцепив из граненого
стакана на столе салфетку, вытер ею губы. Похоже, что ему полегчало.
- Живем! - подмигнул я ему.
В это мгновение уши мои уловили еле слышную прекрасную музыку. Словно
порыв ветра распахнул дверь кафе. Мы оба обернулись в темноту, а потом на
пороге из лунных лучей начала ткаться фигура. Минута, и в дверном проеме
уже стоял некто в белой струящейся тоге, с узкими крыльями за спиной. Лицо
незнакомца было почти человечьим, если бы над его удлиненным безбровым
овалом, прямо на лбу не начиналась гладкая шевелюра из нежных перьев.
"Тихий Ангел",- вспомнил я слова Викентия Петровича. А фигура, грациозно
опираясь на тонкий извилистый двуручный меч, уже сделала движение по
направлению к нам. И тогда я заметил его огромные, розовые, как у летучей
мыши, прозрачные yши, через которые сочился мерцающий блеск луны. Ни
страха, ни удивления я почему-то не почувствовал, только краем глаза
заметил, как скорчился и пополз под стол мой многострадальный пришелец.
- Ну уж нет,- решительно сказала тетка-кооператорша,- хватит мне и
того, что на стол наблевал! Закрыто заведение! Завтра приходите! - и
захлопнула дверь перед носом Тихого Ангела. С минуту мы прождали повторного
вторжения, но все было тихо.
- Вот что, ребята,- шепнула тетка, подходя к нашему столику,- допили
свой чай, так идите. Через заднюю дверь идите. Не понравился мне шаромыга
этот, что в дверь ломился. Как бы он с вами не сотворил чего...- и она
посмотрела на нас умно и проницательно, чего я от нее никак не ожидал.
Сказав женщине "спасибо", мы выскочили в заднюю дверь и продолжили
свое путешествие. Как ни странно, Тихий Ангел в той же позе стоял у
"парадного подъезда" кафе. Просто стоял - и все, а вокруг него кружились
херувимчики, состоящие из одной только головы с крылышками.
- Убивашки,- с дрожью в голосе прошептал мой пришелец.- Еще бы чуть, и
мне - конец.
Он вполне чисто говорил по-русски.
Ни Ангел, ни херувимчики не обратили на нас внимания. А меня почему
-то вдруг вновь поразили его уши.
Так бы стоял и смотрел на них всю ночь. Завораживающие уши у Тихого
Ангела!
Мы обошли эти уши стороной и продолжили свой маршрут. Пока можно было
расслабиться - следующий напряженный момент ожидался только в подъезде.
- Слушайте,- спросил я Пришельца,- почему они все так на вас
ополчились? И те, с зелеными глазами, и Тихий Ангел, и ламия ко мне
вяжется..
- И ламия...- повторил пришелец дрогнувшим голосом.- Я видел ее в...
- В трамвае,- подсказал я.
- Я видел ее в трамвае, но мне показалось, что это все еще бред.
Значит, правда, что и Бродячие Девственницы тоже включились в игру. Да,
молодой человек, нам с вами не позавидуешь!
Против ожидания, в подъезде обошлось без приключений. С неимоверной
осторожностью, единожды только дав в темноте кому-то по шее, поднялись мы
на пятый этаж.
- Ну вот и все,- сказал я, открывая ключом дверь и пропуская гостя в
прихожую.- Теперь вы в безопасности. Товарищ Алябьев будет доволен.
- Алябьев?! - в голосе пришельца послышался нескрываемый ужас.- Так вы
человек Алябьева?! О, Боже!
Только мы уже были внутри. Нечего и говорить, что в дом свой я вошел в
расстроенных чувствах. Последнее восклицание сарафанга, хоть и показалось
мне не мотивированным, поселило в душе смятение. Вдоль хребта скользнула
вниз капля холодного пота, а рука сама потянулась к усыпляющему пистолету.
Невольно подтолкнув плечом запаниковавшего инопланетянина, я вошел в
комнату. Она была ярко освещена. Даже как-то неестественно ярко для трех
шестидесятиваттных лампочек, горевших в старенькой люстре. И сразу же
увидел я Викентия Петровича. Он стоял, вытянувшись, как солдат на плацу, в
дальнем углу за телевизором. У меня мелькнула мысль, что пыли там со времен
последней уборки накопилось пуда четыре. Да и что бы ему там делать,
потомку композитора?! А он стоял там, бешено вращал глазами и кривлялся,
словно хотел что-то мне сказать, да не мог.
- Эй, что вы там...
В это мгновение откуда-то сбоку по моей правой руке ударил тонкий
световой жгут, в пепел искрошивший зажатый в ней пистолет. Рука сразу же
словно свинцом налилась. А второй такой же жгут, ударив под коленки, бросил
меня на пол. Но прежде меня на полу оказались обрывки обеих штанин.
Ко мне подошли двое, мужчина и женщина. Он подошел первым, и я
подумал, что неплохо было бы сейчас лягнуть этого наглого типа в голень,
чтобы знал: с советскими журналистами такие штучки не проходят. Вот только
лягнуть было нечем - ноги мои остались при теле так, только для
формальности.
- Будьте благоразумны, Михаил Фомич! - сказал он абсолютно спокойно.-
Мы не хотим причинить вам ни малейшего вреда. -И нейтрализовал я вас
временно, пока не объясню вам сути происходящего. Мы с Людой боялись, что
вы разнервничаетесь и натворите здесь дел. Мы очень благодарны вам за то,
что вы живым и здоровым доставили сюда товарища Мехвандрата,- и он кивнул в
сторону сарафанга, возле которого суетилась светловолосая девушка.- Ну,
обещаете быть паинькой?
Я молча кивнул.
Незнакомец наклонился, и из машинки в его кулаке вырвался новый жгут.
На сей раз он казался материализованным сгустком темноты, холодной и
колючей. Ноги отпустило.
Первым делом я все-таки лягнул обидчика в голень, и пока тот прыгал
вокруг меня на одной ноге, я видел в глазах стоявшего в углу Алябьева
сатанинскую радость и надежду. Потом, когда незваный - впрочем, все они у
меня сегодня такие! - гость чуть успокоился и, все еще держа ногу на весу,
нацелил на меня свое негуманное оружие, я учтиво перед ним извинился,
сославшись на непроизвольное сокращение мышц. Не люблю ни у кого оставаться
в долгу.
Кажется, он поверил. Он позволил мне подняться и сесть в кресло. Когда
я, устраивая поудобнее на подлокотнике так и не освобожденную от паралича
правую руку, бросил взгляд вниз, то увидел, что икры мои стремительно
покрываются густыми, медного цвета и на диво курчавыми волосами.
Перехватив мой взгляд, незнакомец невозмутимо произнес:
- Естественная реакция на действие направленного стимулирующего поля.
Вы погодите - то ли еще будет!..
Да, еще немного - и я стану походить на фавна.
Мучитель мой тем временем, подвинув поближе второе кресло и два стула,
предложил кресло инопланетянину.
Но тот учтиво усадил в него молчаливую даму.
Я получил шанс получше их разглядеть.
1. ОН - высокий, широкоплечий, белобрысый, кучерявый, с
недвусмысленной рязанской физиономией. Держится просто и свободно, без
развязности, если, конечно, не считать развязностью нападение на меня в
собственном доме. Впрочем, может быть, у них там так принято?
2. ОНА - ну, просто прелесть!
3. ТОВАРИЩ МЕХВАНДРАТ -к этому, пожалуй, добавить нечего. Впрочем...
Мех-вандрат... "Мих Квадрат" - назвала меня тогда ламия. Уж не спутала ли
она меня с этим кузнечиком? Тайна, покрытая мраком!
Я размышлял, а мой визави тем временем прервал наше затянувшееся
молчание.
- Можете называть меня Вова,- сказал он.
- Во-ва,- повторил я, внутренне стервенея.
- Ты, старик, стал участником события мирового масштаба. Дело в том,
что мы: я и Людмила Васильевна - уроженцы светлого будущего. Твоего
будущего, Миша!
- Ну да,- кивнул я,- тоже, небось, на Тверском бульваре проживаете?
Как этот...- я показал взглядом на Алябьева.
Вова нахмурился: - С этим господином, мы ничего общего иметь не можем.
Я уже понял, что полковник ввел тебя в заблуждение. Постарайся понять,
старик, что в природе существует множество равноправных параллельных миров
- словно дольки в необъятном апельсине.
- Спасибо, в эту проблему меня уже посвятили!
- Ну, думаю, теоретический аспект вопроса полковник тебе изложил без
искажений,- задумчиво протянул мой собеседник.- Но главное-то... главное
намеренно исказил! Я просто уверен, что он назвался человеком этого мира, в
то время как само его присутствие здесь является незаконным, а намерения -
преступными.
- А ваши?! - спросил я нагло, не веря уже никому - Я... я докажу! -
Вова вскочил и протянул мне руку.- Дай мне индикатор!
Я неохотно подчинился.
- Вот смотри! - он простер пятерню над головой сарафанга.- Видишь,
светится! А если проделать то же самое с полковником?
Он стремительно прошел через комнату и надел пер стень на безвольную
руку Алябьева.
- Можно вас попросить, товарищ Мехвандрат?..
Дождавшись, пока тот подойдет, Вова проделал то же с ладонью Викентия
Петровича и воскликнул с вооду шевлением: - Вот видишь-никакого эффекта!
Что и требовалось доказать!
- Видишь ли, старик, параллельные миры Земли уже полстолетия знают о
существовании друг друга,- объяснил Вова.- Я имею, разумеется, в виду самые
развитые из цивилизаций. И, к сожалению, любопытство принимает порой самые
уродливые формы. Вот вам ярчайший пример шпионажа: полковник Секретного
департамента его императорского величества государя Павла III Викентий
Петрович Алябьев. Кавалер орденов Анны и Владимира с мечами - и все за
гнусную шпионскую деятельность в чужом пространстве и времени! А ты,
Никитин, ему помогал, кстати сказать...
Тут, наверное, мне следовало бы пригорюниться и виновато пустить
слезу. Но я поступил проще: скрыв смятение чувств, попросился на кухню
поставить чайник.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг