Я не знаю, какой сейчас год. Так получилось. Я... долго болел... Все
забыл...
- А ты когда заболел друг, в каком году? - подозрительно осведо-
мился дядя Митрофан, не сводя глаз со своего гостя.
- Уж давно... Но я забыл...
- Как же тебя больного на такое дело послали?
- На какое дело?
- Ну ладно, - махнул рукой дядя Митрофан, - меня это не касается.
Только я тебе так скажу: врать надо с умом, а то сразу попадешься.
Альбин потер тонкими пальцами бледный лоб.
- Все-таки какой же сейчас год?
- Тысяча девятьсот семидесятый, - насмешливо проворчал дядя Мит-
рофан.
Гость не обиделся. Он внимательно посмотрел на старика, соображая
что-то, и уверенно сказал:
- Нет, не может быть.
- Верно, не дожили еще. А если я скажу так - тысяча восемьсот се-
мидесятый?
Альбин вздрогнул. В его больших черных глазах блеснули золотистые
огоньки. Однако, чуть подумав, он тряхнул головой.
- Думаю, что и это неправда.
- То есть, как это "думаешь"? - рявкнул дядя Митрофан. - Да ты
что? Ты подожди! Слушай, а может, у тебя тут того, - дядя Митрофан по-
вертел большим пальцем возле виска. - Может, ты драпака дал из этого
места, где вашего брата под замком держат? Ну, понимаешь?
- Не понимаю, - сказал Альбин, - но, если вам неприятны мои воп-
росы и мое присутствие, я уйду...
- Молчи, - оборвал дядя Митрофан. - Куда пойдешь, непутевая баш-
ка! Ложись спать, завтра подумаем, что делать... А год сейчас, по
правде сказать, поганый; люди его крепко запомнят - военный тысяча де-
вятьсот сорок третий год.
- Тысяча девятьсот сорок третий, - повторил Альбин, прищурившись.
- Вероятно, вы снова шутите, Кузьмич.
- Шучу? - опешил дядя Митрофан. - Тетка твоя-курица пускай этим
шутит. "Да чего я с ним разговариваю? Ясно - сумасшедший". - Идем,
продолжал он вслух. - Постель в соседней комнате.
Гость не спеша поднялся, взял плащ, подошел к двери, но вместо
того чтобы отворить ее, ударился о нее со всего размаха лбом. Испуган-
но отпрянув назад, он смущенно улыбнулся дяде Митрофану:
- Забыл, что надо самому...
Он потер лоб и, нащупав ручку, осторожно отворил дверь.
"Сумасшедший, - окончательно решил старик. - Откуда только взялся
на мою голову! Еще хату ночью спалит..."
* * *
Однако ночь прошла спокойно. На другое утро, заглянув в комнату
Альбина, дядя Митрофан застал своего гостя уже на ногах. Вид у юноши
был измученный и встревоженный. Он почти не коснулся скудного завтра-
ка, отвечал односложно, думал о чем-то своем.
На вопрос, чем он расстроен, коротко ответил:
- Со мной случилась большая беда, я предполагал. Не спрашивайте;
все равно вы не поймете, в чем дело...
Дядя Митрофан обиделся, но промолчал.
Прошло несколько дней. Альбин не покидал комнаты, почти ничего не
ел. С утра до вечера он сидел на кровати, напряженно думал о чем-то.
Время от времени, схватив листок бумаги, покрывал его строчками непо-
нятных знаков, цифр и кривых линий, писал, зачеркивал, снова писал,
потом рвал все на мелкие клочки и опять погружался в раздумье.
Иногда он вскакивал и принимался бегать по маленькой, тесно зас-
тавленной комнате, бормоча непонятные слова. Потом успокаивался и ча-
сами сидел неподвижно, безучастный ко всему.
Дядя Митрофан заходил, садился возле. Альбин молчал, устремив
глаза в одну точку. Казалось он не замечал присутствия дяди Митрофана.
- Куда он глядит? - недоумевал старик и старался найти на беленой
стене то место, которое так привлекало внимание Альбина.
- Верно далеко глядит. Ох, далеко... А что видит?..
Порой какая-то тень пробегала по бледному лицу Альбина. Тонкие
черты искажались гримасой боли: юноша резко встряхивал головой, словно
пытался прогнать тяжкие воспоминания.
"Переживает, - думал дядя Митрофан. - Конечно, будешь переживать,
если не туда попал, куда посылали... А может, ждет чего? Книжек ему,
что ли каких достать? Почитает, глядишь, про беду свою и забудет на
малый час".
Дядя Митрофан слазил на чердак, разыскал среди старых ящиков и
пустых бутылок стопку запыленных книг - библиотечку ушедшего на фронт
внука, выбрал несколько штук, обтер тряпкой и принес Альбину.
- Старинные, - задумчиво сказал юноша, осторожно листая страницы
тонкими, длинными пальцами.
- Какие там старинные! - махнул рукой дядя Митрофан. - Перед са-
мой войной куплены.
- О, конечно, - смутился Альбин, - я неточно выразился. Книги -
такая вещь... Чем им больше лет, тем они ценнее... Я хотел сказать,
что пройдут столетия, и некоторые из этих книг станут большой ред-
костью. За ними будут охотиться исторические библиотеки, музеи, люби-
тели старины. И даже не всегда за тем, чтобы их читать. Тогда это бу-
дет иначе... Книга скоро утратит свою роль сокровищницы человеческого
опыта и знаний. Магнитные и электронные записи гораздо удобнее. Книги
будут интересовать лишь лингвистов, историков, да коллекционеров. Вот
эта, например, она станет настоящим сокровищем для собирателей редкос-
тей.
- Подорожает, что ли? - не понял дядя Митрофан.
- Подорожает? - повторил Альбин. - Ах, то есть станет дороже.
Нет, это не то слово. Оценивать ее никто не будет. Это ни к чему.
Просто она станет уникальной, бесценной... Библиотеки, имеющие такую
книгу, будут вправе гордится. Ее написал кровью сердца мудрый человек
в годы Великой Перестройки. Ее будут хранить среди других редкостей во
дворце из металла и стекла, куда не проникает жара и холод, влага и
пыль...
Дядя Митрофан покачал головой и осторожно смахнул паутину с ко-
решка книги, которую Альбин держал в руках. Порывшись в кармане, дос-
тал старенькие очки в поржавевшей оправе, приладил их на нос, через
плечо Альбина с любопытством и опаской глянул на заглавие. Удивленно
заморгал маленькими глазками и еще раз перечитал заглавие, шевеля
толстыми губами. Потом поглядел исподлобья на своего гостя.
Лицо Альбина оставалось задумчивым и серьезным.
- А ведь все-таки псих, - пробормотал дядя Митрофан и, насупив-
шись вышел из комнаты.
Книги не заинтересовали Альбина. Он перелистал их и больше к ним
не прикасался. По-прежнему сидел, молчал, думал... Казалось, он не от-
давал себе отчета в опасности своего положения. Дядя Митрофан со стра-
хом размышлял, что будет, если немцы устроят очередную облаву или
обыск. Наконец он не выдержал и решил поговорить с гостем начистоту.
Свой рассказ о войне и оккупации он закончил словами:
- Понимать надо, в какое время живем. Никто не знает, что через
час будет...
- Я понимаю, - тихо сказал Альбин, - и о многом я знал раньше. Но
действительность оказалась в тысячи раз проще и... страшнее. До чего я
был наивен Кузьмич! Чтобы понять по-настоящему, недостаточно знать,
надо видеть, участвовать самому... А я связан; связан понятиями и за-
конами иного мира. Я лишен прав вмешиваться. И это ужаснее всего...
Если бы можно было начать сначала! Поверьте, Кузьмич, я не могу сейчас
помочь вам. Я вынужден ждать... Может быть, силовое поле восстановит-
ся, и тогда... Как бы это объяснить? Я еще не понимаю, что произошло,
почему прекратилась связь и исчезло поле, но...
- Я ему про деда, а он про бузину, - раздраженно прервал дядя
Митрофан. - Меня твои тере-фере не интересуют. И помощи я от тебя ни-
какой не жду. Ты лучше скажи, чего делать будем, если немцы нагрянут.
- Я сделаю все, что вы посоветуете.
- Первое разумное слово за неделю, - смягчился дядя Митрофан. -
Тогда слушай. Документы у тебя какие есть?
- Документы?.. Ах, да... Никаких нет.
- Беда с тобой. В такое время разве можно без документов!..
- Я не знал, - Альбин смущенно пожал плечами.
- Тогда вот что. Я тебя спрячу в сторожке в лесу. Туда немцы не
заглядывают. Ну, а там - поглядим... Согласен?..
Гость молча кивнул головой.
* * *
Они вышли на рассвете следующего дня. Альбин не стал переодевать-
ся. Он согласился лишь взять резиновые сапоги, а поверх своего черного
плаща надел старый брезентовый дождевик дяди Митрофана. На прощанье он
низко поклонился Евдокии Макаровне и поблагодарил за заботу.
- Господа мы прогневили, - запричитала старуха, - живем, как зве-
ри; по своей земле крадучись ходим, всего опасаемся. Когда это кончит-
ся...
- Еше не скоро, - серьезно сказал Альбин. - Ваши через год сюда
вернутся, а война закончится в мае тысяча девятьсот сорок пятого.
- Ишь, пророк нашелся, - проворчал дядя Митрофан. - Это ты как же
узнал - по картам или из Библии?
- Просто мне так кажется, - смутился Альбин.
- Если кажется, перекрестись, - сурово сказал дядя Митрофан. -
Такими делами, брат, не шутят...
- А ты на него не гавкай, - вмешалась Евдокия Марковна. - Может,
он видит... Сынок, скажи, победом-то мы?
Альбин мельком глянул на дядю Митрофана, повернулся к Евдокии Ма-
каровне и, прочитав в ее глазах немую мольбу, твердо сказал:
- Вы победите; ваш народ.
- Спасибо, сынок. Спасибо... Только вот мы-то с ним, - она кивну-
ла на дядю Митрофана, - доживем до победы?
Альбин смущенно улыбнулся.
-Этого я не знаю, но горячо желаю вам дожить!
- Эток и я могу предсказывать, - заметил дядя Митрофан. - Пошли,
пророк.
Логами, заросшими густым кустарником, они добрались до леса и
вышли на дорогу. Альбин молчал; дядя Митрофан бормотал что-то в усы,
временами тихо поругивался.
- Не понимаю, что ты за человек, - заметил он наконец. - Не то
безумный, не то только прикидываешься. Вроде бы и не плохой ты парень,
а нет в тебе чего-то. Решимости, что ли, в тебе нет? Откуда ты такой
взялся?
- Не сердитесь, Кузьмич, - мягко сказал Альбин, - придет время я
все объясню. А сейчас не могу, и все равно вы мне не поверите и не
поймете.
- Загадки загадываешь! А сейчас, дорогой, война. И на фронте и в
тылу люди гибнут. Ну я, к примеру, старик. За меня внуки воюют. А был
бы помоложе... - дядя Митрофан махнул рукой.
- Вы считаете, что я должен...
- Ничего я не считаю. Я ведь не знаю, зачем тебя прислали. Может,
так и надо...
- Молчите, Кузьмич! - голос Альбина дрогнул. - Вы вот говорите о
гибели людей. Но убивать - какой это ужас! В бесконечной Вселенной нет
ничего, поймите, ничего прекраснее жизни...
- Чудак! Кто этого не понимает. А для чего народ воюет? Для жиз-
ни. Чтобы жили наши дети и внуки и внуки внуков. Ты знаешь, как у нас
до войны было?.. А разве можно жить, как сейчас! Ты мог бы так - всю
жизнь?
Гримаса мучительной боли скользнула по лицу Альбина.
- Вот то-то! Поэтому народ и воюет. За эту самую жизнь, лучше ко-
торой, как ты сказал, нет ничего на свете. А как же, друг! Так оно и
получается. Нет другого пути.
- Все это так, Кузьмич! Но я... я... - Альбин остановился и зак-
рыл лицо руками.
- А ты что, из другого теста, не человек?
- Что же, по-вашему, я должен делать?
- Подумай, пораскинь мозгами. Может, и поймешь...
Немцы выросли как из-под земли. Лязгнули затворы автоматов. Дядя
Митрофан тоскливо оглянулся. Впереди два солдата в рогатых касках. По-
зади эсэсовский под-офицер с пистолетом в руках.
- Партизаны?
- Лесник здешний! Не знаете, что ль!
- А он?
- Знакомый из города.
- Документы!
Дядя Митрофан принялся неторопливо шарить по карманам, соображая,
что предпринять.
Альбин, закусив губы, стоял рядом.
- А ну, побыстрей, свинья!
Под носом дяди Митрофана мелькнул кулак в кожаной перчатке, и в
этот момент случилось нечто непостижимое.
Вспышка, более яркая, чем солнечный луч, заставила зажмуриться.
Что-то зашипело, как рассерженная змея. Прозвучал краткий, прервавший-
ся стон, снова шипенье, тяжелые удары упавших тел, и... тишина. В воз-
духе сильно запахло озоном, как после близкого удара молнии.
Дядя Митрофан открыл глаза. Немцы лежали на песчаной дороге. У
солдат почернели лица под сожженными касками. Стволы автоматов сверну-
лись спиралью. Тело подофицера было наполовину обуглено. Альбин нето-
ропливо вкладывал что-то в карман своего плаща. Юноша был очень бле-
ден, но удивительно спокоен.
- Как же это ты их? - оторопело пробормотал дядя Митрофан, со
страхом глядя то на убитых немцев, то на Альбина.
- Новое оружие, - сказал Альбин и тяжело вздохнул.
- Партизанам бы такое, - заметил дядя Митрофан. - Надо будет тебя
с ними свести... У меня, брат, кое с кем из них связь есть. Да... Вот
почему-то только никто от них давненько не объявлялся... А вы, между
прочим, дряни, - добавил он, подумав. - С таким оружием второго фронта
не открываете.
- Второй фронт? - повторил Альбин. - Ах, да... Но это оружие было
изобретено, когда... - он запнулся. - Одним словом, оно не создано для
убийства. Это страшное недоразумение, Кузьмич. У нас с вами не было
другого выхода. Эти дурные люди - первые живые существа, павшие жерт-
вой такого оружия. Если бы они были и последними...
- Ну уж дудки, - возразил дядя Митрофан. - Не мы к ним, они к нам
непрошеными гостями пришли... Крови еще прольется немало.
- А что теперь с ними делать? - спросил Альбин.
Дядя Митрофан почесал голову.
- Можно было бы их в лесу спрятать, да все равно найдут - и тогда
беда. Невинных людей в Алуште постреляют. А вот мыслишка у меня одна
имеется. Сходство есть, будто их молния спалила. Разыщем дерево, обуг-
ленное молнией, занесем туда и оставим.
- Хорошо, - сказал Альбин, - но искать такое дерево не надо.
Он отошел на несколько шагов, огляделся, вынул из кармана малень-
кий блестящий пистолет и навел его на высокую мохнатую сосну, стоящую
возле самой дороги.
Ослепительный луч скользнул вдоль сосны; факелом вспыхнула темная
крона, с треском раскололся коричневый ствол, и обугленное дерево рух-
нуло на дорогу, прикрыв искалеченными черными ветвями тела фашистов.
Дядя Митрофан восхищенно выругался и, махнув Альбину, чтобы сле-
довал за ним, углубился в густую чащу леса.
* * *
Однако добраться до сторожки им не удалось. По лесу шарили немец-
кие патрули. Очевидно, готовилась очередная операция против партизан.
От скал Ай-Йори они увидели внизу клубы дыма и пламя.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг