Георгий Шах.
Если бы ее не уничтожили...
-----------------------------------------------------------------------
Авт.сб. "И деревья, как всадники...". М., "Молодая гвардия", 1986.
OCR 1
- Непостижимо, как эти финикийцы ухитрялись ворочать такие глыбы, а тем
более поднимать их на высоту до полуста локтей. Иные утверждают, что и до
ста, сам я, впрочем, не видел и свидетельствовать не берусь.
- Должно быть, это в Пальмире... - заметил центурион.
- Не знаю, - рассеянно отозвался инженер, не желая отвлекаться от
волнующей его мысли. - Ну, хотя бы эта, - сказал он, постучав по каменной
плите, которая послужила им скамьей. - В ней весу не меньше, чем в пяти
колоннах Фламиниевого цирка. И знаешь, где она была? Подпирала
перекладину, на которой возвышалась фигура Ваала. Нам с нашей
первоклассной современной техникой пришлось повозиться с неделю, чтобы в
целости опустить ее на землю и перенести в эту часть храма.
- Все равно это дикари, темный, коварный, невежественный народ.
Фанатики, они ведь приносили в жертву своему проклятому идолу живых
младенцев. - Центурион усмехнулся. - Чего там, говорят, у них даже терм не
было, вот уж воистину животные.
- У них было море, - отпарировал инженер. - Эта нация купцов и
путешественников почти не разлучалась с морской стихией, а волны понта
куда очистительней и полезней, чем тухлая вода наших превосходных
акведуков. Кроме того, - ехидно добавил он, - эти первобытные дикари, эти
животные едва не обрубили крылья римскому орлу. Не знаю, чему вас учат в
военных академиях, но, видимо, общее представление о Каннах у тебя должно
быть, мой любезный центурион?
- Мы раздавили и дотла разрушили их гнездо. Какое имеет значение,
сколько ставок ты проиграл, если кон за тобой.
- Да, конечно, только для этого понадобилось три войны, два Сципиона
Африканских и что-то около ста тысяч римских жизней.
Центурион фыркнул. Его смешили и раздражали штатские суждения о войне.
Может быть, господа пацифисты укажут другой способ защитить вечный город?
Небось, когда по форуму пронеслось: "Hannibal ante portes" [Ганнибал у
ворот (лат.)], - эта публика, наложив в штаны, помчалась требовать
всеобщей мобилизации, чрезвычайных полномочий консулам, беспощадной
расправы с отложившимися италийскими союзниками. Теперь, когда порядок
наведен и Рим всей своей необоримой мощью стоит на страже мира, каждому
вольготно рассуждать о вреде милитаризма. Центурион остро ощутил
несправедливость мироустройства, она касалась его самым непосредственным
образом, поскольку он отдал ратному делу без малого три десятка лет и
видел в нем не только профессию, обеспечивающую приличный прожиточный
минимум, но и долг, призвание, до некоторой степени - историческую миссию.
- Это в тебе говорит происхождение, - неожиданно нашелся он; к нему
начало возвращаться благодушное настроение.
- Я римский гражданин, - возразил инженер.
- Не на сто процентов, у тебя мать гречанка.
- Гражданство не измеряется процентами.
У центуриона в запасе было множество аргументов, уж что-что, а тему
зловредного эллинского влияния он мог считать своим коньком. Два
карательных похода в Македонию, годовой постой в Пирее, бесконечные
дискуссии с местной интеллигенцией - все это была отличная школа. Но
здравый смысл подсказывал, что не следовало заходить слишком далеко.
Инженер послан из центра, вполне вероятно, что у него есть связи в военном
ведомстве, а может быть, кто знает, знакомства при дворе. Солдаты нужны
всегда, но в мирные времена благоволят больше строителям.
Центурион нарочито громко зевнул, как бы извещая собеседника о своих
миролюбивых намерениях.
- Уж очень палит, - сказал он, прикрываясь ладонью от солнца. - Вот бы
когда море не помешало. Странно, почему это финикийцы вопреки обыкновению
возвели храм так далеко от побережья.
- Это был не только храм, это прежде всего была крепость. Видимо, место
выбиралось с расчетом защитить приморские центры - Тир, Сидон, Библос с
тыла от набегов нумидийцев.
Расчет центуриона оказался верен, инженер подхватил предложенную ему
тему, забыв о назревавшей ссоре. Впрочем, может быть, все дело было в том,
что и сам он не рвался испортить отношения - в конце концов, хочешь не
хочешь, им предстоит провести вместе не один год в этой горячей пустыне, в
чужой и в общем враждебной среде.
Они находились в центре огромной строительной площадки, на
искусственной насыпи, откуда удобно было наблюдать за ходом работ. Не так
просто было понять, чем здесь заняты люди - стройкой или разрушением. Одни
разбирали стену старинной кладки, другие, идя едва ли не по пятам,
возводили новую. Бывшая здесь группа строителей суетилась вокруг колонны,
которую следовало снять с постамента и мягко, не повредив фриза, опустить
на землю. Там шла подготовка к монтажу новой колонны, куда длинней и
мощней ее предшественницы. Чуть в сторонке под соломенным навесом
расположилась мастерская по обработке камня - его тесали, придавая нужный
размер, высекали рисунок, чаще всего два-три штриха, которые казались
простым узором и лишь в соседстве с другими плитами складывались в фигуры
людей и богов, изображения животных и предметов, сливались в непрерывную
сюжетную ткань барельефа; угловые опорные каменья к тому же скреплялись
бронзовыми стержнями и скрепами. За мастерской камня шла мастерская
мрамора, к ней примыкали литейный цех, кузня, кирпичный завод, фабрика по
обработке дерева, десятки других предприятий рабочего и подсобного
назначения, вплоть до отряда полевых кухонь и воинских постов,
раскинувшихся на окраинах строительной площадки. Впрочем, и за ее
пределами можно было обнаружить кой-какие наспех сколоченные сооружения -
трактиры, маркитантские лавки, публичные дома, владельцы которых слетелись
в Гелиополис, бывший град Ваала [небольшой ливанский поселок Баальбек
знаменит комплексом сохранившихся здесь древних храмов; его название
происходит скорее всего от имени финикийского божества Ваала; в
греческо-римский период городок назывался Гелиополисом], со всего
финикийского побережья в расчете на щедрость римских легионеров и
безрассудную расточительность скульпторов, художников, мастерового люда. И
не ошиблись, ибо стройка приняла давно не виданные в здешних местах,
опустошенных Пуническими войнами, масштабы, сравнимые едва ли не с такими
деяниями древнего человека, как возведение пирамиды Хеопса или Вавилонской
башни.
Инженер с готовностью подумал, что здесь трудятся в унисон подвластные
его воле 10 тысяч свободных и 40 тысяч рабов. Он не выносил военщины с ее
манерой обо всем рассуждать в терминах боевой стратегии, и все же не
удержался от сравнения, льстившего тщеславию: 50 тысяч - это 12 легионов,
с такими силами полководцы вечного города завоевывали целые империи, а
иным удачливым смельчакам понадобилось куда меньше, чтобы покорить сам Рим
и объявить себя Цезарем, Эпафродитом, богом. Инженер спохватился,
испуганный полетом своего воображения и раздосадованный собственной
суетностью. Впрочем, центурион лишен способности угадывать тайные помыслы
по мимолетному выражению лица. К тому же, кажется, что-то отвлекло его
внимание.
Проследив за направлением взгляда своего собеседника, инженер
улыбнулся. За чертой лагеря, у лесной полосы, начинавшейся примерно в
пятнадцати стадиях от центра площадки, тянулась к небу густая волна
черного дыма. Это явно не был простой костер, сложенный для приготовления
пищи. Центурион поднялся, напряженно всматриваясь и пытаясь понять
характер дыма. Уж не лесной ли пожар и не дело ли рук злоумышленников,
решивших таким путем оголить стройку, облегчить себе возможность
внезапного нападения? Кто мог отважиться напасть на римский гарнизон и
чего ради - что за добыча камни Ваалова храма? Однако бдительность превыше
всего.
Центурион был готов подозвать легионера, который исполнял при нем
обязанности связного, но инженер остановил его жестом.
- Не поднимай тревоги, - сказал он. - Дым, который ты видишь, ничем для
нас не опасен и даже может принести пользу. Ты ведь не возражал бы
сократить наше пребывание в этом пекле на пару лет?
- Клянусь богами! Уж не нашел ли ты способ возносить свои колонны с
помощью дыма?
- Ты и не представляешь, насколько близок к истине, - ответил инженер.
2
Они пустили коней шагом и почти не разговаривали в дороге. Подъезжая,
центурион сообразил, почему ничто в этом месте не привлекало раньше его
внимания. Лес здесь смыкался с отрогами гор, и деревья плотно обступали
широкую плоскую скалу, в центре которой зияла просторная впадина - пещера,
скорее даже полусвод. Дым должен был стелиться вдоль естественного желоба,
размытого в скале падающей струйкой воды, а затем таять где-то меж вершин.
И только резкий юго-западный ветер, погнавший его к Гелиополису, обнаружил
мастерскую.
Да, это была мастерская, похожая на те, какие центуриону приходилось
видеть в Македонии, неподалеку от рудных промыслов, где опытные мастера
плавили металл, ковали оружие, домашнюю утварь, цепи для рабов, украшения
для женщин. Жар, исходящий от внушительного очага, накалял и без того
горячий воздух пустыни и казался материально ощутимым. Его струи искажали
очертания предметов, придавали красноватый блеск лицам и телам
копошившихся вокруг людей. Повсюду можно было видеть обычные
принадлежности мастерской: Молот, наковальню, инструменты разных размеров
и назначения, аккуратно сложенные готовые детали и груды ржавых отходов.
Но все это центурион с его цепким тренированным взглядом заметил позднее,
ибо его внимание сразу было поглощено диковинным сооружением в центре
мастерской.
Фундамент его составлял медный котел, укрепленный на круговой кирпичной
кладке. По форме его можно было бы принять за посудину для изготовления
пищи, не будь он столь несуразно велик и к тому ж лишен крышки. Справа и
слева из чрева котла исходили трубы в толщину человеческой руки от локтя
до плеча, причем правая, короткая, была плотно прикрыта заслонкой, а левая
сочленялась с другой трубой, поуже, которая, поднявшись под прямым углом,
ввинчивалась в сосуд, по очертаниям напоминавший амфору, в каких перевозят
на дальние расстояния, чаще по морю, масло и вино. Из горловины сосуда, в
свою очередь, выползала трубка, она соединялась с другими, многократно
изгибалась, раздваивалась, и эти хитросплетение, парившее в воздухе, как
ветви иссохшего дерева, завершалось двумя короткими прямыми коленами,
вставленными в большой ящик. Величиной с платяной сундук, тоже
изготовленный из меди, он казался необычно тяжелым, может быть, потому,
что покоился на массивной металлической треноге. Из сундука исходил
круглый стержень, а на него, как на ось, было насажено огромное деревянное
колесо с широкими лопастями.
- Смахивает на кухню, - пробормотал центурион, сгоняя с лица выражение
любознательной растерянности и принимая вид человека, который ждет
объяснений.
- Да, - усмехнулся инженер, - только кухню Вулкана. Здесь готовят блюда
не из индюшатины и кабанятины, а из благородных стихий - огня, воды,
воздуха.
Инженер соскочил с коня и, бросив поводья рабу, шагнул к странной
конструкции. Он торжественно поднял руку, требуя внимания, голос его
зазвучал громче обычного, с нотками торжественной приподнятости. Конечно,
центурион отнюдь не составлял благодатной аудитории. Но он был первым
римлянином, который увидел это, а кроме того, хотя и солдафон, мужлан, но
человек, не лишенный здравого смысла, с большим житейским опытом и
практической сметкой.
- Запомни эту минуту, центурион. Ты присутствуешь при рождении восьмого
и самого великого из чудес света. Ибо все прочие лишь прославляют
человека, а это сделает его Геркулесом. Природа одарила тебя богатырским
телосложением, физические упражнения и походная жизнь придали твоим мышцам
твердость камня. Но если даже ты позовешь на помощь всю свою сотню, а твои
легионеры покажут себя такими же молодцами, как их командир, то вам не
оторвать от земли и десятой доли той тяжести, какую легко подымет это
колесо. Да, центурион, ты не ослышался, оно в десять раз сильней твоей
центурии, ибо в нем живет божественная сила огня - стихии горючей,
светящейся, сухой и легкой, как сказал Аристотель, отец наук.
Центурион спешился, подошел к инженеру.
- Ты забываешь, - сказал он, - что здесь под моим командованием
находится целая когорта, а если добавить приданные нам вспомогательные
отряды, то наберется с пол-легиона. Но это к делу не относится. - Он
положил руку на плечо собеседнику, переходя на доверительный тон. - Я ведь
из крестьян, кое-что смыслю в технике, разумеется, больше в военной. Это
колесо с лопастями напоминает мне водяную мельницу, которую я впервые
увидел у нас в Кампанье, когда мы с отцом повезли зерно на помол, да и
потом видел не раз в других местах, причем разных конструкций. Но зачем
оно здесь, где нет реки, или, как ты возвышенно выражаешься, водяной
стихии? И для чего чан?
- Не чан, а котел. Я постараюсь объяснить тебе, как действует это
удивительное устройство.
Люди, суетившиеся вокруг, казалось, не замечали их, продолжая
заниматься своим делом. Инженер жестом пригласил центуриона присесть на
стоявшую рядом каменную скамью, над которой был сооружен соломенный навес.
- В мельнице, о которой ты говоришь, - начал он, - колесо берет силу у
речного потока и с помощью зубчатых передач отдает ее мельничному жернову.
Иначе говоря, оно выполняет роль двигателя, в то время как жернов
выполняет роль рабочего механизма. К слову, его можно заменить любым
другим механизмом, например откачивающим воду из рудной шахты или
поднимающим ворота в крепостной стене.
Теперь обрати внимание, что в нашей конструкции колесо предназначено
служить как раз рабочим механизмом, то есть непосредственно делать для нас
какую-то полезную работу. Расположенные на нем лопасти не должны вводить в
заблуждение, они сделаны не для того, чтобы отнимать силу у движущейся
воды, а для выноса земли на поверхность при рытье котлована - ты увидишь
позднее, как это делается. Но где же в таком случае двигатель? - Инженер
сделал секундную паузу и, указывая на котел, заключил: - Вот он!
- Ты хочешь сказать, что в этом чане... - начал было центурион, но
инженер прервал его:
- Именно это я и хочу сказать. В котле с помощью огня, воды и воздуха
образуется воистину Геркулесова мощь. Чтобы понять все значение
совершающегося в нем таинства, заметь, что до сих пор боги вразумили людей
на использование силы воды и воздуха - я имею в виду ветер, надувающий
паруса наших кораблей или вращающий крылья ветряных мельниц. Огонь же,
если не считать приготовления пищи, служил разрушению и был нашим злейшим
недругом. Здесь он впервые приручен и вместе с другими стихиями будет
послушно исполнять нашу волю.
- Ладно, ладно, - заметил центурион с раздражением, - я уже постиг
величие момента, постарайся все-таки быть ближе к делу.
Инженер подавил обиду, утешившись мыслью, что действительно незачем
метать бисер перед свиньями.
- Хорошо, - сказал он, - обойдусь без теории и буду предельно
популярным. Под воздействием нагрева вода, залитая в котел, превращается в
пар, имеющий свойство почти мгновенно заполнять пространство, во много,
может быть, в тысячи раз большее, чем занимала до того вода. Он
сосредоточивается в сосуде, напоминающем по форме амфору, а затем
устремляется в ящик, где, собственно, и находится главная часть
конструкции. Возможно, тебе приходилось слышать о пожарном насосе
Ктесибия? Его описывает в одной из своих десяти книг об архитектуре Марк
Витрувий Поллион. Так вот этот механизм, разработанный по принципу
деревянных цилиндрических насосов с кожаными поршнями, издавна известных
многим народам, позволяет преобразовать буйную и притом действующую без
смысла, сразу по всем направлениям силу пара в размеренное и непрерывное
движение. Ну а задача передать это движение на колесо, заставить его
вращаться решается посредством хитроумного приспособления, также
изобретенного в незапамятные времена. Впрочем, подожди... - Инженер
поискал глазами и удовлетворенно хмыкнул, заметив валявшийся неподалеку
тонкий металлический прут. Подобрав его и зажав между колен, он выгнул
прут посередине, затем упер одним концом в землю, взялся за выгнутое место
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг