него. Он дремал, отвернувшись, уткнув свой массивный клюв между корешками
книг. Круглый глаз прикрывала беловатая пленка.
- Что это было, Боб? - спросила я его.
Он чуть повернул голову, глаз приоткрылся и снова скрылся под пленкой.
- Переучилась, - решила я про себя.
Однако беспокойство не покидало меня. Удивительная картина прочно
запечатлелась в памяти. Достаточно было вспомнить о ней - и она тотчас
возникала перед глазами во всех подробностях: фиолетовый океан, город
радуг, зеленое небо со звездами...
В тот - последний - день Боб отказался даже от своей любимой куриной
котлеты. Он безучастно дремал на столе, почти не открывая глаз.
Спать я ложилась поздно - до начала экзаменов оставалось всего три дня.
Перед сном я перенесла Боба в его ящик и посадила на сено. Он печально
взглянул на меня и сразу прилег на бок, чего раньше никогда не делал. Я
поняла, что это конец, что утром его уже не будет... Что тайну он уносит с
собой...
И все-таки он немного приоткрыл ее мне...
Ночью я проснулась от резкого стука. Я глянула на часы. Было без
двадцати четыре. Ущербная луна светила в открытое окно. Небо на востоке
над лесом уже светлело. Я с детства почему-то боюсь этого предрассветного
часа и, сколько себя помню, всегда пугалась, если приходилось просыпаться
на границе ночи и нового дня. Я потом долго не могла заснуть,
прислушивалась с замиранием сердца к таинственным шорохам уходящей ночи,
вспоминала разные страхи - действительные и выдуманные... Вероятно, в этом
было что-то атавистическое... Может быть, память далеких предков с их
таинственным Часом Быка? Не знаю точно... Но пробуждение на рассвете для
меня и сейчас остается кошмарным. Наверное, именно поэтому я стала
работать до полуночи и ложиться очень поздно... Чтобы миновать тяжкие часы
разбегом первого сна.
Вот и тогда, проснувшись от стука в предрассветный час, я испугалась. Я
лежала с широко открытыми глазами и прислушивалась - не повторится ли
стук. И он повторился: резкий стук в дверь. Я вскочила и уже готова была
закричать на весь дом, как вдруг заметила что-то черное на полу у двери.
Рассвет еще только начинался, в комнате было почти темно, но пятно у двери
казалось чернее окружающей темноты. И тут я вспомнила о Бобе... Он хотел
выйти наружу и стучал клювом в дверь. Я подбежала к нему, взяла на руки,
распахнула дверь и вынесла его на веранду. Он дышал тяжело, прерывисто, из
последних сил. Его большой клюв был широко раскрыт. Я опустила его на пол,
но ноги уже не держали его; он опрокинулся на бок и, пытаясь приподняться,
потянулся ко мне. Я снова подхватила его и, прижав к груди, спустилась с
ним в палисадник. Восток разгорался все ярче, а над головой в светлеющем
сине-черном небе блестели звезды Ориона и сверкал Сириус. Боб вдруг
потянулся из моих рук. Я подумала, что он хочет взлететь, но он не пытался
раскрыть крылья, только тянулся вверх сам, тянул шею, голову. Понимаете,
вверх - к звездам, к Сириусу... Клюв его широко раскрылся в последний раз
и из горла вырвался... предсмертный крик... - нет, даже не крик, это был
призыв и прощание, в нем звучали и тоска, и какая-то необыкновенная
радость освобождения, и надежда, и что-то еще...
Может, конечно, все это мне почудилось, учитывая мое состояние тогда -
ведь я впервые встретилась с таинством смерти. Но в те последние
мгновения, когда его голос уже затихал и голова бессильно склонялась на
грудь, я вдруг с необыкновенной четкостью снова увидела тот же
поразительный пейзаж - город радуг, фиолетовый океан, зеленое небо со
звездами, яркими, как Сириус. Эту картину сменила иная - еще более
поразительная: какое-то огромное, очень светлое помещение, утопающее в
прекрасных цветах. Они повсюду: поднимаются с пола, обвивают стройные
колонны, заполняют промежутки между высокими прозрачными окнами, оплетают
потолок. В окне и меж цветов на потолке видны яркое изумрудного цвета
небо, алые облака и далекие звезды. Последним ощущением был чей-то взгляд
- внимательный, испытующий, взволнованный... Взгляд самого этого мира или
кого-то оттуда... Кого-то, кто скрывался среди цветов? Этот взгляд
"оттуда" остался моим наиболее реальным ощущением... Я вдруг
почувствовала, что для него не существует тайны, что он пронзает насквозь
до самых глубоких тайников моего я... В этом взгляде растворилось все
вокруг и я сама тоже...
Меня нашли на ступеньках веранды с мертвой птицей в руках. Потом я
долго болела, и тетка Юлия уверяла, что это ворон накаркал. В какой-то
степени она была права. Мне потом рассказывали, что в бреду я твердила,
что должна похоронить Боба среди цветов в беседке, обвитой цветами... Но
его не похоронили... Брат забрал тело ворона в свой институт. Его там
исследовали со всех сторон по всем правилам биологической науки. Мозг и
что-то еще заспиртовали, а когда я выздоровела, брат подарил мне чучело
Боба, очень искусно сделанное тем орнитологом, который приезжал к нам
летом. О своем приключении я потом рассказала и врачу, и моим родным.
Кажется, никто не принял моего рассказа всерьез. Врач покивал
многозначительно и записал несколько слов в истории болезни, а Яков пожал
плечами и объявил, что все их самые новейшие методики не установили при
анатомировании Боба никаких отклонений от нормы. Только мозг чуть-чуть
больше по весу, но это ровно ни о чем не свидетельствует... Обыкновенный
старый ворон.
Разумеется, в ту осень я никуда не поступила, а год спустя сдала
экзамен на астрономию. И после окончания аспирантуры специализировалась по
радиоастрономии. Вот и все...
- Ну и как же, - спросил я ее, - пока ничего?
Она слегка улыбнулась:
- Увы, пока ничего. Ищу... То есть ищем, - поправилась она, вставая. -
Вот скоро вступит в строй еще более мощный радиотелескоп. - Она вздохнула,
надела очки, и ее серьезный задумчивый взгляд снова задержался на чучеле
Боба.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг